Украина в огне. Как стремление США к гегемонии ведет к опасности третьей мировой войны

Сдерживание России Стивен Лендман

Это давняя политика США. В обращении 18 марта по Крыму Путин был совершенно прав, сказав: «У нас есть все причины считать, что печально известная политика сдерживания, проводившаяся в XVIII, XIX и XX веках, продолжается и сегодня». Западные страны «постоянно пытаются загнать нас в угол, поскольку у нас независимая позиция, поскольку мы ее придерживаемся и поскольку мы называем вещи своими именами, не занимаясь лицемерием». «Всему есть предел, — добавил он. — На Украине наши западные партнеры переступили красную черту». Они «действовали безответственно и непрофессионально».

Путин обладает отвагой говорить то, что необходимо слышать публично. Сдерживание России — давняя американская политика. Она отражает гегемонистские амбиции США. Это создает риск потенциально агрессивной конфронтации по линии Восток — Запад.

Еще в 1917 году Вашингтон и Британия хотели разрушить новое Советское государство. За три месяца до окончания Первой мировой Британия возглавила многонациональные силы. В то время Ллойд Джордж был премьер-министром, Черчилль был военным министром и министром авиации Британии. Вудро Вильсон был президентом США. Были задействованы тысячи американских морских пехотинцев. Они вторглись в Россию. Они провели вторжение против войск большевиков. Они оставались там до апреля 1920-го.

Так называемая превентивная война провалилась. В то же время пропаганда «красной угрозы» набрала силу. Политолог Мюррей Левин назвал ее «всенародной антирадикальной истерией, спровоцированной нарастающим страхом и тревогой перед тем, что большевистская революция в Америке неизбежна — революция, которая изменит церковь, дом, брак, гражданственность и американский образ жизни».

Газеты рекламировали страхи. Ксенофобия неистовствовала. «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ) демонизировались. Позже подлые СМИ назвали их «радикальной угрозой американскому обществу», вдохновляемой «левыми, иностранными агентами-провокаторами». Рабочие забастовки, которые они проводили, называли «преступлением против общества», «заговором против правительства» и «планами по установлению коммунизма». Десятки членов ИРМ были арестованы и осуждены. Они получили большие сроки заключения. Движение с тех пор так и не восстановилось.

Были введены печально известный Закон о шпионаже 1917 года и антианархистский Закон о подстрекательстве 1918 года. Профессор правоведения Дэвид Коул сказал, что Вильсон «делал мишенью иностранных радикалов». «Он депортировал их за речи об убийствах. Он мало прилагал усилий, чтобы разделить истинные угрозы и идеологическое недовольство». В 1918-м последовали жестокие рейды Палмера. Они продолжались и в 1921-м. Генеральный прокурор Вильсона Митчелл Палмер отдал такой приказ. Он сделал мишенью членов ИРМ и другие левые группы.

Он же дал старт карьере Эдгара Гувера в ФБР. Он пришел в Департамент юстиции, в Бюро расследований, его вновь созданный отдел Общей разведки. В 1935 году оно превратилось в ФБР. Годом ранее был организован Особый комитет по антиамериканской деятельности. Ему наследовал Комитет по антиамериканской деятельности. С середины 1950-х до начала 1970-х печально известная программа КОИНТЕЛПРО (контрразведка) Гувера сделала мишенью среди прочих политических диссидентов, мнимых коммунистов, антивоенных деятелей, активистов борьбы за права человека и гражданские права, членов движения американских индейцев и партии «Черные пантеры».

В книге «Агенты репрессий» (Agents of Repression) Уорд Черчилль и Джим Вандер Уолл сказали: «Подошел момент обозначить всю суть тайных (обычно нелегальных) активных политических репрессий…» Они включали в себя «массовый надзор (программы) прослушивания, тайные взломы и грабежи, установку электронных устройств, «слежку» и фальшивые письма». Это делалось для того, чтобы вызвать паранойю. Это «питало расколы между или внутри организаций». Прочая тактика включала в себя:

• «черную пропаганду» в брошюрах и публикациях, она была «разработана, чтобы дискредитировать организации и усилить внутреннюю напряженность»;

• «дезинформацию» или «серую пропаганду» в тех же целях;

• «очернение», чтобы вызвать подозрительность, — путем распространения слухов, измышления свидетельств и так далее», чтобы столкнуть одних с другими насильственным образом;

• «оскорбления, аресты, обвинения» и

• «убийства отдельных политических лидеров».

В ноябре 1968 года Эдгар Гувер приказал агентам ФБР «использовать все пути создания… недовольства в рядах партии «Черные пантеры», используя воображаемое подавление контрразведывательных мер, нацеленных на нанесение ущерба» организации. 4 декабря 1969 года полиция Чикаго убила лидеров «Черных пантер» Фреда Хэмптона и Марка Кларска, когда они спали. И сделала это вполне хладнокровно. Гувер сделал мишенью независимые голоса, создававшие проблему для имперской программы Америки. Главной целью стали сторонники Советской России.

После Второй мировой сдерживание России стало официальной политикой США. Дипломат/посол США в Советской России и советник президента Джордж Кеннан (1904–2005) стал «отцом политики сдерживания». Он был основным членом так называемой внешней политики «мудрых людей». Его советы вдохновили Доктрину Трумэна. Подробнее об этом чуть ниже.

В его «Длинной телеграмме» из Москвы 1946 года и «Истоках советского поведения» 1947-го заявлялось, что Советское государство было в своей основе экспансионистским. Сдерживание его влияния в стратегических областях жизненно важно для приоритетов Америки, утверждал он. Последовала политика холодной войны. Кеннан в ней был эффективно задействован. В феврале 1948 года в его Мемо PPS23 говорилось:

У нас 50 % богатств мира, но лишь 6,3 % населения… это делает нас объектом зависти и негодования. В ближайший период наша настоящая задача состоит в продумывании модели отношений, позволяющей нам укрепить положение неравенства без явного ущерба нашему национальному обществу. Для достижения этого нам необходимо избавиться от сентиментальности и мечтательности, и сконцентрировать наше внимание на первоочередных национальных целях. Нам не надо обманывать себя, полагая, что сегодня мы можем позволить себе роскошь альтруизма и благодеяний миру…

…Нам надо избавиться от надежд и ожиданий любви и не считать носителями высокого международного альтруизма… Нам надо перестать говорить о нереальных целях, вроде прав человека, поднятия уровня жизни и демократизации. Недалек тот день, когда нам придется работать в откровенно силовых концепциях, и чем меньше нам будут мешать идеалистические лозунги, тем лучше[120].

В июле 1947-го за подписью некоего «X» вышла его статья под заголовком «Истоки советского поведения». Он предостерегал «эффективно» им «противодействовать». Он выделял «сдерживание», говоря: «Основным элементом любой политики США в отношении Советского Союза должно быть долгосрочное, терпеливое, но твердое и неусыпное сдерживание российских экспансионистских стремлений»[121]

Он цитирует слова Ленина:

Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой стране. Победивший пролетариат этой страны, экспроприировав капиталистическую собственность и организовав у себя социалистическое производство, восстал бы против остального капиталистического мира, привлекая к себе угнетенные классы других стран[122].

Он утверждал, что советская власть —

зеркало врожденного антагонизма между капитализмом и социализмом. Мы видели, как глубоко эта концепция легла в основу советской власти. Она оказала значительное влияние на поведение России как члена международного сообщества. Со стороны Москвы не может быть искреннего допущения об общности целей Советского Союза и государств, которые считаются капиталистическими. Москва неизбежно решит, что цели капиталистического мира антагонистичны советскому режиму и, следовательно, интересам народов, которые она контролирует.

Антагонизм сохраняется, сказал Кеннан. «Он становится источником многих проявлений внешней политики Кремля, которые вызывают у нас беспокойство: скрытности, неискренности, двуличия, настороженной подозрительности и общего недружелюбия». Он напирал на то, что с русскими долго будет сложно вести дела.

В ноябре 1948 года в Меморандуме № 4 Совета национальной безопасности было подчеркнуто, что «цели США по отношению к СССР состоят в том, чтобы противодействовать советским угрозам безопасности США». Меморандум № 7 продолжил тему. Он охватывал «позицию США по отношению к насаждаемому Советами мировому коммунизму». Там говорилось: «Оборонительная политика не может считаться эффективными средствами контроля советской экспансии».

«Лишить законной силы» коммунизм считалось «жизненно важным для безопасности Соединенных Штатов». Утверждалось, что Вашингтон должен организовать и возглавить «контрнаступление», направленное на подрыв советского влияния. Следует «развиваться и в соответствующее время проводить в исполнение согласованную программу поддержки скрытого движения сопротивления в странах за «железным занавесом», в том числе и в СССР».

«Введение в политические военные действия»[123] Кеннана издания 1948 года объясняет его понимание того, как их проводить. Он обсуждал скрытные и открытые стратегии. Он включил сюда политические альянсы, экономическую политику и поощрение инициатив подпольного сопротивления. Он содействовал организации «Комитетов освобождения» по всей Европе. Он поддерживал политику «на грани войны».

«В долгосрочном плане», — писал он в Меморандуме PPS23[124], — может быть лишь три возможности будущего Западной и Центральной Европы. Одна — немецкое доминирование. Другая — русское доминирование».

Третья — федеративная Европа, в которую войдут части Германии, но в которой будет достаточно влияния других стран для удержания Германии на своем месте.

Если не будет настоящей европейской федерации и если Германия восстановится как сильное и независимое государство, то стоит ожидать еще одной попытки немецкого доминирования. Если же не будет настоящей европейской федерации и если Германия не восстановится как сильная и независимая страна, то мы спровоцируем русское доминирование, поскольку неорганизованная Западная Европа не сможет бесконечно противостоять организованной Восточной Европе. Единственная здраво обнадеживающая возможность избежания одного из двух зол — некая форма федерации в Западной и Центральной Европе.

В марте 1946-го Черчилль выступил в Фултоне, в Вестминстерском колледже. Он произнес знаменитую речь о «железном занавесе». Он назвал ее «Мир во всем мире»[125]. Он помог изменить взгляд западных стран на восточные, коммунистические. Он язвительно говорил:

Никто не знает, что именно Советская Россия и коммунистические международные организации намерены делать в ближайшем будущем или каковы рамки, если такие существуют, их стремлений к экспансии и их привлекательности…

…На континент — от Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике — опустился железный занавес. За той чертой все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София — все эти знаменитые города и их население находятся в советской сфере и все так или иначе подчинены не только советскому влиянию, но и во многих случаях всё растущему контролю Москвы.

Многие аналитики считают его речь началом холодной войны.

В марте 1947 года Доктрина Трумэна обещала «поддерживать свободные народы, которые сопротивляются попыткам подчинения со стороны вооруженных меньшинств или внешнего давления». Он стремился удержать Грецию и Турцию от того, чтобы они стали коммунистическими. Его политика применялась в глобальном масштабе. Он инициировал стратегию Государства национальной безопасности в Америке.

Последовало учреждение НАТО. Так же как и писал Кеннан. Мир долго не длился. Трумэн напал на Северную Корею. Ниже об этом больше.

В апреле 1950-го вышел Меморандум № 68 Национального совета безопасности совместно с Государственным комитетом обороны под руководством Поля Нитце[126] о сдерживании Советской России. В подстрекательском стиле было сказано о враге, «отличном от прежних кандидатов на гегемонию… вдохновленном новой фанатичной идеей, противоположной нашей, ввести абсолютную власть над всем остальным миром».

Заявлялось, что Америка разом стала единственной глобальной сверхдержавой. Вторая мировая опустошила Россию. Потребуются многие годы, чтобы вновь восстановить нормальность. Она никому не угрожает.

«Тайная история корейской войны»[127] Ифа Стоуна излагает мнение, существенно отличающееся от всенародно принятого. В 1952 году соучредители Monthly Review Лео Губерман и Пол Суизи писали во введении: «Эта книга… рисует совсем иную картину корейской войны — такую, что фактически расходится с официальной версией почти по всем пунктам». Расследование Стоуном официальных несоответствий привело его к «полномасштабной переоценке всей войны».

Издатель Клод Бурде написал собственную статью под заголовком «Корейская загадка: борьба с фантомом?», заявив: «Если тезис Стоуна соответствует реальности, мы являемся свидетелями величайшего мошенничества во всей военной истории». Это «не вопрос безвредного мошенничества, а ужасный маневр, в котором обман сознательно используется, чтобы блокировать мир всегда, когда это возможно».

Стоун назвал это международной агрессией. Губерман и Суизи с ним согласны. В августе 1951-го они сказали: «Мы пришли к выводу, что президент Южной Кореи Синман Ри умышленно провоцировал северокорейцев в надежде, что они ответят, перейдя параллель войсками».

Он делал это с благословения Трумэна. Многочисленные южнокорейские провокации дали ему предлог для войны. Погибли миллионы. Северные области были превращены в руины. Последовали дальнейшие войны. «Северяне, — говорили Губерман и Суизи, — хотели единой Кореи, а не войны». Они «попали прямо в ловушку». Трумэн полностью воспользовался преимуществом. Он разжигал конфликт.

Считается, что Стоун сказал: «Мы говорили, что мы собирались в Корею, дабы вернуть статус-кво, но когда американские армии достигли 38-й параллели, они не остановились. Они продолжали двигаться, так что должно было быть что-то еще. Должна была быть другая программа, и какой же она может быть?»

Так же он потом узнал об инициировании Вашингтоном войн в Юго-Восточной Азии и других. Постоянная война — вот официальная политика США. А сдерживание России продолжается и сегодня. Больше об этом чуть ниже.

После Второй мировой план Маршалла (программа восстановления Европы) мало что имел общего с так называемыми масштабными жестами американской благотворительности. Экономист Уолт Ростоу помогал воплощать план. Он назвал его частью «наступления для усиления областей, все еще находящихся вне хватки Сталина». В декабре 1947 года тогдашний заместитель госсекретаря по экономическим вопросам Уильям Клейтон заявил, что если бы помощь предоставлена не была, «“железный занавес” мог сдвинуться на запад по меньшей мере до Ла-Манша». В то время, когда обсуждалось воплощение плана, он сказал, что Америка «держит в своих руках мощное оружие приостановки помощи, если вопреки нашим ожиданиям какая-либо страна потерпит неудачу и не оправдает наших надежд». Глава Бюро экономической стабилизации Честер Боулз был откровенен, сказав: «Настоящий повод для плана Маршалла — содействие американской системе на будущее».

План получил название по имени популярного генерала Джорджа Маршалла. После войны популярность Трумэна резко упала. Если назвать его имя, возникал риск общественного гнева, достаточного для того, чтобы получить отказ конгресса. И в игру вошел Маршалл. Он озвучил план. Он говорил хитрые речи. Он лицемерно заявил, что план был в том, чтобы «облегчить голод, нищету, отчаяние и хаос». А дело было в спасении капитализма от коммунизма и сталинского влияния.

Сдерживание России остается официальной политикой США. Это просто возврат назад в будущее. Холодная война никогда не кончалась. Она изменила форму. Путин — неприятель номер 1. Его очерняют более интенсивно, чем руководителей советской эры. В 2007-м, во время его первого президентского срока, министр иностранных дел Сергей Лавров обсуждал сдерживание России, сказав:

Сам вопрос сдерживания России — это проявление инстинктов прошлого и свидетельствует не столько об отсутствии воображения, сколько о том, что для некоторых после окончания холодной войны почти ничего не изменилось. Эти люди предлагают в наше время внедрить давным-давно сложившуюся в западном альянсе структуру международных отношений. Мотивы, которые диктовали политику сдерживания, чувствуются и на новом историческом этапе[128]

«Какую Россию надо сдерживать? — спрашивал он. — Какова может быть цель «сдерживания России» сегодня?»

Россия отказалась от имперской идеологии и других «великих планов» в пользу прагматизма и здравого смысла. Как можно сдержать страну, которая перенесла акцент на внутреннее развитие и теперь достигает замечательного прогресса? Укрепление России через созидательный труд естественным образом перешло в усиление ее международной позиции. Внешняя политика России не более чем продолжение политики внутренней. У нас реалистичные и понимаемые устремления, а именно: укрепление международной стабильности как основного условия нашего будущего развития с естественной эволюцией международных отношений с целью достижения свободы и демократии.

Вашингтон и Москва — геополитические противники, добавил он. Вот в чем дело. Российский мир и уважение к приоритетам национального суверенитета противоречат имперской программе Америки.

Повышение напряженности ведет к риску конфронтации Восток-Запад. Безответственная политика США ведет к опасности вероятной глобальной войны. Если она начнется, пути назад не будет. Судьба человечества висит на волоске.