Украина в огне. Как стремление США к гегемонии ведет к опасности третьей мировой войны

1. Введение

Писать об Украине все равно что пытаться рассмотреть траекторию летящей пули. События происходят так быстро, что к моменту, когда они письменно задокументированы, уже появляется новый их ряд.

Тем не менее существуют некоторые аспекты ситуации на Украине, которые меняются не столь быстро, и с их помощью мы может проанализировать и критически рассмотреть действия участвующих сторон. Таковыми оказались нормативные и правовые аспекты международных отношений, ни один из которых не может меняться столь же быстро, как сами события, и которые могут помочь составить детальное понимание событий на Украине. Эти моменты станут центром внимания в этой главе.

2. Нормативные основы правосудия и основы международного законодательства

Одно практически универсально в дискуссиях о правосудии — что норма равенства первична и присуща самой концепции правосудия. Значимость нормы равенства демонстрирует признание, что нельзя утвердить никакой другой принцип правосудия (т. е. справедливость, уважение, самоопределение, права человека), не допустив идею равенства.

Более того, сами международные законы базируются на норме равенства государств. Например, Хартия ООН утверждает, что ООН «основана на принципе суверенного равенства всех ее членов». Так что мы начинаем с идеи, что нормативный анализ должен предполагать значение равенства как начального условия.

С такой точки зрения позиции в отношении правосудия становятся весьма сложными и многочисленными. По этой причине мы предпочтем пользоваться единой моделью для нормативных проблем правосудия: политической теорией Джона Ролза, профессора философии Гарвардского университета (1962–2002).

Мы не утверждаем, что Ролз обладал единственным рабочим набором социальных норм или что теория Ролза неопровержима. Она просто предлагает эвристический способ наиболее полного понимания политического правосудия как модели для нашей нормативной оценки ситуации на Украине.

В 1971 году Ролз опубликовал свою наиболее важную работу, «Теорию справедливости» (A Theory of Justice), в которой равенство представляет собой первичную норму и для внутренних, и для международных отношений. В главе VI Ролз использует принцип равенства для установления международных норм, которые не позволяют социального, политического или исторического предубеждения и преимуществ в пользу определенных государств за счет других. Принцип равенства подразумевает право на самоопределение народов без внешнего вмешательства или интервенции:

Основной принцип закона для государств есть принцип равенства. Независимые народы, организованные в качестве государств, обладают определенными фундаментальными равными правами. Этот принцип аналогичен равенству прав граждан при конституционном режиме. Одним следствием равенства наций является принцип самоопределения, права народа решать собственные дела без вмешательства иностранных держав[204].

В «Законе народов» (The Law of Peoples) (1993) Ролз переформулировал свою позицию, чтобы применить принципы, морально приемлемые для внешней политики поистине либеральных государств. Среди этих принципов — обязательство государства уважать свободу других народов, права человека; помогать людям, живущим в плохих условиях, и обязательство невмешательства.

Очевидный конфликт между обязанностью помогать и невмешательством разрешается условием, что последнее аннулирует первое в случаях крайнего нарушения прав человека (стр. 37). Стоит отметить: как бы ни был противоречив текст Ролза, но каждый пункт в списке фундаментальных норм правосудия, которые он дает, непосредственно связан с сегодняшним международным законодательством.

Этот базовый нормативный анализ дает нам некоторые специфические политические нормы, которые не только используются в международном законодательстве, но и обеспечивают решающие основания для морально-политического анализа. В эти нормы входят: равенство возможностей, самоопределение, человеческое достоинство, права человека, в частности право на безопасность и независимость.

3. Международное право и верховенство закона

Большая часть определений самоопределения вращается вокруг идеи, что все народы имеют право определять собственное экономическое и политическое развитие. Это право легально стало существовать в международном законодательстве только в 1960 году, когда из-за обеспокоенности деколонизацией Генеральная Ассамблея ООН одобрила Резолюцию 1514 (XV), в которой говорилось, что «все народы имеют право на самоопределение, по этому праву они свободно определяют свой политический статус и свободно проводят экономическое, социальное и культурное развитие».

Возможно, наиболее важная формулировка самоопределения была принята в Резолюции 2525 Генеральной Ассамблеи ООН, одобренной 24 октября 1970 года, известной как Декларация ООН о дружественных отношениях. Вот несколько решающих формулировок этой резолюции, каждая из них весьма заметна для анализа международного права в ситуации на Украине:

Никакое государство или группа государств не имеет права вмешиваться, прямо или косвенно, ни по каким причинам, во внутренние или внешние дела другого государства. Следовательно, вооруженная интервенция и все иные формы вмешательства или попытки угроз против самого государства или против его политических, экономических и культурных элементов являются нарушением международных законов.

Ни одно государство не может использовать или поощрять использование экономических, политических или любых иных мер принуждения другого государства с целью добиться его подчинения при осуществлении его суверенных прав и обеспечить какие-либо преимущества. Также ни одно государство не должно организовывать, помогать, поощрять, финансировать, провоцировать или терпеть подчинение, террористическую или вооруженную деятельность, направленную непосредственно на насильственное свержение режима другого государства, или вмешиваться в гражданские раздоры другого государства…

Каждое государство обязано воздерживаться от организации, поощрения, помощи или участия в актах гражданского неповиновения или террористических актах в другом государстве или соглашаться с организованной деятельностью на своей территории, направленной на совершение таких актов, когда эти действия… включают угрозу или использование силы.

В соответствии с принципом равенства права и самоопределения народов, закрепленным в Хартии ООН, все народы имеют право свободно определять, без внешнего вмешательства, свой политический статус и следовать своему экономическому, социальному и культурному развитию.

Каждое подобное обязательство включает взаимодействие принципов самоопределения и вмешательства. Резолюция осуждает военную интервенцию против «территориальной целостности или политической независимости любого государства», считая такие вторжения «агрессивной войной… на что существует ответственность согласно международному праву».

Кроме того, 3 января 2006 года США, Россия и Украина в числе других стран подписали Международную конвенцию об экономических, социальных и культурных правах, которая гарантирует в части 1, статье 1, что «все народы имеют право на самоопределение. В соответствии с этим правом они свободно определяют свой политический статус и свободно проводят экономическое, социальное и культурное развитие».

Вмешательство в дела страны со стороны государства или группы государств может принимать одну или несколько форм: военное, экономическое, подрывное (т. е. использование пропаганды с помощью СМИ для поощрения гражданского неповиновения или революции в другом государстве), дипломатическое (т. е. использование угрозы военных действий одним государством против другого, чтобы вызвать внутренние перемены в находящемся под угрозой государстве) и гуманитарное.

Для нашего анализа особенно значимо, что Международный суд в Гааге постановил, что право на национальный суверенитет и самоопределение запрещает другим странам помогать повстанцам деньгами, оружием, подготовкой или логистикой (пример — Демократическая Республика Конго против Уганды, 2005).

Гуманитарные интервенции часто служат поводом, на основании которого одна страна объявляет о своем праве вмешиваться в дела другой, в частности военным образом. По определению, гуманитарная интервенция проводится для того, чтобы воспрепятствовать или прекратить нарушения прав человека государством. Таким образом, само государство становится мишенью интервенции.

Вот причина, по которой гуманитарная интервенция имеет тенденцию превращаться в военную. Тем не менее существует и такая вещь, как невоенная гуманитарная интервенция. Разновидности последней включают в себя такие вещи, как экономические санкции, бойкот, отказ в кредитах и другой помощи и т. д.

Международные законы в отношении вмешательства можно найти в нескольких источниках, они обсуждаются далее. Первичные источники таких законов включают в себя общее международное право, Резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, различные региональные соглашения между государствами (например, Хартия Организации американских государств, статьи 16,18 и 19), договоры о дружбе и сотрудничестве между странами, Хартия ООН (статьи 2, 7) и различные хартии международных организаций (например, Всемирного банка).

В частности, Международный суд постановил (Никарагуа против США, 1986), что вмешательство запрещено, когда дело касается «выбора политической, экономической, социальной и культурной систем и формирования внешней политики. Вмешательство ошибочно, когда использует методы принуждения в отношении такого выбора, который должен оставаться свободным». Далее определение вмешательства включает «косвенные формы поддержки подрывной или террористической вооруженной деятельности в другом государстве» (параграф 205).

Отдельным государствам запрещено одностороннее вмешательство статьей 2 (1, 3 и 4) Хартии ООН. Это необходимое условие национального суверенитета. Только Совет Безопасности ООН может принять законное решение в отношении вмешательства (полномочия Совета Безопасности ООН в принятии таких решений были подтверждены в деле Югославия против США, 1999).

Однако очевидно, что существует необходимость в крайних случаях некоторого вида вмешательства всего мира в дела отдельного государства. Это было продемонстрировано массовой резней в Руанде, продолжающейся войной в Дарфуре (которую некоторые называют геноцидом) и государственными провалами Судана, Чада и Сомали, когда необходимо было воспрепятствовать войнам, болезням и голоду, которые разразились среди их населения.

С учетом такой необходимости ООН одобрила доклад по международному праву о гуманитарных интервенциях, подготовленному Международной комиссией по интервенциям и государственному суверенитету (ICISS) и названному «Ответственность по защите». Доклад остается несколько противоречивым, поскольку он вводит «возникновение консенсуса» по границам действия государственного суверенитета в отношении прав человека. В целом его весьма широко цитируют и используют определение документом основных вопросов гуманитарных интервенций.

Государственный суверенитет в докладе фиксируется как норма, но ограниченная: государственный суверенитет предполагает ответственность государства за защиту своих граждан. Когда населению наносится серьезный вред и государство неспособно или не желает остановить или предотвратить его, «принцип невмешательства уступает международной обязанности по защите». У этой международной ответственности есть три части: предотвратить, защитить и восстановить. Это ограничивает военную интервенцию рамками традиционной «Теории справедливой войны», подробно изложенной ниже.

В сумме «фиксируется, что постепенно проявляется параллельный переход от культуры суверенной безнаказанности к культуре национальной и международной ответственности», основанных на «осознании идеи универсального правосудия — правосудия без границ» (2.18, 2.19)

Этические нормы ведения боевых действий не только устанавливались многие столетия, но еще и подчинены концепциям права (пример — Ролз, «Теория справедливости», с. 378–382) и остаются основой дискуссий о войне сегодня. Даже при том, что у них есть свои очернители, нормы войны вошли не только в международные законы, но и в лексику большей части граждан, которые обсуждают справедливость войн. Нормы традиционно делятся на две категории, у каждой из которых есть подкатегории.

Первая категория отвечает на вопрос «справедлива ли война?». Чтобы ответить на этот вопрос с точки зрения этичности, надо обратиться к трем категориям. Во-первых, справедлив ли повод? В нормативной теории, как и в международном праве, использование военной силы должно быть лишь оборонительным, т. е. только в ответ на текущую или явную неизбежную угрозу использования военной силы против другого государства.

Второе — этика требует использования пропорциональных критериев, определяемых рациональными и разумными расчетами, подтверждающими, что хорошие результаты от войны будут превосходить содеянное ею зло.

Третье — военный конфликт должен быть последним средством достижения мира после того, как все возможные варианты и альтернативы уже исчерпаны.

Вторая категория для использования военной силы должна включать рассмотрение дискриминации (то есть иммунитета гражданских лиц к прямым нападениям) и пропорциональности. Последнее требует, чтобы жертвы среди гражданского населения и ущерб инфраструктуре, означенные как «сопутствующий ущерб» военными планировщиками, не рассматривались и не превалировали над общими целями достижения мира.

Поскольку этические нормы не указывают конкретно, что такое «сопутствующий ущерб», это позволяет вести споры относительно применимости и выполнимости этих норм в условиях войны.

Международные законы военных действий одной страны против другой требуют мандата в соответствии с положениями Хартии ООН. Необходимо как минимум два пункта, чтобы оправдать использование военной силы. Во-первых, это должна быть самооборона. В соответствии с Хартией ООН статья 51 очерчивает пределы самообороны «в случае вооруженного нападения» или в ответ на прямое/немедленное неизбежное нападение. Второй критерий состоит в том, что если это не немедленная самооборона, то использование военной силы должно быть одобрено Советом Безопасности ООН (глава VII, статьи 42 и 43).

Существует третья норма международного законодательства, которой нации по закону должны следовать, и это общее международное право — то есть «принуждающий закон», который еще считается «высшим законом». Это, по сути, часть «общих принципов закона», относящихся к компетенции Международного суда, и сюда входят такие законы, как отказ от геноцида. В этот закон включена и агрессивная война (иначе — преступление против мира).

По международным законам резолюция Генеральной Ассамблеи ООН 3314 определяет агрессию не только как военное вторжение в другое государство, но и как действия одного государства, направленные против другого и «любым образом не соответствующие Хартии ООН» (выделено автором).

4. В отношении Украины

Это ставит нас в положение необходимости оценки путем нормативной справедливости и международных законов случая вмешательства США, ЕС и НАТО в дела таких государств, как Украина.

Важно понимать, что все текущие события на Украине, в частности в отношении России, надо рассматривать в контексте приближения НАТО к границам России с момента падения СССР в 1989 году. Они практически не имеют смысла без такой связи, ведь история не совершается без прецедентов, и совершенно правдоподобно то, что вся украинская катастрофа стала прямым результатом амбиций НАТО по отношению к России.

Например, сразу же после прихода к власти новое правительство обратилось за «срочной помощью» к НАТО, а НАТО немедленно собралось, чтобы обсудить этот вопрос. Украина — не член НАТО, потому помощь и отправка военного снаряжения и прочего не разрешена с юридической точки зрения.

Далее, почти все опросы общественного мнения на Украине ясно показывали, что подавляющее большинство украинских граждан против членства в НАТО[205]. Но НАТО продолжало вторгаться.

Все это — часть модели, принятой на вооружение США и НАТО еще с 1980-х при президенте Рейгане. Рейган уверял Горбачева, что НАТО не будет расширяться на территории бывших советских сателлитов, но под руководством США НАТО изменило позицию и сделало именно то, чего обещало не делать. Кроме того, США вышли из договора, который запрещал противоракетные системы, и изменили свою ядерную доктрину, делая возможным право «первого удара».

Во-вторых, НАТО всегда размещало и размещает войска вдоль всей российской границы, не только на Украине, но и в Польше, Латвии, Эстонии и Литве. Это провокация, которую Россия вряд ли не заметит.

В-третьих, уходящий генеральный секретарь НАТО Андерс Фог Расмуссен хвалился огромным успехом продвижения НАТО на восток и поддерживал захват НАТО Боснии-Герцеговины, Македонии, Грузии и Черногории.

В-четвертых, мы видели такую тактику НАТО и раньше, как признает Расмуссен. После распада Советского Союза в 1989-м НАТО захватило следующих бывших членов советского блока: Чешскую Республику, Венгрию и Польшу (1999), Болгарию, Эстонию, Латвию, Литву, Румынию, Словакию, Словению (2004) и Албанию, и Хорватию (2009), а теперь присматривается и к Украине.

Наконец, мы можем применить доклад Международной комиссии по вопросам интервенции и государственного суверенитета к ситуации на Украине. Все те нормы, которые используются в докладе, можно использовать для определения, когда именно интервенция государства или вмешательство НКО в дела другого государства по сути своей оправданы — чтобы понять, когда именно такое вмешательство приносит ущерб либо гражданскому населению, либо правительству, которое успешно защищает население и внутри страны, и в международном масштабе (ICISS, 2.25).

Таким образом, рекомендации Международной комиссии, которые нормативно ограничены суверенитетом по обязательствам международного сообщества по защите прав человека («ответственность по защите»), если их связать с нынешними международными законами и практикой невмешательства (как показано выше), могут принять контр-позитивную форму: когда нет необходимой защиты прав человека, государства обязаны не вмешиваться в дела других стран, в частности, когда такое вмешательство наносит ущерб населению этой страны путем нарушения прав человека или нарушения права на самоопределение и/или возможности демократического правительства защищать права человека.

Назовите это принципом «обязанности не причинять вреда» или даже «права быть оставленным в покое» (это касается двойственной идеи суверенитета человека и суверенитета государства, как указано в отчете ICISS 2.13). Такой же процесс фактически проводится в соответствии с другими договорами ООН относительно пыток и прочего.

Во-первых, произошел ли на Украине государственный переворот? Если можно показать, что США и/или ЕС играли значимую роль в свержении законно избранного правительства, находившегося тогда у власти, то получается, что они нарушили международные законы, которые без всяких сомнений признают право защищать суверенитет от такого вмешательства.

Сложность с представлением убедительных свидетельств противозаконной поддержки США политических протестов на Украине проистекает из того факта, что такое вмешательство было не военным, а экономической и полуподпольной поддержкой насильственных политических протестов на Украине. Так что приходится играть в игру «соедини точки», чтобы увидеть, кто стоит за путчем на Украине. В этом случае есть всего несколько фактов, которыми мы обладаем, относительно действий США/ЕС на Украине, которые могут послужить свидетельством не только того, что США/ЕС на самом деле вмешались в события на Украине, но и делали это в нарушение основных норм права и международных законов:

1. Печально известная утечка телефонного разговора между помощником госсекретаря по европейским и евразийским делам Викторией Нуланд и Джеффри Пайеттом, послом США на Украине, раскрывает два значимых отрывка информации относительно уровня участия США в событиях на Украине: во-первых, что США потратили свыше пяти миллиардов долларов на подстрекательство к «смене режима» на Украине, и во-вторых, США активно планировали, кто именно будет назначен на высшие посты в правительстве, пришедшем к власти после переворота[206].

2. Сама Нуланд вместе с сенатором США Джоном МакКейном совершила не менее четырех различных поездок на Украину, чтобы публично раздавать печенье самопровозглашенным неонацистским партиям правого толка («Свободе» и «Правому сектору»).

3. В начале ноября 2013 года ЕС потребовал, чтобы украинское правительство так или иначе решило, с кем быть союзником — либо с ЕС, либо с Россией. Это выкручивало руки президенту Украины Виктору Януковичу, у которого были прочные исторические связи как с Россией, так и с ЕС. Требование ЕС было агрессивным по своему намерению, вынуждающим правительство другой страны к неэквивалентному выбору, хотя Россия предлагала трехстороннее соглашение между Украиной, Россией и ЕС. США/ЕС от такого соглашения отказались. Это и есть, по определению, вмешательство и по этическим нормам, и по международным законам, как мы уже видели.

4. В ноябре 2013 года Янукович отменил подписание соглашения об ассоциации Украины с ЕС в пользу поддержки и, возможно, укрепления связей Украины с Россией. К декабрю несколько тысяч организованных протестующих, недовольных решением Януковича, находились на улицах. Стоит задать вопрос о выборе времени этих событий на Украине в свете требований ЕС и отказа Януковича их выполнить.

5. Среди быстро разворачивающихся событий, которые привели к свержению Януковича, заметим, что официальные лица ЕС и МВФ встретились с приведенными к должности политическими лидерами для обсуждения финансирования всего через несколько дней после того, как те заняли свои посты. ЕС и МВФ теперь требовали, чтобы Украина ввела «меры жесткой экономии», которые потребовали крупномасштабного сокращения государственных субсидий людям, в том числе льготных цен на энергию, 10 %-го сокращения численности государственных служащих Украины и 50 %-го роста цен на природный газ. Это, конечно же, стало прямым требованием сдать украинскую экономику капиталистическому гегемону и было подкреплено угрозой оказаться отрезанными от глобального рынка, контролируемого ныне западными, а не восточными, олигархами.

6. Конституция Украины в статье 2 ясно утверждает, что «суверенитет Украины должен распространяться на всю ее территорию», а статья 3 признает по Конституции главенство прав человека «как высшей социальной ценности» при управлении Украиной. Статья 5 гарантирует верховенство народа над правительством, она завершается словами: «Никто не должен узурпировать государственную власть». То, что это относится к самоопределению, становится яснее в главе 3, статье 69 Конституции, которая требует «прямых демократических» выборов правительства и власти. И, наконец, статья 10 защищает использование на Украине русского языка.

Если принять во внимание эти факты, можно получить явные свидетельства того, что вмешательство США/ЕС в события на Украине привело к государственному перевороту. В этом отношении и нормы права, и международные законы совершенно ясны: когда одно государство вмешивается во внутренние дела другого государства, а затем участвует в свержении избранного правительства, оно прямо нарушает принципы самоопределения и суверенитет, и это квалифицируется как участие в государственном перевороте.

Результатом действий США/ЕС на Украине было то, что демократическая форма правления была эффективно подорвана внешним вмешательством. На месте правительства оказалась группа, состоящая по большей части из ярых фашистов и расистов отнюдь не демократической ориентации. Свидетельство тому — их первый законодательный акт: запрет законного статуса русского языка в нарушение Конституции Украины. Дальнейшее свидетельство — их заявленные цели изгнания русских и евреев и прекращение «иностранного» усыновления украинских детей[207].

Как мы видим, существуют ясные и четкие этические нормы и международные законы в отношении вмешательства. Повторим некоторые из них: работы Джона Ролза, Резолюция 2625 Совета Безопасности ООН, постановления Международного суда (Никарагуа против США, 1986), Хартия ООН (статья 2 пункты 1, 3 и 4), Югославия против США, 1999. Взятые вместе эти нормы и законы позволяют сделать убедительный вывод, что действия США и ЕС на Украине были необоснованными и не заслуживают оправдания.

Отделение Крыма представляет собой весьма сложный случай и нормативно, и юридически. Мы не можем разбирать его тут подробно, только заметим несколько бросающихся в глаза моментов относительно дебатов по отделению Крыма от Украины. Вопреки всем заявлениям консервативных комментаторов (например, Эшли Дикса «Что говорит международное право об интервенции России на Украину», New Republic, 2 марта 2014, и Ноа Фелдмана «Крымская демократия растоптала свою Конституцию», Bloomberg News, 20 марта 2014), ни этическо-политические нормы, ни международные законы не очевидны в отношении проблемы отделения.

Партии, которые США/ЕС поддерживали и с которыми работали на Украине — «Свобода» и «Правый сектор», по многим сообщениям глубоко антисемитские и антироссий-ские организации. На самом деле первое, что сделало новое, неизбранное правительство на Украине, — ликвидировало право русских говорить на родном языке, как уже указывалось. Но Резолюция 2625 Генеральной Ассамблеи ООН позволяет отделение от тех государств, которые не «ведут себя в соответствии с принципом равноправия и самоопределения народов и в которых правительство не представляет всех людей на своей территории без различия рас, цвета кожи или вероисповедания». Когда первое, что делает новое правительство, заключается в запрете говорить на своем языке части людей на собственной территории, в данном случае — русских, то по Резолюции 2625 возникает право на отделение.

Хотя существуют достаточные на первый взгляд свидетельства того, что отделение Крыма было нарушением Конституции Украины, все аргументы в пользу этого утверждения не принимают во внимание два важных момента: моральное право на отделение и юридический прецедент, которым стало решение Международного суда в отношении Косово.

Относительно первого вопроса, а именно — когда появляется моральное право и, следовательно, может возникнуть право на отделение, он весьма спорен в смысле нормативности. Некоторые считают, что должны последовать продолжительные и серьезные несправедливости и нарушения прав человека (упоминается как «Теории коррективного права»), а другие полагают, что моральное право на отделение возникает, когда еще не произошло несправедливости («Теории первичного права»)[208].

Кроме того, аргументы против отделения не принимают во внимание существенные и заметные разногласия в самих международных законах относительно отделения. Например, право на отделение переплетается или концептуально зависит от принципа самоопределения? Далее, как определить законное отделение? Среди специалистов по международному праву нет согласия в этом вопросе[209].

И, наконец, подобные аргументы не учитывают решение Международного суда в отношении отделения Косова, которое в постановлении о декларации независимости Косова от Сербии гласило, что «общие международные законы не содержат применимого запрета на объявление независимости».

Вот где Россию явно можно обвинить в действиях в Крыму, так это за ее решение отправить войска с российских баз на Крымском полуострове в города и гражданские аэропорты и за разоружение украинских войск — все это, без сомнения, нарушает прежние соглашения между Россией и Крымом относительно аренды крымской территории для военных баз.

Соглашение 1977 года, статьи 8.1 и 9.1, ограничивает деятельность и размещение российских войск и военного снаряжения территориями военных баз. Кроме того, по Будапештскому меморандуму 1994 года между Россией и Украиной Россия обязана уважать национальные границы Украины. Так что когда президент России Владимир Путин расширил области действия российских войск в Крыму за пределы означенных баз, казалось, сложно отрицать, что это был, говоря в терминах права, акт военной агрессии.

Но, по-видимому, осуждать действия России в Крыму нелогично и неразумно, игнорируя тот факт, что США/ЕС свергли демократическое правительство, привели к власти подконтрольное правительство, а то обратилось затем к Западу и в благодарность попросило помощи НАТО, а НАТО ответило собственной де-факто «аннексией» Украины как части НАТО И ЕС. Россия сделала это путем военной интервенции; США/ ЕС сделали это подчинением или, как назвал это президент Обама, «управлением сзади», по сути, наняв группу для насильственного свержения, чтобы нарушить порядок в стране, на которую нацелились, точно как США сделали в Ливии и Сирии. Оба типа действий запрещены международным правом в отношении вмешательств, как мы уже видели.

В отношении военной интервенции США снова использовали военную мощь в качестве прямой угрозы России, если та вклинится в американскую интервенцию на Украине (за пределами Крыма). Еще более важно, чем сами угрозы, что США постоянно увеличивали свое военное присутствие в государствах Балтии, к примеру, отправив шесть самолетов ФГ-15С в Литву для проведения учений НАТО на Балтике и 300 человек военного персонала и 12 боевых самолетов в Польшу. Дополнительные американские контингенты направляются в Латвию и Эстонию. Германия и Британия тоже обещают наращивать свое военное присутствие и маневры в регионе[210].

Все это делается под предлогом «угрозы существованию Украины» (по факту несуществующей) из-за российской военной интервенции. В действительности США продвигают свою военную мощь на позиции на Украине и в окружающие области, чтобы провести собственную интервенцию на Украину и воспрепятствовать военному ответу со стороны России. И каково же положение таких угроз со стороны США и их потенциальных военных действий на Украине в свете наших вопросов нормативности и международного права?

Использование западных военных сил для оккупации Украины или любой другой бывшей советской территории вокруг России нарушило бы не только теорию справедливой войны в смысле «правого дела» и «благих намерений», но было бы и прямым нарушением международного права.

Еще раз повторим, как и в Ираке и Ливии, США совершили преступление «агрессией», самое тяжкое преступление, по словам Роберта Джексона, главного обвинителя со стороны США на Нюрнбергском процессе. Сам Нюрнбергский трибунал постановил: «Начать агрессивную войну… не только международное преступление, это самое тяжкое международное преступление, отличающееся от других военных преступлений только тем, что заключает в себе совокупное зло всех остальных».

Однако Россия тоже нарушила эти критерии военным захватом Крыма, как мы уже видели. В случае использования военной силы захват Россией Крыма не оправдан и военная оккупация Украины со стороны США тоже не оправдана.

Но если США соглашаются на договор с новым правительством Украины, а это правительство не избрано демократически, тогда и договор незаконен, ведь право на суверенитет и невмешательство установлено законно и нормативно. Таким образом, этот договор можно назвать лишь фиговым листком для прикрытия того, что в действительности является оккупацией.

Для военных теперь проблемой становится использование угрозы применения силы, поскольку США постоянно это делают через заявления администрации Обамы и военную деятельность внутри и вокруг Украины. Но как мы уже видели — Резолюция 2625 Генеральной Ассамблеи ООН, одобренная 24 октября 1970 года, делать это запрещает:

«…вооруженная интервенция и все другие формы вмешательства или попытки угрожать самому государству или его политическим, экономическим и культурным элементам являются нарушением международных законов» и «каждое государство обязано воздерживаться от организации, подстрекательства, помощи или участия в актах гражданского раздора или террористических актах в другом государстве или дозволения организованной деятельности на своей территории, направленной на совершение подобных актов, когда они касаются… в том числе угрозы или использования силы».

Заключение. Ожидания

Ситуация на Украине требует анализа, который выходит за рамки непосредственно событий; необходим более широкий, глобальный анализ, который оценит, что готовит будущее с учетом той хищнической жадности и жажды власти, которые подталкивают США к попыткам установления гегемонии повсюду. В ответ на это, как мы увидели, возникает международное обсуждение, если не консенсус, в котором выделяются нормы приоритета прав человека, уважения к нему, безопасности человека и превосходства суверенитета человека над суверенитетом государства.

Вместе с нынешними историческими движениями это новое внимание к нормам, гарантирующим уважение к человеку, может привести к ослаблению власти государств и тем более империй в пользу (а возможно, он и заменит их) международного порядка народов: мирового порядка, основанного на общности граждан, чей суверенитет означает, что как люди именно они являются основой политических договоренностей, а не договоренности или озабоченности государственных организаций.

Это можно обеспечить международными договоренностями с целью гарантировать приоритет прав человека над интересами государства, таким образом исполняя демократическую норму, гласящую, что власть принадлежит народу, а не руководителям. В этом свете суверенитет будет определяться как право на самоопределение без внутреннего или внешнего давления или вмешательства сторон, чьи намерения сомнительны в отношении усиления права на самоопределение для всех участников, а не только ограниченных элит.

Таким образом, весьма вероятно, что, силой продвигаясь на восток на Украине (и в бывшей Югославии, и в Сирии, и в Афганистане) и на запад в Тихоокеанском регионе («разворот к Азии» Обамы), США и НАТО начинают процесс изменения мирового порядка к чему-то выходящему далеко за пределы намеченной цели западного доминирования, в эру уменьшения суверенитета государств из-за явного отсутствия безопасности для тех, кто либо «окружен», изолирован или захвачен мировым гегемоном. В итоге остановить сверхдержаву (США) от экспансии и мирового контроля смогут лишь две вещи: она столкнется с естественными преградами (возможно, настолько перенапрягшись, что ее потребительский размах превзойдет возможность его финансировать; или истощив природные ресурсы, необходимые для работы имперского механизма), или народы мира, независимые и вполне осознающие, что в этой борьбе они — вместе, начнут оказывать давление на сверхдержаву.

Такая «отдача» вызовет понимание и применение всех нормативных концепций, которые мы обсудили в этой главе: что власть исходит от и принадлежит народу и что суверенитет народа — достоинство и приверженность, которые объединяют людей, а отнюдь не искусственные границы, которые их разделяют.

В любом случае, последствия ослабления или ограниченности суверенитета государства правами человека открывают путь к глобальной демократии. По такой новой философии будет признано, что у самих организаций есть очевидные проблемы; что наличие этих проблем — отнюдь не в интересах отдельных лиц, которых эти организации якобы представляют; что первичным из интересов организаций является рост влияния в направлении высшего уровня руководства этих организаций и что эти интересы необходимо ограничить понятием индивидуальной независимости, гарантированной правами человека.

Надежда наша в том, что при глобальной демократии монолит сверхдержав, подобных нынешней империи США, останется в прошлом. Если такое случится, на долю самих граждан выпадет управление организациями с целью инициирования нормативных ограничений естественно растущего влияния внутри якобы демократических правительственных структур, так что вмешательства в дела других стран ради стремления к геополитической власти и контролю ресурсов, как видно на примере интервенции США и ЕС на Украину, были бы менее вероятны в будущем и сопровождались большими санкциями против незаконно вмешивающихся государств или муниципалитетов и их агентов.