Укротить сердце

Глава 38

Руби

― Гид? ― Чарли смеется, когда я провожу щеткой по черной, как смоль, гриве Стрелы.

Я показываю ему язык.

― Я могу это сделать. Буду ходить за Фордом по пятам и учиться у него. Водить гостей к пруду для рыбалки.

― Малышка, Форд будет бегать вокруг тебя кругами.

― Я хочу помогать на ранчо, Чарли. ― Убирая прядь волос с лица, я изо всех сил стараюсь нахмуриться.

Он поднимает бровь. В его пронзительных голубых глазах пляшут смешинки.

― Помогать, да?

Улыбаясь, я бегу по траве и падаю в его объятия.

Я люблю своего молчаливого и задумчивого ковбоя, но и этого счастливого тоже.

Я провожу пальцами по его темной щетине.

― Ты разве не слышал? Ковбой, я должна заслужить свою еду.

― Только не на моем ранчо. ― Низкое рычание раздается из глубины его груди. ― Не на твоем ранчо.

Я краснею.

Я люблю этого мужчину. Всем своим существом.

Он лениво ухмыляется и наклоняется ко мне, чтобы поцеловать. Пока Стрела не сует свой нос между нами, вызывая у Чарли недовольный рык.

― Ублюдок, ― говорит он, нежно похлопывая жеребца.

Мое сердце переворачивается в груди.

Этот мужчина влюблен. И я тоже.

Это безрассудно.

Это разрушительно.

Это именно то, чего я хочу.

Я решаю, и я выбрала любовь. Ранчо. Чарли.

Но мое сердце борется с совестью. Я не права. Очень неправа. Я эгоистично вступаю в отношения с Чарли. Теперь это серьезно. Это навсегда. Если я умру, если заболею, это уничтожит его.

Я должна сказать ему.

Скоро.

Он не торопит меня, но я должна рассказать ему правду.

У меня был шанс на прошлой неделе, когда он рассказал мне о Мэгги. Он остановил меня, но я должна была продолжать. Вместо этого я струсила.

Приемы у врачей, новые лекарства… Я не могу скрывать это вечно. Моя болезнь не пройдет сама собой.

Я откладываю это, потому что боюсь.

Если он увидит меня иначе, хрупкой или больной…

Если я потеряю его…

― Если бы ты могла делать все, что угодно, выбрать любую работу в мире, что бы это было?

Бархатный голос Чарли вырывает меня из размышлений.

― Открыла бы цветочный магазин.

Он моргает.

― В Воскрешении?

― Да, в Воскрешении. ― Я слегка поворачиваюсь, беру щетку и принимаюсь за Стрелу. Жеребец одобрительно фыркает, победно ударяя копытом о землю. ― Букеты Блум. Версия два. ― Я вздергиваю бровь. ― Всем нужны цветы. Даже сварливым ковбоям.

Он усмехается.

― Я бы открыла его на Главной улице, в одном из тех пустующих помещений возле «Магазина на углу». Белые ставни. Полевые цветы. ― Я бросаю взгляд на Чарли. Выражение его лица из веселого становится задумчивым. ― Могу поспорить, что романтика в городе возросла бы в десять раз. Даже Шина Вулфингтон нашла бы кого-нибудь, кого можно полюбить.

Услышав шум грузовика, он оглядывается через плечо, нахмурив брови. Он занимается этим весь день. Наблюдает. Всегда в состоянии боевой готовности. Как будто ждет кого-то.

Но это всего лишь Сэм, отправляющий группу гостей в аэропорт Биллингса.

― Все уезжают, ― бормочу я, поднимая руку, чтобы помахать маленькой девочке.

― Да, ― говорит он мне. ― Мы помашем им в последний раз, прежде чем они уберутся отсюда навсегда.

― Конец лета?

― Конец лета.

― А потом вечеринка?

Чарли удивленно выгибает бровь.

― Малышка, мы всегда устраиваем вечеринки.

Я слышала об этом грандиозном событии от Уайетта. Праздник в стиле хонки-тонк в честь завершения сезона с пивом и кострами.

― Я собираюсь снять видео, ― говорю я, вешая щетку на крючок. ― Мы можем использовать его в качестве рекламы на следующий год.

Он ворчит, но не отвергает эту идею, отчего мое сердце совершает медленные кульбиты в груди. Хотя я знаю, что Чарли навсегда останется ковбоем, недолюбливающим социальные сети, он доверяет мне, и это так много значит.

Я подхожу к вальтрапу, наброшенному на перекладину забора. Чарли следует за мной, его глаза следят за моими движениями. Я поднимаю его и с усилием перекидываю через спину Стрелы.

― Правильно?

― Почти. ― Чарли помогает мне поправить одеяло. ― Теперь седло. ― На его суровом лице появляются морщинки, уголки губ приподнимаются. ― Филонишь, подсолнух.

Я притворно вздыхаю и целую его, прежде чем направиться к седлу. Мы ездим верхом уже несколько недель, и он выполняет большую часть работы. Но сегодня я попросила его показать мне, как седлать лошадь для прогулки верхом.

Когда я наклоняюсь, чтобы поднять седло, мое сердце замирает. Как двигатель, который сначала заводится, а потом глохнет.

Мир кружится. В глазах пляшут черные точки. Звуки исчезают. Я качаюсь и падаю на четвереньки на зеленую траву.

― Эй, эй, эй. ― Сильная рука обхватывает меня за талию. В ухе звучит грубый голос Чарли. ― Руби? Малышка?

Из моего горла вырывается всхлипывание. От беспорядочного биения в груди меня охватывает паника. Я зажмуриваю глаза, пока моя грудь поднимается и опускается в неровном ритме.

Чарли крепче прижимает меня к себе.

― Что такое? Что случилось?

Мое сердце. Оно остановилось.

Но я не говорю этого.

Когда я открываю глаза, на лице Чарли написано беспокойство.

― У меня это плохо получается, ― шепчу я.

― Нет. ― Он мило ухмыляется. ― Седло слишком тяжелое для тебя, вот и все.

Но оно не было слишком тяжелым. Дело в моем сердце.

Он помогает мне встать, и я смотрю, как он седлает Стрелу. Я не упускаю из виду его взгляд, устремленный на меня. Вопрошающий, обеспокоенный.

Прикусив губу, я сжимаю грудь, стараясь, чтобы руки не дрожали, чтобы сердце продолжало биться.

Он не дурак. Он все поймет. И если он это сделает прежде, чем я признаюсь…

Я следую за Чарли, направляющимся к Стреле, и в моей груди нарастает чувство ужаса.

Но оно быстро сменяется ощущением силы. Откуда-то из глубины моего сознания доносятся слова моей матери.

Чти свое сердце, пока не станешь им.

С ним все будет хорошо.

Мы справимся.

Я делаю вдох.

Подойдя ближе, я обхватываю его массивное предплечье и крепко прижимаюсь к нему, словно он может стать моей опорой. Глядя в его голубые глаза, я говорю:

― Чарли, я…

Лязгающий звук нарушает спокойную тишину ранчо. Мы с Чарли оба слегка отстраняемся от громкого металлического скрежета.

На гравийной подъездной дорожке стоит трейлер для перевозки лошадей. Чарли ничего не говорит, но его пристальный взгляд прикован к моему лицу.

Затем из кабины грузовика с громким криком выскакивает Уайетт. Он открывает заднюю дверь трейлера, и после нескольких попыток потянуть за поводья из него выходит прекрасный жеребенок изабелловой масти, которого я полюбила с тех пор, как приехала сюда. Тот самый, которого Чарли отвез покупателю в Дир-Лодж.

У меня открывается рот, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Чарли.

Он ухмыляется.

― Чарли… что? ― Я замолкаю. ― Я думала, ты его отдал.

― Я его вернул. Позвонил покупателям в тот день, когда ты сказала, что останешься. Я знаю, как сильно ты его любишь.

Слезы наполняют мои глаза.

― Почему? Зачем ты это делаешь?

Он усмехается, как будто я задала ему самый очевидный вопрос в мире.

― Чтобы сделать тебя счастливой.

Он подходит ко мне и смотрит в глаза.

― Он твой, малышка. Если хочешь.

― Конечно, я хочу его. Я просто… ― Калейдоскоп радости вспыхивает внутри меня, когда я смотрю на него.

Мой.

Этот прекрасный жеребенок, которого я полюбила с того самого дня, как ступила на ранчо, ― мой.

То, что сделал Чарли, говорит о многом. Это не временно. Это навсегда.

Мой ковбой готов на все ради меня.

Горячие слезы жгут мне глаза.

А потом я прыгаю в его объятия и целую, ощущая каждый вздох в своем теле. Целую его с отчаянной потребностью ощутить его прикосновения, его губы в самой глубине моей души. У него вырывается хриплое рычание, когда я обхватываю его ногами за талию, и он прижимает меня к себе.

― Да. ― Я задыхаюсь и отстраняюсь, чтобы обнять ладонями его прекрасное лицо. ― Спасибо. Я люблю его. И я так сильно люблю тебя, Чарли.

У него перехватывает дыхание, как будто он еще не привык к тому, что я произношу эти слова.

― Все, что ему нужно, ― это имя, дорогая.

― Уинслоу. Его зовут Уинслоу. ― Мне даже не нужно думать об этом. Мысленно я возвращаюсь в тот жаркий аризонский городок, место, где я крутила бутылку, в тот день, когда я сделала выбор и определила свое будущее, даже если в тот момент я этого не знала.

День, когда я запустила свое сердце.