Укротить сердце

Глава 45

Чарли

Когда я добираюсь домой из Бозмана, уже пять часов вечера.

Утром, когда я проснулся, Руби уже не было. Она написала записку, хотя должна была остаться в чертовой постели. Весь день я был на взводе. Даже подписание бумаг о том, что ранчо «Беглец» теперь является заповедником, не ослабило боль в моем нутре. Весь день мои мысли были заняты ею, и это не изменилось, когда я ворвался в парадную дверь и бросил ключи и бумажник на стойку, рыча на пустой дом.

Ранчо без Руби ― как небо без солнца.

Неестественно.

― Руби! ― зову я, и мой пульс учащается. Мне кажется, что вена на моей шее вот-вот лопнет.

Я осматриваю кухню, гостиную, ванную, прежде чем броситься наверх.

Ее здесь нет.

― Черт. ― Я провожу рукой по волосам, возвращаясь на кухню.

Она избегает меня из-за того, что произошло сегодня утром.

Я меряю шагами кухню, проводя рукой по своей бороде. Если не считать сообщения, в котором говорилось, что она уехала в город, все мои звонки переадресовывались на голосовую почту. Ее ноутбук стоит на кухонном столе, ее машина на подъездной дорожке, но меня все равно гложет беспокойство, что она уедет. Где она, черт возьми?

Я смотрю на список ее желаний на холодильнике. Когда-то я списал это на мечты взбалмошной девчонки, но теперь…

Все лето прокручивается в моей голове. Ее отказ сказать мне, почему она убегает. Рука на сердце. Таблетки в полночь. Обморок в моей постели. Слова Форда ― что ты знаешь об этой девушке?

И ее список.

Этот чертов список.

― Черт, ― вырывается у меня. Я упираюсь руками в кухонный остров и склоняю голову.

Руби больна.

С ней что-то не так.

Мое нутро словно утыкано осколками стекла. Она хорошо хранила свой секрет, каким бы он ни был, но сегодня этому придет конец. Я должен найти ее, а когда найду, то усажу ее красивую, упрямую задницу и заставлю рассказать мне правду. Я был снисходителен к ней, но больше нет.

Если это анемия, я планирую показать ее всем врачам штата Монтана.

Я оборачиваюсь на стук двери.

Форд стоит там с безумными глазами.

― Чарли, Руби оседлала Стрелу.

Я холодею, а потом начинаю злиться. Он знает не хуже меня, что она не должна ездить одна.

― Черт. ― Я запускаю руку в волосы. ― Когда?

― Десять минут назад. Она на пастбище. ― Он колеблется, потом говорит: ― Она неважно выглядит, чувак.

― Черт, ― ругаюсь я, прежде чем выбежать из дома. Форд бежит за мной и догоняет, когда в пределах видимости появляется Руби, сидящая на спине Стрелы.

С другой стороны к ней подъезжает Уайетт на Пепите.

Слава Богу, что у меня есть брат.

Я бросаюсь к ней, но, когда Руби смотрит на меня сверху, все мое тело сжимается. Мое сердце уходит в пятки.

Она выглядит опустошенной. Другого слова не подберешь. Ее лицо бледное, золотисто-розовые волосы растрепаны, а вокруг потухших голубых глаз красные круги.

Но именно ее дух, подавленный, сломленный, пугает меня до смерти.

― Привет, ковбой. ― Она произносит это так непринужденно, как будто не избегала меня и моих звонков последние восемь часов.

― Руби, ― говорю я, борясь с желанием зарычать на нее и вместо этого излучая мягкое спокойствие, которого сейчас не чувствую. ― Слезай оттуда. ― Я хватаюсь за удила, успокаивая ее и Стрелу, но он фыркает, топает ногами и пятится назад.

Она пристально смотрит на меня.

― Ты будешь кричать. ― Ее нижняя губа дрожит.

― Я не буду кричать. ― Я разочарованно выдыхаю. ― Малышка, я волнуюсь.

В ее глазах появляются слезы, и она качает головой.

― Не стоит.

Я берусь за рог седла.

― Дай мне свою руку. Я помогу тебе спуститься.

― Нет. Пока нет.

Я придвигаюсь ближе, моя рука обхватывает ее бедро.

― Нам нужно поговорить. Прямо сейчас, черт возьми. ― Мой голос звучит грубее, чем я когда-либо говорил с Руби, но мне нужно, чтобы она меня поняла. Чтобы выслушала.

Она вздрагивает.

― Я знаю, мы поговорим. Только сначала мне нужно прокатиться. Пожалуйста. Позволь мне сделать это, Чарли. ― Дрожь в ее голосе почти выводит меня из равновесия.

Легким толчком она пускает Стрелу медленной рысью.

Я быстро шагаю рядом с ней, чтобы не отстать.

― Твой список. Для чего он на самом деле, Руби?

В ее глазах мелькает страх, а голос опускается до шепота.

― Чарли, это просто список.

― Чушь собачья, ― рычу я, а потом у меня внутри все переворачивается, когда я вижу это.

Вместо того, чтобы позволить поводьям свободно лежать в ладони, она обмотала их вокруг левой руки. Это действие говорит мне о том, что она отвлечена, ее мысли где-то в другом месте.

Она не должна сейчас сидеть на лошади.

Беспокойство пронзает меня насквозь.

― Руби…

Я хватаюсь за заднюю луку седла и пытаюсь подтянуться, чтобы сесть за ней, но она проворна. Изящным движением она бьет ногами, пуская Стрелу бодрой рысью через пастбище и прочь от меня.

Она быстро схватывает, а я ― чертов идиот, который научил ее ездить верхом.

Мы с Уайеттом встречаемся встревоженными взглядами, и оба следуем за ней.

Плечи Руби напряжены, она закрывает глаза и откидывает голову назад, позволяя солнечному свету согреть ее лицо. Как будто она пытается зарядиться бодростью.

Эта мысль поражает меня, как удар под дых.

Все это время в ней торчал шип, а я был слишком слеп, чтобы заметить это.

Я был прав.

Все это время Руби убегала, но не от меня.

Больше нет.

Руби и Стрела резко останавливаются посреди пастбища.

Мое тело холодеет.

Мышцы напрягаются, и я бегу к ней.

― Руби?

Несколько секунд она сидит неподвижно, слегка покачиваясь. Потом ее мутный взгляд встречается с моим.

Она тяжело дышит.

― Что-то должно произойти, ― говорит она мне.

Мой вопрос превращается в паническое рычание.

― Что? ― Я протягиваю руку и хватаюсь за заднюю луку седла. ― Что произойдет, подсолнух?

― Ковбой, ― шепчет она, ее длинные ресницы трепещут. ― Поймай меня.

Прежде чем я успеваю осмыслить ее слова, я с ужасом наблюдаю, как ее глаза закатываются, и она обмякает, ее крошечное тело заваливается набок. Но она не падает.

Потеряв сознание, она висит в подвешенном состоянии.

― Руби! — Мой желудок сжимается от паники, сердце подскакивает к горлу. Я протягиваю руку, чтобы поймать ее, прижать к себе, но не могу.

Она держится крепко, я не могу ее снять.

И тут Уайетт кричит:

― Чарли, ее запястье! Ее чертово запястье!

Нет. Боже, нет.

Ее тонкое запястье запуталось в поводьях.

Напуганный криком, Стрела бьет копытами. От резкого движения крошечная фигурка Руби дергается, как у тряпичной куклы. Ее голова на мгновение откидывается назад, а затем снова падает.

― Нет! Уайетт! ― кричу я, вцепившись в Стрелу, но испуганный жеребец дергается, пытаясь стряхнуть нас с себя и убежать в конюшню.

Каким-то чудом мне удается сдвинуть Руби так, что она падает вперед на его шею.

Земля под ним сотрясается, Уайетт подводит Пепиту к Стреле. Он тянется к запястью Руби, трясущейся рукой проводит по длине поводьев, пытаясь освободить ее.

― У меня не получается, ― выдыхает Уайетт. ― Черт. Черт.

Форд уже тоже здесь.

На своем коне Ифусе он прижимает Руби с другой стороны, блокируя Стрелу, чтобы тот не смог вырваться.

― Держи крепче, ― кричит Форд Уайетту. ― Не отпускай ее.

Господи. У меня подкашиваются ноги.

Это мой худший кошмар, происходящий словно в замедленной съемке.

Если Стрела встанет на дыбы, Руби упадет.

Он потащит ее, растопчет.

Мое сердце подскакивает к горлу. Я не могу ни дышать, ни мыслить логически, когда она в опасности.

Этого не должно случиться.

Только не снова.

Только не с ней.

Ноздри Стрелы раздуваются, он отступает назад, борясь с моей хваткой на его уздечке, готовясь бежать.

Руби дергается, соскальзывает, опускается ниже к примятой траве.

Форд ругается.

― Нет! ― Моя левая рука обхватывает ее свободное запястье, я прижимаю ее еще крепче.

Раздается мягкое шипение кожи.

Внезапно в руках Уайетта оказывается охотничий нож. С безумными от паники глазами он яростно режет кожаный ремешок поводьев. Стальное лезвие блестит в солнечном свете.

― Освободи ее! ― кричу я Уайетту, кровь бурлит в моих венах. ― Сейчас же!

― Я пытаюсь!

Уайетт продолжает пилить ремень. Он злобно ругается, когда тот отказывается рваться, а затем, спустя несколько ужасающих секунд, он лопается.

Руби свободна.

Я подхватываю ее обмякшее тело на руки.

И потом со всех ног бегу к дому.