Beg For Me Morally Gray Book 3

5

СОФИЯ

Когда приносят счет, я настаиваю, чтобы мы его разделили. Картер просто улыбается и достает свой бумажник.

— Как насчет того, чтобы позволить Фаби решать самому. Тогда это судьба.

— Такой вещи, как судьба, не существует.

Его улыбка становится шире.

— Сказала как настоящий циник.

Я хочу сказать, что я не циник, я реалист, но где-то в глубине души таится намек на то, что я приобрела ясный взгляд на жизнь благодаря долгому опыту, и я не собираюсь снова заводить разговор о нашей разнице в возрасте.

В ходе беседы уже стало ясно, что его это не только устраивает, но, возможно, он даже предпочитает, чтобы я была старше.

У меня и так достаточно проблем.

Когда Фаби возвращается, чтобы забрать счет, он видит, что мы оба протягиваем ему кредитные карточки. Не моргнув глазом, он выхватывает у Картера карту AMEX, разворачивается и уходит.

Мой собеседник излучает удовлетворение.

— Это была не судьба, Картер. Это был сексизм.

— На самом деле, это была романтика.

Когда я встречаюсь с ним взглядом, он снова смеется.

— Некоторые из нас считают, что джентльмен должен ухаживать за леди.

— А некоторые из нас потратили годы, борясь за то, чтобы их воспринимали всерьез, как равных, только для того, чтобы обнаружить, что некоторые мужчины предпочитают «леди», потому что этих нежных созданий учили быть пассивными и кроткими. И никто ни за кем не ухаживает. На мой взгляд, ты слишком уверен в себе.

Картер запрокидывает голову и смотрит на меня из-под полуопущенных век.

— Хм.

— Не надо «хм». Я серьезно.

— Как там у Шекспира? О том, что ты слишком много протестуешь?

— Ну и дела, я не знаю. Почему бы тебе не вспомнить о своем престижном образовании?

— Боже, ты такая неотразимая, когда флиртуешь.

— Я не флиртую с тобой.

— Тогда поддразниваешь.

— Я и этого не делаю.

Мы смотрим друг на друга через стол, улыбаемся, поигрываем ножками наших элегантных хрустальных бокалов для ликера и определенно флиртуем.

Я чувствую себя как вышедшая на пенсию скаковая лошадь, которая много лет провела взаперти в унылом темном сарае, но наконец-то получила шанс размять ноги и позволить ветру трепать мою гриву, пока я мчусь по трассе.

— Однако, ты веселишься, — говорит Картер. — Я вижу, тебе здесь нравится.

Я улыбаюсь и делаю глоток своего Frangelico.

— Только потому, что это мой любимый ресторан. И кто не любит поесть бесплатно?

— Значит, ты собираешься усложнить мне задачу. Хорошо. Вызов принят. Однако я должен предупредить тебя, что я всегда получаю то, что хочу.

Я бы спросила, почему он такой чертовски самоуверенный, но огромная золотая ложка у него во рту, с которой он родился, помешала бы ответить.

— Значит, у нас есть что-то общее.

Картер морщится.

— Не говори так, будто это единственное, что нас объединяет.

— А разве нет?

— Вряд ли. Мы оба любим соревноваться.

Вспоминая, что я сказала ему в кафе, я киваю.

— И мы оба любим вкусно поесть.

Кажется, я ела тортеллини с большим удовольствием, чем думала.

— И мы оба любим Хозиера⁴.

— Откуда ты знаешь, что я его люблю?

Картер улыбается.

— Интервью в журнале Power. Кстати, ты ведь знаешь, что тот репортер запал на тебя, верно?

— Не будь смешным.

— Ты не могла догадаться по этим вопросам? Он вознес тебя на пьедестал так высоко, что заглядывал тебе прямо под юбку.

Я усмехаюсь, качая головой.

— Он был безупречным профессионалом.

— Ты так думаешь? Он позвонил мне через неделю после публикации статьи, чтобы узнать, соглашусь ли я на интервью. Его позиция была похожа на столкновение титанов СМИ. Он влюбился в тебя, как школьница в поп-звезду.

Я не уверена, что это очередная его выходка или он говорит правду, но в любом случае, это заставляет меня смеяться.

— Он годился мне в дедушки.

Взгляд Картера становится напряженным, а голос хриплым.

— Возраст ничего не значит для желаний. Сердце хочет того, чего хочет.

Мне действительно неприятно признаваться в этом самой себе, но этот самоуверенный блондин-миллиардер действительно знает, как воздействовать на все мои кнопки. От одного только его взгляда у меня учащается пульс.

Стараясь говорить непринужденно, я спрашиваю: — Ты прочитал эти строки в книге?

Картер ухмыляется.

— Почему ты так решила ? Они работают?

— Ни капельки.

Мы смотрим друг на друга через стол, и воздух вокруг нас раскаляется. Я не помню, чтобы когда-либо испытывала к кому-то такое физическое влечение.

Это похоже на то, как будто какой-то безумный ученый приготовил порцию мощных сексуальных феромонов и вылил их нам обоим на головы.

Удерживая мой взгляд, Картер говорит: — Скажи мне, о чем ты сейчас думаешь?

— О том, что я выпила слишком много вина.

— Потому что у тебя неподобающие мысли на мой счет?

— Да.

— Будет ли это неуместно, если я скажу тебе, что мой член сейчас такой твердый для тебя?

— Да.

— Очень жаль. Но так оно и есть.

Улыбаясь, я откидываюсь на спинку стула, снова и снова взбалтываю Frangelico в бокале и позволяю себе наслаждаться его пристальным вниманием.

Возможно, именно это так опьяняет меня. Дело не в алкоголе, а в его непоколебимой сосредоточенности.

Это его непреодолимое желание.

Это он.

— Ты чертовски красива, — говорит Картер.

— Перестань делать мне комплименты. У меня голова идет кругом.

— Я никогда не остановлюсь. Ты – мое представление о совершенстве.

Мое сердце бешено колотится, кожа горит, и я беспокойно сжимаю бедра. Тем не менее, мне удается говорить отстраненно.

— Все эти усилия ради поцелуя на ночь? Интересно, что бы ты сделал, если бы ставки были выше?

Не теряя ни секунды, Картер говорит: — Все, что ты попросишь. Все, что ты захочешь. Я бы разрушил всю свою жизнь за одну ночь с тобой. И если бы я думал, что ты дашь мне больше, я бы взорвал весь гребаный мир.

Ресторан исчезает. Весь фоновый шум от того, что люди едят и разговаривают, стихает. Остаемся только мы вдвоем и наши взгляды, устремленные друг на друга в потрескивающем пузыре страсти.

Я не хотела этого, но мой голос звучит с придыханием.

— Ты меня даже не знаешь.

— И ты меня не знаешь. Но тоже это чувствуешь, эту связь. Я знаю, что ты это чувствуешь.

Долгое мгновение я, затаив дыхание, балансирую между безрассудством и сдержанностью. Смотрю в эти пронзительно-голубые глаза со странным ощущением, будто меня засасывает, как будто меня затягивает опасный водоворот.

Я хочу поцеловать его, попробовать на вкус его кожу, почувствовать его внутри себя и услышать, как он стонет от удовольствия, когда я впиваюсь ногтями ему в спину и двигаю бедрами навстречу его толчкам.

Я хочу оседлать его и насладиться его сильным молодым телом, и я хочу всего этого с такой внезапной, неистовой потребностью, что это пугает меня.

Затем на мой мобильный приходит сообщение, и чары рассеиваются.

Я узнаю эту особую мелодию. Я настроила ее специально для одного контакта, чтобы быть уверенной, что это он пытается дозвониться до меня, не глядя.

— Обычно я не проверяю свой телефон во время ужина, но это мой брат. Прошу прощения, но мне нужно ответить.

Чувствуя, что момент упущен, Картер откидывается на спинку стула.

— Конечно.

Я достаю из сумочки свой мобильный и разблокирую экран.

Уилл: Я отправил тебе по электронной почте информацию о возможностях для мамы. Я позвоню тебе утром.

Я быстро отвечаю.

София: Что случилось в больнице? Компьютерная томография показала, что все в порядке?

Появились три пузырька, которые затем исчезли. Он не отвечает.

Когда я бормочу ругательства, Картер спрашивает: — Все в порядке?

— Наша мама упала сегодня утром. Она сильно ушиблась.

— О нет. Она в больнице?

Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня с явным беспокойством на лице.

— Что-то не похоже. Я сказала Уиллу, чтобы он немедленно отвез ее на обследование, но…

Картер изучает меня, пока думает, что сказать дальше. Я не смотрю на него, но чувствую его взгляд.

София: Скажи мне, что ты отвез ее в отделение неотложной помощи, Уилл. А если нет, ТО ДЕЛАЙ ЭТО ПРЯМО СЕЙЧАС.

Я жду ответа, но не получаю его. Насколько я знаю, он уже выключил свой телефон.

Обеспокоенная и раздраженная, я засовываю мобильник обратно в сумочку и одариваю Картера натянутой улыбкой.

— Извини за это.

— Не стоит. Я могу чем-нибудь помочь?

— Это мило с твоей стороны, но нет.

— Тебе нужно позвонить ему? Я не против подождать.

— Это ни к чему хорошему не приведет. Уилл не возьмет трубку.

Если горечь в моем тоне и удивляет Картера, он этого не показывает, а мягко говорит: — Да, братья могут быть настоящей занозой в заднице, не так ли?

Мы криво усмехаемся.

— Ты, должно быть, все об этом знаешь.

— Это еще одна наша общая черта. Раздражающие братья и сестры. Он старше или младше тебя?

— Старше на два года.

— Есть еще братья или сестры?

— Нет, только мы.

— Значит, ты младшая.

Я не понимаю, почему он так радуется этому, пока не вспоминаю, что он тоже самый младший из братьев. Я киваю.

— Да, я младшая. Но Уилл – самый любимый. Когда мы росли, мои родители всегда вели себя так, словно он мог ходить по воде. По их мнению, брат не мог сделать ничего плохого. А теперь давай поговорим о чем угодно, только не обо мне. Расскажи мне о себе, Картер. Каково это – быть неприлично богатым?

Он изучает меня с минуту, выражение его лица серьезное.

— Это может быть здорово. А может быть ужасно. В основном я не думаю об этом, за исключением тех случаев, когда кто-то осуждает меня за то, чего я не выбирал.

Смущенная, я закрываю глаза и провожу рукой по лицу.

— Мне жаль. Это было грубо с моей стороны.

— Нет, я понимаю. Это законный вопрос. Большинство людей не могут себе представить, в какой жизни я родился. Но дело не только в радугах и единорогах. Деньги заставляют людей…

Картер замолкает на полуслове. Глядя куда-то вдаль поверх моего плеча, он выглядит так, словно потерялся где-то в прошлом.

Где-то в темноте.

— Измениться? — предлагаю я.

Он снова встречается со мной взглядом. Его голос звучит ровно.

— Совершать безумные поступки.

Изучая его лицо, я спрашиваю: — Ты имеешь в виду, устраивать дикие вечеринки на яхте с кучей несовершеннолетних девочек из университетской волейбольной команды?

После паузы Картер встряхивает головой, словно пытаясь прийти в себя, и натягивает улыбку.

— Да. Именно так. — Он неловко смеется, избегая моего взгляда.

Он лжет.

Не знаю, откуда я это знаю, но я знаю точно. Все, что он говорил до сих пор, было правдой, какой бы возмутительной она ни была. Но именно в этой маленькой, на первый взгляд незначительной теме он предпочел не искренничать.

«Деньги заставляют людей совершать безумные поступки».

Например, что именно?

Я не спрашиваю, потому что знаю, что он говорил не о себе. Не думаю, что он говорил о своей семье. Я думаю, он имел в виду, что деньги его семьи заставляют других людей совершать безумные поступки.

Почему-то это еще больше выбивает из колеи.

Повинуясь внезапному порыву, я тянусь через стол и касаюсь его руки. Картер дергается так, словно приходит в себя после чего-то неприятного.

Я мягко говорю: — Спасибо, что пригласил меня на свидание. Мне очень понравился наш ужин. Ты нравишься мне больше, чем я ожидала, и тот, кто заставил тебя так выглядеть, заслуживает того, чтобы ему дали пинка под зад. А теперь я хочу, чтобы ты отвез меня домой, и я могла поцеловать тебя на ночь.

Картер молча смотрит на меня, приоткрыв рот и прерывисто дыша.

Затем он вскакивает со стула, поднимает меня на ноги и целует крепко и страстно на глазах у всех в ресторане, не отрываясь ни на мгновение, даже когда люди начинают хлопать.