Beg For Me Morally Gray Book 3

23

СОФИЯ

Раздраженная и удовлетворенная, я просыпаюсь в пятницу утром под звуки того, как Картер принимает душ.

Он поет. Громко. Ужасно.

Это снова тот забавный, бессмысленный голос из итальянской оперы, который гремит над кафелем и, вероятно, заставляет выть каждую собаку в радиусе нескольких миль. Я лежу в постели, смотрю в потолок и ухмыляюсь.

Мы заснули только перед рассветом. После секса были разговоры, поддразнивания и хихиканье, потом снова секс, и так еще два раза. Я должна была бы устать, но я не устала.

Чувствую себя так, словно могу летать.

Я с наслаждением вытягиваясь под простынями и вздыхаю от счастья. Потом встаю с кровати, натягиваю халат, иду в ванную и смотрю на Картера через стеклянные двери душа, качаю головой и улыбаюсь картине, которую он создает. Мыльная пена скользит по выпуклым мышцам, вода стекает по его золотистой коже… Он так великолепен, что это должно быть запрещено законом.

Он замечает, что я наблюдаю за ним, и улыбается.

— Входи!

Я качаю головой.

— Ты заканчивай. Я пойду поставлю кофе. Если я зайду туда с тобой, мы оба опоздаем на работу.

— Работа? Кто пойдет на работу? Давай возьмем выходной и прокатимся вдоль побережья.

— Мне нравится эта идея, но я не могу отлынивать от работы. Давай сделаем это завтра.

Он надувает губы, но потом снова расплывается в улыбке, когда я посылаю ему воздушный поцелуй.

— Да, завтра, красавица.

Завязав пояс халата на талии, я босиком спускаюсь по лестнице на кухню. Я молю свежие кофейные зерна и включаю кофемашину, затем роюсь в холодильнике в поисках чего-нибудь съестного для быстрого завтрака. К тому времени, как Картер спускается вниз с мокрыми волосами, одетый только в джинсы, я уже готовлю яичницу. Засовываю два кусочка хлеба в тостер и целую его.

— Присаживайся. Я принесу тебе кофе. Завтрак почти готов.

— Ух ты. Я мог бы к этому привыкнуть.

Я поворачиваюсь к тостеру, но он снова притягивает меня в объятия и, прикусывая мое горло, шепчет: — Что у тебя под этим халатом? — Картер просовывает руку мне под халат и ласкает обнаженную грудь. — Хм. Ничего. Мое любимое.

Ущипнув меня за сосок, он впивается в мой рот горячим поцелуем. Когда я обнимаю его за плечи, он проводит рукой от моей груди к ягодицам, сжимая их, прежде чем скользнуть рукой мне между ног и поласкать меня там.

Затем выдыхает: — Если бы я сказал, что твое тело – страна чудес, ты бы поняла, что это песня Джона Мейера?

— Пожалуй. Он всего лишь мечта старшего поколения миллениалов.

— Фу. Вы, женщины-руководители, намного умнее своих коллег-мужчин. Я буду работать над более эзотерическими отсылками, которые смогу полностью приписать себе. А пока я просто скажу тебе, что ты красивая, и на этом остановлюсь.

Мы улыбаемся друг другу, когда хлеб выскакивают из тостера. Картер устраивается на стуле за кухонным столом, пока я намазываю тост маслом и наливаю две кружки кофе. Чувствуя, что он наблюдает за мной, я накладываю тосты и яйца на тарелку и подаю их на стол, наклоняясь, чтобы еще раз поцеловать его.

Картер сажает меня к себе на колени и углубляет поцелуй, лаская мою грудь через халат.

Мы стоим в таком положении, когда Харлоу врывается в парадную дверь.

- Мама! - кричит она, проносясь через гостиную. - Мама, где ты?

Я вскакиваю на ноги и одергиваю халат как раз вовремя, чтобы она заметила меня и остановилась. Дочь переводит взгляд с меня в халате на Картера без рубашки, сидящего за столом, и обратно, и у нее отвисает челюсть.

— Что за чертовщина!

— Следи за своим языком, юная леди. Что ты делаешь дома? Ты должна была вернуться только в воскресенье.

Она недоверчиво качает головой и сердито указывает на Картера.

— Кто это?

Картер встает.

— Привет, Харлоу. Я Картер. Я встречаюсь с твоей мамой. Приятно с тобой познакомиться.

Секунду она непонимающе смотрит на него, как будто пытается понять, на каком иностранном языке он говорит. Дочь оглядывает его с головы до ног, отмечая мускулы, татуировки, привлекательную внешность парня с плаката. Неоспоримый блеск молодости.

Когда она поворачивается ко мне, на ее лице читается ужас.

— Прости, что тебе пришлось узнать это таким образом, милая, но твоя мама не монахиня. Поздоровайся.

Вместо этого она возмущенно фыркает, затем поворачивается на каблуках и убегает. Звук ее шагов по лестнице эхом разносится по всему дому. Затем хлопает дверь и дребезжат кухонные окна.

Я поворачиваюсь к Картеру и сухо говорю: — Все прошло хорошо, тебе не кажется?

Он делает страдальческое лицо.

— Я рад, что ты не расстроена. Это было немного напряженно.

— Могло быть и хуже. Она не заплакала.

— София?

Из передней части дома доносится голос Ника, зовущего меня по имени. Я замираю.

Глядя в ту сторону, откуда доносится голос бывшего мужа, Картер спрашивает: — Это тот долбанутый бывший?

— Да. Пожалуйста, оставайся здесь и позавтракай. Я сейчас вернусь.

Я делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы, затем прохожу через гостиную. Ник стоит в прихожей, дверь за ним открыта, и просматривает стопку почты в корзине на консоли. Он поднимает голову, когда я подхожу, и на мгновение окидывает меня собственническим взглядом.

— Привет.

— И тебе привет. Отойди от моей почты. Почему ты так рано вернулся? И почему Харлоу так расстроена?

— Ты не получила мое сообщение?

Он часто повторял мне эту фразу, когда поздно возвращался с работы. Первые несколько раз я ему верила. Но однажды утром, когда он был в душе, я проверила его телефон, чтобы убедиться, что он ничего не отправлял. Когда я спросила его об этом, он прикинулся невиновным и обвинил во всём сотовую связь.

Увод в сторону и отрицание всегда были двумя любимыми приемами лжецов.

— Ты не отправил сообщение, Ник. Что происходит?

Он бросает почту обратно в корзину и качает головой.

— Твоя дочь вела себя как настоящая маленькая сучка все время, пока нас не было, вот что происходит. Тебе нужно что-то сделать с таким отношением.

Мое лицо вспыхивает от гнева. Я никогда не слышала, чтобы он так отзывался о Харлоу.

— Что бы она ни сделала, обзываться нельзя. Расскажи мне, что произошло.

Я оглядываю его через открытую дверь. Его Mercedes стоит на холостом ходу у обочины. Бриттани, сидящая на пассажирском сиденье, грызет ноготь большого пальца. Заметив, что я смотрю на нее, она быстро отворачивается.

— Твоя дочь посреди ночи сбежала из отеля, чтобы повеселиться с какими-то парнями на пляже. Когда я нашел ее, она была под кайфом и полуголая, танцевала вокруг костра без рубашки.

Эта новость повергла меня в ужас.

— Она принимала наркотики?

— И, вероятно, подверглась сексуальному насилию, да. Чья машина припаркована в…

Глядя через мое плечо, он замолкает. Его глаза расширяются, а рот приоткрывается.

Ник все еще стоит с разинутым ртом, когда Картер подходит ко мне сзади.

Он спокойно говорит: — Она моя, — и кладет руку мне на бедро, двумя простыми словами заявляя о праве собственности и на меня, и на его машину.

Ник в растерянности смотрит на него с нескрываемым удивлением.

У меня возникает странное желание расхохотаться, но я сохраняю самообладание и представляю их друг другу.

— Картер, это мой бывший муж, Ник. Ник, это Картер МакКорд.

Ник начинает моргать, как будто пытается подать сигнал о помощи азбукой Морзе. Это забавно, но в то же время раздражает. Он не может поверить в то, что видит, как будто мысль о том, что я буду с другим мужчиной, так же невероятна, как мое решение стать астронавтом.

Ник выходит из оцепенения и высокомерно говорит: — Мне все равно, кто ты, парень, но это мой дом. Убирайся к черту.

Если бы он только знал.

Я сердито говорю: — Прекрати, Ник, и перестань быть собственником. Мы оба знаем, что тебе все равно. И это мой дом. Я получила его при разводе, помнишь? Картер никуда не уйдет.

Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что Картер и Ник сверлят друг друга взглядами, но я испытываю огромное удовлетворение, когда Ник первым отводит глаза.

Он бросает на меня тяжелый взгляд, затем поворачивается на каблуках и выходит, не сказав больше ни слова.

Я беру ключи Харлоу, которые висят в замке, и закрываю за ним дверь.

— По шкале от одного до десяти, где десять – «мудак», малыш, твой бывший – на одиннадцать баллов.

Я поворачиваюсь к Картеру. Неудивительно, что Ник сбежал. Его челюсть сжата, а красивые голубые глаза горят гневом. Выражение его лица говорит о том, что он замышляет войну.

— Я сожалею об этом. Уверена, что ты не так представлял себе свое утро.

Убийственное выражение его лица смягчается.

— Не беспокойся обо мне. Как у тебя дела?

Застонав, я прижимаюсь лбом к его груди.

— Я в порядке, но мне нужно поговорить с Харлоу. Очевидно, она сбежала из отеля, чтобы повеселиться с какими-то парнями, и это не первый ее плохой поступок.

— Если бы мне пришлось провести отпуск с этим придурком, я бы тоже сбежал.

Улыбаясь, я поднимаю голову и смотрю на него снизу вверх.

— Я уверена, она оценила бы твою поддержку, но это не поможет.

Картер сжимает меня в объятиях и целует в кончик носа.

— Мне жаль. Я пойду оденусь и уйду от тебя, чтобы ты могла разобраться с ситуацией.

Его глаза темнеют.

— Но, если этот придурок вернется и начнет доставать тебя, я хочу, чтобы ты позвонила мне.

Я поддразниваю: — Зачем? Ты собираешься избить его из-за меня?

Его улыбка мрачная и загадочная.

— Что-то вроде того.

Картер шлепает меня по заднице, затем неторопливо уходит, направляясь наверх. Несколько минут спустя он находит меня на кухне, где я сижу за столом, потягиваю кофе и размышляю о том, как вести себя с Харлоу.

Девочки-подростки похожи на диких кошек. С ними нужно обращаться крайне осторожно.

— Я ухожу, красавица. Ты позвонишь мне позже?

— Позвоню.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы. Глядя мне в глаза, он бормочет: — Прошлая ночь была потрясающей. Спасибо.

Это заставляет меня улыбнуться.

— Так и было. И не благодари меня. Мне было очень приятно.

Картер снова целует меня, затем выпрямляется.

— Удачи с Харлоу. И помни, позвони мне, если тебе понадобится помощь с Крошкой-Ником.

Он щиплет меня за нос и уходит, прежде чем я успеваю ответить. Я слышу, как открывается и закрывается входная дверь, затем двигатель Corvette взрёвывает.

Как только звук затихает вдали, я поднимаюсь наверх, чтобы одеться и разобраться с дикой кошкой.