Beg For Me Morally Gray Book 3

19

СОФИЯ

От лазаньи Картера у меня просто дух захватывает. Мы едим на кухонном островке, а не в его столовой, плечом к плечу, разговаривая без остановки.

Он не позволяет мне помогать ему с уборкой. Настаивая на том, чтобы я расслабилась за бокалом вина, сам заботится обо всем, стараясь не упускать момент и не погружаться в глубокие раздумья.

Чем больше времени мы проводим вместе, тем больше он мне нравится. И тем больше я беспокоюсь о том, чем это может закончиться.

Наверное, моим сердцем, разбитым на миллион кусочков.

То, что кажется слишком хорошим, чтобы быть правдой, неизбежно оказывается правдой.

Когда Картер заканчивает убирать все со стола и протирать его, он открывает еще одну бутылку вина. Мы выходим на задний двор, где солнце садится, окрашивая деревья и траву в золотистый цвет. Он зажигает газовый камин щелчком выключателя, и мы садимся на диван напротив, положив босые ноги на низкий деревянный столик в деревенском стиле.

Глядя на огонь, он бормочет: — Спасибо, что ты здесь.

— Я рада, что пришла. Но ты не должен всегда благодарить меня.

— Я хочу, чтобы ты знала, как много это значит для меня.

Я бросаю на него взгляд. В профиль он – образец мужской красоты, с резкой челюстью, прямым носом и рельефными губами, словно созданными для поцелуев.

— Ты когда-нибудь был моделью?

Удивленный вопросом, Картер усмехается и проводит рукой по волосам.

— Мой отец отрекся бы от меня. Как ты думаешь, смог бы я?

— Боже, да. Ты настоящий Зуландер¹³.

Он закрывает глаза и тихо смеется.

— Ну, спасибо.

Я беру его за руку, переплетая свои пальцы с его.

— Это комплимент.

— За исключением той части, в которой он был тупым в том фильме.

— Знаешь, я не говорю, что считаю тебя тупым. Я на самом деле думаю, что ты один из тех людей, которых другие не воспринимают всерьез, потому что они слишком красивые. Трудно оторвать взгляд от твоего ослепительного лица, чтобы увидеть всю гениальность, скрывающуюся за ним.

После паузы, когда я понимаю, что Картер ничего не говорит, я снова смотрю на него. Он смотрит на меня в молчаливом раздумье, сдвинув брови.

В его голубых глазах тревога.

— Что?

— Ты считаешь меня гением?

Он так расстроен, что я пытаюсь разрядить обстановку шуткой.

— Ну, я тебе нравлюсь, значит, ты, очевидно, очень умный.

Картер не улыбается.

— Мне жаль. Я просто дразню тебя.

— Нет, просто… у тебя всегда найдется, что сказать лестного. — Он поворачивает голову и смотрит в огонь. — Я не ожидал, что произведу на тебя впечатление.

Я ободряюще сжимаю его пальцы.

— Если бы ты не производил на меня впечатления, то меня бы здесь не было.

Картер бросает на меня взгляд и застенчиво улыбается.

— Это японский сделал свое дело, не так ли?

— Помимо всего прочего. Я имею в виду, что одна только твоя лазанья может свести девушку с ума, но ты также начитанный, сообразительный и чертовски забавный. — Я улыбаюсь. — И давай не будем забывать о твоем великолепном члене.

Он смущенно опускает взгляд на наши переплетенные пальцы.

— Ты меня балуешь.

— Ты это заслужил.

— Теперь я понимаю, почему ты заподозрила неладное, когда я наговорил тебе слишком много комплиментов. У меня такое чувство, что, как только я усну, ты начнешь рыться в доме в поисках коммерческих секретов.

Я невозмутимо отвечаю: — Ты меня раскусил. Я здесь только по приказу моего правления.

— Как ты думаешь, что сказал бы Хартман, если бы узнал, что мы только что сделали?

Я думаю о том, как мой босс узнал, что я встречаюсь с МакКордом, его ненавистным конкурентом по бизнесу.

— Он бы ничего не сказал, потому что у него бы взорвалась голова, как только он узнал.

— Судя по тому, что я о нем слышал, он огромный придурок. И не из хороших.

Я усмехаюсь.

— Я бы прокомментировала это, если бы не соглашение о неразглашении, которое я подписала при приеме на работу.

— Тебе следует занять место этого парня. Ты была бы гораздо лучшим генеральным директором, чем он.

От этой мысли меня бросает в дрожь.

— Меня не интересует публичная должность. Я слишком замкнутый человек для этого.

— Каллум настолько скрытен, что можно подумать, будто он работает на ЦРУ. Но он отличный генеральный директор. Эти две вещи не являются взаимоисключающими.

— Полагаю, что нет. Но McCord Media не является публичной компанией. В TriCast мы должны прежде всего отчитываться перед нашими акционерами. И эти люди кровожадны.

— Ты смогла бы с этим справиться. Ты львица.

— Спасибо тебе за вотум доверия, но я счастлива там, где нахожусь. На данный момент.

Картер выглядит заинтересованным.

— Ты думаешь о том, чтобы что-то предпринять?

— Я всегда думаю о том, чтобы что-то предпринять. Если есть более высокооплачиваемая работа с большими льготами и большими возможностями, я соглашусь.

— TriCast тебе плохо платит?

Я кривлю губы и пристально смотрю на него.

— Почему у меня такое чувство, что ты уже знаешь, сколько они мне платят?

— Потому что я знаю. Я просмотрел твои документы в SEC. Кстати, тебе следует попросить о повышении зарплаты.

— Я недавно попросила. И я думаю, будет справедливо, если я тоже буду знать, сколько ты зарабатываешь, раз уж ты знаешь, сколько зарабатываю я.

Картер принимает невинное выражение лица.

— Но наша компания не торгуется публично.

Когда я, прищурившись, смотрю на него, он смеется и смягчается. Затем он называет такую большую цифру, что я думаю, он шутит.

— Не делай такое странное лицо. Это не такие уж большие деньги.

— Конечно, для миллиардера это сущие пустяки. Для нас, простых людей, это то, что мы вежливо называем «кучей бабла».

— Я должен был соврать.

— Нет, я рада, что знаю. Кстати, отныне за ужин платишь ты.

Он смеется.

— О, ее светлость довольно быстро преодолели свою гордость, не так ли?

— Эй, я все еще покупаю купоны, когда хожу по магазинам за продуктами. У меня есть ребенок, которому нужно закончить колледж.

Я не могу понять, из-за чего у него такое встревоженное выражение лица – из-за упоминания о купонах или из-за моего ребенка, пока он не спрашивает: — Твой бывший тебе ничего не дает?

— Алименты на ребенка, да. Я просто бережливая.

— Он не платит тебе алименты?

— Я бы не стала этого делать. Почему у тебя такой удивленный вид?

— Вы были женаты двадцать лет. У вас общий ребенок. Он должен заботиться о тебе.

Я опускаю взгляд на свое вино, темное, как засохшая кровь.

— Когда Ник дает кому-то деньги, у него есть много условий. Он чувствует себя вправе распоряжаться твоим временем, твоим пространством, всем, что у тебя есть. Я видела, как он относится к музыкантам, с которыми подписывает контракты. Я не хотела, чтобы он чувствовал себя собственником по отношению ко мне после развода.

Картер обнимает меня за плечи и притягивает ближе к себе. Он задумчиво делает глоток вина, а затем решительно заявляет: — Мне действительно начинает не нравиться этот парень.

— Ты говоришь так, будто планируешь, где спрятать его тело.

— О, это точно не я. У меня для этого есть помощники.

— Очень забавно.

Он бросает на меня косой взгляд, улыбается и делает еще один глоток вина.

Какое-то время мы смотрим в огонь, пока он вдруг не произносит: — Деградация.

— Прости?

— Как ты думаешь, тебе бы понравилось? Если бы я обзывал тебя во время секса.

— Я не знаю. Приведи мне пример.

— Как если бы я сказал, что ты моя маленькая грязная шлюшка, пока мой член у тебя во рту.

Я обдумываю это, а потом начинаю смеяться.

— Честно говоря, это могло бы быть по-разному. Может, мне это понравится, а может, у тебя будет синяк под глазом. Тебе бы это понравилось?

— Для меня это жесткое «нет».

— Тебе больше нравится, когда я тебя хвалю. — Мы обмениваемся взглядами и улыбками. — Но тебе нравится, когда тобой командуют.

Картер пожимает плечами.

— Мне нравится, когда ты это говоришь. Это кажется естественным. — В его взгляде появляется огонь. — Думаю, нам обоим также понравится, когда мы поменяемся ролями. У конюха самые разные планы на симпатичную влажную киску ее светлости.

Эти слова такие чувственные, что от них у меня учащается пульс, а желудок сжимается.

Наблюдая за моим выражением лица, Картер говорит: — Грязные разговорчики – это твое, да?

— Очевидно. — Я обмахиваю лицо и смеюсь. — Вау.

Он наклоняется и шепчет мне на ухо: — Я хочу ласкать твою сладкую влажную киску, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе мой твердый член. Затем прижму тебя к себе и буду жестко трахать, посасывая твои пышные сиськи.

Мои соски напрягаются. Внутри у меня все сжимается. По рукам и ногам пробегают мурашки. Восхищаясь ими, я поднимаю руку и показываю ему.

Картер усмехается.

— Победитель, победитель, ужин с курицей¹⁴. За грязные разговорчики.

Мы чокаемся бокалами.

— И за то, что ты меня удерживаешь. Мне тоже нравится эта идея.

— Да?

— О да. Большое спасибо. Возможно, я непроизвольно сделала упражнение Кегеля.

Он рычит: — Боже, я не могу дождаться, когда почувствую, как твоя киска сжимается вокруг моего члена, когда я буду трахать тебя.

— Хорошо, вау.

— Что?

— У меня горят уши, и я начинаю потеть. Ты меня просто убиваешь. И, может быть, я буду той, кто тебя трахнет.

Картер утыкается носом в мою шею, затем нежно посасывает мочку моего уха. Его горячее дыхание касается моей кожи, и он шепчет: — Да? Ты собираешься надеть страпон и трахнуть меня в задницу, детка?

Если бы на мне был кардиомонитор, он бы показал, что у меня сердечный приступ. Бедняжка бьется так быстро и сильно, что это причиняет боль. Мысль о том, чтобы вот так надругаться над ним, одновременно отвратительна и возбуждает. Я не могу представить, что когда-нибудь сделаю что-то подобное, и все же…

Могу.

Очень живо.

К счастью, мне не нужно отвечать на этот вопрос, потому что Картер завладевает моими губами и жадно целует меня.

Возбужденная и затаившая дыхание, я выгибаюсь навстречу ему, жалея, что у меня в руке бокала с вином, потому что я хочу провести своими жадными маленькими ручонками по всему его телу.

— А как насчет игрушек? — спрашивает Картер, на мгновение отрываясь, чтобы снова уткнуться носом мне в шею. — Вибраторы? Фаллоимитаторы? Кольца для члена? Жгуты? Анальные шарики? Украшения для сосков?

— Боже милостивый, я встречаюсь с сексуальной энциклопедией.

— Да ладно, я знаю, что у тебя, по крайней мере, есть вибратор. Ты мне об этом говорила. Какого он размера? Какого цвета? У него есть имя?

— Имя?

— Да. Девушка, с которой я встречался, назвала вибратор мистер Биг.

— Так мой бывший называл свой член. Я никогда не говорила ему, что он сильно преувеличивает.

Мгновение мы смотрим друг на друга, потом начинаем смеяться. Я запрокидываю голову и смеюсь с закрытыми глазами, пока из уголков глаз не начинают течь слезы, а в животе не начинает болеть.

Картер берет у меня из рук бокал с вином и ставит его на деревянный столик рядом со своим. Потом поворачивается ко мне, берет мое лицо в ладони и крепко целует в губы.

— Что ж, ваша светлость, это было очень весело. Но пришло время для десерта. — Его глаза темнеют, а улыбка становится озорной. — И десерт – это вы.

Он встает, поднимает меня на ноги, затем наклоняется и обхватывает за талию. Прежде чем я успеваю понять, что происходит, я оказываюсь у него на плече, а он идет обратно к дому.

— Картер! Отпусти меня!

— Ничего не поделаете, ваша светлость. Я отнесу вас наверх в постель. У меня есть планы на вашу прекрасную высокородную задницу.

Он с силой шлепает меня по заду, отчего я вскрикиваю от неожиданности. Затем он запускает руку мне под юбку и ласкает мои бедра, пока несет меня через гостиную и поднимается по лестнице на второй этаж. Я мельком вижу комнаты, когда мы проходим мимо них, надеясь, что своим весом не растяну мышцы Картера.

Но он прекрасно справляется с этим, расхаживая по коридору с таким видом, словно несет оленя, которого только что подстрелил в лесу, обратно в свою горную хижину, чтобы приготовить его на ужин.

Описание вполне уместно, поскольку я не сомневаюсь, что меня вот-вот съедят.

Мы входим в главную спальню. У меня есть всего мгновение, чтобы оглядеться и восхититься убранством, прежде чем Картер опрокидывает меня на спину на кровати и опускается надо мной на колени, обхватив мои бедра. Он берет мои запястья в свои руки и заводит их мне за голову, так что я оказываюсь в плену.

Глядя мне в глаза, он тихо говорит: — Прошлой ночью ты сказала, что пока не хочешь заниматься сексом. Я понял это так, что вопрос о проникновении не обсуждается, но мы могли бы повеселиться другими способами. Это все еще в силе? — Его голос понижается до хриплого рычания. — Или ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, детка, нежно и грязно, как тебе это нужно?

Мое сердце бешено колотится, я смотрю на него широко раскрытыми глазами, удивленная тем, как сильно мне нравится, что он называет меня «детка», а также невероятно возбужденная.

— Когда ты говоришь непристойности…

— Грубо.

У меня перехватывает дыхание. Картер наблюдает за мной взглядом хищника, уголки его губ приподнимаются.

— Но не настолько грубо, чтобы причинить мне боль.

— Есть тонкая грань. Возможно, ты хочешь, чтобы я причинил тебе боль. Возможно, ты умоляешь меня об этом.

— Нет. Я не любитель боли.

— Но тебе понравилось причинять ее, не так ли?

Должна признаться, что да, хотя я и не говорю об этом вслух. То, что я сделала с ним внизу, возбудило меня не меньше, чем его. От одной мысли об этом я снова становлюсь влажной.

Держа меня за оба запястья одной рукой и не сводя с меня глаз, Картер наклоняется и сжимает мою грудь через рубашку и лифчик. Это не нежное сжатие, но и не невыносимое. Он сжимает пальцы вместе и грубо теребит мой сосок, пока тот не напрягается и не жаждет его рта.

Он так внимательно наблюдает за выражением моего лица, что может сказать наверняка.

— И тебе это тоже нравится, не так ли?

— Да, мне нравится. Но…

Он целует меня, прижимая наши губы друг к другу и проводя языком между моих губ, продолжая сжимать мою грудь и щипать сосок.

Картер совсем не нежен. Мне это не должно доставлять удовольствия, но я его получаю. Меня охватывает странное чувство, с которым я не знакома.

Если бы я не знала его лучше, я бы сказала, что это эйфория.

Он прерывает поцелуй, чтобы укусить меня за шею. Просовывает свою большую руку мне между ног и приспускает мои трусики. Затем глубоко вводит в меня палец.

— Твоя киска уже мокрая, детка. Насколько мокрой ты станешь, когда я обниму тебя за шею и буду входить в тебя сзади? Как громко ты будешь стонать, когда я заставлю тебя принять каждый дюйм моего члена в любую дырку, какую захочу? Насколько тебе понравится, если я буду использовать тебя для собственного удовольствия, как ты использовала меня?

Когда я говорю, что почти теряю сознание от возбуждения, я не преувеличиваю.

Я извиваюсь под ним, покачивая бедрами в такт его руке, тяжело дыша, словно пробежала четверть мили.

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— Твой рот, — говорю я, задыхаясь. — Твои пальцы и рот.

— Это моя сладкая маленькая потаскуха. Хорошая девочка.

Чувствуя себя сумасшедшей, я смеюсь, но смех переходит в стон, когда Картер устраивается между моими бедрами, стягивает с меня трусики и засовывает свое лицо мне между ног. Он обхватывает мой клитор и сосет до тех пор, пока я не издаю прерывистый стон, упираясь пятками в матрас, чтобы лучше использовать его, пока я неистово двигаюсь навстречу его рту.

Он вводит в меня два пальца и двигает ими туда-сюда, пока я не выгибаюсь дугой на кровати, мои глаза закрыты, тело горит, а руки глубоко зарываются в его волосы.

— Боже, мне нужно кончить!

— Кончишь, прежде чем я тебе разрешу, никчемная шлюха, и я тебя накажу.

Тяжело дыша, я замираю, затем поднимаю голову и смотрю на него.

— Хорошие новости. Мы только что выяснили предел моей деградации.

— «Шлюха» исключена?

— Вычеркнута из списка навсегда. И «никчемная» тоже.

— А потаскуха – это нормально?

— Лучше если ты начнешь с чего-нибудь лестного, например, «милая» или «симпатичная». Думаю, мне нравится, когда мое унижение украшено вишенкой на торте.

С мокрым подбородком и блестящими губами Картер улыбается мне, стоя между моих раздвинутых бедер.

— Ты самая совершенная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Заткнись и заставь меня кончить, конюх.

Он снова прижимается ртом к моему пульсирующему лону и подчиняется.