В эпицентре бури

Глава 2. Понедельник 17-го сентября — среда 10-го октября 1990 года

День, 17-го, начался неудачно. Я закончил звонить далеко за полночь, и в пять часов меня разбудил будильник, поставленный предыдущим жильцом.

Мы вылетели из Бриз Нортон в Эр-Рияд на самолете VC-10 КВВС. С нами были сэр Пэдди Хайн и генерал-лейтенант сэр Майкл Уилкс. Последнего, мощного бывшего артиллериста и командующего всеми войсками Соединенного Королевства, я знал довольно хорошо; мы оба много лет служили в британской рейнской армии. Их задача состояла в том, чтобы добиться аудиенции у короля Фахда и получить его разрешение на продолжение рекогносцировки и, в частности, на переговоры с американцами, уже находящимися в Саудовской Аравии.

Я летал на бесчисленных самолетах VC-10 КВВС, но ни на одном из них не летал в салоне для особо важных персон. Как и в вагоне поезда, в этом самолете было по четыре больших кресла, расположенных вокруг столиков по обе стороны прохода. Генерал и маршал авиации сидели за одним столом и на протяжении всего полета работали. Я сидел через проход от Майка Уокера. Мне было не по себе, я чувствовал, что нужно что-то делать, но пока я не поговорил с морскими пехотинцами США и не осмотрел местность, я действительно мало чего мог добиться. Вместо того чтобы доставать свой томик Джилли Купер, я проделал ту небольшую работу, которая у меня была, обсудив с Майком принципы порядка прибытия на театр военных действий, а затем провел остаток полета за работой.

По прибытии в военный аэропорт Эр-Рияда нам сказали, что температура воздуха составляла 39 °C, но когда мы спустились по трапу самолета, нам показалось, что мы попали в стену жара. От горячего, липкого воздуха у вас перехватило дыхание. Перспектива ведения боевых действий в такой обстановке была пугающей.

Мы доехали до нашего отеля на мини-автобусах с кондиционерами. Эр-Рияд — впечатляющий, чистый, современный город с широкими бульварами, обсаженными деревьями. Богатство было видно по "мерседесам" и "БМВ", которые проносились мимо нас по гладкому многополосному шоссе, и роскошным общественным зданиям, стоящим в стороне от обочины в своих оазисах зеленой травы и деревьев. Почти все саудовские мужчины были одеты в традиционные белые одежды с головными уборами, перевязанными черным шнуром; женщины были закутаны в черные вуали.

Мы подъехали к отелю "Интерконтиненталь", современному зданию из красного кирпича, оформленному в стиле безликих международных отелей. Коридорные в парадных ливреях открывали двери и выносили чемоданы, когда нас проводили в вестибюль. Белый мрамор и обилие растений подчеркивались экстравагантной отделкой из золота и красного дерева. На мягких белых кожаных диванах сидели группы арабов в белых одеждах. Вокруг бегали десятки детей, подстерегая отцов, бесцельно слонявшихся по вестибюлю. А чуть поодаль, почти вне поля зрения, виднелись группы женщин, закутанных в тяжелые черные чадры. Это были кувейтские беженцы, спасавшиеся от вторжения. Им ничего не оставалось, как сидеть и ждать, когда им вернут их страну.

Я бы чувствовал себя неловко, будучи в боевой униформе, если бы не присутствие десятков элегантно выглядящих вооруженных американских солдат в их пустынной форме песочного и шоколадного цветов. Я сделал мысленную пометку о приобретении формы в пустынном камуфляже для бригады. Мы выглядели неуместно в форме, предназначенной для того, чтобы сливаться с джунглями, в стране, где почти каждое дерево было посажено вручную. Прошло некоторое время, прежде чем я узнал, что Министерство обороны недавно продало весь свой запас камуфляжной формы для пустыни, по слухам, в Ирак.

В ожидании формальностей, связанных с регистрацией и сортировкой наших сумок, я прошелся по вестибюлю. В газетном киоске был выбор английских газет, и я купил экземпляр "Таймс". Мутава, религиозная полиция, подвергла цензуре толстой черной ручкой почти все женские фотографии. Я поискал глазами номер "Сан", но там его не было. Неподалеку стоял внушительного вида компьютер, который обещал предсказать погоду в любом городе мира. Что бы я ни набирал, ответ был только один: в Лондоне было пасмурно и шел дождь.

Пока мы ждали королевского разрешения на продолжение рекогносцировки, единственное решение, которое было возможно принять, касалось порядка прибытия наших войск и техники на театр военных действий. Первые прибывшие американские боевые подразделения отправились прямиком в пустыню из-за непосредственной угрозы вторжения Ирака в Саудовскую Аравию. Их тыловое обеспечение следовало за ними, что означало, что поначалу у них было очень мало снабжения. Наше прибытие за американский оборонительный заслон могло быть проведено в менее лихорадочном темпе. Следовательно, первыми британскими военнослужащими могли бы стать королевские военные инженеры и подразделения по использованию местных ресурсов Королевского артиллерийско-технического корпуса. Их приоритетом было бы размещение. Либо нам пришлось бы строить наши собственные крытые площадки, что было бы работой для инженеров, либо нанимать все, что было доступно, и эта задача легла бы на плечи подразделений использования местных ресурсов.

Как только это будет закончено, войскам будет где жить и работать. Тогда мы сможем начать развертывать инфраструктуру материально-технического обеспечения для обслуживания тысяч военнослужащих. Отправка боевых подразделений — это не просто построение бригады в алфавитном порядке и загрузка в самолеты. Их необходимо было отправлять в логическом порядке, чтобы свести к минимуму время, в течение которого солдаты сидели бы без дела как в Германии, так и в Саудовской Аравии. План осложнялся тем, что вся тяжелая техника должна была доставляться морем, что заняло бы три недели, в то время как доставка войск самолетом заняла бы семь часов.

Маршрут переброски по морю и воздухом

Во вторник, 18-го, в наш первый полноценный рабочий день в Эр-Рияде, мы с Майком были приглашены в британское посольство на рабочий обед. Когда мы прибыли в резиденцию посла, у нас волосы встали дыбом, там перед нами был накрыт обеденный стол для официального обеда на двадцать персон.

- Я думал, мы должны были сражаться на войне, а не устраивать чертову вечеринку в саду, — пробормотал я Майку, когда мы вошли.

Однако я ошибался, и обед, безусловно, прошел не без пользы. Посол сэр Алан Манро, бывший кавалерийский офицер, с которым я впервые встретился в Ливии в 1966 году, дал множество полезных советов о жизни в Саудовской Аравии и о том, как вести себя с нашими хозяевами. Он нутром чуял, что иракцы не собираются вторгаться. Одно дело штурмовать Кувейт, страну, не пользующуюся популярностью у соседей, но совсем другое — напасть на королевскую семью Саудовской Аравии, хранителей священных городов Мекки и Медины, самых священных мест ислама. Это, несомненно, объединило бы против них арабский мир. Хотя Лига арабских государств под умелым руководством египтян осудила вторжение Ирака в Кувейт и направила войска на защиту Эр-Рияда, положение было непростым. Саддам Хусейн, несомненно, усилил бы это беспокойство и попытался отделить арабов от остальной коалиции. Он не смог бы этого сделать, если бы вторгся в Саудовскую Аравию. Ближе к вечеру 19 сентября было получено королевское согласие на проведение рекогносцировки и переговоров с американцами на следующий день. На следующий день рано утром мы отправились в путь. Выходя из отеля, я услышал, как муэдзин в мечети рядом с отелем призывает верующих к первой из пяти ежедневных мусульманских молитв.

— Молитва лучше сна, — причитал он, — молитва лучше сна.

Полет на сиденье в корме C-130 "Геркулес" всегда тесен, шумен и крайне неудобен, а в этот раз все усугублялось жарой, которая даже в начале дня была невыносимой. Интерьер самолета был крайне прост. Ряды сидений из красной сетки, свисающих с металлических рам, расположены вдоль каждой стороны корпуса, еще один ряд расположен посередине самолета. Места для ног очень мало. Удобства отсутствуют. К пластиковой трубе, которая выходит прямо из кормовой части фюзеляжа, прикреплена воронка для удовлетворения естественных надобностей. Едой обычно является все, что вы взяли с собой на борт.

Мы приземлились в военном аэропорту к северу от Аль-Джубайля, который был занят американцами. Там царила лихорадочная активность. Когда один огромный транспортный самолет C-5 "Гэлэкси" заходил на посадку, его похожий на пещеру трюм был битком набит запасными частями, другие готовились к взлету. Одна взлетно-посадочная полоса была полностью заставлена вертолетами — сотни вертолетов со сложенными лопастями выглядели как гигантские насекомые, вылупившиеся из яиц и готовые расправить крылья для просушки. Повсюду были американские войска. Некоторые из них разгружали тонны груза, в то время как другие патрулировали заграждение из колючей проволоки или сооружали укрепления из мешков с песком. Еще больше солдат занимали позиции у зенитно-ракетных установок "Пэтриот", которые были разбросаны по всему ландшафту.

К нам на большой скорости подъехал мини-автобус, сопровождаемый двумя большими "хамви", американским аналогом "лендровера". Подтянутый, коротко остриженный молодой офицер с повязкой военной полиции на рукаве полевой униформы в пустынном камуфляже, подошел ко мне и отдал честь.

— Генерал Кордингли, сэр, от имени 1-го экспедиционного корпуса морской пехоты, добро пожаловать в Аль-Джубайль. Если вы и ваша группа желаете сесть в автобус, сэр, мы поедем прямо в штаб-квартиру в доках. Генерал Бумер ожидает вас, сэр.

Аль-Джубайль был захудалым городом, меньшим по размерам и менее развитым, чем Эр-Рияд. В воздухе витал характерный запах ближневосточного города — смесь специй и благовоний с сильным привкусом навоза животных. На улицах раскинулся рынок с лотками, где продавалось все, от дешевых тканей до арбузов. Один из лотков был заставлен бамбуковыми клетками, в которых сидели тощие цыплята.

Мы прибыли в порт на окраине города. Американцы серьезно укрепили подъездную дорогу. Это был горький урок, усвоенный Бейрутом после того, как террорист-смертник въехал на грузовике, начиненном взрывчаткой, в казармы морской пехоты. В результате взрыва погибло более двухсот морских пехотинцев. Теперь они поставили серию жестких дорожных барьеров и бетонных заграждений, которые было практически невозможно прорвать, и преодолевать их приходилось очень медленно, все время под пристальным взглядом полудюжины вооруженных до зубов охранников. На сторожевой башне над главными воротами я увидел еще двух морских пехотинцев с пулеметами М60, которые прикрывали нас, когда мы приближались.

Порт представлял собой обширную территорию, по меньшей мере в четыре раза превышавшую размеры доков в Дувре. Все причалы были заставлены машинами песочного цвета — танками, пушками, грузовиками, толстобокими "хаммерами". Паллеты с припасами, подвешенные к огромным подъемным кранам, раскачивались в воздухе. Мимо сновали вилочные погрузчики, доставляя оборудование на погрузочные площадки, в огромные грузовики-контейнеровозы или на склады. Как и в аэропорту, безопасность была превыше всего. Автостоянки были обнесены тройной концертиной из колючей проволоки и и охранялись. Над головой виднелись инверсионные следы от истребителей, постоянно патрулирующих воздушное пространство.

Штаб морской пехоты, большое белое двухэтажное бетонное здание, хорошо охранялся и был окружен колючей проволокой и огневыми точками из мешков с песком. Нас провели в конференц-зал, пустой, если не считать длинного стола и досок, покрытых картами. В одном углу, аккуратно сложенные, стояли несколько походных кроватей, спальные мешки и другие личные принадлежности. Пока остальным докладывали о событиях дня, нас с Майком отвели наверх, чтобы познакомить с генерал-лейтенантом Уолтом Бумером, командующим 1-м экспедиционным корпусом морской пехоты.

Генерал Бумер оказался совсем не таким, как я ожидал. Вместо морского пехотинца с бычьей шеей нас представили высокому, жилистому и довольно спокойному мужчине лет пятидесяти с небольшим, с почти задумчивым видом.

— Генерал Кордингли, генерал Уокер, я не могу выразить, как я рад видеть вас здесь, — сказал он с южным акцентом.

Его кабинет, как и все здание, был пустым и функциональным. За его столом висели два флага — звездно-полосатый и знамя 1-го экспедиционного корпуса морской пехоты, с которого свисали десятки шелковых ленточек, на каждой из которых было написано "За боевые заслуги".

После того, как мы представились, он подошел к плакату со схемой и в общих чертах рассказал нам о том, как организована морская пехота. Первый экспедиционный корпус морской пехоты был соединением морской пехоты Центрального командования США, известным как MARCENT. Генерал Бумер подчинялся непосредственно главнокомандующему генералу Норману Шварцкопфу.

На суше у морских пехотинцев было одно наземное соединение, численностью около тридцати тысяч человек — 1-я дивизия морской пехоты под командованием бригадного генерала Майка Майетта. Их сопровождала команда, которая обеспечивала материально-техническое обеспечение, группа службы тыла корпуса. Наземные войска поддерживались 3авиакрылом морской пехоты под командованием генерал-майора Ройала Мура, имевшим сорок ударных вертолетов "Кобра", сорок "Харриеров", сорок восемь F/A18 и почти восемьдесят транспортных и вспомогательных вертолетов.

В море находилось еще одиннадцать тысяч человек, 4-я экспедиционная бригада морской пехоты и 13-й экспедиционный отряд морской пехоты, а также еще двадцать "Харриеров" и семьдесят вертолетов.

— Но моя настоящая проблема, и в этом, джентльмены, и заключается ваша роль, это танки, — сказал генерал Бумер. — У меня их просто не хватает. В моей дивизии двенадцать батальонов, но только два из них танковые, итого всего сто двадцать танков.

Пока 24-я пехотная дивизия не прибыла в Саудовскую Аравию со своими сотнями танков M1A1 "Абрамс", американцам не хватало огневой мощи. Они полагались либо на M60 морской пехоты, старый, плохо бронированный танк со 105-мм пушкой, либо на M551 "Шеридан", машину с такой слабой бронезащитой, что ее вообще трудно было назвать танком. Два полка с почти шестидесятью танками "Челленджер" каждый, вооруженных 120-мм пушками, оснащенных броней "Чобхэм", были действительно желанными гостями.

Он рассказал о другом опасении, что им может быть приказано атаковать Кувейт. У него было всего пять машин разминирования, и, учитывая размер препятствий, которые им, вероятно, предстояло преодолеть, они нуждались в любой помощи саперов, которую мы могли им оказать. Я объяснил, что британская рейнская армия не располагала крупными механизированными саперными частями, имея всего один полк, 32-й бронетанковый инженерный полк, и часть их техники была откровенно древней, на базе танков "Центурион" и "Чифтен". Но если 7-я бригада привезет с собой все инженерно-танковое оборудование, которое обычно используется для поддержки всего корпуса в Германии, у нас были бы мощные силы. Майк делал подробные записи.

Это была обнадеживающая встреча, потому что вместе мы, казалось, смогли совместить сильные и слабые стороны: им нужны были танки и саперы, которые у нас были; нам нужна была материально-техническое снабжение и авиация, которых у них было в избытке. Мы покинули кабинет генерала с чувством выполненного долга. Нашей следующей остановкой была встреча с их разведывательным и оперативным личным составом и доклад об иракской угрозе и развертывании морской пехоты. Затем мы должны были вылететь на наземную рекогносцировку.

Оперативный инструктаж длился около тридцати минут. На первой карте были представлены последние разведданные о расположении иракцев. С тех пор, как мы покинули Хай-Уиком, там мало что изменилось. Вдоль границы продолжали возводиться оборонительные сооружения, были установлены мощные минные заграждения и выкопаны ловушки для танков. Поступали неподтвержденные сообщения о химических фугасах. На следующей диаграмме показано планируемое развертывание коалиционных сил, которые на данном этапе состояли только из арабских сил и американцев. На границе находился саудовский разведывательный заслон с легкой бронетехникой. Их задача состояла в том, чтобы наблюдать и, в случае вторжения иракцев, вести затяжные бои, задерживая их, чтобы могли вступить в бой военно-воздушные силы Коалиции. За саудовцами стояли другие войска Коалиции: большая часть арабских войск, египтяне, сирийцы и остальные саудовцы — на западе, а американские войска, морская пехота США, 24-я, 82-я и 101-я дивизии — на востоке.

На последней карте был показан район дислокации морской пехоты, простиравшийся от Аль-Джубайля к югу, на север до города Рас-Карма на побережье и от побережья к западу примерно на пятьдесят миль. 1-я дивизия морской пехоты была разделена на четыре оперативные группы для прикрытия этого района. Сразу за саудовским разведывательным заслоном находилась оперативная группа "Шепард", их собственный разведывательный заслон. За ними находились два основных отряда: оперативная группа "Риппер" на западе и оперативная группа 3/9, прикрывавшая побережье. В резерве находилась 3-я полковая боевая группа, состоявшая из двух пехотных батальонов и одного механизированного батальона. Авиакрыло направило "Харриеры" к оперативным группам, которые, в свою очередь, получили хорошую поддержку от боевых вертолетов "Кобра". Истребители F/A18 осуществляли постоянное боевое воздушное патрулирование по всему сектору.

Задача заключалась в обороне к северу от Эль-Джубайля. "Красная линия" была очень тонкой. Если бы иракцы вторглись большими силами, я сомневался, что морская пехота смогла бы долго сдерживать их. Это было отрезвляющее выступление.

Наш вертолет ждал на взлетной площадке с вращающимися винтами. Двери были сняты, и стрелок, увешанный боеприпасами, сидел, свесив ноги, с пулеметом перед собой. Это было похоже на кадр из фильма о Вьетнаме.

Местность, открывшаяся перед нами, была классической пустыней, плоской и безликой. Она была разделена надвое одной темно-серой асфальтированной дорогой, по которой катились бесконечные американские автоколонны, а мимо то и дело проскакивали редкие арабские пикапы. Минут через двадцать или около того мы приблизились к первой позиции. Танки стояли в неглубоких укрытиях, накрытых маскировочными сетями. Я смог разглядеть командный пункт батальона по лесу антенн, торчащих из другой маскировочной сети. Пока мы летели дальше, мы могли видеть, как хорошо они окопались, но позиции находились в нескольких милях друг от друга. Линия фронта явно была тонкой и нуждалась в скорейшем укреплении. Просто было слишком мало войск и слишком много территории для прикрытия и обороны.

По возвращении в Аль-Джубай для окончательного обсуждения с генералом Бумером необходимо было решить два ключевых вопроса: как 7-я бригада будет передана под его командование и когда? Было два варианта. Мы могли бы действовать как независимая бригада в составе вооруженных сил, подчиняющаяся непосредственно генералу, или же мы могли бы быть переданы под командование 1-й дивизии и бригадного генерала Майетта.

Первый вариант давал нам больше независимости, и с политической точки зрения это выглядело привлекательно, мы, казалось бы, меньше зависели от морской пехоты США. Второй вариант был более верным в военном отношении. Моя бригада не была организована или оснащена для того, чтобы действовать как независимое соединение; к тому же мы могли бы воспользоваться преимуществами материально-технической поддержки 1-й дивизии в таких вопросах, как топливо и продовольствие.

Генерал Бумер согласился с обоими планами, хотя было очевидно, что он предпочитает второй, и я разделял это мнение. Единственная проблема, скорее политическая, чем военная, заключалась в том, что я должен был перейти под командование американца равного ранга. Тем не менее, мы согласились на это.

Майк Уокер добавил одно важное предостережение.

— Британское правительство передаст 7-ю бригаду в ваше оперативное подчинение. Но вы должны понимать, что бригада всегда будет находиться под национальным командованием через Эр-Рияд и командующего объединенными силами Великобритании.

Генерал кивнул в знак согласия, отчетливо понимая: насколько чувствительной является тема национального контроля для любой нации.

Второй вопрос заключался в том, когда можно ожидать, что мы начнем действовать в Саудовской Аравии.

— Откровенно говоря, джентльмены, как можно скорее, — сказал генерал Бумер.

На обороте клочка бумаги мы быстро подсчитали время. Если бригада начнет погрузку к концу сентября, скажем, до начала октября, то мы сможем доставить большую часть тяжелой техники в Эль-Джубайль примерно к 25 октября. Я рассчитывал, что у нас будет неделя на модификации и ремонт, а также две недели на подготовку к работе, после чего я сказал:

— Мы будем готовы к 16 ноября

Вечером того же дня в Эр-Рияде команда собралась, чтобы обсудить события дня. Прежде чем мы начали, я повторил свои опасения по поводу комплектования.

— Джентльмены, ни у кого из нас нет опыта ведения боевых действий в пустыне, но все мы профессиональные солдаты, нас годами готовили к ведению боевых действий в бронетанковых войсках. Сейчас самое время применить эту подготовку на практике. Очень тщательно определите количество людей, которые вам понадобятся. То же самое относится и к снаряжению. Возьмем, к примеру, ударные вертолеты; имея наготове сорок боевых вертолетов "Кобра", зачем брать с собой свои собственные?

Большинство кивнули в знак согласия.

Но ключевым моментом в этой операции должна была стать логистика. Почти все, что нам было нужно, мы должны были взять с собой, а это означало, что запасов должно было хватить как минимум на сорок два дня. В свою очередь, это означало, что корабли должны были перевозить груз, а люди — разгружать его, складировать, отчитываться за него, выдавать его и повторно заказывать из-за нехватки запасов. Это означало, что целая армада грузовиков должна была доставлять припасы солдатам и возвращать сломанное оборудование для ремонта.

Работа продолжалась. Поскольку бригада не получала обычной службы тыла, да и плана действий на этот или подобный случай не существовало, мы решили ее реорганизовать. Обычно она подразделялась на боевую часть, танки, солдаты, орудия и штаб, и на тыловую часть. Затем логистика была дополнительно разделена: склады с предметами первой необходимости и механики были сгруппированы в административном районе бригады, а остальные — в административном районе дивизии. Поскольку у нас не было собственной дивизии, мы еще раз рассмотрели эти договоренности и в конце концов договорились о тыловом районе бригады примерно в пятидесяти милях за боевыми подразделениями и зоне тыловой службы корпуса в Эль-Джубайле.

Затем мы занялись медицинскими аспектами. Учитывая угрозу применения химического оружия, нам потребовался бы большой медицинский персонал. В каждом передовом подразделении был бы свой собственный медицинский пункт с врачом и санитарами. За ними располагались бы лучше оборудованные перевязочные пункты, где у нас также были бы бригады хирургов, способные выполнять неотложные операции. По возвращении в порт нам потребовался бы полноразмерный, полностью оборудованный госпиталь, по меньшей мере на четыреста коек, размером с небольшую окружную больницу. Учитывая огромные расстояния от фронта до порта, мы решили, что нам понадобятся транспортные вертолеты Королевских ВВС. В данном случае мы решили не полагаться на американцев. Если бы возник вопрос о приоритете, мы вряд ли могли ожидать, что американцы поставят нас на первое место.

После нескольких часов обсуждения у нас были наброски отчета. Мы приняли необходимые решения: "Да" в отношении Аль-Джубайля и его аэропортов; "да" в отношении порядка прибытия — логистика, мастерские и переброска людей в первую очередь, танков и боевых частей, когда они будут готовы. В порту было тесно с жильем, и, хотя часть людей могла разместиться в огромных ангарах, нам пришлось бы построить палаточный лагерь на две тысячи солдат на набережной.

Перейдя к оперативным вопросам, мы с Майком изложили наши выводы. Противовоздушная оборона была великолепно обеспечена американцами. Мы бы взяли с собой батарею ручных зенитных ракет "Джавелин", чтобы прикрыть нас, если мы продвинемся вперед, но сочетание "Патриотов", "Хоков" и сотен самолетов, постоянно совершающих патрулирование, сделало любой вклад, который мы могли бы внести в противовоздушную оборону района, неуместным.

Совещание закончилось далеко за полночь. В восемь часов следующего утра мы должны были проинформировать вице-маршала авиации Сэнди Уилсона, британского командующего в Персидском заливе, о наших выводах, прежде чем через два часа сесть на самолет VC-10, возвращающийся в Англию. На борту должен был находиться клерк, который печатал наш отчет по мере его написания. На следующий день мы должны были передать его сэру Пэдди Хайну и его сотрудникам в "Бункере".

Я встал в пять часов, чтобы закончить работу. В семь мы с Майком отправились в посольство повидаться с Сэнди Уилсоном. Он принял все наши замечания и пожелал всего наилучшего. Нас ждала машина с сопровождающим, чтобы отвезти в аэропорт. Но с тех пор дела быстро пошли под откос, потому что на взлетной полосе военного аэропорта Эр-Рияда стоял не обещанный VC10, а слишком хорошо знакомый серо-зеленый "Геркулес", мощный, четырехмоторный и явно медлительный транспортный самолет Королевских ВВС. По какой-то причине взлет VC-10 был отменен. Первый рейс мы должны были совершить самолетом "Геркулес" на Кипр, где мы должны были пересесть на ожидающий нас, как предполагалось, VC10 и продолжить путь в Англию.

Работать в "Геркулесе" чрезвычайно сложно. Писать негде, разве что положить портфель на колени. И во время этого полета самолет попал в зону турбулентности, из-за которой ручки и блокноты разлетелись в стороны. Шум был оглушительный. Мы общались с помощью наполовину нацарапанных заметок на клочках бумаги. Так был составлен отчет, который лег в основу крупнейшего развертывания бронетанковой армии Великобритании со дня "Д" в 1944 году.

Мы прибыли на Кипр, ожидая, что сразу же направимся к VC-10, но нет. Когда я вылез из "Геркулеса", командир диспетчерской службы попросил меня следовать за ним. Мы направились к башне. Я почувствовал, что что-то не так.

— Где VC-10? — спросил я.

— Я не уверен, как это сказать, сэр, — тихо произнес он, — но, боюсь, такого нет.

— Что?

— Все это довольно сложно, сэр, но у экипажа осталось недостаточно летных часов, чтобы вернуться обратно. Они смогут вылететь только завтра.

— Это не вариант. Я должен вернуться сегодня. Как насчет сменного экипажа? — потребовал я ответа, чувствуя, как во мне нарастает гнев.

— Такого экипажа нет, и, при всем уважении, сэр, вы действительно прибыли довольно поздно.

У нас не было другого выбора, кроме как продолжить полет на "Геркулесе". Еще семь часов. Мы с трудом продолжили полет и вернулись на аэродром КВВС Лайнхэм в одиннадцать часов вечера.

Совещание началось рано утром на следующий день. Когда меня провели в большой, отделанный панелями зал для брифингов в Хай-Уикомбе, я был несколько ошеломлен количеством аудитории. Я ожидал увидеть тридцать или около того человек. Их было больше сотни.

Сначала я говорил около двадцати минут.

— Американцы не верят в неизбежность нападения Ирака. Но они верят в то, что на каком-то этапе неизбежно нападут союзники.

По залу пронесся ропот. Я почувствовал, что люди приподнимаются.

— Эта перспектива всегда занимала наше внимание на протяжении всей рекогносцировки, — сказал я, доводя суть дела до конца.

Я продолжил объяснять, точно так же, как генерал Бумер объяснял нам, организацию и задачи морской пехоты. Когда я рассказал им о поддержке с воздуха, они обменялись завистливыми взглядами.

Затем я представил отчет, который был отпечатан на машинке на основе собранных за ночь материалов.

— Развертывание бригады, операция "Грэнби" обещает стать самым сложным, опасным и тяжелым мероприятием бронетанковых войск со времен Второй мировой войны.

Я кратко изложил наши выводы и закончил списком рекомендаций. Использование Аль-Джубайля, передача под тактический контроль 1-й дивизии морской пехоты, предложенный нами порядок прибытия и основные сроки — все это было принято. Единственной ложкой дегтя в бочке меда стало то, что меня настойчиво допрашивал какой-то государственный служащий из Министерства обороны. Я понятия не имел, кто он такой. Что, по-видимому, вызвало тревогу, так это то, что я сказал, что мы дополняем морскую пехоту, особенно нашими саперами. По характеру его вопросов я почувствовал беспокойство при мысли о большом количестве потерь среди британцев.

Совещание в Хай-Уикомбе было посвящено стратегическим соображениям, таким как отношения с нашими союзниками и политические последствия различных аспектов операции. Совещание в штабе корпуса в Германии, состоявшееся на следующий день, было посвящено самым насущным вопросам, и, следовательно, для нас было гораздо более реальным. Сколько танков мы возьмем с собой? Насколько велик резерв? Как насчет противовоздушной обороны? Каковы были требования к боеприпасам? На протяжении обеих конференций, и не в последний раз, у меня было неприятное ощущение, что, несмотря на все мои усилия, люди пытались увеличить численность.

Спасаясь от бесконечных разговоров, я в тот же день вылетел обратно в Зольтау. Юэн Лаудон, майор и начальник штаба бригады, встретил меня у вертолета. Я был рад его видеть. На его плечи легла ответственность за подготовку бригады в мое отсутствие к выполнению ее новой роли. Но мы не могли бы найти лучшего человека для выполнения этой задачи; он был серьезным, высокоинтеллектуальным и профессиональным офицером. Нас направили в бригаду в одно и то же время, и мы почти сразу же подружились, у нас были очень похожие взгляды на жизнь. Возможно, такое отношение было слабым местом, поскольку мы оба из кожи вон лезли, чтобы ни с кем не поссориться.

— Вам прислали заместителя командира, бригадир, — сказал он мне, когда мы шли к зданию штаба.

— О, действительно, кого? — спросил я.

— Парень по имени Джон Милн, полковник-артиллерист. В корпусе подумали, что он вам понадобится. Он появился на днях и просто приступил к делу. Он взял на себя ответственность за перемещение и комплектование.

В британской армии есть любопытный факт, что, хотя в полках есть заместители командиров, в бригадах, дивизиях и корпусах их нет. Поэтому поначалу я чувствовал себя неловко, когда получил Джона, но каким же это оказалось благословением.

Последнее и для меня самое важное совещание за день состоялось с моим личным штабом и командирами частей, которые ждали меня в лекционном зале на верхнем этаже штаба. Облегчение от того, что их командир снова вернулся, было очевидным. Пока меня не было, они все начали готовиться к войне, но к войне, о которой они мало что знали. Что мы собирались делать? Куда? И с кем? После того, как я поговорил с ними. в них чувствовался энтузиазм по поводу предстоящей работы. Юэн со своими двумя главными капитанами штаба, Морисом Гибсоном и Роном Поври, продолжат подготовку и разработают сложную схему доставки нас в Саудовскую Аравию, в то время как подготовка нашего материально-технического обеспечения будет возложена на заместителя начальника штаба майора Робби Бернса, которому будут помогать капитаны Питер Макгиган и Мик Симпсон. Мы все прекрасно понимали, какая огромная и необычная задача стояла перед нами.

Период с 24 сентября по 9 октября, когда первая часть бригады отправилась в район Персидского залива, был напряженным. Полки пришлось увеличить до численности военного времени; в мирное время подразделения не укомплектованы в полном составе. Всегда предполагалось, что подкрепление для приведения полков в боевую готовность будет набираться из резервистов, солдат, которые недавно уволились из армии, но по-прежнему подлежали призыву. Однако призыв в резерв является сложной политической задачей. Итак, теперь нам сказали, что мы должны привлечь остальную армию. Тем не менее сотни добровольцев звонили в свои бывшие полки, писали им письма или просто появлялись у ворот казарм.

Подготовка нашей техники также представляла собой сложную задачу. Танковым полкам приходилось при необходимости заменять свои "Челленджеры" Mkl и Mk2 на новейшие Mk3. Это не понравилось экипажам, большинство из которых были привязаны к своим танкам. Все наши бензиновые "лендроверы" пришлось заменить на дизельные, и нам выдали новейшие грузовые автомобили.

У "Стаффордов", вероятно, было больше проблем, чем у большинства других. Они готовились к командировке в Северную Ирландию. Теперь им пришлось забыть о многомесячной подготовке к операции по обеспечению внутренней безопасности, вернуться к своей роли пехоты на "Уорриорах", а затем взять десятки дополнительных солдат, чтобы добрать до численности военного времени, включая почти целую роту гвардейских гренадеров.

На одной из наших первых конференций были определены приоритеты в обучении, когда мы готовили машины для отправки в Аль-Джубайль.

— Стрельба, физическая подготовка, оказание первой помощи и чертова РХБЗ, — отметил секретарь конференции. К счастью, мы начинали не с чистого листа. Два из трех полков недавно побывали в Саффилде в Канаде, где у британской армии есть огромный тренировочный полигон. Учения там являются кульминацией подготовки в мирное время. Это единственное место, где танки и пехота могут тренироваться вместе, используя боевые патроны. Наименее подготовленным из полков бригады был ирландский гусарский полк, который всего пять месяцев назад вернулся из двухлетнего пребывания в Англии. Они были новичками с "Челленджерами" и никогда не бывали в Саффилде. Но Артур Денаро не сомневался в том, что они смогут наверстать упущенное.

Зольтау и Фаллингбостель находятся по соседству с крупнейшими полигонами НАТО. Предыдущее расписание учений на этих часто используемых объектах были аннулированы, поскольку бригада в массовом порядке переехала туда для проведения учебных стрельб из всех имеющихся у нас видов оружия. Стрельбы с учебными боеприпасами были отменены, и за несколько дней мы выпустили патронов и снарядов на десятки лет вперед. 120-мм танковые орудия, 30-мм пушки "Рарден" на "Уорриорах", 7,62-мм пулеметы с внешним приводом "Уорриоров", 81-мм минометы, противотанковые ракеты "Милан", 94-мм противотанковые гранатометы LAW, гранаты и 5,56-мм винтовки SA80 пехотинцев — все они прошли тщательные испытания. Чуть дальше по дороге, на артиллерийских полигонах в Мюнстерлагере, артиллеристы Рори Клейтона, численность которых увеличилась на сто процентов, делали почти то же самое со своими двадцатью четырьмя 155-мм самоходными орудиями М109.

Помимо стрельб и технического обслуживания машин, первостепенное значение имели первая медицинская помощь и подготовка в области РХБЗ. Война на Фолклендах показала, насколько важна даже самая элементарная первая медицинская помощь. С тех пор каждый солдат был обучен базовым навыкам, а многие — и гораздо более высокому уровню. Одним из реальных спасительных средств были капельницы с физиологическим раствором. Мне сказали, что в израильской армии каждого солдата учат, как их вводить, даже ректально, если нет другого способа, поэтому мы сделали то же самое. Подготовка к защите от химического и биологического оружия приобрела новую актуальность. Мы повторяли упражнения снова и снова, пока они не стали нашей второй натурой. Закройте глаза, задержите дыхание, повернитесь спиной к ветру, достаньте противогаз из сумки, которая всегда должна быть при вас, наденьте его, сильно выдохните, выкрикивая "Газ, газ, газ!" Вам нужно было сделать это менее чем за девять секунд.

Затем были даны инструкции по распознаванию симптомов отравления газом, как у вас самих, так и у других, использованию различных средств обнаружения, введению противоядий и просто жизни в противохимическом костюме. Даже самая простая задача становится серьезной проблемой, если надеть респиратор, толстые резиновые перчатки, резиновые сапоги и плотный костюм, состоящий из двух слоев ткани, с древесным углем. Как вы будете есть, пить, ходить в туалет или стрелять из оружия?

Это также было время бесчисленных посетителей, от министра обороны Тома Кинга до бесчисленных старших офицеров, которые приходили, чтобы дать совет, помочь или просто высказать свои наилучшие пожелания. Кроме того, я впервые встретился со своим новым командиром, генерал-лейтенантом сэром Питером де ла Бильером.

По настоянию миссис Тэтчер он был назначен командующим британскими вооруженными силами на Ближнем Востоке, сменив вице-маршала авиации Сэнди Уилсона 29 сентября. Он прибыл к нам 4 октября. Спокойный человек с пронзительными, ясными голубыми глазами, он носил свой берет SAS песочного цвета и отличительные бело-голубые крылышки SAS на правом рукаве. Как и все остальные военнослужащие, я знал о его репутации, его участии в штурме иранского посольства, его участии в боях на Фолклендах, его опыт работы с арабами. Самый награжденный солдат Великобритании оказался не таким, как я ожидал; он был гораздо спокойнее и вдумчивее. Однако он вселил в нас уверенность.

В Бремерхафене 27 сентября на борт "Даны Камбрии" были погружены наши первые машины, среди них находилось подразделение моего штаба (включая моего водителя, капрала Джеймсона, и мой "лендровер"), 7-я бронетанковая полевая ремонтная мастерская и 16-й бронетанковый транспортный эскадрон.

28 сентября мы издали приказ номер 1 по операции "Грэнби": "СОЧ. Напоминаем всем рядовым, что после предупреждения о срочной командировке за границу любое самовольное оставление части может повлечь за собой обвинение в дезертирстве и соответствующее наказание." Интересно, каково наказание за дезертирство в таких обстоятельствах? Но это было полезным напоминанием о серьезности того, что мы затеяли. Мы также приказали, чтобы каждый составил завещание. К счастью, как и для большинства вещей в армии, для этого есть бланк. Не был и я освобожден от этих личных дел. Пытаясь застраховать свою жизнь, я обнаружил, что только две компании были готовы даже рассмотреть наше предложение, да и то страховые взносы были абсурдными.

Дни текли незаметно, пока в среду, 10 октября, мне не пришло время покидать Германию.

День был холодный. Я встал рано, едва забрезжил рассвет, и проскользнул вниз, чтобы закончить еще одну бумажную работу. Завтрак прошел в напряженной, довольно натянутой обстановке, поскольку семья старалась держаться молодцом. Я самостоятельно добрался до работы и был занят большую часть дня. В конце дня мне сообщили, что мой вертолет прибыл. Я подписал несколько оставшихся бумаг, очистил лоток для входящих сообщений и отложил ручку. Я довольно неуклюже попрощалась с Джерардиной, моей секретаршей, чей муж-сапер Крис тоже собирался в Персидский залив. Я оглядел офис, окинул взглядом знакомые пастельно-зеленые стены. Это помещение нельзя было назвать ни привлекательным, ни особенно просторным, но мне оно нравилось. Я задавался вопросом, сколько времени пройдет, прежде чем я увижу его снова.