В небе великой империи

Мадрид, российское посольство, 09:45

Когда побледневший Анатолий Юрьевич Лукин выскочил из своего кабинета, его секретарша едва не вскрикнула от неожиданности. Если выражение „на человеке лица нет“ сопоставить с реальной жизнью, так сказать, приложить к натуре, то именно такой вид имел сейчас культурный атташе. Едва положив трубку после этого безумного звонка он было схватился за телефон внутренней связи, дабы позвонить 2 секретарю посольства, но даже самая невинная перспектива быть подслушанным собственной секретаршей его остановила. Нет, так дело не пойдет. Столь взрывоопасная информация подлежит только непосредственному обсуждению с компетентными лицами. И самым компетентным из них естественно был Казанцев. Лукин без стука ворвался в его кабинет, когда тот читал только что принесенную ему из шифровального отдела телеграмму с Лубянки. По инструкции никто в этот момент не имел права находиться с ним в одном помещении во имя соблюдения секретности и ошарашенный Казанцев вскочил с места, заталкивая шифровку в карман. Возмущению его не было предела.

— Ну что же Вы, Анатолий Юрьич, врываетесь как татарин, без приглашения? — Казанцеву хотелось выразится покрепче, но всеобщее уважение, которым пользовался в посольстве Лукин и его растерянный вид удержали 2 секретаря от этого.

— Мне, мне… — культурному атташе явно не хватало воздуха и он задыхался — звонил сейчас какой-то сумашедший — наконец он немного взял себя в руки и выдавил из себя связную фразу.

— Так — тон Казанцева сразу стал на порядок серьезнее, сработал профессиональный инстинкт на опасность, которую он вдруг почувствовал — подробнее пожалуйста, Анатолий Юрьич.

— Ну точно, натуральный псих — тряхнул взлохмаченной головой Лукин — иначе не скажешь!

— Я бы хотел поточнее знать причину вашего волнения — уже совсем мягко сказал Казанцев, указывая собеседнику на кожаное кресло рядом со своим столом.

— В общем так — Лукин сел и поправил на носу съехавшие очки — я говорил сейчас по телефону с каким-то — он секунду помедлил, подбирая слово — идиотом, который заявил, что хочет получить с выставке во дворце десять экспонатов на свой выбор.

— А чем же он грозил, если их не получит? — Казанцев сам продвинул разговор на шаг вперед, понимая, что столь оригинальная просьба должна сопровождаться солидными аргументами.

— Самолет какой-то иностранный взорвать грозился!

Ну да. Конечно. Взрывать самолеты в последнее время стало крайне модно. Только обычно в качестве выкупа требовали банальные деньги, оплата же произведениями искусства есть нечто новенькое. И эта новизна Казанцева как-то нехорошо настораживала.

— И каким же образом ваш собеседник намеревается получить картины?

— Вот! — Лукин торжествующе возвел к небу указательный палец — вы сейчас сами убедитесь, что он сумашедший! Этот — Анатолий Юрьевич заглянул в листочек, на котором он пометил основные пункты разговора — Борис Матвеев сказал, что через полчаса сам придет и мы поедем забирать картины вместе — Лукин сделал ударение на последнем слове, что должно было подчеркнуть особую наглость шантажиста.

Это было уже серьезно и Казанцев задумался. Человек, которому нечего предоставить для торга не заявится просто так забирать картины, потому что вместо выставочного зала окажется сразу в тюрьме. Значит, проблема много сложнее, чем он предполагал изначально.

— Так чем этот… Борис вас всё-таки шантажировал, расскажите всё подробно! — тоном, не терпящим возражений потребовал Казанцев.

— А вот! — взволнованный Лукин вновь заглянул в свой листочек- он сказал, что какой-то летчик собьет самолет, летящий рейсом „САС 3314“ из Стокгольма в Токио. Требует, чтобы мы связались с Москвой, с базой ПВО в Волхове и они эту информацию подтвердят. Ещё чтобы мы не организовывали за ним слежку и не оповещали испанские власти. Сказал что всё очень серьезно — Лукин оторвал взгляд от бумажки и вопросительно взглянул на собеседника.

— Да уж…

Несмотря на всю невероятность услышанного, давно выработанным чутьем Казанцев чувствовал, что за этим стоит что-то очень реальное и страшное. Иначе поведение террористов было бы лишено любой логики, а как раз в логике таким людям обычно не откажешь.

— Ну так что? Позвоним в полицию? — превал его размышления Лукин.

— Ах, что вы, Анатолий Юрьич — попытался успокаивающе улыбнуться Казанцев — нас ведь человек по-хорошему просил не оповещать полицию. Мы и не будем. Пусть приходит, побеседуем. Я только прошу вас — он строго взглянул на Лукина — никому об этом пока не говорить. Лучше идите ко входу и встречайте нашего гостя, уже почти время.

— Но как же…

— Анатолий Юрьич, — Казанцев смотрел на Лукина строго и жестко — а вы задумывались над тем, что это может оказаться правдой?

— Нет… — растерянно ответил культурный атташе.

— А мы в своей работе должны исходить именно из этого. Впрочем — Казанцев криво улыбнулся — правду мы скоро узнаем. Так что ведите сюда этого любителя искусства!

Когда Лукин вышел, мотая своей седой головой и что-то бормоча себе под нос, Сергей Иванович продготовил к записи замаскированный магнитофон и видеокамеру, отпустил секретаршу и в задумчивости взялся за телефон секретной связи. Пользоваться им он имел право только в экстренных случаях, являлся ли нынешний таковым? Если он в своих самых худших предположениях прав, то да, несомненно. А если нет? Если это всего лишь очередной псих, невинный пациент сумашедшего дома, отпущенный на недельку погулять и решивший так пошутить? Всё ФСБ будет тогда смеяться поднятому им переполоху и на пенсию он уйдет как комический персонаж со сцены, под гогот зрительного зала. Выяснить же ситуацию на авиабазе в Волхове можно только через Москву…

Ещё минуту Казанцев размышлял. Обычно все преступления совершаются по какой-то определенной схеме, как бы не исхитрялись злоумышленники. Эти схемы, подробно классифицированные были прекрасно известны сотрудникам компетентных органов и весьма облегчали раскручивание кризисной ситуации. Очень часто являлось возможным даже предугадать следующий шаг преступников и расставить эффективную ловушку. Но несмотря на солидный служебный стаж, ничего подобного ему не припоминалось. Это явно что-то новенькое, практически невероятное… В реальность такого инцидента верилось с трудом, но Сергей Иванович был профессионалом и умел подчинять свои эмоции четкой тактике борьбы. На борту самолета сотни людей и любая угроза их безопасности должна приниматься всерьез. В чрезвычайных ситуациях он имеет право не информировать даже посла.

Решительным движением Казанцев снял телефонную трубку.