В небе великой империи

Штаб-квартира ЦРУ, Лэнгли, время 07:00

Полученный из Москвы телекс лег на массивный стол директора ЦРУ как раз когда тот подносил к губам полную чашку с крепко заваренным кофе. Директору стоило большого труда поставить её на блюдце не расплескав. К тому, что у русских постоянно происходили ЧП он уже привык и иногда с тоской вспоминал времена, когда получить любую информацию из этой страны было делом большого искусства. Теперь информации стало даже слишком много, а ничего хорошего от неё по-прежнему ожидать не приходилось. Но то, что директор созерцал сейчас собственными глазами, было вершиной всего. К угонам самолетов, взрывам и терактам он по долгу службы уже давно привык. Однако сам по себе факт, что какой-то сумашедший русский летчик взял на прицел шведский „Боинг“ уже мог вывести кого угодно из равновесия. Но то, что Москва сочла необходимым поставить его в известность об инциденте… Почему? Телекс, коротко описывая обстоятельства происшествия, скромно об этом умалчивал. Чисто по человечески директору было бы жалко невинно взятых заложниками людей, но поскольку сей инцидент не касался американских интересов, можно позволить себе только с облегчением вздохнуть… На первый взгляд. Но директор был профессиональным разведчиком и он не видел оснований сомневаться в том, что русские затеяли какую-то игру. Огласка, да ещё преждевременная, явно не в их интересах и директору было ясно, что дело нечисто. Если бы русские надеялись уладить проблему самостоятельно, они бы промолчали, дабы не допустить скандала. На их месте директор поступил бы также. И если дело не имело отношения к американским интересам, русские бы тоже не стали ставить его в известность. В крайнем случае, оповестили бы шведов, которые кстати, пока помалкивают, не имея, очевидно, представления о происходящем… Что-то за всем этим крылось.

Директор отодвинул остывший кофе и нажал кнопку селекторной связи:

— Кэрол, пригласите ко мне начальника отдела зарубежных операций. Немедленно. И предоставьте мне все данные по рейсу „САС 3314“. Я имею в виду, выясните какое он имеет к нам отношение. Да, это пока всё.

Директор отключил связь. Вполне безобидный поначалу день был, по всей видимости, уже испорчен.

Через четверть часа, когда первая информация об авиарейсе легла на стол директора, невысокая и щуплая фигура начальника названного отдела появилась в дверях кабинета. Ответив кивком головы на его приветствие, директор молча указал на стоящий рядом стул и пододвинул полученный телекс. В течении ещё нескольких минут 2 джентельмена совместно переваривали в голове прочитанное. Первым подал голос директор:

— Ну и что вы об этом думаете, Джон?

— Ничего хорошего, сэр, и у меня есть для этого все основания.

— Сейчас вы мне расскажете об этих основаниях, а пока послушайте меня. То, что русские поставили нас в известность об инциденте сразу бросилось мне в глаза. Просто так они бы делать этого не стали. И вот теперь мне ясен их мотив. Извольте прослушать оперативную сводку — директор поправил на носу массивные очки.

Начальник отдела с любопытством смотрел на своего шефа. В столь отвратительном настроении он давно уже его не видел и, очевидно, дело здесь не только в шведском самолете. Интересно, как директор прореагирует на то, что он ему сообщит?

Этот последний меж тем приступил к чтению:

— „Сопоставив информацию, полученную от источников в США и шведской агентуры Управления, удалось установить, что сенатор Робертс, покинувший Вашингтон 05.05.9.. и, предположительно, направляющийся на отдых на принадлежащее ему ранчо в Нью-Мексико, изменил в г. Финикс свой маршрут и вылетел в Стокгольм рейсом 175 авиакомпании „Американ Эйрлайнс“. В Стокгольме, не покидая международной таможенной зоны, сенатор пересел на рейс „САС 3314“, имеющий пунктом назначения город Токио. Сенатор явно старался быть неузнанным, что обратило на себя особое внимание агента „Рэнглер“, передавшего эту информацию.“ Как вам это нравится? — поинтересовался директор, подняв глаза и глядя поверх очков.

— Вы имеете в виду, что сенатор Робертс, с которым многие в Вашингтоне связывают большие надежды, оказался под угрозой?

— Нет, я имею в виду не это! — взорвался директор — официально меня даже не интересуют всевозможные тайные миссии сенатора, они не касаются моего управления, пока он не стал шпионить в пользу третьего государства! Но я хочу знать, как об этом пронюхали русские! Вы что думаете — директор ткнул пальцем в телекс — они зря нам подсунули эти сведения? Они просто дают нам понять, что это не их операция, а настоящий теракт! И я хочу знать — директор наклонился к своему собеседнику, сверля его глазами — откуда русские пронюхали о полете сенатора!

— А вы не допускаете такую возможность, что этот захват может быть всё же провокацией русских? У них есть масса причин недолюбливать сенатора.

Директор ухмыльнулся. У ЦРУ тоже была масса причин присматривать за сенатором и его миссии отнюдь не были Управлению безразличны.

— Джон, вы должны лучше разбираться в политике. Они сейчас слишком ослаблены и трусливы, чтобы решиться на такую демонстрацию силы. Но дело не в этом — директор снова повысил голос, самоконтроль ему явно изменял — По большому счету мне безразличен и сенатор, и самолет. Ни то, ни другое не относится к зоне ответственности нашей с вами организации — директор опять слукавил, но сейчас действительно не это являлось главным — сумашедший летчик есть проблема самих русских и они могут решать её как угодно, а если совершат ошибку, мы подумаем как её получше использовать. Но! Швеция не Восточная Европа. Это сфера нашего разведывательного доминирования! И самая большая наша проблема в том, что мы оказались не в состоянии её контролировать. Русские узнали о полете сенатора одновременно с нами, а может быть и раньше. И именно это выводит меня из себя! — директор закончил свою длинную речь тяжело дыша. Он выглядел действительно глубоко задетым.

— Это ещё не вся проблема, сэр — начальник отдела предвкушал начало самой неприятной части беседы — сенатор не единственный американский гражданин на борту этого рейса.

— Кто же эти другие? — очень заинтересованным директор не выглядел. „Ну погоди, сейчас ты запоешь“ — злорадно подумал начальник отдела.

— В этом же самолете направляются в Токио два наших агента, которые уже почти пять лет курируют группу китайских диссидентов, имеющих хорошие связи на материке. Должен вам сказать, сэр, что большая часть разведывательной информации о Китае, полученной нами за последнее время, пришла от них. Это действительно уникальный источник, обладающий огромной ценностью.

— Итак, эти два агента действительно ценные люди?

— В высшей степени, сэр.

— А не ведут ли они двойной игры? — директор откинулся на спинку своего кресла — летят в одном самолете с сенатором, который известен своими прокитайскими настроениями…

— Я тоже подумал об этом, но речь идет скорее о совпадении, сэр. С обоими я лично знаком и хорошо знаю их работу. „Китайская сеть“ о которой мы говорим, есть их собственное творение, плод гигантской многолетней работы. Не думаю, чтобы нашелся какой-то соблазн, который побудил бы их пойти на сотрудничество с сенатором и его бандой. Чисто по-человечески они должны его ненавидеть. Так что я предполагаю лишь совпадение.

Прокитайскую политику сенатора в коридорах ЦРУ явно недолюбливали и не давали себе труда скрывать это.

— В нашем бизнесе редки совпадения, Джон — мягко возразил директор.

— И тем не менее, они не исключены, сэр! — когда дело касалось его людей, начальник отдела умел проявлять настойчивость.

— Хорошо — на столь малозначительную сейчас тему директор отвлекаться не хотел — итак, ваши два агента крайне для нас важны как контактеры с китайской агентурой, насколько я понял.

„А то, что они просто важны для своих жен и детей, ты не подумал“ — мелькнуло в голове у начальника отдела, но вслух он сказал иное:

— Направляясь в Токио, они имеют особую миссию. С собой у них наличные деньги, документы и самое главное инструкции, которые должны быть переданы в Китай. Все эти бумаги могут пережить катастрофу самолета и то, что было тайным, станет явным. Вспомните Локерби — начальник управления нарочито коснулся крайне неприятной для директора темы. Именно он тогда был ответственным за расследование инцидента.

— Итак, мы рискуем провалом операции, международным скандалом, гибелью всей агентурной сети и потерей невинности диссидентского движения в Китае… — задумчиво проговорил директор.

— Совершенно верно, сэр. Конечно, в случае, если „Боинг“ будет сбит, мы можем попытаться надавить на русских, чтобы они не поднимали шума…

— Бросьте это, Джон — директор посмотрел на него насмешливо — вам действительно нужно больше интересоваться политикой, а не только оперативной работой. Китай сейчас для русских много важнее, чем мы. Он их сосед, так сказать, естественный союзник, главный торговый партнер и тоже обижен западной демократией — лицо директора исказилось гримасой — если эти документы только окажутся у русских, они уж не упустят случая лишний раз набрать себе побольше очков.

— Я понял вас, сэр.

— Итак, что мы можем в этой ситуации предпринять?

— Немного. В нашем распоряжении осталось — начальник отдела взглянул на часы, прикидывая разницу во времени — около шести с половиной часов.

— Откуда такая точность? — удивленно спросил директор.

— Мне известен маршрут, по которому самолеты из Скандинавии летят в Японию и Южную Корею. Это примерно семь с половиной тысяч километров над Россией. Через шесть с небольшим часов лайнер должен пересечь границу с Китаем и решиться всё должно до этого момента. Китайцы принципиально не имеют дела с воздушными пиратами и неоднократно подтверждали это на практике. Они атакуют террориста вне зависимости от последствий для гражданского рейса.

— Почему они так презирают человеческую жизнь? — невольно вырвалось у директора, знавшего, что его собеседник прав.

— Их более миллиарда, сэр — начальник отдела выразительно улыбнулся. „А ты её не презираешь?!“

Несколько минут царило молчание.

„Жаль, что „Боинг“ не летит над океаном в территориальных водах России. Наша главная проблема — секретность миссии агентов. Так что уж если чему быть, того не миновать, лучше, чтобы это случилось над водой. Она скроет всё. Да и сенатор там очень кстати…“ — эта мысль показалась директору чудовищной и кощунственной, он старательно пытался гнать её от себя, но она приходила снова и снова.

— В Мадриде у нас Мак Рейнолдс, не правда ли, Джон? — возобновил он разговор.

— Совершенно верно, сэр — начальник отдела хорошо понимал ход мыслей своего шефа.

— Что, если мы подключим его к работе с террористом, который хочет забрать картины? Я имею ввиду, чтобы он сотрудничал с русскими в этом вопросе?

— Тогда мы должны сформировать его линию поведения, сэр.

— И каковы могут быть наши действия?

— Очевидно, самое разумное надавить на русских, чтобы они выполнили требования террористов.

— Вы полагаете, это полностью обезопасит самолет?

— Нет сэр — начальник отдела кисло улыбнулся — полностью его ничто не обезопасит. Летчик рискует слишком многим и мы не можем предсказать его действия. Честно говоря, я понятия не имею, как он собирается выбираться из этой ситуации. Русские сопровождают его четырьмя перехватчиками и я уверен, что у них есть приказ сбить его при первой же возможности — он подошел к большой карте мира, висевшей на стене — сейчас они где-то здесь — палец уперся в середину бескрайних российских просторов.

— Вряд ли русские с легкостью отдадут картины — задумчиво пробормотал директор.

— С легкостью нет. Мы бы отдали с легкостью? — начальник отдела пожал плечами — но это единственный шанс для всех. Можно пригрозить им скандалом.

— Уж они его получат — подтвердил директор.

„Вместе с нами“ — откомментировал про себя его собеседник. Он не сказал шефу, что специфика передачи китайским информаторам предназначающегося им багажа подразумевала столь надежную упаковку, что она способна пережить любую катастрофу. Когда об этих документах зашел разговор, он счел за благо промолчать. „Что будет, то будет.“

— Это самый простой выход, — продолжал начальник отдела — а одновременно, если русские будут упрямиться, или, что самое опасное и самое вероятное, будут тянуть время, попытаемся решить проблему оперативными методами…

— Что вы имеете ввиду? — поинтересовался директор. На его взгляд, ситуация была безвыходной. Конечно, он более политик, нежели полицейский, но — куда ни кинь, везде клин… Решения он не видел.

— Видите ли, сэр — начал осторожно начальник отдела, ясного представления о возможных мерах у него ещё не было и он просто пытался объяснить шефу ход своих рассуждений — тот план, что пытаются реализовать террористы, стоит огромных денег, я не говорю уже о риске, который должен по их замыслу многократно окупиться. Картины это не деньги и не кредитные карточки, на них впрямую не приобретешь того, ради чего люди идут, в конечном счете, на подобное преступление. Но абстрактная стоимость полотен многие миллионы долларов, точнее я пока сказать не могу. Значит, у террористов должен иметься заказчик. Представляя отвлеченно, таких заказчиков может быть великое множество, но наш — начальник отдела задумчиво сделал паузу и продолжил — обязан отвечать некоторым требованиям, о которых мы кое-что знаем…

В глазах директора появились зачатки понимания и неподдельный интерес. Это заметно приободрило его собеседника.

— Он должен быть чрезвычайно богатым человеком — раз — начальник отдела оттопырил указательный палец на левой руке — рьяным коллекционером — два, — за указательным пальцем последовал средний — не гнушаться преступных средств достижения своих интересов — три, и иметь в данный момент надежную связь с Испанией — четыре. Это значительно сокращает круг возможных подозреваемых, так что если покопаться в картотеке…

— На это у нас нет времени — перебил его директор — но Мак Рейнолдс нам придется очень кстати. Что касается международного терроризма, он сам ходячяя картотека. Так что оповестите его немедленно — директор что-то быстро записал на лежащем перед ним листке бумаги — а я уведомлю русских. Полагаю, что на наше предложение о сотрудничестве им нечего будет возразить.

— Должны быть только рады. Их собственную компетентность в этой области я оцениваю довольно низко. Наши шансы невелики в любом случае, но по крайней мере никто не сможет упрекнуть нас в безделье — вставая, с улыбкой заметил начальник отдела.

Такие упреки ЦРУ в последнее время слышало часто.

— И последнее, сэр. Я полагаю, что русские не должны ничего узнать о деталях нашего собственного расследования, в противном случае…

— Я понимаю Вашу мысль — перебил его директор — поскольку сам дорожу нашими источниками информации. Русские никогда до них не доберутся.

Начальник отдела зарубежных операций удовлетворенно улыбнулся.