В небе великой империи

Воздушное пространство в районе г. Нерчинск, московское время 19:05

— Итак, господа, я предоставляю вам ещё пять минут — сказал Хорев вслух, но скорее сам для себя, потому что все средства радиообмена он окончательно выключил полчаса назад. Не было никаких сомнений, что при приближении к государственной границе с ним ещё раз попытаются выйти на связь и каким-нибудь образом вразумить, коли уж не удалось уничтожить. Однако слушать сладкие обещания всевозможного начальства и психологов вовсе не хотелось. Зачем? Всё давно решено. Несмотря усталость от долгого полета и невероятного напряжения он чувствовал сейчас значительное облегчение. Ещё пару минут тягомотины и развязка. В принципе, до границы с Китаем оставалось несколько менее трехсот километров, то есть добрых двадцать минут полета. Но так долго ждать Хорев не собирался. Приземляться с парашютом в тайге, за сотню километров до ближайшего жилья не хотелось. Город Балей, несколько десятков тысяч жителей и железная дорога — вот что ему нужно. Лететь до приграничного города Борзя, как они договаривались с Моргуновым, было бессмысленно. „Чуть раньше, чуть позже — всё-равно сигнал не придет!“ Отчего-то это казалось уже решенным. Кроме того у него был свой маленький план, о котором не подозревал и Моргунов. Так что лучше обо всем позаботиться сейчас. Собственная предусмотрительность приятно удивляла Хорева, на неё не влияли неконтролируемые приступы ярости, случавшиеся с ним всё чаще в последнее время. Эти внезапные волны слепого и черного гнева пугали майора. Просить совета у врачей в военном госпитале было глупо, их главное лекарство — отстранение от полетов. А что у него есть в жизни кроме них? Он хотел разбогатеть и ничего не вышло. Впрочем, как обычно. Ну и наплевать. „Зато моего кайфа в этом полете никто у меня не отнимет“ — спокойно подумал майор. Ему было приятно сознавать, что он полностью контролирует сейчас свои чувства и эмоции и сможет с чистой совестью потом сказать, что всё совершенное являлось сознательным и ясным решением. Если он и не станет миллионером, так попадет в историю. „Трудно даже сказать, что было бы более привлекательным…“

Палец на гашетке слегка подрагивал. В принципе, можно уже и стрелять, огни Балея вот-вот появятся на горизонте. Хорев загадал ещё две минуты и глянул на таймер, показывающий время полета на оставшемся топливе. Четверть часа. Прекрасно, больше и не нужно.

Следующий теперь слева от него СУ-27 подполковника Рыбина внезапно включил бортовые огни и приблизился на расстояние метров сорок. „Ну и что же ты хочешь?“ — насмешливо подумал майор и ещё больше сократил дистанцию до поблескивающего в лунном свете „Боинга“. Истребитель Рыбина несколько раз покачал крыльями и Хорев ленивым дижением нажал кнопку радиосвязи. Фигура подполковника за фонарем кабины была в темноте не видна, но Хорев готов был поклясться, что тот сейчас бурно жестикулирует.

— Волга, отзовитесь, Волга отзовитесь… — раздалось в наушниках.

„Долго же ты тут надрываешься“ — усмехнулся он.

— Волга на связи, прием.

— Вы приближаетесь к государственной границе! Немедленно измените курс!

— Идиот — бросил в микрофон Хорев и выключил связь.

„Ничего нового не придумали… Вы бессильны передо мной“ — эта мысль буквально согревала его. „Я лучше вас и очень скоро вам предстоит убедиться…“

Осталась одна минута. Хорев опустил защитное стекло шлема и крепче сжал рукоятку штурвала, чтобы сразу после пуска ракет рвануть машину вертикально вверх. По нему тут же начнут стрелять, несомненно. И он будет сопротивляться, кто отважится отказать дичи в праве на самозащиту? С этого момента он начинал исполнять только собственный план. Он докажет всем, что он лучше. Он может один сделать их всех! Желание стать настоящим боевым пилотом никогда не покидало майора и сегодня оно должно осуществиться. „Сегодня мой звездный день“ — мысль эта казалась сама собой разумеющейся. И мириады огромных на высоте звезд согласно подмигивали ему.

Огни города далеко внизу оторвались от горизонта и медленно приближались. „Тридцать секунд“ — отметил про себя майор и вдруг что-то обрушилось у него внутри, что-то безжалостно прервало его непоколебимое до сей поры душевное спокойствие. Что — сразу не было ясно. Звук опять убранного во внутренний карман радиотелефона не проникал сквозь массивный гермошлем, но его вибрация у самого сердца чувствовалась отчетливо.

„Неужели…“ — дальше этого предположения мысль проникнуть не отваживалась. Хорев на мгновение отпустил штурвал и снял шлем. Ещё пару секунд ушло на то, чтобы достать и включить телефон.

— Да?

— Дракон прилетел, повторяю, дракон прилетел, повторяю, дракон прилетел! — связь оказалась отвратительной и голос в трубке едва слышался из-за помех и гудения собственных двигателей.

— Понял — коротко ответил он. „Значит, получилось“ — никакая иная мысль ему в голову не пришла. План воистину был совершенным… Что ж, всё приходилось переиначивать в последний момент, хоть майор и не любил такого. Однако он выполнял приказ и нарушать условия договора было бы посягательством на собственную честь, на данное слово. В конце-концов, полетит ли „Боинг“ дальше или рухнет в тайгу, Хорева абсолютно не волновало. Он даст ему уйти с такой же легкостью, с какой бы влепил в него две ракеты. Это роли не играло, а стать на несколько миллионов богаче было даже приятно. Кроме того, главного удовольствия никто у него не отнимет…

Хорев внимательно огляделся, не забыв свериться с показаниями приборов и радаром. „Боинг“ он проводил последним взглядом, достаточно равнодушным, но признаки вновь зарождающегося приступа гнева болью отдались внутри. Тщательно подавляемое напряжение от полета готово было вырваться наружу, сметая всё на своем пути. „Лети, лети, птичка“ — сквозь зубы процедил он — „кроме тебя достаточно иной добычи!“

— Три, два, один — вслух произнес майор, этот простой отсчет очень помогал сконцентрироваться и полностью переключиться на принятое решение — Пошел!

Двигатели перехватчика взревели на форсаже, с удесятеренной силой всасывая в себя последние литры топлива и машина рванулась вверх, через считанные секунды оставив глубоко внизу и „Боинг“, и ошеломленных преследователей.

Лайнер больше не привлекал внимания Хорева, но четыре прочие точки на радаре после секундного промедления рассыпались по экрану. Игра началась. Он позволил себе подняться на высоту пятнадцать тысяч метров и сделал долгий вираж в противоположном, северо-западном направлении, сбросив подвесные баки. Оказавшись на несколько километров позади начавших преследование противников, майор бросил машину вниз. Вес тридцатитонного истребителя и мощь турбин с колоссальной скоростью приближали его к земле. Через считанные секунды майор оказался в одной плоскости с тоже начавшими набирать высоту преследователями, оставаясь позади них. Теперь необходимо было лишь аккуратно применить то искусство, мастерства в котором он добивался долгие годы. Первая точка на экране электронного прицела обрела контуры самолета и поменяла зеленый цвет на красный, значит локатор цепко держал цель. Первые две ракеты готовились исполнить предназначенную им миссию. Пуск.

— Дааааааа — вырвавшийся из глотки торжествующий рев Хорев не расслышал, его внимание теперь полностью поглощала другая цель, прыгающая вокруг прицела. Отвлекаться на мигающую лампочку указателя уровня топлива майор тоже не стал. Какая разница? Что успеет, то успеет!

Он сделал „Кобру“, фирменный манёвр СУ-27, позволяющий производить пуск ракет из невозможных ранее положений. Нос истребителя быстро описал почти стодвадцатиградусную дугу и попытавшийся обойти его противник занял своё место в прицеле. Нацеленная на него ракета вырвалась из-под крыла, полыхнув огненным соплом. В этот момент предупредительный сигнал заполнил своим звуком кокпит и майор рванул истребитель в сторону, начиная противоракетный маневр. Его тоже облучали радарами боевого наведения, двое преследователей отреагировали быстро и настигали Хорева сзади. Под полной нагрузкой уходя на высоту, майор краем глаза увидел огненную вспышку, разодравшую черное полотно неба. Первая ракета достигла цели, но смертельная карусель в воздухе продолжалась. Хорев считал свой маневр почти завершенным, предупреждающая сирена умолкла, но в этот миг его истребитель вздрогнул один раз, потом второй. Первым пришло короткое смятение — „Никто ведь не стрелял!“ — но правый двигатель замолк совсем, а обороты левого упали вполовину и продолжали снижаться. Машина накренилась и начала опускать нос. „Топливо! Кончилось топливо!“ — пронзила голову мысль. И это было правдой. Сирена взвыла вновь, преследователи приближались к беспомощно теряющему скорость истребителю и их локаторы жадно ощупывали своими лучами желанную жертву.

Необходимые движения были отработаны тысячекратно на тренировках, майор даже не задумывался над тем, что делают руки и ноги. Мозг равнодушно проконстатировал единственный факт — вторая ракета не достигла цели, вспышка не появилась. „Не меня одного учили противоракетным маневрам.“ Через две секунды катапультирующееся кресло вынесло его из бесполезной теперь машины. Ещё через пять секунд ракета выпущенная подполковником Рыбиным, ударила в середину фюзеляжа и, взорвавшись, разломила истребитель на 2 части. Детонировать в нем было уже нечему. Ночное забайкальское небо постепенно вновь наполнилось тишиной.