В небе великой империи

Столица одной североафриканской страны, время 18:01

Проводив взглядом скрывшуюся за поворотом „Субару“, Али Хасан несколько минут пребывал в задумчивости, яростно сжимая зубами мягкий мундштук дорогой сигары. Американцы всё ему испортили. Всё. Как им это удалось, значения не имело. Картины он не получит, бизнесс-джет „Г-3“ тоже можно считать потерянным. Но о мести думать не приходилось, нужно было радоваться, что удалось спасти многое, пожертвовав малым. Американцы всё испортили, да. Но в обмен на свои услуги он получил лазейку, коридор в море бушующего огня. Не воспользоваться ей означало полную катастрофу, поэтому жалеть не о чем. Теперь нужно просто довести дело до конца и обезопасить себя полностью.

Али бросил окурок на пол и раздавил его носком ботинка. Вряд ли Рогов рассказал о нем этому, как его… Моргунову. Наверняка побоялся, что более решительный напарник попытается выключить его из игры, связавшись напрямую с покупателем. Рогов трус и к тому же умен… Жалкое сочетание! Но он ещё и дилетант, не имеющий ни малейшего представления о содержимом дерзко открытого им ящика Пандоры. Однако если русские до него доберутся… Эта мысль окончательно портила и без того отвратительное настроение Хасана. Он, Хасан, получил гарантии от американцев, не от русских. И американцы же Рогова ему подарили… „Ещё бы, я ценный человек“ — не без самодовольства подумал араб — „много кому и когда могу понадобиться!“ А Рогов? Тварь, полез не в своё дело! — Али всё больше раздражался — „И самим фактом своего существования всё более для меня опасен!“

Хасан не любил людей, которые могли быть ему опасны.

Когда он вновь вошел в дом, приглашенный секретарем начальник личной охраны уже ожидал его в приемной. Выслушав короткое распоряжение хозяина он с поклоном удалился.

— Вы очень подвели меня, господин Рогов — входя в холл, араб вновь принял свой царственный вид.

На Ивана было жалко смотреть. Лицо залилось бледностью, всё тело колотила дрожь и если бы не испепеляющая жара, которая чувствовалась даже в кондиционированном помещении, можно было бы предположить, что он жестоко мерзнет.

— Но всё ведь теперь решилось, правда? Я же всё сказал и люди теперь в безопасности — Рогов смотрел на Хасана как побитая собака.

— Этого мы с вами ещё не знаем, но будем надеяться.

— А если… если мой друг уже на пути сюда? С картинами?

— Вряд ли ему удалось уйти — Хасан усмехнулся — если в дело вмешалось ЦРУ… Но в любом случае я не желаю иметь ничего общего с вашими картинами, даже если их бесплатно свалят в кучу у моего порога.

— Но как же…

— Наша договоренность? — араб зло рассмеялся — И вы осмеливаетесь говорить об этом?! Вы бездарно заварили всю кашу, втянули в дело меня, поставив под сомнение репутацию одного из крупнейших деловых людей этой страны! И ещё осмеливаетесь говорить о какой-то договоренности? Лучше держите язык за зубами! И что касается этого дела и вообще — спокойнее закончил он.

— Господин Хасан, но я могу рассчитывать на вашу поддержку?

— Конечно — он зловеще улыбнулся — у вас же есть теперь самолет, прекрасный бизнесс-джет. Через него никогда до меня не доберутся, поэтому я просто дарю его вам и вашему другу… Если он всё-же выберется из Испании.

— Но господин Хасан… — Рогов смотрел на него с мольбой.

— На этом наш разговор закончен. Остерегайтесь отныне вообще упоминать моё имя — стоя у окна террасы, араб хорошо видел, как джип с людьми из его охраны покинул территорию виллы — Уходите.

Поняв, что попытки продолжать разговор бессмысленны, Иван встал и, шатаясь, потерянно направился к выходу. Хасан проводил его насмешливым взглядом.