В погоне за ним

Тринадцатая глава

Яблочный пирог лежит передо мной с щедрым шариком шоколадного мороженого и усыпан радужными посыпками. Это мой абсолютный любимый десерт, а также моя главная утешительная еда, когда я чувствую себя подавленной.

Радужная посыпка может легко стать решением проблемы мира во всем мире. Посыпьте ею все, и мир станет светлее. По крайней мере, так я думала, когда была ребенком.

Энди стоит на цыпочках, заглядывая через столешницу. Он нетерпеливо подпрыгивает, забывая о хороших манерах, заставляя меня доставать дисциплинарную карточку. Он выслушивает мое предупреждение. В конце концов, на кону два шарика мороженого.

Положив ему в руки миску, мама отводит его в гостиную и усаживает, возвращаясь через несколько минут.

— Итак, дорогая, расскажи мне, что с тобой происходит, — накрыв блюдо с пирогом, мама отодвигает его в сторону, наклоняясь вперед. Она опирается локтями на мраморную столешницу и ждет моего ответа.

Я запихиваю пирог в рот, закрываю глаза и издаю довольный стон. Она улыбается и ждет, пока я закончу, используя свободную ложку, чтобы зачерпнуть небольшое количество мороженого из моей миски.

— Не много. Я занимаюсь стилизацией нескольких знаменитостей для мероприятия с красной дорожкой, — говорю я с полным ртом еды, — О, и Энди впервые помочился в унитаз.

— Что? Мой ребенок пописал в туалет для больших мальчиков? — она поспешно уходит, оставив меня на середине разговора.

Я использую время с умом, копаясь в этом пироге, как будто это моя последняя еда на земле. Моя мама — лучший повар на свете. Не сочтите за предвзятость, но если бы все женщины в Америке устроили соревнование по выпечке пирогов, она бы победила в мгновение ока. Помня об этом и зная, что Лекс будет здесь с минуты на минуту, я придвигаю к себе блюдо с пирогом и подношу себе еще кусочек. Этот эгоистичный придурок съест всю тарелку, если увидит ее.

Моя мама небрежно возвращается на кухню с гордой улыбкой. Расположившись, как прежде, она злорадствует по поводу достижений Энди: — О, мой маленький ребенок становится большим мальчиком.

— Мам, не надо так волноваться. Это случилось только один раз. Десять раз после этого он писал на ковер в гостиной.

— Адриана, это случилось и с твоим братом. Ему потребовалось несколько недель, чтобы обрести уверенность. Он мочился везде, где только можно, кроме туалета.

— Отвратительно. А как насчет меня?

— Мой ангел? — она смеется, — Ты приучила себя к туалету в два года, без вмешательства папы и меня.

Я знаю, что полностью потрясена, и как раз в тот момент, когда я думаю об этом, Лекс и Чарли входят через заднюю дверь. Чарли обхватывает меня за талию, крепко обнимает, потом подходит к маме и целует ее. Мачеха Чарли, Дебби, находится в городе и предлагает посидеть с ее детьми, оставив их на ночь без детей.

Зная, что Энди здесь, Чарли отправляется на его поиски, оставляя нас на кухне.

Лекс придвигает табуретку рядом со мной, чуть не опрокинув меня. Как голодный волк, он видит пирог и даже не здоровается, прежде чем наложить на него свои грязные лапы. Я ругаю его за незрелую задницу, но он слишком занят тем, что запихивает пирог в рот, даже не заботясь об этом.

Чарли возвращается и садится рядом с Лексом: — Тебе интересно, что Эрик запланировал?

Моя мама быстро шлепает Лекса по руке, когда он подает себе еще один кусок. Я жалуюсь, что у меня не осталось ни одного, чтобы взять домой, спорю с Лексом, пока мама не подмигивает мне. Это подмигивание означает только одно — она испекла еще один пирог. Я быстро перевожу взгляд на духовку, а там, на нижнем противне, стоит еще одно блюдо. Чертов счет!

— Я иду на это только потому, что не доверяю Эрику. Он попытается провернуть этот трюк с мужским стриптизом, как на твоем девичнике, — ворчит Лекс.

— Никки спланировала это. Не Эрик, — Чарли быстро поправляет его, — Что напоминает мне, что происходит в субботу вечером? Мы в деле?

В начале этой недели мне позвонил публицист и попросил несколько платьев для мероприятия с красной дорожкой. Конечно, я была в восторге. Это означает известность и возможную статью в популярном журнале мод. В обмен на это мне также предложили VIP-билеты на вечеринку. Самые горячие знаменитости будут там в полном блеске, и когда Эрик узнал об этом, он оказался на моей заднице быстрее, чем геморрой. Это его слова, не мои.

Чарли несказанно рада, что удивляет меня, поскольку в наши дни ее редко волнует что-либо, кроме девочек. Мне не понадобилось много времени, чтобы понять, что волнение вызвано тем, что некий мистер Тимберлейк посетит мероприятие. Это позволило Лексу тоже посетить это место. Клянусь, у него самая большая ревность, прямо-таки навязчивая. Он вцепился в задницу Чарли по этому поводу, что неудивительно, и побудил меня попросить дополнительные билеты.

— Да, все в силе. Водитель будет у тебя дома в восемь. Я приеду около шести и подготовлюсь там?

Чарли кивает и рассказывает о платье, которое она планирует надеть, побуждая Лекса пожаловаться, что платье слишком открытое или еще какую-нибудь ерунду в этом роде.

— У Чарли отличные сиськи. Смирись с этим, неудачник, — говорю я, вызывая у него фальшивую улыбку.

Пришло время уезжать, и поскольку мы едем через весь город, Лекс предлагает поехать вместе. Я не возражаю, учитывая, что ненавижу лос-анджелесские пробки, а то, что я буду пассажиром, означает, что мои руки свободны, и я могу написать Джулиану. Я прощаюсь с Энди и выхожу на улицу, где меня встречает блестящий красный спортивный автомобиль.

— Что это, черт возьми, такое? — спрашиваю я их.

— Машина, — Лекс хмыкает.

— Да, я поняла. Я имею в виду, чья она?

— Она сногсшибательна, не так ли? — Чарли визжит.

Я закатываю глаза на них двоих.

Чарли и Лекс помешаны на машинах. Я уверена, что у них в гараже их больше четырех, не считая мотоцикла Чарли. Лекс начинает говорить о статистике, надоедая мне до смерти. Машина выглядит круто, и на этом мои познания в автомобилях исчерпываются.

Лекс открывает дверь, и я забираюсь на заднее сиденье. Она ужасно хлюпает, и недавно выделанная кожа издает неловкие звуки, когда я устраиваюсь.

Мы отъезжаем, и через несколько минут я достаю свой мобильный, чтобы написать Джулиану. Это гораздо лучше, чем слушать, как Лекс и Чарли обсуждают то, что произошло на «Холостяке» прошлой ночью.

Я: Что делает мой любимый мужчина? Я направляюсь к Эрику. Пожелай мне удачи.

Я вижу, как на экране появляется пузырек, и с волнением жду его ответа.

Джулиан: Любимый мужчина? Сколько мужчин ты от меня прячешь? Я уверен, что тебе понравится. Звучит интересно, если я сам так говорю.

Убирайся из города! Он знает, что запланировал Эрик. Я печатаю так быстро, как только возможно. Я самый нетерпеливый человек в мире.

Я: Ты ревнуешь к веренице мужчин, ожидающих у моего порога каждый вечер? Скажи мне, пожалуйста, что Эрик планирует? Пожалуйста, с голой вишенкой на вершине?

Пузырь появляется снова. Я нетерпеливо постукиваю ногой, пока Лекс не спрашивает меня, не хочу ли я в туалет. Вот что происходит, когда становишься родителем, я думаю. Я отвечаю ему раздраженно, и он продолжает свой разговор.

Джулиан: Ты заплатишь за эту шутку в следующий раз, когда я оставлю тебя одну. «Голая вишня»? Пожалуйста, не начинай. Я даже не могу вспомнить, когда я видел тебя голой в последний раз. Подожди, слишком поздно. У меня сейчас огромный стояк благодаря тебе. Что касается Эрика, удачи, красавица.

О, Боже. Я быстро написала ответ.

Я: Это было только вчера, так что не показывай свои пухлые губы. Ммм, может быть, мне нужно перестать думать о твоих губах и твоем огромном стояке. Если я скажу тебе, что у меня эквивалент твоего стояка, это убедит тебя рассказать мне, что происходит сегодня вечером?

Пузырь… пузырь… о, быстрее!

Джулиан: Насколько мокрый?

Черт возьми! Мне жарко и жарко, и это крайне неуместно чувствовать себя так на заднем сиденье машины моего брата. Как тот вкусный яблочный пирог, я не смогла удержаться и откусила еще кусочек.

Я: В следующий раз, когда мы останемся наедине, ты сам все увидишь. А теперь перестань быть таким сексуальным и расскажи мне, что Эрик запланировал!

Проходит совсем немного времени, и на моем экране появляется фотография. Я сразу же улыбаюсь: фотография его стояка под джинсами, выпирающего наружу, сопровождается его текстом.

Джулиан: Это твоя вина. Повеселись сегодня вечером.

Разочарованная, я бросаю мобильник в сумочку, но быстро достаю его снова, чтобы посмотреть на фотографию. Черт! Я неловко ерзаю, чувствуя, как между бедер собирается теплая влага. Ладно, пора подумать о чем-то другом, потому что сегодняшняя ночь будет долгой, и это ощущение внизу должно прекратиться, пока я не сгорела на месте.

Я смотрю в окно и наблюдаю за пейзажем, не замечая, что Лекс и Чарли перестали разговаривать.

— Почему ты такая тихая? — спрашивает Лекс.

Я поворачиваюсь к нему лицом: — Не твое дело.

Ладно, он раздражает меня до смерти, и не помогает то, что я скучаю по Джулиану. Единственная причина, по которой я сейчас не с ним, это человек, который ведет эту машину. Успокойся, или ты выдашь игру. Чарли, с другой стороны, несколько раз пыталась позвонить мне, чтобы обсудить мою так называемую интрижку. Я либо избегаю ее звонков, либо говорю, что перезвоню ей, что занята чем-то с Энди. Это лишь вопрос времени, когда она снова начнет допытываться, но, по крайней мере, у нее хватает ума не упоминать об этом в присутствии Лекса.

— Черт, Адриана, что с тобой в последнее время? — кричит он.

— Как я уже сказала, Лекс, это не твое дело.

Он начинает говорить, и я мысленно закрываю рот, пока Чарли не кричит на нас обоих.

— Боже, вы двое, заткнитесь уже! — она включила стереосистему, пока из динамиков не зазвучала песня Бон Джови «It's My Life», заглушив его непрекращающуюся болтовню.

Мы молчим до конца поездки, пока не доезжаем до квартиры Эрика.

Эрик открывает дверь, одетый в пурпурный кафтан с золотой отделкой. Он также одет в соответствующие штаны и босиком. Стильно, должна признать, но не в стиле Эрика.

— Какого хрена, Эрик? — смотрю вниз на свой наряд. Мои джинсы и свободная майка выглядят крайне неуместно. Неужели я пропустила памятку?

— Добро пожаловать, — он складывает руки вместе и приветствует меня поклоном. Он официально сошел с дистанции. Тристан рядом с ним и наклоняется, чтобы поцеловать меня в щеку. Я отвечаю ему взаимностью и отстраняю его на секунду.

— Эрик сошел с ума?

— Думаю, да. Хотя это уже не в первый раз, — Тристан смеется.

— Что, черт возьми, произойдет сегодня вечером?

Тристан отходит в сторону, и я вижу свечи с чайными огоньками, разбросанные по гостиной. Свет выключен, только отблеск пламени освещает комнату. На заднем плане играет тихая музыка, а вокруг журнального столика разложены большие подушки. Боже мой, это похоже на декорации к порнофильму восьмидесятых годов.

ОМГ, он что, снимает порно?

— Спасибо, друзья, что собрались здесь сегодня.

Эрик мрачен, и я грубо хихикаю вслух. Лекс пытается сохранить строгое лицо, но у него ничего не получается. Наверное, он рад, что это не стриптизер. Пришла Кейт и расположилась рядом с Чарли. Я знаю, что она будет здесь эту неделю, и подтверждаю ее присутствие улыбкой. Она качает головой и произносит слова: — Эрик сошел с ума.

Я понятия не имею, что это значит, и сразу же пожимаю плечами в замешательстве. Тристан садится рядом со мной, и мы молча ждем. Я хочу поговорить с ним наедине, и как раз в этот момент Кейт начинает разговаривать с Лексом, отвлекая его.

— Джулиан знает об этом? — шепчу я на ухо Тристану.

Он кивает, затем наклоняется, не сводя глаз: — Он был здесь прошлой ночью. Эрик сказал ему.

— Что он сказал?

— Честно? Он надеется, что, возможно, это то, что тебе нужно.

— Я не понимаю, Тристан…

Тристан похлопывает меня по колену, не говоря больше ничего.

Раздается звонок, и Эрик бросается к двери. В комнату входит дама, возможно, лет шестидесяти, с небольшой дорожной сумкой. Она приветствует Эрика и спрашивает, где ей лучше расположиться. Ее длинные седые волосы спадают до пояса и заправлены за уши. Она одета в длинное бархатное бордовое платье, и мой взгляд сразу же привлекает бирюзовое кольцо на ее среднем пальце. Цвет и камень гипнотизируют, и я с трудом отвожу взгляд.

Она садится на пол и кладет свою сумку рядом с собой. Мы все молчим, пока она побуждает одного из нас сделать шаг вперед. Кейт в мгновение ока оказывается перед ней. Дама закрывает глаза и бормочет про себя, кружа руки перед собой.

О, черт возьми, нет.

Она ясновидящая.

Где, блядь, находится мозг Эрика?

Я не верю в эту мумбо-джамбо.

Вспоминая первый и единственный раз, когда я посетила экстрасенса, она сказала мне, что у нас с Элайджей будет трое детей, все девочки, и что он получит работу в Сиэтле.

И посмотрите, чем это все закончилось.

Мне хочется встать и выйти из комнаты.

Она разговаривает с мертвыми?

Это то, чего хочет Джулиан?

Мой пульс начинает учащаться, когда гнев поглощает меня. Случайно я ударяю коленом по столу, перепугав всех в комнате. Если она попросит меня выйти вперед, я скажу ей, чтобы она отвалила. Мне не интересно слушать, как ничтожество, зарабатывающее деньги, рассказывает мне о моем будущем, особенно если в нем нет Джулиана.

Кейт с нетерпением ждет, когда ей расскажут о ее будущем, и, как и я, Лекс раздражен на Эрика за то, что он тратит наше время.

Я наклоняюсь к Лексу и шепчу ему на ухо: — Удачи, ты же знаешь, как у Чарли со всем этим дерьмом.

— Я знаю. Это то, о чем я беспокоюсь, — говорит он едва выше шепота.

Женщина, которую зовут Кларис, начинает разговаривать с Кейт: — Я вижу в твоем будущем много путешествий.

— О, — воркует Кейт.

— Ты путешествуешь по работе, — констатирует очевидное Лекс.

Кейт быстро успокаивает его.

— Нет. Эти места, которые я вижу, они экзотические. Сначала тебе некомфортно, но тебя тянет в эти места.

Рот Кейт расширяется в улыбке, сопровождаемой счастливыми хлопками Эрика в тишине.

Кларис хмурится, и улыбка Кейт рассеивается: — Я вижу мужчину. Он высокий, темный и очень сдержанный.

— Американец? — спрашивает Кейт.

— Я вижу сильный этнический фон. Остерегайтесь его. Он бросит вас и будет обременять вас всю жизнь.

— Что за хрень? — говорю я вслух.

— О, черт возьми, — с мрачным весельем замечает Кейт.

Глаза Чарли расширились от страха: — Твой темный ангел.

— Что ее?

Эрик предупреждает меня, чтобы я молчала. Я говорю ему «прости», но он уже вернул свое внимание к Клариссе.

Кларис продолжает рассказывать о семье Кейт, упоминая несколько вещей, которые, кажется, волнуют Кейт. Еще через десять минут Кейт заканчивает, и Чарли встает, чтобы заменить ее.

— Не думай, что тебе удастся закончить это дерьмо, — угрожает ей Лекс.

— Неважно. Потом будешь меня благодарить, — Чарли бьет Лекса ладонью по лицу и садится напротив Кларис.

Из прошлого я знаю, что мать Чарли верит во все эти ясновидения и чтение мыслей. Хотя, на мой взгляд, от этого больше вреда, чем пользы. Мама Чарли постоянно говорила ей, что Лекс ей не подходит. Как бы Чарли ни была волевой, это повлияло на ее способность простить Лекса за то, что он бросил ее.

— Я вижу человека, который боготворит тебя… — Кларис прерывает Лекс.

— Ни хрена себе.

Кларис бросает на Лекса раздраженный взгляд: — Вы очень любите помогать другим. Я вижу, что ваша профессия движется в этом направлении.

Чарли смотрит на Эрика. Кажется, у них есть взаимопонимание, но на самом деле в этом нет ничего нового. Я имею в виду, что это легко обобщить, и вы можете интерпретировать это как угодно.

— У вас было непростое прошлое. Я вижу человека, который много значит для вас. Он помог вам во многих отношениях.

Вот дерьмо. Ладонь Лекса, лежавшая на журнальном столике, сжимается в кулак, костяшки пальцев становятся совершенно белыми. Я не хочу смотреть на него, но скрежет его зубов говорит о том, что он чертовски зол.

Кларисса, должно быть, имеет в виду Джулиана. Ладно, что ты только что говорила себе об обобщении?

— Этот человек. Он возвращается, но не для того, чтобы причинить тебе боль. Ты должна это понять.

— Он возвращался — он вернулся.

Значит, это совпадение, да?

Какого хрена я слушаю это дерьмо!

Чарли отказывается смотреть на Лекса, полностью сосредоточившись на Клариссе. В комнате стоит мертвая тишина, Кларис закрывает глаза и зажмуривается, а затем раздается пронзительный смех.

— Вы постоянно устаете, но не без причины. Ваша энергия перенаправлена на других. Возможно, на детей. Я вижу, как это расширяется. Это неожиданно и вызывает проблемы в вашем браке.

— Вы, должно быть, шутите! — выдохнул Лекс.

— О, черт возьми, нет, — Чарли качает головой.

Лекс бормочет себе под нос, пока Кларис не говорит ему замолчать. Мы снова сидим в тишине, но на этот раз уже целую вечность. Кларис открывает глаза и смотрит прямо на Чарли. Они смотрят друг на друга несколько мгновений подряд: — Я чувствую присутствие.

В комнате внезапно становится темнее, или, возможно, это моя паранойя, и все взгляды устремляются на Клариссу.

— Этот человек был близок к вам, но только короткое время. Она часто проверяет вас, когда вы больше всего в этом нуждаетесь, — Кларисса говорит о внутреннем мире внутри себя и о прощении наших прошлых решений, которые продолжают тяготить нас.

Чарли изо всех сил старается сдерживать свои эмоции. Я перемещаюсь и сажусь рядом с ней, обнимая ее. По ее щекам текут слезы, но она не всхлипывает и не вытирает их рукой. Бабушка Чарли, которая, как я предполагаю, является человеком, пришедшим через нее, говорит через Клариссу и говорит вещи, которые Чарли признает как истину.

Ее время закончилось, и Лекс смягчается, заключая расстроенную Чарли в объятия.

Серьезно, кем эта женщина себя возомнила? Я двигаюсь к Тристану на диване, когда она склоняет голову. Она начинает говорить вслух, и я не понимаю, что это обращено ко мне.

— Там кто-то еще проходит… его присутствие очень сильно, — она предлагает мне сесть, и я понятия не имею, почему я это делаю. Мое тело движется само по себе. Ее взгляд такой глубокий и пронизывающий, что он пугает меня.

Я в ужасе.

Что она имеет в виду, когда говорит о его присутствии?

Это Элайджа?

— Я вижу картину с яблоками. Яблоки ярко-красные, а остальная часть картины черно-белая.

Я делаю глубокий вдох, тошнота подкрадывается. Как картина, которую он подарил мне, когда делал предложение. Ладно, серьезно, это может быть совпадением… но яблоки. Сбор яблок. Джулиан ходил со мной собирать яблоки. Видел ли он это?

— Я вижу голубые глаза и ребенка. Он разговаривает с этим ребенком. Ребенок его понимает.

Мои глаза в панике метнулись к Лексу. Энди слышал голос Элайджи? Почему он не говорит со мной? Почему я не слышу его голос? Чарли отстраняется от Лекса, жестом приглашая его сесть рядом со мной. Он так и делает и берет меня за руку, переплетая свои пальцы с моими. Я смотрю на него на грани слез.

— Он пытается поговорить с тобой, но ты не слушаешь, — продолжает Кларис, — Ты противоречива. Ты чувствуешь боль, но ты также чувствуешь любовь.

В моем горле образуется комок, я панически боюсь, что двойная жизнь, которой я живу, будет раскрыта, и Элайдже будет больно и разочарован моим поведением. Мои потные ладони впиваются в ладони Лекса, но ему, кажется, все равно, он сжимает их крепче, уверяя меня, что все будет хорошо.

— Ты запуталась, и интенсивность — это то, чего ты никогда не испытывала.

Лекс смотрит на меня в замешательстве.

— Он — пламя, и тебя тянет к нему.

Тристан широко раскрытыми глазами следит за выражением лица Лекса. У Эрика открылся рот. Чарли с любопытством наблюдает за мной, так как ее слезы утихли. Мое сердце колотится со скоростью миллион миль в минуту, панический приступ неизбежен.

— Что это значит? — спрашиваю я в отчаянии.

— Это значит, что перед бурей всегда бывает затишье. Сейчас вы переживаете затишье, — должно быть, она чувствует, что буря сидит в этой самой комнате, прямо рядом со мной.

Я сглатываю ком в горле, который продолжает задерживаться, моя грудь сильно вздымается и опускается, а дыхание становится редким и поверхностным. Я знаю, что он сидит рядом со мной, но все равно задаю животрепещущий вопрос: — Все закончится хорошо?

— Пусть твое сердце решит. Здесь есть место для новой любви. Этот человек пытается сказать тебе это.

На заднем плане слышны голоса, но я ничего не слышу. Потерявшись в вихре эмоций, я обнаруживаю, что моя сила отключена, а слабость берет верх. Это чувство мне знакомо, и все это часть процесса скорби, который все еще преследует меня. Единственное, что меня отвлекает — быть с Джулианом. Он как будто защищает меня, но тут появляется Элайджа, говорит со мной через медиума, умоляя выслушать его.

И часть меня знает, что я не слушаю, потому что боюсь, что он скажет мне, что Джулиан — большая ошибка.

Как я посмела заменить его.

Я погружаюсь в свои мысли, и не успеваю опомниться, как Кларис выходит из квартиры, и я пропускаю очередь Эрика. Я уверена, что он будет пересказывать эту историю миллион раз, поэтому я оправдываюсь тем, что устала, чтобы мы могли уйти.

В машине мы все молчим.

Наступила ночь, и на нас опустилась темнота.

Чарли поворачивается, чтобы посмотреть на меня: — Ты в порядке, Адриана?

— Да, — пролепетала я.

Чарли смотрит на Лекса, затем поворачивается ко мне лицом: — Ты знаешь, если есть кто-то, с кем ты… встречаешься… ты не должна бояться рассказать нам.

Я выдохнула: — Конечно.

Ее лицо говорит мне, что она обижена, и я бы тоже обиделась, если бы кто-то вот так от меня отмахнулся. Мы были лучшими друзьями так долго, и я ненавижу скрывать это от нее. Но у меня нет выбора.

— Так, в общем, ты хочешь заехать в аптеку сейчас, чтобы забрать свою оптовую партию презервативов? — спрашивает Чарли у Лекса.

— Ты же не веришь в эту чушь, правда? — жалуется Лекс, качая головой, не соглашаясь, — Никакая старушка не собирается предсказывать и управлять моей сексуальной жизнью.

— Ты хочешь завести еще одного ребенка прямо сейчас?

— Нет. Мы просто будем продолжать делать то, что делаем, — уверенно заявляет он, — Ну же, Шарлотта, я не могу носить это дерьмо.

Я серьезно это слышу? Я чувствую, что у меня нет другого выбора, кроме как вмешаться: — О Боже, пожалуйста, заткнись! Лекс, смирись с этим. Это всего лишь гребаный презерватив.

Он издает громкий стон: — Это отвратительно, ясно? Ни один мужчина не хочет, чтобы его член был покрыт пластиком, когда он трахает свою жену.

— Так романтично, — отвечает Чарли саркастическим тоном.

— Конечно, когда ты встречаешься с кем-то новым, это нормально? — спрашиваю я, мои глаза расширяются, когда я понимаю, что сказал это вслух, а не в голове.

— К чему этот вопрос? Ты же не девственница, Адриана. Господи, я не могу поверить, что мы ведем этот разговор, — пробормотал Лекс.

— Нет, но я и не городской велосипед.

Чарли разражается смехом, что очень раздражает Лекса. Ей требуется некоторое время, чтобы прийти в себя, и я вижу, что она изо всех сил старается сохранить строгое лицо. Схватив волосы в кулак, она накручивает их и укладывает в пучок. В машине довольно тепло, и, словно прочитав мои мысли, она открывает окно, чтобы впустить свежий воздух.

Почему я спрашиваю мнение брата? Во-первых, в моем мозгу включилась лампочка, и я понимаю, что мы с Джулианом не пользуемся ими. Я не была благословлена в области фертильности, поэтому я не беспокоюсь о том, что забеременею. Это вся эта хрень с бывшими любовниками.

— Мы все здесь взрослые люди, хотя некоторые могут так себя не вести, — говорит Чарли, мельком взглянув на Лекса, — О чем ты беспокоишься, Адриана? Возвращение в игру и то, что является нормой?

— Ну, взять, к примеру, тебя, ведь мы все взрослые и можем спокойно поговорить об этом, — жду взрыва бомбы, но он тикает в своем кресле, крепко вцепившись руками в руль, — Ничего удивительного, Лекс у тебя не первый, и между ними были другие. Ты всегда использовала их, когда спала с кем-то новым?

— Ты должно быть шутишь, Адриана. У Шарлотты нет прошлого. Конец долбаной истории, — рычит он.

Клянусь, я чувствую, как машина вильнула.

— Да успокойся ты, ладно? Ну и что?

Чарли не беспокоит Лекс так сильно, как я думала: — Я думаю, это здравый смысл — использовать один, если ты не знаешь их историю и если ты не хочешь забеременеть.

— Да, я знаю это, но всегда ли ты пользовалась одним?

Она нервно потирает шею: — Я не могу вспомнить.

— Что значит не можешь вспомнить? — кричит Лекс.

— Эй, не кричи на меня, шлюха. Времени в сутках не хватит, чтобы перечислить всех твоих шлюх, — огрызается Чарли.

— Так ты хочешь сказать, что другие мужчины входили в тебя без презерватива?

Возможно, я слегка помешала. И когда я говорю «слегка», у меня в руках самый большой половник, известный человечеству, и я мешаю быстрее, чем циклон.

— Ты взвинчиваешь себя из-за вещей, которые невозможно изменить, — предупреждает она его.

— Ты не отвечаешь на мой вопрос, — ворчит он.

— О, хорошо, только один человек. Вот я и ответила. Теперь двигайтесь дальше, потому что, серьезно, даже не начинайте, или я подниму ваше прошлое, и я клянусь, Александр Мэтью Эдвардс, вы делаете Хью Хефнера похожим на ханжу.

Я опускаюсь на сиденье. Только один. Не удивительно, кто это был, на ум приходит бывший жених. Я дура или как? Я даже не спросила Джулиана о других женщинах, с которыми он был, и тот факт, что он до смешного хорош собой, означает, что он, вероятно, не далеко, если не на одном уровне, с мужеложцем Лексом. Мне действительно нужно отвлечься. Сегодняшний вечер подкинул мне крутой сюрприз, и душевные терзания просто слишком сильны.

— Так что же такого плохого сделал Лекс? Не волнуйся, я уже большая девочка и могу разобраться с грязным прошлым моего брата.

Он молчит и очень зол на нас обоих. Боже, ну и задница. Не знаю, как Чарли его терпит.

— Давай посмотрим, кроме очевидного секса втроем, секса со случайными незнакомцами по всему миру. О, подожди, и печально известная групповуха 2007 года…

— Боже мой, Лекс! Ты шутишь? — ошеломленная, мой рот расширяется в шоке.

— Что? Откуда ты об этом услышала? — тон его голоса смягчается.

— Из надежного источника, так что не смей отрицать, — хмыкает Чарли.

Он напряженно молчит. Попался!

— Ну-ка, сколько их было? — спрашиваю я, оказывая на него давление.

— У этого разговора истек срок годности, — говорит он категорично, делая резкий поворот, когда мы въезжаем на улицу моих родителей, — А Рокки — мертвец, мать его.

— Вот видишь, я так и знала, — хвастается Чарли, — Адриана, тебе лучше уйти, пока я не переговорила с мужланом.

Я прощаюсь и быстро выхожу из машины.

Лекс поджарился.