В погоне за ним

Вторая глава

В одиночестве в ресторане, ожидая Эрика и Чарли, я пытаюсь занять себя игрой в Candy Crush. Это худшая игра на свете, уже около двух месяцев я пытаюсь пройти один и тот же уровень. Я проклинаю Рокки за то, что он послал мне этот чертов запрос через социальные сети, вызвав эту нелепую одержимость.

Десять минут спустя Эрик и Чарли все еще не пришли. Я бросаю свой телефон на стол в расстройстве, скрещивая руки в нетерпеливом ожидании.

Ненавижу опоздания.

Это время в одиночестве не идет мне на пользу, сегодняшние события оставили меня в самом тяжелом состоянии. Это первая из многих вех, которые Энди будет отмечать без Элайджи. Выпускной, свадьба — список можно продолжать бесконечно.

Я до сих пор вспоминаю его крещение, просьбу моих родителей, чтобы Энди не жил в «лимбе», если что-то случится. Затем последовали его первые шаги, первый день рождения. Каждый из этих моментов приносил боль и радость, и все они сливались в одну эмоцию.

Как он посмел так поступить с нами! Мне хочется кричать.

Я не подписывалась на такую жизнь. Я родилась и выросла в типичной американской семье. У меня были папа и мама, которые были лучшими родителями, о которых только может мечтать девушка. Мой брат был типичным спортсменом, любящим, умным старшим братом, который защищал свою младшую сестру. Девочки любили его, и моя лучшая подруга тоже.

Мы были семьей, любящей телевизионные ситкомы. Более типичной семьи, чем мы, быть не может.

Потом я встретила этого парня — Элайджу Джина Эванса.

С первой минуты знакомства я поняла, что он — мой будущий муж. И что с того, что мне было всего семнадцать и я была девственницей? Он был великолепен, и нам было хорошо вместе. Элайджа наполнил мою жизнь множеством счастливых воспоминаний, и только после первой вспышки рака я поняла, как быстро он может быть отнят у нас. Элайджа боролся изо всех сил, а мой брат боролся еще сильнее, чтобы сохранить ему жизнь. После того как битва была выиграна, я ни разу не подумала, что болезнь вернется, и, что самое важное, я ни разу не подумала, что мой муж перестанет бороться. Даже когда он согласился попробовать ЭКО, чтобы зачать ребенка.

Временами я злюсь на него, на Бога, на всех. А иногда я просто продолжаю жить, как могу.

Снова взглянув на время, я отправляю Эрику сообщение с большим жирным «Где ты, блядь, находишься?». Из всех людей он знает, что я из себя представляю, и, зная Эрика, он придумает какую-нибудь жалкую отговорку.

Выпустив трубку, я занята письмом, которое мне прислал покупатель, о моей предстоящей весенней коллекции.

Открытие бутика в Лос-Анджелесе — это лучшее, что я могла сделать для нас с Энди. Я закрыла свой магазин в Бруклине не из-за расстояния, а из-за воспоминаний об Элайдже.

Возвращаясь к дизайну и моде, я нахожусь в своей стихии, и это отвлекает мой разум. Кроме того, мне нужен доход. Лекс, будучи Лексом, предлагает погасить мою ипотеку, но я не хочу быть благотворительной организацией.

Поскольку план Элайджи заключался в том, чтобы бросить нас, я собираюсь сделать так, чтобы никому больше не пришлось обеспечивать моего сына. Между детским садом и мамой, я могу заходить в бутик несколько раз в неделю, и я наняла трех младших девочек, чтобы они управляли магазином, когда меня нет рядом. Бизнес процветает. Знаменитости в Лос-Анджелесе хотят носить мои модели. На красной дорожке уже появилось несколько моих популярных моделей. Спрос начинает расти, поэтому по ночам, когда меня мучает бессонница, я работаю над своими моделями.

У меня есть план — движения вперед.

До того дня, когда он вошел в мою жизнь.

Джулиан Бейкер.

У меня есть ужасная привычка быть проповедником судьбы для окружающих. Знаете, все эти «о, так должно было случиться, что ты оказалась в нужном месте в нужное время», — чушь собачья.

Да, я тот самый надоедливый друг.

И все же, в силу своих обстоятельств, я отгородилась от этого. У меня был слабый день, год, фактически вся жизнь, в ту ночь, когда я причинил себе вред. Я никогда не забуду этот момент, боль от потери Элайджи даже сильнее, чем в тот день, когда я потеряла его в больнице. Ради своего сына я знала, что мне нужна помощь, только не от кого-то из моих близких.

Сделать этот первый шаг было очень трудно. Мне пришлось обратиться к совершенно незнакомым людям. Я не ожидала, что он окажется именно там. Я имею в виду, действительно, Вселенная, что это за хрень?

Сначала я не знала, что это он. Не желая никому смотреть в глаза, я стыдливо сидела, прикрывая свои открытые раны, стыдясь и смущаясь, что прибегла к этому, зная, что у меня есть сын, которому я нужна. Во второй раз я подумала: «К черту все. Я здесь, чтобы разобраться в своей жизни. Эта поганая карта, которую мы с Энди разыграли, была «разыграна специально». Это была ночь, когда я показал миру свои ошибки. Шрам за шрамом, украшавшие мои запястья, напоминали о том, во что превратилась моя жизнь, и, блядь, как же я была зла.

В тот же вечер он впервые заговорил, и впервые я смотрела на группу и не могла поверить, что он там. Конечно, я узнала его, хотя, как и я, он был побит. Этот некогда яркий и красивый мужчина больше не освещал комнату. Он выглядел бледнее, чем я его помнил, но определенно более грустным. Его руки и тонизированное телосложение заставили драг-квин рядом с ним задыхаться, как сука во время течки.

Ладно, возможно, я не была настолько невосприимчива к его внешности. Я серьезно, даже в своем жалком состоянии он все еще владел комнатой со своим лихим лицом. Борода придавала ему суровый вид, но это только усиливало его сексуальную привлекательность.

Я знала, что произошло с Чарли, после того как Лекс и Чарли сильно поссорились из-за этого инцидента, в результате чего Чарли позвонила мне посреди ночи в слезах. Как обычно, мой незрелый брат не смог обуздать свою ревность, и потребовалось несколько серьезных ударов по заднице, чтобы заставить его увидеть общую картину — его жена и ребенок были спасены.

Нелегко было вспоминать мой разговор с ним в ту ночь…

— Лекс, он спас Чарли и ребенка? Почему ты не можешь быть благодарен за это?

Мы стоим в больничном коридоре, жуткая тишина отражает тяжелое дыхание моего брата. Его костяшки пальцев побелели, и он скрежещет зубами о челюсть, пытаясь сдержаться.

— Как ты думаешь, почему он был там, Адриана? — спокойно говорит он, после чего его кулак громко ударяется о стену, — Какого хрена, по-твоему, он там был?

Я видела, какую боль он испытывал, безрезультатно колотя кулаком по стене. Черт возьми, теперь я была в бешенстве.

— Кого это, блядь, волнует, Лекс? Что, блядь, с тобой не так? У тебя есть жена и ребенок, — кричу я, — Пока ты не потеряешь их навсегда, даже не смей жаловаться.

Его лицо смягчается, но уже слишком поздно. Я на взводе.

Черт, он меня сильно разозлил.

— Мне жаль, Адриана.

— Нет, не жаль. Ты эгоистичный мудак, Лекс. Забудь Джулиана. Ты никогда не должен видеть его снова. Благодари Господа, что у тебя есть все, что ты когда-либо хотел. Если ты этого не видишь, то, возможно, ты не заслуживаешь этой жизни, — я убегаю по знакомому коридору, оставляя брата позади.

Моим первым инстинктом было бежать, но садистская сторона меня, «новая» Адриана, хотела веселиться и играть в игры, мучить Джулиана своим присутствием, что угодно, лишь бы отвлечься от собственного существования. Однако при первой же встрече я поняла, что не стоит его осуждать. Он такой же, как и все мы, и мы все тонем. Нас бы не было, если бы не это.

Я никогда не предполагал, что у меня с ним завяжется дружба.

С ним мне так легко говорить об Илии, чего мне так не хватает. Моя семья ходит вокруг меня как на цыпочках, Лекс — хуже всех. Я понимаю, ведь, смерть Элайджи чуть не стоила ему брака. Я не настолько глупа, я видела, как это происходит, и часть меня знала, что я должна стать лучше, чтобы угодить всем вокруг.

Внутри я была мертва.

И что меня пугало, так это то, что зажег во мне искру.

То, что начиналось как игра, быстро укусило меня за задницу. Не обращайте внимания на его внешность, его щедрость, его ум, его сострадание и тот факт, что он единственный человек в этом мире, к которому я не могу испытывать чувства. Я связана с Элайджей навсегда. Замужем за моей родственной душой, которую несправедливо отняли у его сына и у меня. Я шлюха за то, что два года спустя почувствовала искру к человеку, которого ненавидел мой брат.

Мужчине, который в прошлом был навязчиво влюблен в мою лучшую подругу.

Именно по этой причине в ту ночь, когда он поцеловал меня, я убежала.

Я ненавидела себя за то, что хотела поцеловать его, за то, что хотела, чтобы он обнял меня и смыл страх, который поглощает меня каждый день.

Я ненавидела себя за ту долю секунды, когда я улыбнулась, когда его губы коснулись моих, но потом меня охватило чувство вины.

И самое главное, я ненавидела себя за то, что проплакала всю ночь, держась за свадебную фотографию, когда все, о чем я могла думать, это выражение лица Джулиана, когда я отстранилась и убежала.

Это был горько-сладкий момент, когда я узнала, что он переезжает в Австралию. Я подумала: да, ладно, ты его не увидишь, и все забудется, но после прощания у Хейзел я уже скучала по нему.

Как бы я ни старалась игнорировать переполняющие меня чувства, Джулиан — единственный человек, который позволял мне быть собой. Шрамы и все остальное.

Не желая зацикливаться на этом моменте, я попрощалась и ушла, после чего наступила бессонная ночь. Было около трех часов ночи, когда я поднялась с кровати, подошла к комоду и снова достала свадебный альбом. Я переворачивала каждую страницу, рассматривая фотографии, улыбаясь и вспоминая день, которого я ждала всю жизнь. Теперь все это казалось таким далеким. На этот раз я не проронила ни слезинки, а пошла в комнату Энди, где смотрела, как он спит.

Мы заслуживали начать новую жизнь, и дело не в том, что я искала отца для Энди — мне было одиноко. Мне не хватало близости, прикосновения мужчины к моей нежной коже, подавляющего чувства, когда кто-то погружает свое тело внутрь тебя, создавая безумие в твоем теле, которое невозможно контролировать, как бы ты ни пытался бороться с ним.

Мне не хватает человека, который понимает мое горе и остается терпеливым со мной во время моих вспышек.

Джулиан понимает, потому что он был в моем положении. Он знает, как больно терять кого-то. Зная, как сильно он страдал, видя, как Челси умирает у него на глазах, это делает меня ближе к нему. Я понимаю его недостатки, его ошибки и понимаю, почему появление Чарли в его жизни избавило его от боли и почему привязанность к ней стала навязчивой идеей. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от реальности.

И все же, по иронии судьбы, я стала такой же, как он. Я вцепилась в него, чтобы заглушить боль, но где-то во время бури то, что у нас было, оказалось глубже, чем каждый из нас ожидал.

Я выхожу из оцепенения, когда Эрик садится за стол и испускает тяжкий вздох. Он поправляет волосы, чтобы убедиться, что они на месте, а затем расправляет свой идеально отглаженный костюм от Dior. Сегодня на нем бледно-голубая деловая рубашка, которую я сразу же узнаю по коллекции Prada. Он выглядит хорошо, как всегда.

— Даже не начинай, королева драмы. Ты опоздал.

— Прими таблетку спокойствия, Адриана. У меня был худший день.

— Что случилось? — мой желудок издает легкое ворчание, когда я тянусь за хлебной палочкой.

— Да так, дела на работе, конфиденциальность. Где на божьей земле Чарли? — он хватает салфетку, осторожно похлопывает себя по лбу, чтобы убрать пот. Я замечаю, как обнаженная пудра переходит на белоснежную льняную салфетку.

— ОМГ Эрик, ты пользуешься тональным кремом? — я задыхаюсь.

Он прикладывает палец к губам и осматривает комнату, чтобы убедиться, что никто не заметил моей вспышки: — Тебе не нужно об этом рассказывать, — шепчет он, — У меня был небольшой инцидент прошлой ночью… с использованием отбеливателя.

Я почесываю голову в замешательстве: — Ладно, а что ты отбеливал?

— Тебе лучше не знать. Скажем так, я забыла помыть руки и случайно попала немного на лоб, вызвав аллергическую реакцию. Отсюда и необходимость прикрыться.

Что бы он отбеливал? Это не волосы на его голове. О, Боже, это, наверное, его лобок. ОМГ или, что еще хуже, его…

— Простите, я опоздала! — Чарли входит с коляской и садится. Повернувшись, чтобы посмотреть на Эрика, она заметила его нетерпеливый взгляд, — Что?

— Мне нужно поговорить с тобой о деле, над которым я работаю, — серьезно говорит Эрик.

— Хорошо, это может подождать? Я проголодалась, и у меня есть минут десять, прежде чем она снова начнет кричать.

— Чарли, у меня крайний срок. Тебя не было в офисе всю неделю, — жалуется он.

Вот дерьмо. Опять началось.

— Ты издеваешься надо мной? У меня шестимесячный ребенок, у которого режутся зубы и который почти не спит, и трехлетний, который все еще проходит через стадию «ужасных двойняшек». О, и не говорите мне о ее поведении дивы, которое явно исходит из ваших уст, и я не думаю, что спала около трех дней.

Она действительно выглядит ужасно, и я, как тетя, начинаю чувствовать себя виноватой.

— Так сложно позвать Лекса на помощь? В чем проблема? — хмыкает Эрик.

— О боже, почему я об этом не подумала, — усмехается Чарли.

Я вмешиваюсь: — Ладно, успокойтесь. Чарли, давай я заберу у тебя Аву и Амелию на ночь. Иди спать или что угодно с Лексом… так неловко.

— Слушай, я ценю это, Адриана, но…

Мой карман завибрировал, и я поняла, что это сообщение. Мое лицо мгновенно расплывается в улыбке, потому что я знаю, сколько сейчас времени под землей. Чарли и Эрик смотрят на меня, пока я оправдываюсь. Эрик быстро открывает рот, а Чарли его слушает. Я выхожу из ресторана и достаю свой сотовый. Я в восторге, когда вижу сообщение на главном экране.

Джулиан: Ты никогда не догадаешься, что меня заставили сегодня есть… кенгуру. С какой стати они подают животное, которое является частью их национальной эмблемы?

Я смеюсь над его текстом и нажимаю на кнопку вызова. Раздается странный гудок, ставший уже вполне привычным, и через несколько мгновений он берет трубку.

— Привет, ты, — тепло приветствует он меня.

— Тебе с кетчупом или с коалой? — шучу я. шучу я.

— Нет, они подают его с овощами, но позвольте мне сказать, что в следующий раз я любезно откажусь, — делает паузу на мгновение, — Как все прошло с Энди сегодня?

Мы с Джулианом общаемся почти каждый день, иногда даже дважды в день. С того момента, как он уехал, не было ни одного дня, чтобы я не поговорила с ним или не написала ему. Я все еще жду звонка от своего оператора связи с вопросом о необычной активности на моем мобильном.

Он знает, как я нервничаю по поводу сегодняшнего дня после моего мини-срыва вчера вечером. Мы проговорили два часа обо всем этом, и к концу он успокоил меня настолько, что я смогла поспать несколько часов.

— Это было отстойно, но с этим покончено. До следующего года.

— Мне жаль это слышать. У меня нет отца, я знаю, каково это. Выше нос, хорошо? Может быть, тарелка кенгурятины поднимет тебе настроение сегодня вечером? — он смеется.

— Мерзость. Я вежливо откажусь. Я лучше пойду, у меня обед. Напишешь мне вечером?

— Я сегодня буду на писательской конференции, но напишу, когда вернусь, — снова пауза, и в этот момент мое сердце замирает в ожидании чего-то, слов, которые отправят бабочек в хаотичное блаженное безумие.

— И Адриана…

Бабочки набирают обороты, когда мое имя слетает с его языка. Боже, как может простое произнесение моего имени повлиять на меня таким неописуемым образом?

— Да, — мой голос трещит от предвкушения.

Мое ухо приклеивается к наушнику, когда я ненадолго закрываю глаза и сосредотачиваюсь на его дыхании. Оно неровное и быстрое. Мое горло пересыхает, когда я отчаянно жду, когда его чувства соединятся с его голосом.

— Я скучаю по тебе, — тихо добавляет он.

Я улыбаюсь, и мое тело сразу же расслабляется: — Я тоже скучаю по тебе.

Мы вешаем трубку, и я неохотно возвращаюсь в ресторан с самой большой улыбкой на лице, которую, кажется, невозможно скрыть. Чарли и Эрик горячо спорят, но останавливаются, как только я сажусь. Чарли наблюдает за мной, ожидая, что я что-то скажу, но, чтобы досадить ей, я сижу и молчу. Очень не похоже на Адриану.

— Все в порядке? — спрашивает она с любопытством.

— Да, все в порядке, желейный боб, — отвечаю я с ухмылкой.

Плач Эвы отвлекает Чарли. Она говорит нам, что собирается переодеть Эву в уборной, и быстро оставляет меня наедине с Эриком. Эрик прикусывает язык, ожидая, пока Чарли отойдет от нас на достаточное расстояние.

— Адриана, посмотри на себя, — дразнит он с восторгом.

— Что? Шпинат в моих зубах?

Он смеется: — Нет, милая, ты счастлива.

— Эрик, не сейчас, пожалуйста. Мы говорили об этом.

— Я знаю. Ничего нельзя говорить Чарли или Лексу. Или Кейт. Или Никки и Рокки. Никому! Но ты не сможешь скрывать это вечно.

Ну, да.

— Эрик, я быстро, пока Чарли не вернулась. Я долго и тщательно обдумывала кое-что…

Он ждет в предвкушении, потирая руки.

— Я хочу поехать в Сидней.

— Святые угодники, — задыхается он, — Надолго?

— Я думаю, может, на неделю. Только на презентации его книги.

— Ты понимаешь, что это не просто прыжок в машину, и я буду там через час?

— Да что ты, Шерлок! Это всегда было моей мечтой — открыть бутик в Сиднее, и я изучала коммерческую недвижимость, так почему бы мне не убить двух зайцев одним выстрелом?

— Это официальная история, которую ты расскажешь Лексу и Чарли?

— Эрик, не начинай, — моя улыбка колеблется, пока я склоняю голову, прыгая туда-сюда между счастьем и чувством вины, — Это и так тяжело.

— Я знаю это, Адриана, но, девочка, ты не можешь скрывать это вечно, — он делает паузу, затем кладет свою руку на мою, — Выпустишь ли ты кота из мешка сейчас или через несколько месяцев, приготовься к самой большой буре дерьма из всех святых бурь дерьма, которые когда-либо были на этой земле. Мы говорим о том, чтобы построить свой ковчег сейчас, потому что даже Ной смотрит вниз и говорит: «Срань господня, тебе крышка».

Моя кровь начинает кипеть от гнева, но я пытаюсь успокоить себя. Это не вина Эрика. Я большая девочка, и я знаю, что произойдет, когда об этом станет известно. Если кто и виноват, так это я.

— Ну, сейчас я не знаю, что происходит. Я просто хочу поддержать его, — делаю большой глоток воды, чтобы немного успокоиться, в комнате стало жарче, чем обычно, — Эрик, это может ни к чему не привести, так зачем раскачивать лодку?

Мои плечи почти мгновенно опускаются, взгляд становится отрешенным, когда реальность выбивает меня из колеи. Мысль о том, что это ни к чему не приведет, печалит меня больше, чем я ожидала. Перестань слишком много думать.

— Ты уйдешь, а куда Энди?

— Я поговорила с мамой, и она рада, что он останется на пять дней.

— Похоже, ты все предусмотрела. Просто будь осторожна, — предупреждает он.

— Почему?

— Ну, не знаю, чтобы тебе не было больно. Ты знаешь, как сильно мне нравится Джулиан с тех пор, как я его узнал. С тех пор, как мы с Тристаном переехали к нему, он стал для меня почти как семья. Но Адриана, он тоже выздоравливает.

Мы видим Чарли, идущую назад с успокоившейся Эвой: — Что я пропустила?

— Адриана едет в Австралию! — восклицает Эрик.

Я бросаю на него раздраженный взгляд за то, что он поставил меня в тупик. Честно говоря, его поведение как в начальной школе.

— Вау! Это далеко… почему? — спрашивает она.

— Ну… ты знаешь, что я говорила о расширении своего бутика? Так вот, есть помещение, которое я хочу рассмотреть. На австралийском рынке есть большой спрос, и у меня много клиентов, которые заказывают из Штатов, готовых платить смешные деньги за доставку.

Я ненавижу врать своей лучшей подруге.

— Звучит как отличная причина, чтобы поехать, — она улыбается, не подозревая о моей затянувшейся лжи, — Когда ты едешь и берешь ли ты Энди?

— В эту пятницу. И нет, мама предложила позаботиться о нем. Это всего на пять дней.

— Подожди, в эту пятницу? Это быстро. Почему ты ничего не сказал раньше? Или это одна из тех вещей, о которых Лекс знает уже давно, но опять забыл мне сказать?

И паутина лжи закручивается все глубже.

— Нет, он не знает, — потому что если бы он знал, то первым же самолетом вылетел бы в Австралию, чтобы убить Джулиана голыми руками.

Я быстро придумываю причину: — Я боюсь провала, Чарли. Открыть бутик — это большая мечта. Прошлой ночью я подумала: «Просто сделай рывок, и будь, что будет».

— Адриана, все будет хорошо. Ты такая талантливая, и существует огромный спрос на такие же маленькие бутики, как твой, — говорит она, положив свою руку на мою, чтобы успокоить меня, — Буквально на днях я читала статью о том, что небольшие бутики получают хорошую прибыль от подъема фондового рынка.

— Отличная история, Чарли, — тянет Эрик, — Ты можешь рассказать мне ее с меню в руках? Я умираю с голоду.

Чарли раздраженно хмыкает.

— Итак, решено, я еду в Сидней, — громко говорю я.

Чарли улыбается мне в ответ, а Эрик ухмыляется.

— Берегись, Австралия, Адриана едет вниз! — рычит Эрик.

Чарли разражается смехом, но я понимаю смысл комментария Эрика. Маленькое дерьмо.

Правда? Я нервничаю как черт.

Понимаете, я была только с одним мужчиной. Я никогда не была из тех, кто спит с кем попало, как все, кого я знала в школе. К тому же, мужчина, с которым я была, был только со мной.

Теперь же я встречаюсь — если вы хотите это так назвать — с мужчиной, который не только был с несколькими, возможно, сотнями женщин, но и много раз спал с моей лучшей подругой и даже сделал ей предложение руки и сердца.

Может быть, это не самая лучшая идея.

Но я скучаю по нему.

Мы не виделись четыре месяца. Будет ли он ожидать, что я прыгну к нему в постель, если я прилечу к нему? Внезапно желчь поднимается в моем горле, и я быстро тянусь за ледяной водой, чтобы успокоиться.

Возможно, я не продумала все как следует.

Джулиан — мужчина, в конце концов, а у мужчин есть потребности.

Потребности, которые я, возможно, не смогу удовлетворить.

И как всегда, чувство вины поднимает свою уродливую голову, когда я нахожу хоть капельку уверенности. Я устала от этой карусели эмоций, отчаянно хочу сойти с нее и желаю, чтобы вращение просто остановилось.