В понедельник рабби сбежал

Глава XVII

В воскресенье Смоллы решили посмотреть город. Все утро было в их распоряжении: Джонатан пробудет в школе до двух часов, и в полдень его там покормят.

— Не беспокойтесь о том, чтобы вернуться точно вовремя, — сказала Орс Розен, их соседка. — До вашего прихода он может поиграть с Шаули.

— Мы хотим пойти в Старый Город и к Стене, — сказала Мириам. — Успеем?

— Конечно. — И она объяснила, на каком автобусе добраться к Яффским воротам. — Вы увидите там указатели, как пройти к Стене. Это недалеко. Туда и пешком можно добраться. Но первый раз лучше на автобусе.

Поэтому они сели в автобус. Не успели они заплатить за проезд, как водитель резко тронулся с места, и их отбросило на сиденья. Но перед автобусом внезапно появилась машина, и водитель так же резко затормозил. Он высунул голову в окно и крикнул:

— Да обойдут тебя беды, но ты круглый дурак. — Покраснев от негодования, он снова резко рванул с места.

Несколько минут рабби и Мириам не отрываясь смотрели в окно. Женщина средних лет с кучей пакетов на широких коленях и парой сеток с покупками, лежащих рядом, дернула за шнурок звонка и, опасаясь, что водитель не слышал, дернула еще раз.

Тот глянул в зеркало заднего вида и крикнул:

— Все в порядке. Я тебя слышал, слышал. Или ты думаешь, что это музыкальный инструмент? — Он свернул к обочине и остановился.

Женщина собрала свои сумки и пакеты и направилась к двери.

— Он ведет себя так, будто эту дорогу построил его отец. А сколько раз ты дергаешь шнур, а он не останавливается? И сколько раз в дождь ты ждешь на остановке, а они проезжают мимо?

— Женщина, женщина, всем надо ехать, и если ты не поспешишь, то не успеешь приготовить обед к приходу мужа. Закончишь свой рассказ в следующую поездку.

— Все водители автобусов одинаковы, — сказала Мириам.

Рабби улыбнулся.

— Этот такой же, да не совсем.

Автобус высадил их перед Яффскими воротами, и, прежде чем войти, они обернулись посмотреть на ту часть нового города, которую проехали.

— Он весь такой белый, Дэвид, — воскликнула Мириам.

— Он построен из иерусалимского камня. Если я правильно помню, во времена Британского мандата этого требовал закон. Может быть, он еще действует. Но впечатление потрясающее, правда?

Они прошли через ворота, пересекли широкую площадь и вслед за другими посетителями вошли в узкий коридор шириной меньше десяти футов, главную улицу Старого Города. Она была крытая, как туннель, с лавками и магазинами по обеим сторонам; хозяева-арабы сидели снаружи на маленьких скамейках, жестами приглашая прохожих заходить.

Улица круто спускалась вниз; через каждые несколько футов были две или три ступеньки, и казалось, будто они спускаются все глубже и глубже в недра земли. Улица была заполнена арабами, туристами, священниками различных конфессий, и повсюду были дети. От главной улицы отходили переулки, тоже крытые, с тянущимися вдоль магазинами. Однако то тут, то там они мельком видели скверики или внутренние дворики, явно жилые. На одном углу к ним подошел мальчик одиннадцати-двенадцати лет. Парнишка был чист и одет по-европейски.

— Вам нужен гид, леди и джентльмен? Я могу проводить вас куда угодно. Вы хотите пойти к Западной Стене? Вы из Америки?

— Да, мы из Америки, — сказала Мириам.

— Может быть, из Чикаго? Или из Пенсильвании? У меня много друзей в Чикаго и в Пенсильвании. Может быть, вы знаете кого-нибудь из них? Доктор Гольдштейн из штата Пенсильвания — мой очень хороший друг.

— Нет. Я не знаю доктора Гольдштейна из Пенсильвании, — невольно развеселившись, сказала Мириам.

— Может, вы хотите увидеть Виа Долороза[44]? Я могу показать ее вам и устроить, чтобы вы зашли внутрь монастыря. Отец Бенедикт — мой очень хороший друг.

Мириам покачала головой.

— Может, вы хотели бы купить ковры или драгоценности? Я могу отвести вас в лучшие магазины. Как моим друзьям вам продадут все по самым низким ценам. Или персидские эмали — я знаю магазин, который владелец собирается закрывать и распродает все очень дешево.

— Мы не хотим ничего покупать, — сказала Мириам.

— Мой брат может достать вам кожаные изделия по оптовым…

Мириам покачала головой и поспешила вслед за мужем, который ушел вперед, не поддавшись соблазну. Сворачивая за угол, они увидели, как мальчишка подошел к кому-то еще.

— Нельзя поощрять их, — сказал рабби, — иначе от них не избавиться.

— В это пареньке есть что-то особенное. Когда-нибудь он, возможно, станет мэром города.

Рабби усмехнулся.

— Не этот. Этот будет торговцем, владельцем такого же магазинчика и будет целый день сидеть на табурете перед своим магазином, покуривая кальян и поглощая бесконечные чашки кофе. Он будет владеть половиной города, и мэр будет числиться в его платежной ведомости.

По мере того, как они углублялись в древний город, постоянно спускаясь вниз, характер улицы менялся. Магазины здесь были предназначены не для туристов, а скорее для жителей города. Были мастерские, где ремонтировали радио и часы, и другие, где чинили горшки и кастрюли. Мясные лавки с целыми овечьими тушами, подвешенными за ноги, и лавки, где продавались странные продукты. Обувные мастерские и парикмахерские. В маленьких кафе радио было включено на полную мощность, унылая, пронзительная арабская музыка была слышна далеко вокруг. И сидевшие перед своими лавками владельцы не улыбались призывно, а безразлично скользили взглядом, зная, что этих туристов вряд ли заинтересуют их товары.

Один раз Мириам и Дэвид пришлось прижаться к стене, когда два осла, навьюченных грудами пустых деревянных ящиков из-под фруктов, протрусили по улице, подгоняемые криком маленького мальчика. В другой раз им пришлось отступить в подвернувшийся дверной проем, чтобы не сбило с ног стадо овец, которое гнали через узкую, похожую на коридор улицу.

В одном месте улица странно расширилась во что-то вроде площади, где несколько девочек пяти-шести лет играли в игру, похожую на классики. Увидев Смоллов, они тут же подбежали, умоляюще протягивая грязные маленькие руки с криком: — Деньги, деньги.

— Не обращай на них внимания, — сказал рабби и строго покачал головой в их сторону. Одна маленькая девочка схватилась за живот, чтобы показать, что она голодна, а когда и это не дало никакого результата, зашаталась и упала на землю. Мириам чуть было не остановилась, но рабби пошел дальше, и она боялась потерять его из виду. Оглянувшись, она с радостью увидела, что малышка встала и опять играет с другими детьми.

— Как ты думаешь, она могла быть голодна, Дэвид?

— Только не эта. Они все выглядят достаточно упитанными, а на ней новые ботинки.

Указатель направил их к ряду узких ступеней, и они последовали туда за группой людей. Поднявшись, они увидели широкую площадь и за ней Стену. С каждой стороны дорожки стоял солдат, и женщины должны были открыть сумочки для осмотра.

Смоллы оказались на каменном балконе, расположенном выше площади. Ограда, поставленная под прямым углом к Стене, отделяла женскую часть справа от мужской слева. Десятка два женщин стояли рядом со Стеной на женской стороне, дотрагиваясь до нее. На мужской стороне людей было намного больше, большинство из них молились, раскачиваясь и кланяясь в экстазе.

— Это что-то значит для тебя, Дэвид? — мягко спросила Мириам.

Он медленно покачал головой, раздумывая.

— Не сама Стена. Для меня это просто стена. Хотя это, скорее всего, часть Храма, построен он был, по-видимому, Иродом, который не входит в число моих любимцев. Но молящиеся там производят на меня впечатление. Возможно, людям действительно необходимо особенное святое место.

— Мы спустимся?

У барьера они разделились.

— Я буду ждать тебя здесь минут через двадцать, — сказал он.

Он немного прошелся и приблизился к Стене — не молиться, а просто постоять несколько минут и подумать. Потом опять пошел вдоль Стены, иногда останавливаясь, пристально рассматривая массивные камни и проводя по ним рукой, чтобы ощутить фактуру. Он прошел под аркой, примыкавшей к Стене, туда, где велись раскопки, и осмотрел шахту, которая опускалась до предполагаемого первоначального уровня храма. Потом вернулся и подождал Мириам.

— Ты молилась?

— Да. Но я бы не хотела говорить тебе, о чем.

— Ты и не должна.

— Ну, тогда и не буду. Там одна женщина пыталась заставить меня надеть длинную юбку, которая была у нее с собой. Я отказалась.

Он посмотрел на ее ноги.

— Она, наверное, просто позавидовала.

— В щелях между камнями на моей стороне засунута куча всяких маленьких бумажек.

— На моей тоже. Я заглянул в некоторые.

— Не может быть!

— Конечно, а почему бы нет? Я же положил их на место.

— И что в них?

— Кто-то хочет, чтобы Бог вызвал землетрясение в Египте. У меня был соблазн не класть ее назад, но потом подумал, что Бог, скорее всего, сам разберется. В одной просили о выигрышном номере в лотерее. А еще в одной просят излечить от болезни.

Отметив его тон, она спросила:

— Ты это не одобряешь, похоже?

— Почему, это довольно трогательно. Дома, пожалуй, я бы и мог кое-что сказать, но здесь…

Мириам взяла его под руку.

— Здесь как-то все по-другому, правда?

Он серьезно кивнул.

— Так много людей, все такие разные, и все приходят сюда в поисках чего-то. Посмотри на того высокого блондина. Копия парня, с которым я учился в колледже. Этот немного поплотнее, правда, но после стольких лет мог и поправиться. — Он нахмурился, стараясь вспомнить. — Эббот, Уильям — нет, Уиллард Эббот. Он учился в какой-то фешенебельной привилегированной частной школе, где все преподаватели до мозга костей британцы, все увлекаются играми и спортом. Мы все пришли в колледж, в основном, из городских средних школ. Он был еврей, но абсолютно ассимилированный, так что знали об этом очень немногие.

— Здесь всем кажется, что они знают многих. Каждый напоминает кого-то знакомого.

— Думаю, этого следовало ожидать. Есть несколько определенных типов характерных еврейских лиц. Но к Билли Эбботу это не относилось. Банально, но факт: он не был похож на еврея.

Они собрались уходить, когда рабби услышал.

— Смолл! Дейв Смолл!

Они остановились: блондин широкими шагами направлялся к ним, протягивая руку.

— Билли Эббот! И правда, ты!

— Собственной персоной. Вы, конечно, путешествуете. Знакомитесь с достопримечательностями.

— Точно. — Рабби представил Мириам. — А ты? Ты здесь по делу?

— Я живу здесь, возле Кесарии. Я гражданин Израиля, занимаюсь аудитом. Раз в месяц выбираюсь по делам в Иерусалим и взял себе за правило каждый раз сходить посмотреть на Старый Город и Стену. Большинство моих клиентов в Тель-Авиве и Хайфе, а я живу на полпути между ними, есть возможность иногда сыграть в гольф.

— И есть миссис Эббот? — спросил Дэвид.

— О, да. И три маленьких Эббота, два мальчика и девочка. А вы? У вас есть дети?

— Один мальчик, Джонатан, — сказала Мириам. — Он здесь в Израиле, с нами.

— По-моему, я припоминаю, что ты собирался продолжать учебу в семинарии, Дейв…

— Я так и сделал. У меня кафедра в Массачусетсе, в Барнардс-Кроссинге…

— Здорово. Я знаю это место. Мой друг несколько раз участвовал там в регате, я как-то был у него в команде. Хороший, помнится мне, город.

— Нам он нравится, — сказала Мириам.

— Забавно, что ты поселился здесь.

— Я из семьи музыкантов — мой отец пианист — и мы побывали везде, я жил и в Лондоне, и в Риме. А после Шестидневной войны решил поселиться здесь.

— Но почему здесь? — настаивал рабби.

— У меня не было никакого религиозного порыва, никакого чувства национального или религиозного воссоединения, если ты об этом. Мои родители считали себя гражданами мира. Меня воспитали так же. Они никогда не отрицали того, что они евреи, но никогда и не выпячивали этого. Но мир не готов иметь своих собственных граждан. Евреи есть везде, и еврей как объект разговора — и дискриминации — продолжает существовать. Одно хамское замечание по поводу евреев, да еще когда ты не один, — и твоя гордость, твое мужское достоинство не позволяют тебе спустить это… Была одна девушка, которой я интересовался, — впрочем, ладно, забудем, это не важно. — Он усмехнулся. — Короче, я понял, в конце концов, что если я хочу вырваться из проклятого еврейства, то должен приехать сюда.

Рабби усмехнулся.

— Ты, конечно, выбрал забавное место, чтобы вырваться из еврейства.

— Да, здесь я не чувствую себя евреем.

Рабби кивнул.

— Думаю, я понимаю, что ты имеешь в виду.

Когда они вернулись домой, было уже больше двух часов, и миссис Розен встретила их словами:

— Джонатан играет с Шаули. Вы могли гулять до вечера.

— На первый раз достаточно одного утра.

— Между прочим, вы ждали кого-нибудь в гости в ночь на пятницу?

— В ночь на пятницу? Мы только-только приехали. И мы здесь никого не знаем. А в чем дело?

— Полиция наводила справки. Они расспрашивали всех соседей. Хотели узнать, не ждал ли кто-нибудь в доме гостя вечером в прошлый четверг.

Рабби вопросительно посмотрел на Мириам и покачал головой.