В понедельник рабби сбежал

Глава IV

— Он просил три месяца отпуска, и они дали ему три месяца отпуска. — Харви Кантер перебросил одну ногу через ручку кресла, запустил руку в шапку седых волос и обратил синие навыкате глаза на своего шурина, Бена Горфинкля. — Так почему ты считаешь, что они подложили ему свинью?

Харви был женат на старшей из двух сестер и на добрых десяток лет старше Горфинкля — за пятьдесят. И он, и жена относились к младшим родственникам несколько покровительственно. «Таймс-Геральд» в Линне, где он был редактором, могла уместить в один абзац новости высочайшей государственной или международной важности, а введению в должность чиновников местного благотворительного общества посвятить две колонки. Он писал передовые статьи, отражавшие закоснелое консервативное республиканство владельцев газеты, но в частной жизни был левым радикалом, агностиком и вообще не проявлял должной почтительности ни к чему — особенно к связи его шурина с храмом в Барнардс-Кроссинге, которую он находил весьма забавной.

— Но без оплаты, а этот парень не мог накопить много денег.

— Ты, вроде, говорил, что рабби сам этого хотел.

— Я сказал, что Марти Дрекслер так нам это изложил.

— Думаешь, соврал? Он кто, банкир?

— Кредитная компания «Большие атлантические финансы». Нет, думаю, не мог он соврать, это обязательно всплывет. Но этот тип мог поставить рабби в такое положение, что тот просто вынужден был так сказать. Что-нибудь вроде: «Вы считаете, рабби, что вы уедете на три месяца, мы найдем вам замену, а вам тоже будем платить за ничегонеделание?» Что-нибудь в таком духе.

— Вообще-то рабби большой мальчик и должен уметь о себе позаботиться.

— По части денег и бизнеса он страшно наивен. Мог бы иметь пожизненный контракт и годовой отпуск. Правление пошло бы на это, если бы он настоял.

— Это ты предложил? — Харви посмотрел на шурина.

— Это то, что правление в прошлом году решило предложить ему. Но был конец срока, и мы решили, что вопрос о пожизненном контракте надо передать новому правлению. Мы, правда, надеялись, что оно не будет так уж сильно отличаться от остальных. Как обычно — что-то старенькое меняется на что-то новенькое, а в среднем почти одно и то же, из года в год. Но группа Рэймонда — Дрекслера составила полный список и победила.

— Как им это удалось?

— Во-первых, в середине прошлого года конгрегация почти раскололась. Было две группы — моя и Мейера Паффа. Мы, конечно, были в большинстве, с самых выборов. Но большинство было незначительное, а после неприятности, в которую попали наши дети, мы немного растерялись и вообще уже не хотели воевать за управление храмом. А многие просто разочаровались во всем этом деле. И мы почти не боролись.

Видя скептический взгляд шурина, Бен попробовал объяснить подробнее.

— Нам казалось, что это и не потребуется. В группе Рэймонда — Дрекслера одна молодежь — всем под тридцать пять, в храме они почти все новички, по два-три года, не больше, — и мы решили, что они немногого добьются. Но за последние годы этой самой молодежи в конгрегации стало очень много, и сейчас, думаю, их больше, чем нас, что постарше. Дети растут, люди нынче уходят на пенсию намного раньше… да много причин.

Не похоже было, что Харви уже поверил, и Бен продолжал.

— Храм основали Джейк Вассерман и Эл Беккер, люди пожилые. Они всегда соблюдали традицию, поэтому храм был так важен для них. Все, конечно, шло от Вассермана, он очень религиозен. Кроме того, когда храм только-только зарождался, нужны были люди с деньгами, я имею в виду с большими деньгами, как Вассерман и Беккер, потому что они могли время от времени оплатить счет за топливо или жалованье преподавателя из собственного кармана, когда казна пуста. Они брали расписки у администрации храма, но не думаю, будто они действительно ожидали, что храм будет когда-либо в состоянии возместить им расходы. Наверное, некоторые из них все еще не оплачены. Да, надо немало прожить, чтобы накопить столько.

— Это правда, — признал Харви.

— А затем, когда храм уже стоял на ногах, я имею в виду, когда мы столкнулись с настоящими расходами, к власти пришли люди вроде Морта Шварца. Они были помоложе, но все еще достаточно обеспеченные, потому что в те дни мы всегда проводили кампании по сбору средств, а ты не сможешь убедить кого-то сделать большое пожертвование или дать под залог, если не сделаешь этого сам.

Харви поднял бровь с подчеркнутым удивлением.

— Ну, уж у тебя-то нет таких денег. Или есть, Бен, и ты держишь это в секрете?

На это Горфинкль не отреагировал.

— И к тому времени, когда моя группа пришла к власти, — серьезно сказал он, — храм был полностью платежеспособен. Им нужен был только кто-то, кто мог квалифицированно вести дела, административный работник.

— А Рэймонд и Дрекслер? Они что, не администраторы?

Бен покачал головой.

— Нет, они другие. С одной стороны, они моложе. У всех есть или профессия, или собственное дело, и у всех — думаю — хорошо идут дела, но, конечно, все они еще только делают карьеру. И если ты адвокат, как Берт Рэймонд или Пол Гудман, полезно быть важной шишкой в такой организации, как храм. Ты на виду, многие иначе и не знали бы тебя. И бухгалтеру, вроде Стэнли Аграната, и врачам, и дантистам, — всем им это идет на пользу.

— Ты имеешь в виду, что они занимаются этим только для рекламы? — мягко поддразнил его Харви. — Не то, что все вы.

— Не совсем так, — сказал Бен, игнорируя шпильку в свой адрес, — это было бы несправедливо. Скажем, они об этом не забывают. Они достаточно в себе уверены и хотят делать дело. В городской политике они участвуют по той же самой причине.

— Хорошо, — сказал Харви уже серьезно, — так почему ты думаешь, будто они что-то имеют против рабби, хотят подложить ему свинью?

Горфинкль на минуту задумался.

— Трудно объяснить. Видишь ли, ему тридцать пять, как и им, но он не такой. Он не хочет ни больших денег, ни большой престижной кафедры. Он сделал кое-что довольно эффектное за то время, что он здесь, но никогда не стремился использовать это с целью рекламы — не из скромности, нет, а просто потому, что не считает это достойным внимания. Они, возможно, стерпели бы такое в человеке постарше, но в человеке их возраста… Понимаешь?

Харви кивнул.

— Думаю, да.

— Тут другое: он точно знает, что он думает, и не стесняется говорить это.

— Вы имеешь в виду, что он категоричен? Самоуверен? Упрям?

— Нет, хотя кое-кто, кажется, так и думает. — Бен холодно засмеялся. — И я так думал одно время.

— Я помню.

— Но тут нечто другое, — продолжал Бен. — Старый Джейк Вассерман однажды сказал о нем, что у него в голове что-то вроде радара, настроенного на еврейскую традицию. Когда конгрегация отклонялась в ту или иную сторону, он слышал сигнал и возвращал нас на правильный курс. Дети из младшей школы и из колледжей, вроде моего Стью, тянутся к нему. Стью объясняет это тем, что они точно знают, какие у них отношения. Насколько я понял, он не подыгрывает им и не говорит с ними свысока.

— Думаю, я уловил, в чем дело. Так что тебя волнует?

— Эти дети не голосуют.

— Ты боишься, что Дрекслер и компания вытеснят его? — Харви все пытался понять, к чему шурин клонит.

— Это, и… Ну, — Бен отвел взгляд, — я не хотел бы видеть его обиженным.

— И это все? — Харви засмеялся и поднялся в кресле. — Успокойся, Бен. Люди вроде Дрекслера не могут обидеть такого человека, как ваш рабби.