В сферах медиумизма. Через Дух Андрэ Луиса

26 Психометрия

Краткий курс нашего ученичества подходил к концу.

Аулюс не располагал больше Бременем, чтобы предоставлять нам более глубокие опыты. Эго был работник, занятый в различных службах.

Хоть мы и понимали всё это, но Хиларио и я чувствовали некоторую грусть.

Но Помощник делал всё, чтобы мы сохраняли свой привычный энтузиазм.

Мы проезжали по улицам и площадям, и вдруг оказались лицом к лицу с музеем, где оставались запоздалые посетители.

И словно желая использовать часы, оставшиеся нам, чтобы расширить свои наблюдения и выводы, ориентер пригласил нас зайти, воскликнув:

— Есть возможность интересного обучения в таком учреждении, как это. Конечно, вы уже слышали разговоры о психометрии. Чтобы использовать прекрасное синонимическое выражение, так как их достаточно в экспериментальной психологии, психометрия означает «регистрация, приложение интеллектуальной деятельности». Кстати, в медиумических трудах это слово указывает на способность считывать впечатления и воспоминания при контакте с обычными предметами.

Мы прошли через большой портал и внутри здания увидели многочисленных развоплощённых сущностей, находившихся там, которые смешивались с посетителями, осматривавшими предметы других времён со всё возрастающим восхищением.

— Многочисленные компаньоны с разумом, застывшим в прошлом, часто посещают подобные места ради простого удовольствия воспоминаний… — прокомментировал Помощник.

Я заметил, что за исключением одного-двух, определённые ценные артефакты были покрыты опаловыми флюидами, формировавшими сероватую, цвета пепла, массу, в которой проблёскивали светящиеся точки.

Видя моё любопытство, инструктор охотно объяснил:

— Все предметы, которые вы видите как бы окутанными флюидической субстанцией, очень часто вспоминаются или посещаются теми, кто ими ранее обладал.

Недалеко от нас находились любопытные часы, в ореоле беловатой светящейся ленты.

Аулюс посоветовал мне прикоснуться к ним и, словно по мановению волшебной палочки, в моих ментальных глазах возник образ очаровательного семейного собрания, где уважаемая чета супругов вела разговор с четырьмя молодыми людьми, полными сил и молодости.

Живая ситуация отделилась от моего внутреннего взора, и я стал осматривать приятный и достойный интерьер. Австрийская мебель указывала на скромность и благородство ансамбля, украшенного вазами с цветами и ценными картинами.

Часы, с любовью украшенные, находились там, наверху старой стены, словно господствуя над всеми.

Заметив моё удивление, Помощник сказал:

— Я вижу образ, не касаясь его напрямую. Часы принадлежали одной уважаемой семье прошлого века. Они хранят мыслеобразы супружеской пары, приобретшей их, и которые время от времени посещают музей ради удовольствия воспоминаний. Это предмет, который оживает через воспоминания своих бывших обладателей, воспоминания, оживающие во времени, сквозь духовные связи, всё ещё существующие вокруг чувственного круга, который они давно покинули.

Хиларио потрогал этот раритет и сказал:

— Значит, мы видим образ, который они отпечатали с помощью своих вибраций…

— Верно, — подтвердил ориентер. — Часы окутаны ментальными потоками братьев, которые всё ещё привязаны к ним, как медная проволока к проводнике энергии, чувствительная к электрическому току. Осматривая их в той фазе, в которой они сейчас находятся, мы мгновенно входим в связь с воспоминаниями друзей, которым они дороги.

Хиларио задумался на несколько мгновений и заметил:

— Значит, если бы мы пожелали узнать этих компаньонов и встретиться с ними, то предмет в этой ситуации был бы посредником в осуществлении наших желаний…

— Да, совершенно верно, — подтвердил инструктор. — Мы бы использовали для этого кое-что, где сконцентрировалась бы их память. Всё, что излучает нашу мысль, служит облегчению этой связи.

— Изучение ментальной силы очень важно, — заметил я, находясь под сильным впечатлением.

Аулюс улыбнулся и прокомментировал:

— Мысль распространяет наши собственные излучения повсюду, куда она проецируется. Мы оставляем духовные следу там, куда мы бросаем лучи нашего духа, словно животное, оставляющее за собой присущий ему запах, и поэтому более лёгкий для улавливания обонянием собаки. Когда мы становимся свободными от плотного тела, наши чувства обостряются, и поэтому мы можем без труда отвечать на эти явления, в рамках сферы, где ограничиваются наши эволюционные возможности.

— Значит, мы приходим к пониманию того, что мы не располагаем средствами для достижения мысли тех, кто выше нас… — сказал мой компаньон.

— Да, те, кто достиг вознесения, которое мы не можем себе и представить, поднялись на другие планы, превосходя наш способ выражения и существования. Их мысль вибрирует на других частотах. Естественно, они могут сопровождать нас и помогать нам, потому что Закон хочет, чтобы высший спускался к низшему, когда захочет, но не разрешает нам следовать за ним.

Помощник задумался на мгновение и продолжил:

— Для ясности возьмём символику. То, что происходит между ними и нами, также происходит между нами и существами, которые находятся у нас в арьергарде. Мы можем, например, заниматься интересами примитивных племён или отсталых народов, хотя им это не удастся сделать в отношении нас. Мы проникаем в знания и привычки таба, но сам таба ничего не поймёт в наших культурных обычаях. Мысль определяет нам круг, где мы должны или заслуживаем жить, и только при индивидуальном усилии или при уверенной эволюции мы можем совершенствоваться, преодолевая, таким образом, ограничения для её полёта к высших сферам.

С большой добротой посмотрев на нас, Помощник добавил:

— Но давайте избегать отступлений, которые не согласуются с нашей основной целью.

— Представим себе, — в свою очередь, сказал я, — что мы захотели бы задержать своё внимание на более скрупулёзном изучении. Могли бы мы таким образом узнать историю материи, которая служит формированию часов, которые мы осматриваем?

— Без сомнения. Это потребовало бы больше труда, больше времени, но эту инициативу можно осуществить.

— Значит, любой предмет, — заключил Хиларио, — может быть посредником, с помощью которого мы можем войти в контакт с заинтересованными в этом людьми, и может регистрировать факты Природы…

— Совершенно верно, — подтвердил уверенный в себе Аулюс. — Нам нельзя упускать из виду, что палеонтолог может восстановить определённые части доисторической фауны по одной обычной кости, случайно им найденной. Когда наша чувствительность интенсивно очищается, мы можем обнаруживать в простых оставленных хозяевами вещах выразительные черты людей, когда-то обладавших ими, или их наследников, при помощи вибраций, которые они хранят в себе.

И добавил с улыбкой:

— Души и предметы, в теперешней ситуации, сохраняют что-то от времени и пространства, которые вечны в памяти жизни.

Немногим позднее мы уже осматривали живописное полотно 18-го века, которое не проявляло в себе ни малейшего признака флюидического следа.

Действительно, это был отдельный раритет.

И в этом случае для нас было невозможно установить хоть какой-нибудь духовный контакт внешнего порядка.

Аулюс принял выражение доброжелательного преподавателя, так присущее ему, и объяснил:

— Если поглубже заглянуть в это полотно, то картина представит собой очень интересное зрелище, открывая перед нами информацию об ингредиентах, из которых она состоит, но она не действует как одна из «духовных связей», потому что картина совершенно забыта автором и теми, кто, возможно, обладал ею…

Мы пошли дальше.

Рядом с импозантной галереей два мужчины и три женщины любовались странным зеркалом, возле которого находился молодая развоплощённая личность, которая была очень грустна.

Одна из женщин произнесла несколько хвалебных слов в отношении красоты лепки, и молодая развоплощённая, стоявшая в положении возмущённого часового, подошла и тронула её за плечо. Женщина невольно вздрогнула от неожиданного эффекта и сказала своим компаньонам:

— Здесь какой-то странный дух покойницкой комнаты. Давайте уйдём отсюда…

От этих слов группа развеселилась и ушла, сопровождая женщину.

Сущность, которая не замечала нашего присутствия, казалась нам удовлетворённой своим одиночеством, принявшись рассматривать зеркало, словно под влиянием какого-то странного очарования.

Аулюс слегка, осторожно тронул её и прокомментировал:

— Вы отметили это явление? Из маленькой группы посетителей сестра, которая отметила близость этой развоплощённой молодой особы, является носителем значительной медиумической чувствительности. Если бы она воспитала свои силы и осмотрела зеркало, она бы сразу вошла в контакт с девушкой, которая таким бредовым способом привязана к нему. Она бы услышал её откровения и узнала бы о её внутренней драме, потому что она сразу бы усвоила её ментальную волну, приспособившись к образам…

Не в силах сдерживать любопытство, которое переполняло наш разум, Хиларио попросил информацию о молодой девушке: что она делала в этой могиле воспоминаний? Почему она с такой тревогой стала интересоваться зеркалом, без всяких других его определений?

Словно ожидая от нас подобных вопросов, Помощник, не моргнув глазом, ответил:

— Я коснулся предмета, чтобы получить информацию. Это чрезвычайно оригинальное зеркало было передано молодой девушке одним парнем, который обещал на ней жениться. Я вижу его романтическое лицо в её воспоминаниях. Он был сыном французских беженцев, приехавших в Бразилию во времена Французской Революции 1791 года. Ещё ребёнком он поселился в Рио и вырос там, став мужчиной. Он повстречал её и завоевал её сердце. Когда они планировали пожениться, после более интимной чувственной близости, семья, с энтузиазмом встретившая успех Наполеона в Европе, решила вернуться на родину. Молодой человек, казалось, был удручён этим, но не решился противиться отцовскому приказу. Он расстался со своей невестой упросил её хранить эту вещь как воспоминание, пока он не сможет вернуться и навсегда быть с ней счастливым… Но во Франции он увлёкся другой женщиной и уже не стал возвращаться… Скоро он очень изменился и забыл о своих клятвах. Однако, бедная малышка застыла в данном обещании и продолжала ждать его. Зеркало — это залог её счастья. Я представляю себе долгое путешествие, которое она совершала во времени, следя за ним, как за своей собственностью, пока зеркало-воспоминание, наконец, не поселилось в музее.

— Тема, — озабочено заметил я, — вынуждает нас к размышлениям о старинных историях про заколдованные драгоценности…

— Да, да, — сказал Помощник, — влияние исходит не от драгоценностей, а от сил, сопровождающих их.

Хиларио, упорно размышлявший над уроком, захотел узнать:

— А если бы кто-нибудь приобрёл эту вещь и взял бы её с собой…

— Тогда, естественно, ему пришлось бы также противостоять присутствию молодой развоплощённой девушки, — отрезал инструктор.

— А это было бы правильно?

Аулюс слегка улыбнулся и ответил:

— Хиларио, жизнь никогда не ошибается. Возможно, что кто-то появляется здесь и стоит в восхищении перед этой вещью, оспаривая её обладание.

— Кто?

— Молодой человек, который воспользовался словом, вызвав ментальную фиксацию этого бедного существа, или женщина, которая отошла от своих обещаний. Перевоплотившись, сегодня или завтра, они, возможно, вернутся сюда, приняв её как дочку или супругу, по правилам контрактного долга.

— А не можем ли мы принять гипотезу, согласно которой молодая развоплощённая девушка могла бы быть притянута в какой-нибудь центр по уходу, избавившись от того расстройства, жертвой которого она является?

— Да, — признал ориентер, — это тоже возможно; но, судя по гармонии закона, встреча этого трио неизбежна. Все проблемы, созданные нами, могут быть решены только нами самими.

Разговор оказался ценным, но чувство ответственности толкало нас вперёд.

Мы направились к выходу и прошли рядом с кабинетом, где находилась дирекция музея.

Увидев незанятых два стула возле рабочего стола, мой коллега задал вопрос с целью пополнить полученный им урок:

— Я думаю, что здешняя мебель используется помощниками руководства музея… и если мы сядем на неё, сможем ли мы войти в контакт с особами, которые обычно сидят на ней?

— Да, если мы желаем иметь подобный опыт, — сказал ориентер.

— А если говорить о воплощённых, — продолжал Хиларио, — неужели любой человек, который воспользовался бы такими предметами, как одежда, кровать или украшения, принадлежавшими другим людям, смог бы почувствовать отражения тех, кто пользовался ими?

— Совершенно верно. Но чтобы почувствовать их, эти особы должны быть носителями обострённой психической чувствительности. Знаки нашей личности вибрируют там, где мы живём, и через эти знаки мы вызываем благо или зло у людей, которые входят в контакт с нами.

— И всё, что мы наблюдаем, относится к медиумизму?!..

Да, хотя подобные факты, классифицируются исследователями научного мира под различными названиями, среди которых мы находим «прагматическую криптэстезию», «тактильную метагномию», «телестезию».

И готовясь вывести нас на общественную дорогу, он заключил:

— В общем, мы видим интеграцию, схожесть, резонанс… Не сомневайтесь в одном: через мысль мы общаемся друг с другом во вечной жизни.