Вампиры не обязаны... просить?

ГЛАВА 13

Иш Таб вошла в спальню Кинича и застонала от разочарования, увидев Пенелопу, растянувшуюся на красных атласных простынях рядом с неподвижным и слегка сплющенным телом. Смотря на её длинные тёмные волосы, которые она собрала в косу, и цветастое платье, возникало ощущение, что она собиралась взять Кинича на пикник, как только тот проснётся. Очевидно, Пенелопа будет шашлычком. И картофельным салатом. И яблочным пирогом.

— Тебе не следует быть здесь, — отрезала Иш Таб. — Прошло три дня, и он может очнуться в любую секунду, а пока мы не разрушим заклинание Зака ты для Кинича — смачная закуска.

Пенелопа даже не пошевелилась.

— Я не уйду. — Она с любовью посмотрела на его побитое лицо. Как она могла смотреть на мужчину, будто хотела его всего облизать? Он в ужасном состоянии.

«Ага, благодаря тебе».

Иш Таб поморщилась. Почему она всегда причиняет окружающим столько боли?

— Пенелопа, хочу сказать, что мне очень жаль. Прости за тебя, Зака, Кинича… Особенно за Кинича. Я не хотела, чтобы он упал, но…

— Не надо объяснять. Ты сделала, что смогла, чтобы спасти Антонио. Кинич выживет.

— Да. К счастью для него, грузовик смягчил падение. — Ой. Наверно, было очень больно.

— Главное, что у нас есть шанс. Я просто рада, что мама с Виктором решили прервать отпуск в Диснейленде и проведать меня, — Пенелопа помолчала. — Это звучит странно, да?

Да, но теперь странности для них — норма. И Пенелопа права, стереть память шестидесяти человек — чертовски трудная задача. А потом вся эта ситуация со спасением Кинича и Антонио. Так что да, можно и не спорить, как Пенелопа рада, что они заскочили к ней.

— Кстати, как у Антонио дела? — спросила Пенелопа.

Иш Таб пожала плечами.

— До сих пор, спит. Виктор считает, что я испортила превращение, прикоснувшись к нему до того, как он выпил крови. — Она почесала висок над вуалью. Иш Таб так и не могла понять, как дотронулась до Антонио, не подготовившись и не произнеся заклинания. А потом — о-о-о-ох! — произошло что-то очень странное с их душами, когда свет перетекал от одного к другому. Возможно, это было вызвано стрессом ситуации. Случались и более странные вещи, когда дело касалось её даров.

Что ж, она не рискнет снова к нему прикоснуться. Вампиры явно восприимчивы к её силам. Пример — Кинич. В принципе, это хорошо, потому что вампиры — отвратительны… за исключением её брата, конечно (Бедный, бедный Кинич), который только временно отвратителен, потому что походил на гигантский стейк под соусом тартар.

«Благодаря тебе».

Но все остальные вампиры? Фу! Они мертвы, а она ненавидела смерть. Ну, не то чтобы ненавидела, но кто мог находить смерть привлекательной? Никто. Серьёзно. Как люди могут быть так одержимы вампирами? Они прокажённые… Хуже прокажённых.

«Прокажённые зомби без конечностей».

Иш Таб содрогнулась. Ей нравились люди, живые, полные света и тепла. А особенно она восхищалась теми, кто умел смеяться. Таким был Франсиско. И его смех был заразительным. Именно поэтому она полюбила смертного.

«Поэтому он и умер».

Уф!

«Хватит уже. Ты как приговорённая к расстрелу, которая всё продолжает в себя стрелять».

— И что же будет с Киничем, когда он проснётся? — спросила Пенелопа. — Так и будет хотеть себя убить?

Иш Таб покачала головой.

— Не думаю. Хотя, я никогда не пробовала прикасаться к вампирам, и Кинич был первым, кого я очистила. Кажется, я извлекла всё плохое. — Иш Таб посмотрела на часы — 16:44. Зимнее солнце вот-вот сядет. — Чёрт. Мне нужно идти. Хочу быть рядом когда… если Антонио проснётся, а ты не можешь оставаться тут одна. Нужно выяснить, как заставить Кинича перестать хотеть твоей…

— Я останусь с ней, — проговорила мать Пенелопы, заходя в комнату. Как обычно, она была одета в лёгкий и весёлый наряд. Сегодня он состоял из белых кожаных штанов, белых замшевых сапог и белого кашемирового свитера.

— Просто, будьте осторожны, — предупредила Иш Таб. — Вернусь через пару…

Внезапно Кинич вскочил с кровати и схватил Пенелопу.

— Кинич! — взвизгнула Иш Таб, а мама Пенелопы прыгнула ему на спину, но Кинич оказался сильнее. Он впился зубами в шею Пенелопы, и она закричала от ужаса. Но затем Кинич мучительно завыл, и языки пламени вырвались из его рта. Он упал на пол, увлекая за собой Джули. Чёрт возьми! Через несколько секунд пламя погасло, но Кинич продолжал корчиться от боли. Иш Таб сорвала с себя вуаль и протянула Джули. Та непонимающе смотрела на неё пару секунд.

— Держи, прижми к ране Пенелопы, — Иш Таб потрясла вуалью перед лицом Джули.

Джули моргнула и перевела внимание на Пенелопу, осматривая шею.

— Всего лишь царапина. Ты в порядке, детка?

Пенелопа истерически хохотнула и расплакалась. Кинич сел с обуглившимися губами, а затем уставился на стену так, словно его ударили по голове кувалдой.

— Пенелопа, расскажи чего смешного? — спросила Иш Таб, переводя дыхание и стараясь не психануть. Да, боги психуют, и, вероятнее, чаще любого другого существа на планете.

— Он не может пить… мою… Господи, это так смешно! — Она перекатывалась с боку на бок и смеялась, а потом легла на спину. — Он не может меня кусать, потому что по венам у меня течёт солнечный свет. Я его Криптонит!

Иш Таб почесала затылок и посмотрела на Джули. Всё это время Пенелопа была права — Кинич не мог ей навредить, Вселенная об этом позаботилась. Как могло у полу-смертной быть больше привилегий в нужном департаменте?

Пенелопа перестала смеяться и вперила злобный взгляд в Кинича.

— Что же, думаю, вам двоим нужно поболтать. — Джули встала на ноги и посмотрела на Иш Таб. — Давай дадим им время.

— Но… К-хм… Безопасно ли оставлять их одних? — спросила Иш Таб.

— Думаю, ты опасаешься за его безопасность, — вставила Джули.

— Сукин ты сын! — Пенелопа кинулась на Кинича и принялась колотить его кулаками в грудь, вызывая крошечные огненные шары. Оставалось надеяться, что Никколо и Хелена застраховали дом от пожара. Иш Таб пошла за Джули к двери, пока Пенелопа выдавала гневную тираду из «Как ты смел?» и «Ты чёртов идиот! Не смей даже подумать вновь меня оставлять!», а ещё «Как вообще додумался стать вампиром?.. Я собственноручно тебя убью, если ещё раз такое провернёшь», ну, и на десерт «И ещё и кусать посмел! Придурок!»

Иш Таб вышла вслед за матерью Пенелопы в коридор и закрыла дверь.

— Я слышал крики, — Виктор вышел из-за угла. — В чём дело? Эта чёртова драма закончится?

Джули хмыкнула.

— Кинич укусил Пенелопу и получил дозу солнечного света. А теперь Пенелопа песочит его.

Виктор улыбнулся, притянул к себе Джули и поцеловал в шею.

— Отличная новость, любовь моя, обожаю счастливые концы.

— О, как и я, — выдохнула она.

— Я говорил, что бывшие ангелы специализируются на искусстве счастливого конца? У меня язык… — Фу-фу-фу. Влюблённые вампиры — фу!

Пункт 6: смотреть, как целуются вампиры всё равно, что наблюдать за обжимающимися трупами.

— Прошу прощения, что прерываю ваш момент нежити, но как Антонио? — спросила Иш Таб.

То, что у Виктора цвет глаз сменился с небесно-голубого на тёмно-синий, говорило за себя — плохо.

— Господи, он умер? — спросила Иш Таб. — То есть, да умер… но не умер, а умер?.. Ой, неважно, что-то не так или что? Он же должен был очнуться?

По выражению лица Виктора она поняла, что он понятия не имеет. И вновь темнота Иш Таб заполнила клетки. Почему от мысли о смерти Антонио она так печалится?

«Потому что он нужен нам, чтобы открыть портал и спасти твоего идиота-братца и бывшего муженька Хелены, чтобы мы могли надрать задницу Мааскабам раз и навсегда».

Да, наверное, поэтому.

— Не хочу давать тебе ложную надежду, но верю, что у Антонио ещё есть шанс, — проговорил Виктор. — Я не вижу никаких признаков настоящей смерти.

Джули посмотрела на Иш Таб, стараясь заглянуть под вуаль.

— Милая, ты в порядке? — Она потянулась к ней, но Виктор ударил её по руке.

— Не трогай её, никогда. Она — яд, любимая, — сказал он.

— Виктор, дорогой, — запротестовала Джули, — это очень грубо. Кроме того, я видела её без вуали, и она настоящая…

— Нет, — перебила её Иш Таб, — он прав. Я — яд, монстр. Не нужно меня касаться. — Иш Таб вытянула руки, показывая серую, отвратительную кожу.

Затем повернулась к лестнице.

— Мне надо отлучиться на пару часов. Позвоните, если будут какие-то новости в Антонио.

У Антонио жгло глаза. Огонь. Они горят! Нет, всё тело горит. От боли он перекатился на бок и с глухим стуком упал на пол. Яркий свет слепил его. Погодите…

«Больно… глазам».

Он вскочил на ноги и прижался спиной к стене, крутя головой из стороны в сторону. Он в своей спальне.

— Чёрт, я вижу. — И не только видел, но слышал, чувствовал и ощущал каждую вибрацию воздуха. Подбежав к окну, он распахнул его. — Sí! Я вижу! — Он вдохнул полные лёгкие прохладного вечернего воздуха. И почувствовал вкус города на языке — хот-доги из закусочной за углом, аромат роз, исходящий от женщины, выгуливающей собаку девятнадцатью этажами ниже, и парочки, потягивающей горячий шоколад в парке напротив. — Я вернулся, чёрт подери! Вернулся! — прокричал он из окна.

«И голоден. Чертовски голоден».

И что это за восхитительный запах? Антонио глубоко вздохнул. Океан. Автомобильные пары. Пекарня. Мусор. И… ваниль с ромашками. Он посмотрел вниз — просто потрясающе. Даже в тусклом солнечном свете он видел лица пешеходов и… ваниль и ромашки. Да. Запах исходил от женщины, которая только что скрылась за углом.

— Дерьмо!

Он залез в шкаф, натянул джинсы, ботинки и чёрный свитер, хотя ему не было холодно. Нет. Он чувствовал себя чертовски великолепно! Весь в предвкушении он выбежал из квартиры и помчался вниз по лестнице. На каждом шагу он наслаждался текучестью и силой тела. Он двигался, как ветер на стероидах, и, казалось, был непобедимым, сильным и здоровее жизни. Что с ним происходило? Он смутно помнил непонятный сон про женщину и странный разговор мужчины с низким голосом, в котором говорилось о вампирах.

Почти дойдя до первого этажа, Антонио остановился.

— Нет. Чёрт, нет. Я вампир? — Он осмотрел руки и потёр лицо и шею — кожу покалывало, и она была живой. Он не чувствовал себя мёртвым.

Антонио положил правую руку на сердце.

Ничего.

— Дьявол! — Он попятился, словно мог уйти от собственной груди. — Какого чёрта? — Он начал вспоминать соседа, который напал на него и перерезал шею. Антонио потёр то место, но никаких следов раны не обнаружил. Затем воспоминания вернулись к женщине, которая находилась рядом, пока он истекал кровью. Та самая женщина — ваниль и ромашки — которая пришла в больницу и дотронулась до него. Его сердце ожило и забилось в груди, как упряжка скачущих лошадей. На Антонио нахлынуло непреодолимое желание найти ту женщину.

— Чего ты блин ждёшь? — Несмотря на абсурдность ситуации, единственное, что Антонио знал — ему нужно найти её. Он молился, чтобы зрение вернулось хотя бы для того, чтобы увидеть её ангельское лицо. Именно таким оно и должно быть, потому, что она спасла ему жизнь. Дважды.

Он промчался через вестибюль и выскочил из здания, двигаясь со скоростью… людей? Проклятье. Неужели он действительно теперь называет их людьми, словно они иное государство? Его мозг уже принял концепцию, от которой отказывалось его беспорядочно бьющееся сердце. Завернув за угол, он уловил её аромат. Резкая боль пронзила десны, медный привкус крови наполнил рот.

«Пресвятая дева Мария! No puede ser[22]!

Он накрыл рот ладонью. Не может быть. У него клыки! Острые клыки, как у собаки! Два чёртовых клыка! Мало того, Антонио начал пускать слюни, потому что никогда прежде не чувствовал что-то слаще, аромата ромашек. Предельно острым зрением он уловил всполох чёрной ткани, скользящей в переулок, бросился туда и уже собирался выйти, когда заметил женщину в тени. Она подняла полосатого кота, очень похожего на его любимого кота Саймона, и прижала к груди, говоря с ним.

— Милый котёнок. Всё хорошо…

Он улыбнулся про себя: она тоже любила животных. Женщина, должно быть, очень расстроилась, убив его кошку, без сомнения по ошибке. Потому что такой ангел никогда бы не убил невинное создание нарочно.

Он вновь выглянул из-за угла, но женщина уже исчезла.

Сбитый с толку, Антонио скользнул в переулок. Чуткий слух улавливал каждый звук, но сейчас было тихо, словно в библиотеке пятничным вечером. Он медленно двинулся по заваленному мусором проулку. Рядом с каждой тёмный дверью стоял большой мусорный контейнер, а пустые деревянные поддоны были свалены в беспорядочные кучи. Пройдя вперёд, Антонио заметил, что переулок уходит вправо и соединяется с длинной боковой открытой улицей. Жуткая тишина, сопровождающая Антонио по пути, пробирала до костей, но то, что он увидел дальше, заставило похолодеть сердце.

Несколько подёргивающихся крыс, лежали на земле рядом с рыжим котом… мёртвым рыжим котом, из пасти которого торчала половина крысы, словно он подавился. В углу между стеной и большим зелёным мусорным баком лежал человек, из горла которого торчал осколок стекла. Воздух наполнился запахом крови. Антонио подошёл к мужчине, который был одет в грязные чёрные джинсы и заляпанные грязью ботинки. Его армейская куртка пахла чем-то странным, какой-то горелой материей. Химические вещества? Возможно, наркотики. Но его кровь…

Антонио прижал ко рту ладонь.

— Нет. Ты — вегетарианец, и не веришь в убийство ради еды. — Он присел на корточки перед человеком. — Кто же так с тобой? Не двигайся, я вызову скорую. — Антонио полез в карман, но сотового не было. Дьявол. — Я сейчас вернусь.

Мужчина заворчал.

— Женщина. — Он указал на переулок и умер.

Нет. Его красавица? Его ангел с ароматом ванили и ромашек? Она убила бедных животных и этого мужчину? Невозможно.

Антонио пошёл по следу аромата и свернул в другой переулок через несколько домов. Звуки города: шум машин, клаксоны, разговоры пешеходов — стучали в ушах. Фары автомобилей сверкали, как звёзды в яркую ночь. Всё окружение было чересчур ярким, громким, а запахи намного сильнее. Антонио осторожно приблизился к переулку и заглянул за угол. Смерть. Пахло смертью, смешанной со сладким ароматом. Внезапно он увидел, что к нему приближается тень. Он нырнул в дверной проём, когда она проходила мимо в… наряде Мартиши Адамс? Какого чёрта?

— Кто ты? — это был не совсем вопрос, скорее замечание.

— Чёрт возьми! — Женщина обернулась, замерла, а затем потянулась к вуали. — Боги всемогущие, это правда… ты?

«А кого ты ждала? Кузена?»

— Кто ты такая? — вновь спросил он.

Женщина подошла ещё ближе, и Антонио инстинктивно захотелось убежать. Что-то в ней пугало и вызывало отвращение. Она протянула к нему руки, от которых исходила вонь смерти. Он вжался в стену.

— Не трогай меня.

— Конечно. Я не знаю, о чём думала. — Она уронила руки. Долгий момент прошёл в абсолютной тишине, пока Антонио изучал женщину, а она его. Что она такое? Почему закрыла лицо этой ужасной вуалью? И почему у него возникло странное желание прикоснуться к ней?

— Ты не должен быть один, — наконец сказала она. — Не в первый же вечер.

— Кто?..

У неё зазвонил телефон и зазвучал погребальный марш.

— Придержи мысль. — Она подняла указательный палец и порылась в яркой сумочке, ища мобильный. — Держу пари, ты кого-то потерял, — сказала она другому человеку.

Антонио слышал каждое слово, будто сам разговаривал по телефону. И этот голос он узнал — слышал во сне — этот мужчина хотел сделать его… вампиром.

Холодные, колющие осколки новой реальности встали на свои места. Он действительно стал вампиром, что означало… всё полетело к чертям! Его планы расшифровать скрижаль и открыть портал, спасти брата, его планы на собственную свободу. Да, он думал, что всё полетело к чертям, когда потерял зрение, но вот теперь точный и безвозвратный конец! Надежды никакой не было. Он стал тем, кем себе обещал не быть — убийцей, как и его отец.

— Ты это со мной сделала, да? — проскрежетал он.

Женщина подняла голову, прикрытую вуалью, и посмотрела на него. Чёрт, казалось, что она смотрит сквозь него.

— Я верну его. Пока. — Она закончила звонок и кинула телефон в сумочку. — Да. Я уговорила Виктора обратить тебя, потому что выбора не было.

Она сделала его монстром. Вампиром, чёрт подери! Этого не должно было случиться. Не должно и не могло! Дерьмо!

— Был выбор! — закричал он. — Смерть! И, поверь, она была бы милее!

— Ты не понимаешь…

— У тебя есть хоть малейшие… самые крошечные представления, что ты наделала? А? Ты — демон из ада! Ты своими руками уничтожила всё мою жизнь, всё, что мне дорого! Всё, чёрт возьми!

Желая тряхнуть её за плечи, Антонио потянулся к ней, но она отскочила.

— Не трогай меня! Не прикасайся ко мне! — проговорила она.

Она сказала то же самое, когда они столкнулись в лифте его дома, и добавила, что он ей противен. Отступив, он поднял руки, и его охватила слепящая ярость. Нужно уйти, прежде чем он сделает что-то, о чём потом пожалеет.

Развернувшись, он побежал со всей своей вампирской скорости.