Пенелопа всё кидала и кидала шары, пока на пальцах не появились волдыри, а Кинич просто принимал удары. Столько дней она лила слёзы из-за того, что потеряла его, из-за того, что он не любил её настолько, чтобы побороть тягу к крови, но она плакала недостаточно. Теперь все сдерживаемые эмоции хлынули наружу, словно цунами. Через несколько минут она склонила голову к груди Кинича и последний раз всхлипнула, прежде чем сжать в кулаке обугленную белую футболку и утереть глаза.
— Успокоилась дорогая? — спросил он.
Пенелопа почувствовала, как он погладил сильной рукой её по затылку и шее.
— Думаю, да, — выдавила она.
— Хорошо. — Кинич подхватил её и бросил на кровать. — Сейчас вернусь.
Прежде чем она успела возразить, он исчез.
— Эй! Ты куда?
Она услышала, как открылся и захлопнулся холодильник. Кинич пошёл перекусить? Прямо посреди её эпического срыва? Проклятье. Она ещё не закончила. И он это заслужил. Да, Кинич не виноват, что Зак искушал его, но Ник натворил много других глупостей и заслужил хорошую взбучку. Для начала, Ник разработал рискованный план, испытав судьбу с Роберто Древним, что привело Кинича в страну вампиров. Затем отказывался с ней встречаться, не доверяя, хотя в глубине души она знала, что они созданы друг для друга. И всё это время она была наедине с Заком и правила богами. А ещё она беременна! И пытается остановить конец света!
«Я имею в виду… серьёзно!»
Пенелопа вышла из спальни, прошла через гостиную — чёрт, кто-то действительно должен поговорить с Хеленой об интерьере. Чего так мрачно-то? Зайдя на кухню, она нашла Кинича без рубашки — «Ой, как я подпортила его шарами огненными» — но в пижамных штанах и чего-то пьющего. Пенелопа с трудом сглотнула и обвела взглядом мощное тело. Почти семь футов ростом, накаченное, поджарое с загорелой кожей — далеко не такой загорелой, как раньше, но, тем не менее, совершенно аппетитной — кубики на животе, бицепсы напрягаются, когда он поднимает пластиковый пакет и пьёт. Она просто притворилась, что он пьёт пунш, потому что прямо у неё на глазах тело Кинича исцелялось, синяки на великолепной широкой спине исчезли. Его карамельно-каштановые волосы, которые она так любила, вновь отрасли.
Кинич отнял пакет ото рта и посмотрел на Пен.
— Я сказал тебе лежать на месте. — Он взял ещё один пакет, оторвал уголок и снова запрокинул голову, тяжело глотая.
— Нет, ты сказал: «Сейчас вернусь».
Кинич сделал последний глоток, бросил пакетик в мусорное ведро, вытер рот рукой и уставился на Пенелопу так, словно был ещё голоден. Она отступила, вытянув вперёд руки.
— Эй, мне казалось, мы поняли, что мной ты отобедать не можешь.
Он опустил взгляд на её грудь и почесал заросший щетиной подбородок.
— Кто сказал?
Ого. Неужели его бицепсы стали больше ещё на пару дюймов? Когда Кинич был богом Солнца, казался большим, сильным и невероятно соблазнительным. Но сейчас?.. Он был чертовски огромен и чертовски сексуален.
«Самая настоящая модель нижнего белья!»
Вместо того чтобы наброситься на Пенелопу, как она втайне надеялась, Кинич повернулся к ней спиной и вытащил из буфета бутылку. Красное вино? Он не потрудился вытащить пробку, а просто сломал горлышко и начал жадно пить прямо из побитой бутылки.
«Отличненько, Кинича надо вновь научить манерам».
Он прикончил бутылку, поставил её на стойку, повернулся к Пенелопе и облизнул полные губы.
«Дьявол».
Он стал ещё прекраснее? Трудно было определить, какая часть тела стала лучше, но оно всё выглядело так, словно вышло из-под кисти да Винчи и резца Микеланджело, создавая безупречную чёткость в каждой мышце и каждом изгибе.
Пенелопа посмотрела на потолок.
— Серьёзно? Вот так, да? Шутишь? Нечестно же!
— Ну, — прорычал он, — на чём мы остановились? — Кинич направился к Пенелопе с голодным выражением на лице, а бирюзовые глаза стали карими.
Господи, он нападёт на неё. Пенелопа продолжила пятиться.
— Ты не можешь…
Не успела она и глазом моргнуть, как Кинич прижал её к стене и впился в губы поцелуем. И хотя его язык был горяч и страстно двигался у неё во рту, движения бёдрами были пропитаны большей страстью.
— Господи, женщина, я так по тебе скучал, — выдохнул он ей в губы, овевая сладким, восхитительным ароматом — жгучие специи, тропические цитрусы, мужчина и секс… «ГосподиТыБожеЖТыМой!»
— Вот на полном серьёзе? — Она опять посмотрела в потолок. — Ну, да, когда был просто Богом, его аромат был недостаточно аппетитным?
— С кем ты разговариваешь, чёрт возьми?
Она пожала плечами.
— Ни с кем. Ты меня в постель отнесёшь?
Он улыбнулся, и впервые за несколько недель Пенелопа увидела божество, в которое влюбилась. Того кто тайно помогал брошенным детям, кто пожертвовал собой, чтобы спасти её, кого она готова любить и утешать даже в самое неспокойное время. Она прижала руку к его щеке, наслаждаясь мужской грубостью. Пенелопа не могла поверить, что они действительно стоят на кухне, прижимаясь друг к другу. Счастье и триумф захлестнули её.
— Я чёртов везунчик, потому что стал вампиром, а измерение, через которое путешествуем закрыто. — Мааскабы заперли его — так им удалось схватить Гая, Никколо и остальных. — Придётся заняться этим здесь, кровать слишком далеко. — Он опустил голову к её шее, и на долю секунды Пенелопа напряглась, но расслабилась, почувствовав, как горячим языком он ласкает основание её горла. Ровно через две секунды тело уже пылало пожаром. По нему пробежали мурашки, соски затвердели, превратившись в маленькие острые пики, а между ног разлился жар.
«О, боги, какое невероятное ощущение обнимать Кинича».
Лучше, чем она помнила. Лучше всего на белом свете. Быть с Киничем — значит снова быть единым целым… с целой кучей лишних персон. Пенелопа едва заметила, как Ник стянул штаны. Боже, какой он огромный, толстый и твёрдый. В голове всплыли воспоминания об их последнем разе. Такой секс мог превратить женщину в наркоманку. Потому что с момента, когда он входит в тело, каждый нерв наполняется эндорфинами и переходит в эйфорический шок, удовольствие разрывает каждый дюйм. Нет. Женщина никогда не смогла бы уйти от такого мужчины и не забудет такого секса. Если только Симил не накачает наркотиками из-за своего дьявольского плана, как случилось в первый раз Пенелопы с Киничем, из-за чего она и залетела. Длинная история.
Она выдохнула прямо в горячие губы Кинича. Затем, как по волшебству, с Пенелопы сняли платье и нижнее бельё. Она посмотрела на изодранную одежду, валяющуюся на полу.
— Подлый вампир. Как ты это сделал?
Он не ответил, а накрыл её рот своим и прижался обнажённым телом к её, позволяя наслаждаться ощущением твёрдости и тепла. Боги, он так хорош, просто невыносимо хорош.
— Чего ты ждёшь? — Разве она недостаточно страдала?
В ответ он заставил её обнять себя за талию ногами и подвёл пульсирующий член к влажному входу. Пенелопа напряглась, вспоминая их последний секс. Удовольствие от огромного члена не обошлось без небольшой боли, но оно того стоило. Но Кинич не вошёл в неё и не освободил от ноющего напряжения… Нет, он начал тереться кончиком между складок, тесно прижимая Пен к стене. Ох, она помнила этот танец. Её любимое воспоминание о Киниче, которое она прокручивала сотни раз, когда была одна и грустила. Больше нет.
— Боги, как хорошо, — выдохнула она. Кинич жёстко поцеловал её, продолжая тереться о естество шелковистой головкой. Так порочно и обжигающе. — Я думаю, что сейчас… о боже, пожалуйста… Да. Нет! Подожди!
Кинич нетерпеливо выгнул бровь.
Из-за силы, заключённой внутри, любому не-божеству будет плохо, и гораздо хуже вампиру, страдающему аллергией на солнечный свет.
— Помнишь, что было в прошлый раз?
Он поднял руку, показывая кольцо на указательном пальце.
— Кольцо с нефритом. Я его на всякий случай заказал.
Она судорожно выдохнула, благодарная за стратегически-умного Кинича. Нефрит притупит силы. Она надеялась. Потому что, чёрт подери, они слишком долго ждали.
— Если будет больно, просто остановись, — сказала она.
Он немного порочно улыбнулся.
— Договорились. — Не сводя взгляда от её глаз, он вошёл в лоно. Пенелопа стиснула зубы, пока он входил и проникал глубже, то немного выходя, то толкаясь вперёд. Господи, неужели он и там стал больше после крови? — Пенелопа, смотри на меня. Я хочу видеть тебя. — Она открыла глаза и уставилась на изысканно красивое лицо Кинича. Высокие скулы и твёрдый подбородок, карамельного цвета брови и густые ресницы, обрамляющие бирюзовые глаза. — Господи, женщина, ты такая горячая и тугая. Я недолго продержусь.
Пенелопа почувствовала облегчение. Они совместимы, и чёрный нефрит делал своё дело. Наконец-то, они вместе.
— Я люблю тебя, Кинич.
Кинич резко вошёл на всю длину и начал толкаться в Пенелопу самым изысканным способом. Она чувствовала, как он царапал клыками её шею, заставляя глубже впиваться в его спину ногтями. Он входил в неё с каждой унцией сдерживаемого желания, и Пен принимала всё до последней капли, зная, что ему, как и ей, это просто необходимо.
— Да! Сильнее, грубее, — стонала она. От сладкого напряжения внутренние мышцы напряглись. Пенелопа никогда не насытится этим сексуальным, сильным, восхитительно огромным мужчиной. Кинич последний раз толкнулся и застонал, когда и на Пенелопу обрушился оргазм. Она притянула Кинича ближе, желая, чтобы момент их единения длился дольше, чтобы никогда не прекращалось ощущение синхронности их дыхания, чтобы вечно чувствовать биение в унисон их сердец.
Кинич крепко прижимал её к себе, выходя из лона и издавая слабый стон.
— Боги, Пенелопа. — Он прижался своим лбом к её. — Это стоило каждой чёртовой минуты ада. — Он поцеловал её небрежным, ленивым поцелуем, который отчётливо говорил, что она измотала это огромного вампира. — Пенелопа, я тебя люблю, — прошептал он.
Пенелопа улыбнулась. Наконец. Слава богам, он, наконец, это сказал.
— Можем повторить?
— Конечно, этот раз был лишь аперитив.