Вампиры не обязаны... просить?

ГЛАВА 22

Семья Антонио жила примерно в часе езды к северо-западу от Барселоны, в одном из старейших винодельческих регионов Европы недалеко от Вильяфранка-дель-Пенедес. И этот район отличался размещением аббатства Санта-Мария-де-Монсеррат, где находится старейший в мире действующий печатный станок и священная Чёрная Мадонна.

По иронии судьбы именно в этом монастыре служил Франсиско. Может, именно поэтому Иш Таб не посещала это место многие столетия и предпочитала проводить большую часть своего времени в густонаселённых городах, которые обеспечивали обильные отвлечения от горя.

Пока машина взбиралась по усаженному деревьями склону холма, аккуратные маленькие ряды скелетообразных, впадающих в спячку виноградных лоз покрывали каждую видимую милю, Иш Таб не могла не вспомнить, как когда-то выглядел мир. Жизнь была намного проще до приручения. И для людей и для божеств.

«Серьёзно?»

Тогда только самые могущественные и богатые люди имели право на хорошую жизнь, свободную от голода, тирании и угнетения. А современная медицина? Ох, каким ужасным несчастьем была жизнь для масс до её появления. Было время, не так давно, когда матери смотрели, как их дети умирают от гриппа. Повезло, если некоторые доживали до совершеннолетия. Да, все боролись. Что же касается божеств, то и для них жизнь тоже не была коробкой разнообразных пончиков, особенно, когда всерьёз задуматься об этом.

В отличие от своих собратьев, способность Иш Таб освобождать душу от тьмы требовала более… личностного прикосновения, так сказать. Долгие путешествия по океанам на слабых деревянных лодках, недели верхом или пешком… Могло уйти месяцев двенадцать, чтобы добраться от портала в Мексике до Восточной Европы или Азии.

Забавно, как тоскуешь по прошлому, по простым временам, но удобно забываешь о трудностях. В этом истинная проблема Иш Таб. Она жила прошлым, выдуманным, совершенным прошлым с Франсиско. Но этого прошлого просто нет. И никогда не было. А теперь она отказалась от чего-то реального ради фантазии. Да, была причина, по которой она назвала Антонио Франсиско, в интимный момент. В глубине души она так и не отпустила его.

Иш Таб нужно жить настоящим. Ни прошлым, ни будущим, где можно надеяться на лучшие дни впереди, а настоящим. Потому что у каждого по-настоящему есть лишь этот момент.

«Хорошо, но прямо сейчас тебе нужно подготовить унизительную речь».

Точно.

Иш Таб раскрыла папку, которую везла в сумке, и ещё раз просмотрела дело Антонио. Пенелопа составила его несколько недель назад, но по какой-то причине не считала важным. Это одна из самых захватывающих семейных историй смертных, с поколениями членов королевской семьи, восходящими к семисотым годам. Однако Иш Таб удивляло не преувеличенное богатство этих людей — у них больше денег, земли и активов по всему земному шару, чем у самой крупной компании в мире — а то, что последние несколько столетий они держались в стороне от всеобщего внимания. Никаких политических связей, никаких газетных статей, никаких приглашений от Опры. А люди одержимы такими могущественными семьями — Кеннеди, английская королевская семья, Гейтс, Гномы — но Асеро не знаменитости.

Иш Таб посмотрела в тонированное заднее окно. Хотя день выдался солнечным, холод просачивался сквозь стекло. Или, может, что-то другое вызывало мороз в её костях. Когда машина проезжала через открытые ворота с табличкой Асеро на кованом железе, гордо изогнувшейся над дорогой, Иш Таб отчётливо ощутила растущее присутствие тёмной энергии.

У неё застучали зубы.

— Le subo la temperatura, señorita?

— No, gracias[32].

Он мог бы включить печку и на тридцать градусов, но ничего не изменилось бы.

По какой-то причине Антонио приехал сюда, и теперь Иш Таб знала, что всё плохо. Ни один смертный или бессмертный, если уж на то пошло, не захотел бы сюда приехать. И это его дом? Он здесь вырос?

Машина ехала по склону холма, открывая акры спящих виноградных лоз. Водитель доехал до других ворот, на этот раз закрытых. Подъехав к переговорному устройству, шофёр опустил стекло. Не успел он заговорить, железные ворота скользнули в сторону, скрипя и скуля, будто готовя сцену к фильму ужасов, сюжет которого вот-вот войдёт в апогей.

Чёрт. Место жуткое. И это говорит Богиня самоубийц.

Машина выехала на пустую, покрытую гравием круговую подъездную дорожку. Большому трёхэтажному дому в простом испанском стиле с арочными проёмами, которые выложены плиткой, и коваными железными балконами с ниспадающими красными виноградными лозами, должно быть, больше ста лет.

Взгляд Иш Таб привлекло трепыхание занавески в окне верхнего этажа, но голова быстро скрылась в тени. У Иш Таб сердце забилось в неровном ритме. Почему она так нервничает? Из-за ощущаемого мрака или перед встречей с Антонио?

Она выскользнула из машины и схватила сумку, которую ей протягивал водитель Учбен, знающий все правила.

— Gracias. Y quédate circa, por favor[33].

Водитель кивнул и сказал, что останется в ближайшем городке. Хорошо. Кто знает, как долго она здесь пробудет. Пять минут или пять недель. Чего бы ни стоило наладить отношения с Антонио.

Она подошла и позвонила в дверь, но никто не открыл. Они видели, как она приехала, так почему не открывают? Неужели Антонио думает, что она сбежит?

Она подождала ещё немного и решила открыть дверь сама. Чёрт возьми, она божество. Оставьте социальные нормы людям.

— Привет! — Окислившиеся петли толстой деревянной двери скрипнули, когда Иш Таб вошла в тускло освещённую прихожую со сводчатым потолком. Пол был выложен выцветшими синими и красновато-коричневыми марокканскими плитками, а по обе стороны к площадке изгибалась большая черепичная лестница.

Иш Таб бросила сумку рядом с горшечным растением и посмотрела наверх.

— Эй, есть кто-нибудь? — крикнула она.

Порыв тёплого воздуха ударил в лицо, и у Иш Таб закружилась голова. Этот аромат нёс с собой воспоминания — запах жареного перца чили и сухих цветов с рынка Сантьяго, где она когда-то гуляла с Франсиско. Запах розмарина и лимонов… Франсиско всегда пах тониками, которыми лечат больных.

«Чёрт возьми. Ты должна отпустить меня, богиня! Иначе потеряешь Антонио».

— Могу я вам чем-нибудь помочь?

Иш Таб подпрыгнула, обернулась и увидела миниатюрную женщину с одним косым глазом и зачёсанными тёмными волосами, одетая в традиционную униформу горничной.

— Я пришла увидеть Антонио, — сказала Иш Таб. Единственным здоровым глазом женщина внимательно изучала чёрный наряд Иш Таб. — В Париже это писк моды, — сухо заметила Иш Таб. — Дайте знать, если захотите, чтобы я вам такое приобрела. Но предупреждаю, вы будете окружены толпами обнажённых мужчин-моделей.

Женщина прищурила здоровый глаз.

— Меня зовут Кирсти. Идите за мной, пожалуйста.

Имя казалось странно весёлым для такой кислой на вид женщины.

— Отлично, Кирсти; я никак не могу отделаться от красавчиков.

Конечно, они все умирают, но кто же спрашивает?

Женщина повела Иш Таб вверх по правой лестнице туда, где лестничная площадка расширялась в большую комнату с плиткой сальтилло, большим камином и гостиной зоной, которая соединялась с длинным коридором с большими окнами с одной стороны и арочными дверными проёмами с другой.

— Подождите здесь, пожалуйста.

Иш Таб села на мягкий белый диван и смотрела, как незнакомка исчезает в коридоре.

Антонио появился из ниоткуда.

— Какого чёрта ты здесь делаешь? — Боже мой! Иш Таб снова подпрыгнула. Кто же так подкрадывается?

Иш Таб посмотрела на Антонио и тут же растаяла из-за шквала эмоций и ощущений. И одно из чувств — порок.

Во-первых, она не порочная. Но новая встреча с Антонио ослабила ужасное напряжение, сдерживающее поток энергии в груди. Наконец-то она снова могла дышать, а сердце трепетало в радостном ритме, как будто хлопало и прыгало вверх и вниз, переполненное ликованием.

Во-вторых, она не шаловливая. Иш Таб не могла не заметить, как устало выглядел Антонио. Она опечалилась, потому что это из-за неё. Иш Таб прогнала его, оскорбив гордость. Он единственный человек в мире, которому она отдала бы всё, чтобы стать счастливой, но поступила совершенно иначе.

В-третьих, неприличная. Девчачьи части тела бросились в пляс. Несмотря на усталый вид, Антонио выглядел восхитительно. Он сменил сексуальные кожаные штаны на пару фирменных выцветших джинсов и тёмно-синюю футболку, которая казалась на размер меньше.

При первой же возможности Иш Таб найдёт неубедительное оправдание, чтобы заставить Антонио дотянуться до чего-то, где-то на очень высокой полке, что позволит ей взглянуть на его гладкий, сексуальный пресс, где, как она уже знала, был мужественный след тёмных волос, ведущих в очень прекрасное место.

«Хватит. Ты пришла для лебезения, и поговорить с Антонио начистоту. Это твой шанс».

— Ты не ел, да? — спросила она.

— Ты проделала весь этот путь, чтобы придираться? — Он скрестил руки на широкой груди.

— Нет, я пришла… — «Умолять тебя о прощении», — …поговорить. Антонио, мы можем где-нибудь уединиться? — Она знала, что эта жуткая Кирсти притаилась в тени и подслушивает.

Антонио прищурил тёмно-зелёные глаза.

— Ты запомнила моё имя. Как это мило с твоей стороны, о, божественная.

Иш Таб напряглась, как от удара.

— Я это заслужила, понимаю. Но если дашь мне десять или пятнадцать минут… А вообще, учитывая возраст и продолжительность рассказа, мне понадобится шестьдесят минут. Сутки. Неделя.

Он сильнее нахмурился и пробормотал что-то вроде «ни за что».

— Ну, пожалуйста! Кроме того, если не выслушаешь меня, твои милф-фантазии могут никогда не сбыться.

Он положил руку на пояс.

— Семидесяти тысячелетняя старушка даже близко не милфа. Ты больше похожа на пенку от молока. — Туше.

— И всё же держу пари, что ты не найдёшь женщину такого возраста чище меня. — Она поиграла бровями. — Чистая, как первый снег, и жаждущая расплавиться сильнее, чем индейка на День Благодарения.

В его глазах заплясали весёлые искорки.

— Извини. Только не о птицах.

— А если подливка?

— Нет.

— Ах да. Вегетарианец. Тогда, тыквенный пирог? — Ням… кто же устоит?

— Я не голоден.

Окей. Этот разговор принял очень странный кулинарный оборот и направлялся в тёмную дыру, заполненную одинокими, холодными ночами. Иш Таб вздохнула, протянула руку и положила её на его массивное плечо. Как же ей не хватало его прикосновений! Боги, это настоящая эйфория.

— Прошу, я не хочу вести разговоры о еде. Дай всего несколько минут. Послушай, что я расскажу, а потом, если захочешь, я уйду. Это очень важно.

Суровое выражение его лица мгновенно смягчилось. И будь она проклята, если не заметила, как исчезли мешки у него под глазами. Или ей это только показалось? Это как если бы он внезапно превратился в здорового вампира. Даже эта суровая линия губ теперь немного изгибалась

Иш Таб внутри порадовалась.

«Он рад! Рад видеть меня!»

— Моя комната вон там. — Он склонил голову и указал на коридор. — После тебя.

Она прошла мимо и почувствовала, как он прожигает её взглядом.

— Вижу, ты вернулся к своему привычному гардеробу, — заметил он.

Она лучезарно улыбнулась.

— Тебе стоит увидеть, что под этим у меня ничего нет. — Он должен после этого заткнуться.

Так и случилось.

Откуда она блин узнала, что он здесь? Чёрт, даже он не ожидал, что приедет сюда.

Через пять минут после того, как покинул виллу в Бакаларе, Антонио, не уверенный в том, что когда-нибудь снова сможет посмотреть на богиню, потому что её «ошибка» задумана как пренебрежение, предназначенное поставить его на место за сделанное, позвонили и он сел на следующий рейс.

И зачем же Иш Таб прилетела? Для того ли, чтобы настоять на продолжении ритуала унижения? Если да, то богине стоит подумать ещё. Она могла бы обрушить на него дождь из саранчи, перца или… чего угодно ещё, и он не передумает. Он покончил с этими нелепыми божествами, потому что грёбаное время истекало. После того телефонного звонка в Бакаларе всё в его мире изменилось; день, когда его страх уйдёт, наконец, наступил, и теперь ничто не имело значения. Только открыть портал.

Антонио последовал за Иш Таб в свою, большую комнату в задней части поместья на третьем этаже с видом на виноградник. Хотя Антонио не был дома уже больше шести лет, комнату всегда поддерживали в порядке. Это знак, отец знал, что этот день настанет и Антонио вернётся.

— Ты не можешь отрицать свой долг так же, как не можешь отрицать кровь Асеро, текущую в жилах. Не имеет значения, как далеко ты убежишь, нет такого места, где я не смог бы тебя найти, — говорил отец.

Но Антонио, с того самого момента, как понял, что на самом деле означает быть Асеро, надеялся найти способ для себя и брата избежать пути, который так много лишал. Он возлагал гораздо больше надежды на человечность.

Антонио закрыл дверь и внимательно оглядел женщину, спрятанную за толстыми слоями чёрных кружев. Однако теперь он научился не судить о Иш Таб по виду. Под маской женщины, похожей на старомодную вдову из Италии, скрывалась древняя бессмертная женщина с острым, как меч, языком, способная сразить любого мужчину. И с того самого момента, как Иш Таб прикоснулась к Антонио, он понял, что её власть над ним немного опаснее; он зависим от чего-то внутри неё.

«И я ненавижу её за это».

Она не только отвлекла его от судьбы, но и унизила. Назвать его Франсиско из всех проклятых имён. Возможно, это послужило ему хорошим уроком: о чём он только думал, соблазняя её? Она злая богиня. Отвлекающий манёвр, который доставлял удовольствие своим страданиям с самого первого дня. Чудовище. Как и говорила её сестра.

Он скрестил руки на груди и прислонился к двери, стараясь держаться как можно дальше.

— Итак, мы уединились. Говори. Какого чёрта ты здесь, женщина?

— Женщина? — Прошла целая вечность с тех пор, как её так называли.

Он прищурился.

— Оставь это дерьмо, богиня. Хочешь ещё меня унизить?

Иш Таб обвела взглядом скудно обставленную комнату. Большая кровать и зона отдыха, никаких личных вещей… похоже на его квартиру в Нью-Йорке. Это так, словно он отвергал саму мысль о настоящем доме. Почему?

— Нет, — ответила она, — не хочу унижать. Я приехала рассказать тебе…

— Я твёрдо намерен открыть портал, — перебил он её. — Значит, ты напрасно потратила время, приехав сюда, убедить продолжать работу.

Его вампирская наглость начала раздражать.

— Если ещё раз перебьёшь, клянусь, я… испепелю твоё мужское достоинство разнообразными пряными приправами. Я пришла извиниться. А ещё потому, что тебе может понадобиться моя помощь.

— Вообще-то, — он опустил руки и направился к большим двойным стеклянным дверям, ведущим на собственный балкон, — прошлой ночью я добился значительного прогресса. Один. — Он рывком распахнул двери и вышел наружу. Зимнее солнце ударило ему прямо в лицо, но он не уклонился. Как странно. Казалось, он греется в тёплых лучах, как смертный. Обычно вампиры избегали солнца, учитывая, как оно истощало их силы.

Он покосился на неё.

— У тебя десять минут, затем уходи.

«Уфх… Терпение». Она глубоко вздохнула, моргнула и вышла за ним наружу.

— Хорошо. Но не перебивай, понял? — Он не ответил, поэтому она восприняла это как согласие и начала рассказывать Антонио о человеке, которого когда-то любила. Двести лет назад она нашла его, монаха, который оставил свою семью, чтобы помочь нуждающимся, потерянным и больным. — Это не похоже на банальный фильм о смертных, — объяснила она. — Смертельная болезнь опустошила Чили. Больше всего пострадал Сантьяго, и те, кто остался, были убиты горем. Я работала день и ночь, помогая избавиться от тьмы, чтобы те, кто остался в живых, могли двигаться дальше. Куда бы я ни пошла, везде видела его. Самые бедные кварталы, импровизированные больницы, церкви, где живые собирались на траур. Он был повсюду, бесстрашно держал руки умирающих, пока не пришло их время. Сначала я наблюдала за ним издалека, но через неделю уже не могла не обращать на него внимания. Что-то в его свете привлекло меня. — Иш Таб сдержала всхлип. Она никому не рассказывала всей истории — даже Киничу — и теперь, вновь переживая её, возвращалась в тот самый момент времени. Свежо, как вчера. — Мы с ним стали друзьями… даже больше, чем просто друзьями. Я хотела его. Он хотел меня. Но я знала, что не могу быть с мужчиной. А он настаивал, что нам суждено быть вместе. Он умолял меня о поцелуе, прикоснуться к нему и клялся, что ему нечего бояться; судьба свела нас вместе. Хотя я и не говорила, что я богиня, объяснила, что я… другая. Отравленная. Но ему было всё равно. Его убеждённость и готовность оставить свою жизнь ради меня, — она посмотрела в сосредоточенные глаза Антонио, — была настолько сильна, что я поверила в его правоту. — Иш Таб жалобно пожала плечами. — Пока он не коснулся меня. Прежде чем я осознала его ошибку, он успел добраться до шкафа и проглотить крысиный яд. Я сделала всё, что могла, но он умер.

Иш Таб на несколько мгновений задержала дыхание, прежде чем ей удалось собраться с духом и рассказать следующую часть истории; в которой говорится, что Антонио похож на Франсиско.

Она глубоко вздохнула.

— Поэтому…

— Понял, — перебил он. — У тебя своя история. Очень болезненная. И ты ещё любишь этого мужчину. Так что позволь облегчить твои страдания от веры в то, что тебе нужно избавить меня от мучений и немного встряхнуть. Ты меня не интересуешь.

«Ауч».

— Правда?

— Правда, — он говорил с ледяным и уверенным взглядом. — Та ночь не что иное, как исполнение обязательства по глупому ритуалу лебезения бессмертных. — «И вновь ауч». Он делал это лишь потому, что чувствовал себя обязанным, а не потому, что хотел? Именно этого она и боялась.

Иш Таб мысленно разрушилась.

— Понятно, — пробормотала она.

Антонио откашлялся.

— И хотя я сожалею о том, что тебе пришлось пережить и о потере, не только твоё прошлое наполнено болезненными тайнами.

— Например?

— Будь это твоим на хрен делом, уже бы поделился.

Пункт номер 9, или какой там номер, почему вампиры мерзкие: они могут быть чертовски холодными без всякой видимой на то причины.

Ух! Ну что ж, с неё достаточно.

— Мистер грязный вампир, позвольте напомнить, что вы разговариваете с божеством. И хотя понимаю, что у тебя мозг работает лишь наполовину из-за голодания, и что ты злишься из-за того, что я назвала тебя другим именем, если снова заговоришь со мной так, я накажу тебя.

Антонио шагнул вперёд и сократил между ними расстояние.

— Флаг в руки, — прорычал он.

«Он-н-н-н бросает мне вызов? Мне!»

— Не говори потом, что я не предупреждала… — Иш Таб протянула руку, намереваясь устроить Антонио то, что любила называть… порка по-иштабски с перцем чили. Прямо на пах. В конце концов, какой смысл быть богиней природных приправ, если не можешь использовать силу перца чили? Но когда протянула руку, Антонио перехватил её и посмотрел на Иш Таб сверху вниз, кипя от злости. Прошло несколько мгновений, в которые он изучал её, а она его.

— Что на самом деле скрывается под вуалью? — шёпотом спросил он. — Чего ты боишься?

— Почему ты так злишься на меня?

— Сначала ты, — прорычал он.

Боги, он великолепен. И то, как верхняя губа подёргивалась от злости. И то, как тёмно-зелёные глаза превращались в чёрные во время потери контроля. И то, как жилка на шее заметно дёргалась под биением пульса. Ей нравилось видеть его настолько… полным жизни.

Какая странная мысль. Вампиры не полны жизни. А Антонио да.

— Я не боюсь рисковать. Я же богиня, и ничего не боюсь. — «За исключением, возможно, потерять тебя…»

— Неужели? — С его губ сорвался обиженный смешок. — Докажи. Сними вуаль.

Может ли она позволить ему увидеть своё лицо? Да, она решила, что хочет, чтобы он посмотрел ей в глаза и увидел, кто она. Иш Таб хотела знать, её ли он пара, потому что сейчас она была уверена, что хочет его каждой искоркой своего бессмертного света.

— Сам сними её, — решительно бросила она, вздёрнув подбородок. Он, не колеблясь ни секунды, схватился за кружево. Но как только начал стягивать, остановился и побледнел. — Чего ты ждёшь? — спросила она?

Антонио молчал.

— Боишься, что возненавидишь то, что увидишь?

Он опустил руку и отступил.

— Мне нужно увидеть отца. — Антонио повернулся к двери.

— Погоди.

Он остановился в дверях, но не обернулся. Иш Таб наблюдала, как он сделал несколько глубоких вдохов.

— Не боюсь, — ответил он, — что возненавижу… совсем наоборот. И прямо сейчас не могу ни на что отвлекаться. На карту поставлено слишком много.

От его признания у Иш Таб ускорился пульс. Он считал её искушением? Она чувствовала, как по венам пробежала волна надежды.

«Да! Танцуем!»

И ощущение в груди верный признак того, что сердце Иш Таб, наконец, ожило. Смеет ли она вообще верить, что Вселенной не наплевать на Иш Таб, что она тоже заслуживает счастья и любви?

Странно напряжение наполнило воздух, и она почувствовала, как мрачные мысли заполнили голову, напоминая торнадо. Чего же он боялся?

Иш Таб подошла к Антонио и прижала руку к его спине. Боги, она не могла насытиться прикосновениями к нему.

— Тогда почему боишься меня увидеть?

Наконец, он вздохнул.

— Ты должна знать, что одна из причин, почему я работаю над скрижалью — женщина, с которой мне суждено быть, находится по другую сторону этого портала. И хотя я признаю, что чувствую определённое… влечение к тебе, знаю, что это нереально. Ты — не она. — Он ушёл, оставив Иш Таб в одиночестве переваривать эти слова.