Вампиры не обязаны... просить?

ГЛАВА 6

5 января. Два дня спустя

Сердце выбивало дробь, ладони вспотели, когда Иш Таб открыла дверь в квартиру физика, не зная, что она там может обнаружить.

— Эй? Есть кто-нибудь? — По идее, никого, но с удачей Иш Таб, в неё врежется сексуальный друг физика. — Эй?

В ответ тишина.

Иш Таб вошла и закрыла дверь. Что, чёрт побери, Иш Таб тут делала? Она не знала, но после четырёхчасового перелёта, поймала себя на том, что называет водителю адрес дома Хелены возле Центрального парка, а не больницы, чтобы помочь мистеру Асеро. Возможно, она не была готова увидеть мужчину, слишком похожего на Франсиско, которого когда-то любила. Возможно, часть её пыталась узнать, могли ли демоны преследовать её вечность? Но возможно, просто возможно, Иш Таб приехала в его квартиру по другой причине: надежда.

Она сняла пальто, повесила его на крючок, и осмотрела гостиную. Тут не было ничего особенного: блестящие полы из тёмного дерева, огромный плоский телевизор, стеклянный столик и большой голубой диван. Помимо того, что воздух был спёртым, и в декоре не хватало женской руки, всё помещение казалось каким-то негармоничным. Отличительная обстановка холостяка.

Иш Таб прошла мимо конусообразного зеркала, висящего на стене, и поймала своё отражение. Она выглядела… ужасно. Нет, внешность не изменилась, но шоколадно-каштановые волосы, бирюзовые глаза и бронзовая кожа потускнели, словно Иш Таб окунули в хлорку и оставили выцветать на солнце. Отсутствие энтузиазма к жизни, в конце концов, её доконало. Вскоре придётся навестить Богиню Забвения. Может, тогда она сможет двигаться дальше. Если только вспомнит, как её найти…

Иш Таб подошла к окну и распахнула его, остановившись, чтобы полюбоваться ранним утренним солнцем, поднимающимся над городским пейзажем. Воздух на улице был морозным и свежим, но всё же с густой примесью выхлопов и загрязнений. Забавно, что после стольких десятилетий, промышленные запахи её беспокоили. Иш Таб любила горы, деревья о солнце.

Она вошла в сверкающую кухню, такую же, как и квартира, спартанскую: серая посуда, телевизор и стеклянный стол. Она открыла дверцу хромированного холодильника и поморщилась.

«Фу. Здоровая пища».

Вот где они с природой расходятся. У него нет ни кусочка нездоровой пищи?

«Фрукты, йогурты, соевый сыр… и-и-иу и… хм-м-м. Пиво».

Она схватила бутылку и открыла. Хоть в чём-то у него есть вкус. Выпив тёмное, бархатное пиво, Иш Таб бросила бутылку в раковину нержавеющей стали и продолжила бродить по квартире, в которой не было ни единой личной вещи — ни фото, ни картин, ни безделушек. Подойдя к спальне, Иш Таб встала в дверях, тоскливо уставившись на пустую, не заправленную кровать. Она представила Франсиско, лежащим там и манящим её.

«Проклятье, ты смешна! Ты ведь понимаешь, что этот мужчина не твоя умершая половинка».

Тем не менее, как бы нелепо это ни звучало, ей нужны доказательства этого, чтобы вернуть и закрепить её в реальности, душа любую фантазию, что этот человек реинкарнация Франсиско. Её второй шанс…

Иш Таб села на кровать и провела рукой по мягкой, серой, атласной подушке. Мужчина лежал на ней. Будет ли его запах такой же, как у Франсиско? Сладкий, пряный, мужской аромат, от которого она стала зависима? По которому так скучала?

Она подняла подушку к носу.

— Дешёвые духи, — прорычала Иш Таб и бросила подушку, после чего открыла верхний ящик прикроватной тумбочки и с недоумением уставилась на груду презервативов. — Размер XXL. Для секса на всю ночь? — прочитала она надписи. И их нужен целый ящик?

«Бабник! Чёт бы его побрал!»

Зачем она пришла сюда, а не в больницу, чтобы сразу со всем этим покончить? Здесь ей ничто не намекнёт на то, что она и без того знала: Франсиско мёртв. Она его убила, и он не оживёт. Точка. Конец истории.

Иш Таб встала и почувствовала прикосновение к ноге.

— Вот чёрт! — завизжала она, а большая рыжая кошка отпрыгнула и спряталась под кровать. — О, нет! Котик, — Иш Таб стала на четвереньки на пол. — Иди сюда, малыш. Иди к Иш Та-а-а-аб. — Золотистые глаза кошки были широко раскрыты и полны страха, и это создание явно не собиралось к ней приближаться. — Проклятье. Котёнок, зачем ты ко мне прикоснулся? Зачем?

Иш Таб потянулась к кошке, но не достала. Дерьмо. Ей нужно быстро что-то предпринять, прежде чем кошка проглотит собственный хвост и задохнётся или… Кошка выскочила из-под кровати и побежала в коридор. Иш Таб замерла. Чёрт возьми. Окно! Иш Таб выбежала как раз в тот момент, когда за окном исчезал кошачий хвост.

— Нет! — Она перегнулась через подоконник, но сделать ничего не могла. Кошки больше не было. Она умерла.

Соскользнув по стене на пол, Иш Таб сдавила руками голову.

«Почему? Зачем?»

Как она умудрилась убить кошку этого парня? Да, она не выкидывала существо в окно, но чувствовала себя именно так. Бедная, бедная кошечка…

Боги, как же ей это надоело! Она больше не могла быть причиной самоубийств. Так нечестно! Она не хотела убивать, ну, не случайно, во всяком случае. Но чёрт! У Вселенной было больное, извращённое чувство юмора.

Слабый, мигающий огонёк и звуковой сигнал из-под дивана привлекли её внимание. Нагнувшись, она посмотрела под него и нашла сотовый телефон. Он практически разрядился.

«Сто пятнадцать сообщений?!»

Утерев нос о чёрный кружевной рукав, она начала прослушивать их.

— Антонио, это Ванесса. Где ты, малыш? Перезвони.

— Доктор Асеро, у меня сегодня зуд, не хотите меня вылечить? Позвони.

— Мя-я-я-яу, Антонио. Не хочешь поиграть с кошечкой…

«Какого?.. Думаю, он не будет скучать по чёртовой кошке. У него есть запасные!»

С каждым прослушанным сообщением, Иш Таб всё больше уверялась, что этот парень далеко не Франсиско. И с последним она абсолютно в этом убедилась.

Антонио Асеро — настоящий бабник, явно не обращающий внимание на чувства других. Сообщения, которые становились всё более отчаянными, так как женщины понимали, что Антонио им не перезвонит, были явным свидетельством его неуважения к ним или их чувствам. Иш Таб, всё ещё плача, медленно поднялась.

— Ну, полагаю, ты получила то, зачем пришла. Он не Франсиско, и теперь у тебя есть доказательство. — Мужчина, которого она когда-то знала, был заботливым и сострадательным. Он никогда не пользовался так женщинами. Теперь, она и вправду могла оставить прошлое позади. Франсиско ушёл, а она должна простить себя.

«Ты только что сделала первый шаг».

Тогда почему она так злится? Разве не должно становиться легче? Может, потому что кто-то должен преподать этому Антонио урок манер? Рассказать, как нужно обращаться с женщинами? Продемонстрировать, что они не одноразовая посуда?

Иш Таб улыбнулась.

— Мне так нравится, когда я становлюсь этим «кто-то».

— Но мистер Асеро, — взмолилась медсестра, — он ваш брат. Почему вы не хотите его видеть?..

— Coño[8]! Я сказал нет. И если вы не заметили, я вообще не могу теперь видеть. С моей жизнью покончено. — Почему каждый считал своим долгом убедить Антонио, что всё хорошо? «Caray»[9]. Не будет ничего хорошо. Потому что он всё испортил.

Медсестра вздохнула.

— Мы оба знаем, что вы ударились головой. Доктор считает, что эта травма потенциально обратимого характера.

Ага, как же. Он прекрасно знал эту игру. Сначала его обнадёжат, а потом свалят дурные новости.

— Мне плевать, что сказал доктор. Я больше не хочу видеть. И есть. Я не голоден. Валите все отсюда и дайте мне умереть!

Антонио знал, что брат остался ждать его в холле, но не мог с ним встретиться. Не после этого. Он ослеп, а значит, не мог продолжить работу и не изменит их судьбы. И, в довершении пыток, ночные кошмары стали хуже. Днём и ночью бирюзовые глаза проникали с чертоги разума, загадочная женщина отчаянно умоляла о спасении. Но это спасение не придёт. Ни к ней. Ни к кому-то ещё.

— Мистер Асеро, вы не умрёте…

— Puta madre[10]. Оставьте меня уже одного!

Медсестра вновь вздохнула.

— Я пришлю консультанта. Может, она сможет вразумить вас.

— Мне не нужен чёртов мозгоправ! — закричал он ей вслед. — И не возвращайся!

— Привет! — донёсся нежный женский голос.

— Кто ты, чёрт возьми?!

— Тебе кто-нибудь говорил, что так нельзя разговаривать с людьми? Хотя, такому как ты, на это плевать.

Хотя она говорила резко и с акцентом, её голос был милым. Mierda[11]. Вероятно, она ещё и красивая. Такие женщины не посмотрят теперь на него, если только не захотят помочь перевести через дорогу.

— Вы не сдаётесь, да? — пробормотал он. — Я же сказал, что мне не нужен психиатр.

Долгий и странный момент прошёл в абсолютной тишине. Его губ коснулось нежное, тёплое дыхание, заставив напрячься и отодвинуться, ударившись об изголовье.

— Эй. Чёрт возьми! Ты чего делаешь? — Она пыталась поцеловать его? Тишина. — Эй? — позвал он. Тишина. — Я знаю, ты тут. Это не смешно. — Он чувствовал её присутствие. Она громко вздохнула и подсказала ему, где находилась. — Кто ты блин такая? — спросил он.

— Испанцы всегда так много ругаются? Ц-ц-ц-ц. Как не по-джентельменски. А я, ну, можешь называть меня другом. И под другом я подразумеваю того, кто считает твоё существование неприятным, но решает сжалиться. Ты вроде как маленькая букашка со сломанной лапкой, которую выпускают на улицу, чтобы она прожила ещё день, а не была раздавлена тут же.

— Это какая-то идиотская американская обратная психология? Ты говоришь инвалидам, что они отвратительны? Ну, знаешь что? Я с тобой согласен! Я бесполезный!

— Ну и дурак, — прорычала женщина. — Кстати, ты отлично сохранился… по крайне мере, лицо всё такое же прекрасное. Да и тело. Чёрт, да ты просто живое воплощение преступления против женской природы и должен быть тут же расстрелян за то, что так красив. Печально, что не могу отнести этот эпитет к тому, что у тебя внутри. На самом деле, даже не печально, а отвратительно.

— Чего?..

— Не притворяйся удивлённым, — проговорила она. — Я знаю, как ты пользовался женщинами, а потом бросал. И пришла предупредить — если не перестанешь быть бабником, я найду тебя и вырву твои семенники.

«Бабник? Семенники?» Он даже близко не мог найтись с ответом.

— Что же, Ромео, начнём сначала? — спросила она.

Кто такая эта женщина? Она говорила ещё более сумасшедшие вещи, чем сам Антонио.

— И что же мы начнём? — спросил он.

— Твоё серое вещество ещё работает? Я слышала, что ты вроде как умный, хотя мне ты таким не кажешься.

«Пресвятая Мария. А она безжалостная». Она точно не психолог и не доктор, она — чертова психичка.

— Да кто ты такая?

— Заткнись, прежде чем я передумала. Teen uk'al k'iinam. Teen uk'al yah. — По его груди ударили ладонями, словно дефибриллятором. Антонио выгнулся, каждая мышца в теле болезненно напряглась. В воздухе появился запах свежесрезанных ромашек и ароматной ванили, а с груди исчезла тяжесть. Будто из его души забрали тёмное облако. Свежий воздух заполнил лёгкие. Воспоминания — теперь уже счастливые — наводнили голову: прятки с братом в испанских виноградниках летом, дайвинг в Средиземном море, паэлья в его любимом ресторанчике в городке рядом с домом в Пенедесе.

— Что ты сделала? — прошептал он.

— Спасла твою жалкую задницу, но не для того, чтобы ты продолжил пудрить женщинам мозги. Усёк? Ты используешь этот шанс, для гораздо высших и лучших целей… в число которых войдёт и продолжение работы со скрижалью.

— Откуда ты узнала про скрижаль? — Это тайна.

— Я шпионю для правительства. А мы знаем всё, — ответила она, весьма скучающим тоном. — Держи. — Она вложила ему в руку карточку. — Когда окажешься дома, позвони по этому номеру. Они пришлют тебе куратора и помощника. И да, Эйнштейн, номер написан шрифтом Брайля. Я также попросила домовладельца установить телефон Брайля и настроить компьютер. Куратор придёт, чтобы научить тебя на нём читать. И прежде чем ты меня отблагодаришь, должен знать, я случайно убила твою кошку. Мне очень жаль, но…

Антонио пытался уложить в голове рассказ женщины о том, что кошка погибла — что-то там о том, что животное свихнулось и выпрыгнуло из окна — а затем продолжил переваривать бесконечные, унизительные оскорбления, приправленные ругательствами на английском и парой фраз на испанском языке. Эта женщина такая… чертовски ужасная и жестокая! Самая суровая, самая сварливая из всех, кого он встречал. Тысяча моряков не могла бы конкурировать с ней в сфере грязных ругательств. А ещё, его странно к ней манило.

— Так, — она вдохнула, — ты понял? Comprende[12], сеньор Асеро?

— М-м-м-м… да?

— Хорошо. Я закончила. Желаю счастья, осё… То есть Антонио.

— Погоди! Ты уходишь? — он сел в койке.

— Извини, нужно вернуться к спасению жизней и всё такое. А, кстати, Тони, мы были бы признательны, если бы ты вернулся к работе над скрижалью до того, как мир взорвёт.

— Вы собираетесь с её помощью сражаться с террористами? — спросил он.

— Прости, не могу разглашать эту информацию. Вопрос национальной безопасности. Увидимся.

Как только Иш Таб вышла из палаты и оказалась за пределами слышимости, прижалась к стене, пытаясь предотвратить хороший, старомодный сердечный приступ. Она не знала, что на неё нашло, но как только увидела этого мужчину, слетела с катушек. Напрочь. Связано ли это с тем, что как только она его увидела, всплыли все болезненные воспоминания о Франсиско? Или из-за того, что она узнала, со сколькими женщинами он переспал?

Иш Таб прижала руку к чёрному кружеву платья прямо над сердцем, переводя дух. Проклятье, мужчина даже хмурился, как Франсиско и так же сводил свои прекрасные соболиные брови, когда сбит с толку. Иш Таб сползла по стене, задыхаясь и дрожа. Нет. Этот мужчина не Франсиско, и она это знала, но он — её наказание; такова плата кармы за все грехи. И за это она её ненавидела.

«За что, Боги, за что?»

Хуже всего то, что мужчина оживил чувства, которые Иш Таб считала давно почившими. Бесполезные, грубые, жестокие, убогие чувства.

В голове продолжал всплывать образ Антонио. Да, мужчина просто излучал секс. Не сказать, конечно, что у Иш Таб был секс. Или вообще будет. Даже с чёрным нефритом — довольно новым открытием, которое притупляло энергию божества, давая ему или ей шанс на близость с людьми — для неё такого контакта не могло быть. Тёмная энергия, посылаемая при прикосновении к ней, была слишком велика. Но Иш Таб хотела. Этот мужчина с оливкового цвета кожей и полными губами был просто прообразом чемпиона-жеребца. Знал ли он, что подол его халата не был застёгнут.

Иш Таб вздохнула.

С таким отвлекающим объектом, как у неё вообще получилось провести ритуал очищения и удержать клетки поляризованными?

— Мэм, с вами всё в порядке? — Молоденькая медсестра потянулась к Иш Таб, чтобы помочь, но Иш Таб отползла, а затем встала.

— Нет, не прикасайтесь ко мне. Со мной всё хорошо. — Она поспешила выйти на лестничную клетку. Ей необходимо уйти и быстро разгрузиться. Ненависть и тьма Антонио кружили в голове. Почему этот человек так ненавидел себя? Даже она так сильно себя не ненавидела, хотя — пусть и случайно — но вытворяла ужасные вещи. У Богов много выходит случайно.

«Боги, я не могу нормально думать».

Ей нужно быстро сбросить энергию этого физика. Казалось, что тьма сжала сердце мёртвой хваткой. Иш Таб никогда не испытывала такого сильного ощущения тревоги. Она выбежала на заполненную пешеходами, улицу, стараясь держаться подальше от людей, и направился к метро. В метро всегда был кто-то достойный смерти. Да, ей просто нужно очиститься, и тогда всё будет хорошо. Так?