Вармастер. Боярская стража

Глава 19

Вторая половина дня прошла на удивление прекрасно. Знакомого австрийского художника во дворе дома-крепости нигде не наблюдалось, весточек никаких от него не передавалось. Поэтому получилось отстраниться от происходящего, сосредоточившись только на моменте «здесь и сейчас».

Обед, затянувшийся часа на четыре, плавно перешел в ужин, потом началась живая музыка, танцы, чтения стихов для аудитории — впервые подобное видел. По мере продолжения душа Маргарет все более требовала праздника, но пришлось спустить ее в объятия реальности напоминанием о первом рабочем дне завтра. Обычно Маргарет так рано не заканчивала, но сегодня в девять вечера, когда основное веселье только начиналось, мы с ней вернулись в квартиру. Здесь разошлись — Марго, не скрывая расстройства направилась к себе, а я двинул к Белоглазовой на уже традиционную вечернюю беседу.

Серая боярыня впервые за долгое время встретила меня не в кровати — сидела за столом, работала с документами. Когда зашел отложила бумаги, внимательно на меня посмотрела. Как будто чувствует, что разговор предстоит серьезный.

Стоя еще на пороге осмотрелся и отметил, что Арины в комнате нет. Вейла, мне кажется, как-то болезненно воспринимает наши доверительные беседы с Белоглазовой и хорошо, что нет нужды ее сейчас просить удалиться.

Закрыв за собой дверь — щелкнув замком под удивленным взглядом Белоглазовой, я вместо приветствия покрутил направленным вверх указательным пальцем и глянул по сторонам, без слов спрашивая могу ли говорить безбоязненно. Белоглазова кивнула, так же молча — жестом, попросила подождать и прошлась по комнате. Закрыла окно, задернула шторы на окне, выключила магический кондиционер. Встала в центре, постояла немного с закрытыми глазами, потом кивнула и прошла за рабочий стол.

— Говори.

Легко сказать: «Говори». Достаточно сложный разговор предстоит, даже и не знаю с чего начать. Перед толпой курсантов недавно гораздо проще было.

— Начни с простого, — вдруг произнесла Белоглазова, явно почувствовав мое замешательство. Я тоже его почувствовал, мне не понравилось. Возвращая душевное равновесие сел за столь напротив боярыни, принял расслабленную, на грани развязности, позу.

— Я знаю, что вы сделали прошлым летом.

— Что, прости? — Белоглазова неожиданно зарумянилась.

— Неважно, — покачал я головой и сев нормально, продолжил уже серьезно. — Я примерно представляю модель отношений Скандинавской унии и Российской Империи. В том плане, что созданная вами династия находится на троне пока не выходит за флажки. Мой отец, дед и я сам перешли пределы дозволенного, поэтому они оба неожиданно умерли, а я стал безымянным боярином, оставшись в живых лишь как одна из гарантий лояльности сидящего сейчас на троне Харальда.

Белоглазова молчала, внимательно на меня глядя, а я ожидал комментариев.

— Все так, или есть нюансы?

— Вопрос несколько шире, — пожала она плечами.

— Вопрос моей уникальности широко известен в очень узких кругах магического сообщества, проявился он после моего бегства и к общему делу относится опосредованно. Я сейчас говорю в общем.

— Если в общем, то все так. К чему ты ведешь?

Голос ее не дрогнул, смотрела она мне прямо в глаза. Но я видел, что девушка начинает нервничать — кто знает, что сейчас можно от меня ожидать? Тем более она вдруг вспомнила, что вся ее магия передо мной бессильна, а у меня маузер в кобуре, так-то. Да и чернильница бронзовая под рукой если что, даже оружие доставать не нужно.

Видимо, каким-то эхом мои мысли дошли до Белоглазовой, потому что она совсем занервничала, побледнела и явно намеревалась попробовать сбежать. Пришлось показать ей раскрытые ладони, успокаивая.

— Я просто поговорить пришел, без активного продолжения. И для начала веду к тому, что мне не хотелось бы дальше сталкиваться с излишними недоговоренностями.

— Если ты про кураторство…

— Я про твое введение меня в заблуждение, что покушение инициировано братом убитого мною Шлогара.

Белоглазова отвела взгляд, не скрываясь поморщилась. Да, пока она не включает свою отталкивающую надменно-ледяную ауру с ней гораздо проще общаться, читаются эмоции. А со мной ей ауру не включить, потому что действует она больше на нее, чем на меня.

— Ваша светлость, мне хотелось бы пересмотреть модель наших отношений, учитывая, что вы теперь знаете, что я знаю — с некоторых точек зрения мне гораздо выгоднее отправиться в Западный край под крыло Австрийской империи, а не оставаться здесь.

— У австрийцев нет среднего звена. Мощь их армии базируется на слабых владеющих, чья сила подкреплена железным легионом. На вершину же пирамиды тебя не возьмут, ты чужой. И с большой долей вероятности лишишься там силы. А получить в управление имперскую провинцию, как потолок карьерного роста, ты сможешь и в России.

— Зато если они выиграют войну, престол я верну с гораздо большей долей вероятности.

— Большую войну невозможно будет выиграть.

— Ты понимаешь, о чем я.

— Если, — чуть улыбнулась Белоглазова.

— Тем не менее.

— Я готова обещать, что впредь буду предельна честна с тобой. Если это цена за…

— Мы сейчас не торгуемся, я вовсе не собираюсь продаваться. Не забывай, что живое пламя сожгло его королевскому высочеству душу и я теперь совершенно другой человек. Другие ценности, приоритеты, ориентиры — я словно впервые в этом мире и его внимательно изучаю. И я не намерен выставлять на аукцион возможность дать мне большую цену за пользование моим правом по рождению. Тем более что я уже выбрал путь, приняв ваше с великим князем предложение. И подтвердил этот выбор, когда полностью послушался тебя в вопросе сохранения тайны моей уникальности. Или тебе этого недостаточно?

— Более чем.

Белоглазова уже успокоилась, даже румянец вернулся. Возникла некоторая пауза, во время которой я потер щеку. На удивление, несмотря на длинную фразу, пламя в шраме почти не реагировало. Это я сейчас не нервничаю, или серая боярыня на меня успокаивающе действует?

— В свою очередь я пока не вижу от вас — в широком смысле, не только от тебя лично, должной взаимности. Пусть вы и представляете госаппарат империи, а я безымянный беглец — не без вашей помощи, кстати, но тем не менее я рассчитываю на более уважительное отношение. И если буду дальше сталкиваться с такими… случаями введения меня в заблуждение, то все больше будет мыслей, что путь я выбрал неправильный.

— Я готова обещать, что впредь буду предельно честна с тобой. Безо всяких если.

— Отлично. Есть еще что-то тайное касательно меня, о чем мне следовало бы сейчас знать?

— Есть лишь одна тайна, которая касается тебя лишь опосредованно. Она не только моя, но и великого князя, и прямо на тебя никак не влияет. Я готова раскрыть ее тебе через полгода-год, сейчас просто не имею морального права.

— Мое назначение — способ кому-то насолить?

— Вопрос гораздо шире.

— Ясно. Со мной ищет контакт австрийская резидентура.

Глаза серой боярыни широко открылись, аж ресницы запорхали — настолько ее удивил столь резкий поворот в беседе. Но в руки себя взяла почти моментально, пара мгновений не прошло.

— Рассказывай.

— Мой якобы знакомый австрийский художник подарил Маргарет акварель с видом на улицу города, где явно обозначена конкретная квартира в доходном доме Лидваль. Кроме того, на картине стоит дата — меня ждут послезавтра.

— Что за художник?

— Подписался как «А. Г.»

— Богемский ефрейтор? Он снова здесь?* — Белоглазова выглядела озадаченно.

Взглядом показав мне подождать, она достала из закрытого на ключ ящика свой планшет, отправила несколько сообщений. После задумалась. Думала долго, минут пятнадцать, в которые уместились еще несколько отправленных сообщений. Наконец решение было принято:

— Завтра в Академию я отправляюсь вместе с тобой и ни на шаг от тебя не отхожу. Барон Аминов таким же образом будет сопровождать твою ассистентку Маргарет. Причина… пусть будет твои особенности развития, пустим слух ненавязчиво. Послезавтра поедем в лавку Норденстрёма, все вместе, вчетвером. За дополнительными мундирами тебе и мне, повод даст администрация Академии, приказ будет. Пока мне будут снимать мерку, ты отлучишься на несколько минут. Беседу не затягивай, отговорись критическим недостатком времени и моим постоянным присмотром. Скорее всего тебя сразу обрадуют перспективными предложениями и предложат эвакуацию. Ответишь, что без Маргарет и ее камня никуда не пойдешь. Скорее всего, у них — учитывая уже имеющееся знание, что я теперь практически не отхожу от тебя, будет альтернативный план для эвакуации в ближайшие дни. Выслушаешь, на все согласишься, дальше по ситуации.

— Ты сможешь целый день на ногах провести?

— Куда ж я денусь.

В результате этого разговора следующим утром — на первый учебный день, поехали внушительной кампанией. Аминов сопровождал Маргарет, меня сопровождала Белоглазова, а ее — на всякий случай, если вдруг потребуется привести в порядок потерявшую силы боярыню, Арина. Впятером и сели в просторную машину, устроившись на диванах друг напротив друга.

Маргарет аккуратно продемонстрировала мне недоумение происходящим, Аминов был заметно поражен новой ролью — но лицо держал, Арина восприняла происходящее озадаченно, Белоглазова держалась отстраненно. Выглядела она нормально, если не присматриваться — легкая бледность выдавала ее слабое состояние, не успела она еще полностью восстановиться.

В Академии Белоглазова действительно никуда от меня не отходила — буквально. Маргарет и пристегнутый к ней барон Аминов тоже держались рядом, лишь периодически отлучаясь для бесед с курсантами Третьего потока, которые шли с вопросами к своему куратору, но останавливались на рубеже моей ассистентки. Спасибо ей за это — Маргарет справлялась с поставленной задачей отменно.

В связи с таким представительским появлением внимания на меня и на всех нас в целом направлено было гораздо больше, чем вчера. Администрация меня не трогала, никаких вызовов или задач — Белоглазова постаралась, курсанты старших курсов нас как будто избегали. Вокруг словно зона отчуждения образовалась, граница которой была нарушена лишь раз — деятельная Мария Царева буквально прорвалась через заслон из Маргарет с Аминовым и попыталась со мной поговорить. Я только поздороваться успел, а дальше мещанская дочь была довольно холодно отправлена по своим делам Белоглазовой. Серая боярыня специально для этого включила свою отталкивающую ауру, оставив столь уверенную в себе первокурсницу приходить в себя и удивляться, что же только что произошло.

Из-за всей этой мишуры вокруг день прошел как в тумане, все первые лекции меня словно краем миновали. Я, впрочем, с материалами заранее ознакомился, так что слушал вполуха, конспектировал вполглаза, параллельно одолевающим мыслям. К тому же для меня сейчас просто идет повторное озвучивание уже усвоенных текстов, да и введение в тему только начинается везде и всюду — что в общих дисциплинах, что в магических. Это красно-синий поток сразу углубленно начал изучать материал, наш третий пока в процессе предварительного разделения на две группы по способностям.

После промелькнувших мигом занятий меня ждал заранее освобожденный ото всех на час гимнастический зал. Здесь — под взором остальной сопровождающей компании, под видом тренировки генерал Чингисхан в очередной раз меня красиво избивал затупленной саблей. Арина, так как приводила меня в порядок периодически, была к зрелищу готова, а вот Белоглазова, Маргарет и прикрепленный к ней барон Аминов смотрели расширенными глазами даже после окончания тренировки.

Явно оказались впечатлены, причем весьма и весьма.

После окончания занятий направились на обед в столовую факультета. Заняли отдельный стол в углу, расселись. Поглядывая на спутников — все еще впечатленных только что увиденным в зале, я подумал, что странная у нас собралась компания. Совершенно разные люди, которых зигзаг судьбы столь неожиданно свел вместе, чему определенно не все за этим столом рады. Из того, что заметил — Аминов неприязненно поглядывает на Маргарет, Маргарет на Арину (интересно, почему), Арина — удивительно, на Белоглазову. Серая боярыня, если бы чувствовала себя нормально, тоже на кого-нибудь думаю косо бы смотрела. Но ей сейчас тяжело, на висках маленькие капельки пота подсыхают — похоже в жар ее бросает то и дело от накатывающей слабости.

Несмотря на несколько напряженную и в общем странную обстановку, я смог насладиться обедом. Тем более что он оказался чудо как хорош — на первое грибной суп, которого я не любитель никак, но тут просто едва от добавки удержался, на второе по-хорошему жирный, прямо вот нажористый плов. Сначала меня смутил изюм и непривычно круглый рис, но, когда я съел первую ложку вдруг осознал, что остановиться будет сложно. И как раз когда я понял, что несмотря на нашу первую встречу — это именно тот самый плов, что я люблю, в этот самый момент за столом приземлилась Мария Царева.

— Владимир, вы наконец освободились! У меня к вам накопилось столько вопросов…

Мещанская дочь — воспользовавшись тем, что заслон Маргарет-Аминов расслабился во время приема пищи, все же навелась на меня, сейчас что-то быстро и увлеченно говоря. Я, расстроенный тем, что нас с пловом пытаются оторвать друг от друга, задумчиво посмотрел в ясные синие глаза.

— Сударыня, простите что прерываю. Вы, собственно, кто?

Мой вопрос подействовал как ушат холодной воды, деятельная девушка заметно расстроилась. Мне было безразлично — не люблю, когда мне обедать мешают столь бесцеремонно.

— Курсант Мария Царева, Третий поток. Вы меня не запомнили, я к вам вчера…

— Вы сейчас обращаетесь ко мне как к сокурснику вольнослушателю, или как к мастеру военного дела?

— Я обращаюсь к вам не разделяя положение, я…

— Зато вы разделяете сейчас меня и мой обед. Если обратите внимание, у меня сейчас был рот немного занят. Что вы что вы, не стоит извинений, вы меня не сильно отвлекли, — изобразил я полупоклон, хотя извиняться Мария Царева и не думала, конечно. — Если я интересую вас как сокурсник, то для нашего общения есть препятствия: обратитесь пожалуйста к госпоже Белоглазовой. Когда она даст разрешение, я приглашу вас на кофе, пообщаемся. Если я интересую вас как вармастер, то обратитесь к моей ассистентке леди Маргарет, уточните возможность и мои приемные часы.

Озадаченная Мария Царева посмотрела сначала на Маргарет, потом на Белоглазову, потом поднялась и ушла не попрощавшись. Невежливая какая — ни приятного аппетита, не до свидания. Белоглазова негромко хмыкнула, а барон Аминов смотрел на меня с безмерным удивлением.

— Ваша светлость, она такая же Царева, как ты Белоглазова? — вдруг догадался я о причине столь бесцеремонной активности девушки.

— Она самая что ни на есть Царева, — с выражением произнесла фамилию серая боярыня.

— Ах вот оно что. Можно было предупредить?

— Прости, не подумала. Кто ж знал, что ты ее сразу так бесцеремонно и нещадно аргументами прямо по лицу?

Теперь Аминов с безмерным удивлением смотрел не только на меня, но и на Белоглазову. Как и Арина. Да и Маргарет удивления не скрывала, прошептав что-то на шведском.

После обеда я бы не отказался подремать час-другой. К сожалению в этом мире были магические кондиционеры, поэтому не было официальной сиесты, так что выхватив только минут пятнадцать отдыха с чаем за столом, мы отправились к факультету Игнис. Несмотря на то, что я немного объелся и первые шаги по улице давались со скрипом, понемногу разошелся, вернул себе свежесть и бодрость.

Пока шли по аллее, коротко поглядывал на Белоглазову. Серая боярыня держалась молодцом, не показывала, что ее одолевает болезненная слабость. Но когда я предложил ей руку, не отказалась, оперлась без возражений. Безмерное удивление во взгляды Аминова, Маргарет и Арины вновь вернулось. В глазах девушек, кстати, я вдруг увидел еще кое-что, причем нечто схожее. Ревнуют, что ли? Похоже на то. Вот он и ответ, почему Арина последнее время от меня так показательно отдалилась. Странная — у нее, же, вроде как жених есть? Или он назначенный, а не по велению сердца?

В бастионе факультета Игнис нас ждали в специальной лаборатории — вчера вечером приехали демонические кони, о чем утром сегодня вестовой от Зверева сообщил. Обещаны они были не ранее середины августа, но не знаю уж на какие кнопки убеждения нажали, так что сроки сдвинулись влево. Скорее всего без участия Белоглазовой не обошлось, ее светлость далеко не так проста, как мне казалось раньше.

В специальной лаборатории нас встретили молчаливые сопровождающие в черно-красной униформе, проводили в закрытый манеж. До этого момента мне никто не говорил и не рассказывал, что за звери такие — демонические кони, а сам я не узнавал, как-то не до этого было. И ожидал увидеть существ подобных тем, на которых нас недавно преследовали похожие на назгулов демоны в сумраке.

Ожидания практически не оправдались, хотя нечто общее было. Кони демонов, преследовавших недавно патрульный отряд, были изменены тьмой и были черны как безлунная ночь. Перед нами же сейчас стояли три белоснежных коня, в глазах каждого из которых ярко горело живое пламя. Не только в глазах — копыта тоже горели, хотя оранжевые язычки пламени не причиняли животным никакого вреда.

Странные звери — язык не поворачивается назвать их конями даже в мыслях, стоят совершенно без движения. Если бы не танцующие языки пламени в уголках глаз и на копытах, выглядели бы невероятно реалистичными статуями. Во лбу каждого зверя заметны вживленные крупные драгоценные камни — судя по глубокому красному цвету, рубины. Все три удлиненные и заостренные на концах, похожи на лодочки. Такая огранка называется «Маркиз», это я уже знал. Я вообще теперь все способы огранки знал, потому что это оказалось базой для изучения работы магических накопителей силы.

Можно предположить, что измененных зверей стандартно оснащают рубинами в огранке «маркиз», раз все три камня одинаковые. Да и вообще все три коня одинаковые, как будто клонированные. Может они не измененные, а созданные? Вообще отличий никаких не вижу, только по седлам (тоже одинаково-стандартным) отличить можно, потому что на них цифры мелом написаны — «1, 2, 3».

— Они вообще живые? — повернулся я к Белоглазовой.

— Это субъективно-философский вопрос, зависящий от точки зрения, — раздался из-за спины голос графа Зверева.

Красный боярин подошел незаметно, совершенно неслышно — как будто из воздуха позади материализовался. Изобразив полупоклон, он прошел вдоль трех коней, замерших на утрамбованном грунте манежа практически без движения.

— Отвечать на этот вопрос мы сейчас не будем, слишком уж глубокая тема. Сосредоточимся на простом, а именно: теперь вам необходимо произвести настройку и синхронизацию потоков. Владимир, вы готовы?

— Кони должны были прибыть позже, поэтому их изучение у меня в плане только на следующей неделе. Теоретически — совершенно не готов. Морально если только.

— Отлично, это уже немало. Учитывая ваши удивительные способности, я ожидаю от вас результата уже сегодня, даже несколько пари заключил, так что надеюсь на вас, — широко улыбнулся Зверев. — Приступим?

— Что мне нужно сделать?

— Выбирайте любого пегаса, садитесь, пробуйте подчинить.

— Пегас? Они еще и летают?

— Нет, но надо же как-то было назвать этих существ.

— А как называются те, на которых нас с капитаном Ромашевским преследовали?

— У нас таких пока не видели, никак не называют. В классификации Тринити они получили название «найтмар».

— Ночной кошмар? — понял я, что слово английского происхождения.

— Именно. С ними впервые столкнулась Черная стража.

— Черная стража? — переспросил я, потому что не слышал про такое формирование не слышал.

— Сорок второй пехотный. Шотландский полк, их еще Черным дозором называют.

— Понял. Что с настройкой коня, это будет как родео?

— Что? А, понял, вы про объездку. Нет-нет, берейтор* для этих лошадей не нужен. Перед вами — в природе своей, живые существа, в которых было влито немало силы. Но есть, как понимаете, это самое «но». Если человеческая душа в большинстве подобных случаев остается нетронутой или изменяется, как ваша — хотя в вас живого пламени было влито на порядок больше, чем во всех этих трех пегасов вместе взятых, то животные все без исключений поголовно усмиряются. В случае со стихией огня они становятся, как бы это сказать… — Зверев сделал паузу, посмотрел на Белоглазову.

— Официально этот эффект называется усмирением, — четко произнесла боярыня. — По факту кони перед вами — бездушные существа, поток живого пламени просто выжигает их сознание. У них сохранены основные рефлексы, полученные навыки и умения, но теперь это просто организмы, требующие постоянной зарядки энергией. Имейте ввиду, что это закрытая информация.

— Но все об этом знают.

— Да. Но лишние разговоры о том, что бояре сжигают животным душу совершенно не нужны.

— Понимаю. Мне сейчас что нужно делать? — посмотрел я уже на Зверева.

— Выбирайте любого, садитесь, пробуйте получить отклик.

— Как он выражается?

— Вы почувствуете. Первый контакт, ощущение ответа — особенное ощущение. И только после него происходит синхронизация.

Зверев, кстати, смотрел на меня с нескрываемым ожиданием. Он прекрасно помнил, как я потратил меньше минуты на то, чтобы овладеть умением отсекать потоки энергии, устанавливая барьер энергетического контура — что у обычных аколитов занимает около месяца. И сейчас, похоже, действительно ожидал от меня нечто подобное.

Я прошел вдоль трех зверей, осматривая каждого. Одинаковые, словно клоны. На меня вообще никакой реакции. Они дышат вообще? — подставил я руки под ноздри ближайшего. Дышат, но на мои действия не последовало никакой реакции — заполненный пламенеющим сиянием глаз остался неподвижным, на морде не дрогнул ни единый мускул.

Выбрал того что справа, под третьим номером. Посмотрел на Зверева, он отдал короткую команду и двух других пегасов увели его подручные. Судя по тому, как горели у них огнем глаза, управлялись животные магией.

Прежде чем сесть на выбранного зверя, похлопал по крупу, обошел вокруг, погладил по шее — теплая, шерсть гладкая. Совершенно как живой конь, только неестественно неподвижен. На меня по-прежнему никакой реакции, абсолютно. Присел, аккуратно повел рукой над языками пламени у копыта. Не ощутил ничего — ни жара, ни тепла. Еще раз провел — все так же осторожно, готовясь в любой момент руку отдернуть.

— Для тебя живое пламя безвредно, — произнесла Белоглазова. — Оно для всех владеющих безвредно, кроме антагонистов — адептов водной стихии.

Примерно об этом я уже знал, но все еще не до конца верил. Сложно, всю жизнь без магии, сразу и безоглядно не принять. Постепенно убеждаться в ее реальности необходимо, в привычку уже вошло.

— А одежда как?

— Что одежда?

— Если под такое пламя попадет?

— Для неорганических веществ пламя безвредно, а на органические воздействие идет за счет эфирного тела.

— Вот сейчас не очень понял.

— Сила находится вне привычной нам физики. Когда мы работаем с ней, мы перемещаем, вытаскиваем ее в реальный мир, превращая в стихию. Сейчас же перед тобой чистая сила, она воздействует только на эфирное тело. Ты обратил внимание, что в скверне никто не носит противогазы?

Хотел сказать что обратил, конечно, но вовремя сдержался. Белоглазова чувствует ложь, с ней такой номер просто не пройдет и отвечать в таких случаях честно приходится.

— Я об этом даже не подумал, а вот сейчас удивлен и заинтересован.

— Чистая сила, как и сумрачная скверна, воздействует только на эфирное тело. Если адепт водной стихии — враждебной огню, протянет руку как это делаешь ты, повреждение получит его эфирная оболочка. Ожог он получит не снаружи, а как бы изнутри, из другого измерения, откуда повреждения уже проецируются на физическое тело. Соответственно, когда ты используешь силу, например, для атаки, ты преобразуешь ее в реальное пламя. Твой энергетический контур служит проводником, точкой опоры для обретения чистой силой материальности, для превращения ее в реальную здесь стихию.

— Теперь понятно.

Поднявшись, я вставил ногу в стремя и запрыгнул на белоснежного коня. Измененное пламенем животное не отреагировало абсолютно никак, осталось в полной неподвижности. Сбруя здесь, кстати, особая — прошита золотыми нитями, для связи зверя и наездника.

Вот только когда я взялся за поводья ничего не произошло, ничего не засветилось, как было в случае с маузером. Попробовал стандартный набор действий — пятки, стремена, колени, поводья, даже слегка шенкелей* дал. Никакой реакции. Остальные наблюдали молча и судя по взглядам знали, что результат будет именно таков, о чем я и спросил.

— Как правило, первый отклик у подготовленного аколита получается почувствовать в течении нескольких часов, — ответил мне Зверев. — Сейчас вы должны были убедиться, что привычные способы не работают. Все, что вы только что делали — это элементы управления, стандартного взаимодействия. Они заработают позже, когда вы наладите контакт. Сделать это можно только ментально, так что попробуйте теперь пегаса почувствовать, ощутить связь.

Попробовал. Еще раз попробовал. Вообще никак, ну не получалось у меня — тем более я и не знал, как вообще пробовать, слишком уж размытое объяснение. Другое дело, что я не знал в то момент, что «подготовленный аколит» это тот аколит, кто готовился к синхронизации потоков со зверем несколько недель как минимум. Сейчас просто проводилась очередная проверка границ моей уникальности, и Зверев с Белоглазовой очень внимательно на меня смотрели. Я же постепенно начинал раздражаться от бесплодности попыток.

Пробовал «наладить первый контакт» я еще минут пятнадцать, а белоснежный зверь так и оставался абсолютно недвижим. Чувствуя все более нарастающее раздражение едва не выругался, когда откинулся назад и зацепился рукой за острую пряжку ремня на кобуре. Вот уже какой день собираюсь поправить, все никак не сподоблюсь. Когда нет времени помню, как только время появляется — совершенно забываю.

Увидев на внутренней стороне большого пальца капельку крови на свежей царапине, вдруг задумался. Когда Зверев меня инструктировал перед отправкой в «обычный и рядовой» патрульный рейд к Ферганскому ожогу, он немалое внимание уделил важности отсутствия мелких ран, а также их обязательной обработке. Кровотечение в сумраке противопоказано — именно на кровь наводятся бестии. Еще, что прошло тогда мимо моего внимания, на границе сумрака на кровь и пытались выманить бестий — пара капель как приманка. Один из патрульных в нашей машине себе пальцы все исколол пока мы вдоль границ катались.

А если попробовать использовать кровь как связующее звено? Если попробовать вот так? — я еще раз зацепился за острый край пряжки, уже осознанно поставив небольшую ранку на ладони. Подождал, пока натекло немного крови, левой рукой перехватил поводья, а правую сжал кулак, чтобы смочить ладонь побольше. Подождал еще немного, пробуя ощутить этот самый первый контакт, после чего хлопнул по шее коня.

— Как слышишь меня, прием? — прижимая руку, вслух обратился я к огненному зверю.

Единение с телом подростка продолжает играть со мной злые шутки — по мере нашей синхронизации я как будто теряю части обретенной в прошлой жизни мудрости. Ведь прежде чем делать что-то с кровью, по-умному следовало бы спросить об этом Зверева, например. Правильно? Правильно. Почему не спросил? Не знаю.

Ранка у меня была на правой руке, хлопнул окровавленной ладонью по шее зверю я тоже с правой стороны. Зверев, Белоглазова, Арина и Маргарет стояли слева, и действий моих не видели. Но поняли, что только что произошло нечто особенное.

Да и я это только что понял.