Вармастер. Боярская стража

Глава 8

Выделенный для нас с Маргарет салон-вагон великого князя был невелик, поскольку оборудован на базе «нормального пассажирского вагона 1911 года», как сообщил барон Аминов. Мне доводилось бывать в российских спецпоездах, но бросающихся в глаза отличий я не увидел — словно и нет разделяющей временные моменты сотни лет.

В вагоне оказалось два одноместных купе, столовая-гостиная, небольшая кухня и рабочий кабинет. Без вычурной роскоши, шелков и бархатов, но с неуловимым шармом эстетики «старых денег» — как такой стиль называли в моем мире в мое время.

— В соседнем салон-вагоне поедем мы с боярыней Белоглазовой. Далее через него вагон-ресторан, если пожелаете отобедать не у себя, — показал направление барон Аминов. — Еще далее вагон конвоя, в нем разместится команда боярской стражи и солдат Финляндского полка, так что за безопасность можете быть спокойны.

Проходя по вагону и показывая помещения, Аминов подвел нас к кабинету. На столе лежала раскрытая книга, перевернутая сгибом вниз. «Вихри Валгаллы», — успел увидеть я название до того, как барон закрыл книгу и поставил на полку. После Аминов продолжил что-то объяснять и рассказывать, но я теперь не скрывая нетерпение ждал, пока он нас оставит.

Дело в том, что на полках кабинета теснились книги и атласы, на которые я уже смотрел как страждущий от жажды в пустыне. Все же в этом мире я до сих пор словно в темном лабиринте, а здесь — вот он, свет знания на расстоянии вытянутой руки.

Аминов мое состояние увидел и почувствовал. Еще раз напомнив, что в случае чего он в соседнем вагоне, барон бросил дежурный взгляд в глубокий вырез Маргарет, после чего нас покинул. Маргарет что-то спросила, но я даже не расслышал, ответил невпопад и засел за рабочий стол, доставая все книги и начиная раскладывать их по степени полезности. Марго, увидев, что я погрузился в изучение литературы, отправилась к себе и вскоре я услышал шум воды из ванной комнаты — у меня в купе такая же, но в свое купе я пока не собирался.

Путешествие за знаниями начиналось. А вот обычное нет: поезд еще долгое время стоял на месте. Я не волновался — помнил, что Аминов сказал про боярскую охрану, ждем скорее всего. Действительно, через час примерно послышался шум автомобильных моторов, и когда машины от перрона отъехали, поезд сразу тронулся — без гудка.

Стучали на рельсах колеса, иногда состав вставал, с лязгом перецепляли паровозы. Все без долгих ожиданий, похоже по приоритетному пути следования катим. Но мне было все равно, я даже в окно почти не смотрел — что в 1918 году, что в 2018 привокзальные пейзажи сильно не отличаются, особенно ночью. Гораздо более увлекало то, что я видел на страницах справочников, атласов и книг новейшей истории Государства Российского — два тома обнаружилось в числе прочего на полках.

Всю оставшуюся ночь и следующую половину дня, не выходя и не вставая, просидел в кабинете. Отвлекла меня лишь Марго четыре раза, принося убийственно крепкий кофе. По-турецки, в маленьких кружечках на один большой глоток и со стаканом ледяной воды. Мне бы, конечно, лучше «ведро бурды», как называют истинные ценители американо, или вовсе растворимого «кофе две ложки и три сахара, но сильно не размешивайте, не люблю слишком сладкий». Но признаваться в этом Марго не стал, был искренне благодарен за заботу.

Откинулся на мягкую спинку стула, переводя дух, я уже днем далеко после полудня — понимая, все, этот заход окончен. Больше не загрузить, мозг просто отказывался переваривать новую информацию, голова гудела. Зато я теперь представлял, где именно нахожусь и какой облик принял этот мир.

По иному пути история от привычной мне здесь пошла в 1855 году. Сложный был год; в ходе Крымской войны западная коалиция в составе Британской, Французской и Османской империй, а также примкнувшего к ним Сардинского королевства взяла Севастополь. Чуть погодя русская армия, действуя успешно на Кавказском фронте, захватила «неприступную» крепость Карс, расположенную на самом востоке современной Турции. В моем мире, в моей истории, в начале следующего года воюющие державы подписали мир, и Карс в Османскую империю — пусть и ненадолго, в ходе обмена территориями вернулся. Здесь подобного не случилось: в конце 1855 года именно в окрестностях этого города-крепости произошел прорыв сумрачной скверны.

Изначально образуя трехлучевую звезду идеальной формы, по планете потянулись три сумрачные Плети. Одна шла на восток, в Азию, другие на запад — вторая уходила севернее в сторону Европы, третья южнее, в Африку. Лучи плетей, разойдясь шириной в несколько километров, выдерживали идеально ровную форму до того момента, как расширяющаяся скверна не попала в моря — Каспийское, Черное и Средиземное.

В районе Карса, где произошел сам прорыв, скверна не имела большой силы — просто уничтожая все живое на земле, превращая ее в покрытые туманом выжженные пустоши. В морях расходящаяся на три стороны света сумрачная скверна никак не отметилась, видимого изменения морская жизнь не ощутила. Но именно в воде скверна напиталась новой силой — и на берега вышла в виде цунами, в которых вместо волн шла дымная стена. Теперь скверна не только уничтожала, но и искажала все живое. Потеряв идеально ровную форму, расходящиеся по трем сторонам света три Плети навсегда изменили и карту мира, и его историю.

Восточная Плеть шла от Карса строго на восток, и после преодоления Каспийского моря обрушилась на Туркестан словно метеоритный дождь, отмеченный на карте расширяющейся чередой огромных клякс Ожогов, проходящей в основном по малонаселенным пустыням и степям. Эта Плеть скверны полностью находилась на территории Российской Империи, немного не дойдя до границ привычного мне Китая, а здесь — Империи Цин. Некоторое время я не мог понять, чего не вижу на карте, после догадался — Монголии нет, а Империя Цин заметно больше привычного мне Китая.

Да и вообще в этом плане карта мира поражала гораздо меньшим количеством государств. Выделялась Африка, разделенная только лишь на колониальные владения французской, британской и австрийской империй, а также Италии. Ну и владения демонической скверны, конечно же: Африканская Плеть прошла по небольшому участку Средиземного моря, после чего вышла на берег в районе Каира и Александрии. В отличие от Восточной Плети обрушилась она на землю не широким фронтом метеоритного дождя Ожогов, а расширяющейся полосой. Пройдя по Сахаре, углубляясь на континент, Плеть добралась практически до побережья Атлантического океана.

Но самой разрушительной, и той самой кардинально изменивший привычный мир, оказалась Европейская Плеть, от Карса покатившаяся на северо-запад. Пройдя над Черным морем, она появилась в Европе в районе устья Дуная. После вал скверны дошел до Карпат и обтекая горную гряду устремился вперед, по линии Лемберг-Берлин, расширяясь в обе стороны словно туманный потоп и превращая в Дикое поле Германо-Польскую низменность.

Вот почему в этом мире в 1918 году нет ни Германии, ни эха памяти Германской империи — немалая часть тех земель, опираясь на которые Отто фон Бисмарк объединял вокруг Пруссии Германию, были либо поражены скверной, либо оказались в зонах искажения, откуда поначалу люди бежали. И вот почему Аминов говорил, что русское боярство контролирует половину границ скверны. Рубежная служба «боярского приговора» ограждала всю Восточную Плеть, а также держала восточную границу Европейской. С запада от которой располагалась сейчас набравшая огромную силу Австрийская империя. Она здесь не была Австро-Венгерской, потому что кроме Венгрии, Габсбурги присоединили к себе еще и Пруссию, а также многие отдельные княжества, которые здесь не стали ни Румынией, ни Болгарией. Не было и Бельгии с Голландией — также оказавшихся в составе Австрийской империи «на сдачу».

Но на континентальной Европе шествие третьей Плети не закончилось. Добравшись до северного побережья Европы, вновь оказавшиеся в большой воде потоки скверны разделились. Одна часть ее через Балтийское море краем прошлась по побережью Скандинавского полуострова, а вторая, добрав сил в Северном море, еще одним цунами обрушилась на Великобританию, разделяя остров надвое почти по границе Англии и Шотландии.

Именно это и стало главным фактором кардинального изменения картины мира. Причем буквального изменения: карта мира, на которую я смотрел, была совершенно иной от привычного. В самом центре здесь находился тихоокеанский регион, а разделенным был теперь Атлантический океан, со старушкой Европой на левом краю карты.

Британская монархия, почувствовав себя не очень уютно на зараженной скверной острове, переехала — имея примерно четверти суши всего земного шара в наличии, выбирать им было куда. Так что теперь мировой деловой центр располагался в Гонконге, кипели жизнью Британское Борнео и многонаселенное северное побережье Австралии, бурлил французский Индокитай, а столица Российской Империи переехала во Владивосток; уже напрямую участвовали в главных мировых процессах Империя Цин и Империя Коре. Но при этом обращала на себя внимания раздробленная на сёгунаты Япония, а также, что более интересно, Российская Аляска и Британская Колумбия до самой Калифорнии в составе Мексиканской империи.

Исход британской монархии со своего острова кардинально изменил политическую карту Северной Америки — где нашлось место и Конфедерации южных, и Союзу северных штатов. В моем мире Конфедерация — несмотря на поддержку всех европейских держав кроме России, просто не могла выиграть Гражданскую войну. В этом мире, похоже, покидающие остров британцы решили бросить все силы, чтобы не допустить возвышения своей бывшей колонии, и здесь у них это получилось.

Но мироустройство здесь изменилось не только тем, что поменялось территориальная привязка «центра мира». Изменения были и в обществе, не менее глобальные. Из-за того, что магия действовала только относительно недалеко вокруг сумеречных зон по границам Плетей, мировая элита разделилась на старую аристократию, сохранившую власть на незатронутой скверной части планеты, и на владеющих силой. Владыки — как их называли в России, хайлорды в Британии, нобили во Франции и Австрии.

В мире — в большинстве стран, все еще правила старая аристократия; в больших державах владеющие силой были выделены в воинские сословия, объединенных под эгидой Организации Тринити. В России бояре — боярская стража, а в западной Европе образовалось новое рыцарство, были реинкарнированы ордена владеющих силой паладинов.

Первой мировой войны здесь не было. Пока не было: мне — имеющему в багаже знаний информацию о двадцатом веке, или веке ненависти, как его зовут некоторые историографы, все было предельно понятно.

У надвигающейся глобальной разборки было много признаков. И это совсем не радовало. Я ведь, волею судьбы и без права выбора стал — условно говоря, джедаем и чует мое сердце (в оригинале грубее), что свой «Приказ 66»* здесь уже не за горами.

Главных этому признаков, по своему разумению, среди доступной информации вычленил два. Первый: владеющие несколько лет назад научились пользоваться способностями силы вне зон искажения. Произошло это после открытия магической технологии зарядки камней и минералов. И не только подобных бриллианту Маргарет — такими камнями обладала почти вся владеющая знать.

Кроме бесценных драгоценных камней — находящихся в ограниченном количестве и поставленных на учет, сразу в нескольких державах смогли создать технологию сохранения силы в специально обработанных минералах. Да, пока это были большие камни — с футбольный мяч каждый, и работали они только на стационарных устройствах, размером с корабельную орудийную башню шестидюймовой пушки*, выдавая гораздо меньшую разрушительную силу. Но тем не менее — возможность владения магией теперь не была жестко привязана к территориям зон искажения.

Вторым признаком было событие совершенно противоположное. Если бы я не был в вагоне великого князя, я бы о нем и не узнал. Но здесь сохранилась несколько листованалитического отчета разведки, обнаруженных в военном справочнике французской артиллерии — оригинал, кстати, со штампом «Secret Défense». Видимо, где-то плохо лежал, раз здесь оказался.

В отчете был анализ хода неудачного национально-освободительного восстания, предпринятого болгарской владеющей знатью. Детали — места, фамилии, мне были неважны, даже не запоминал. Важно — и именно на это указывали авторы отчета, что операция по усмирению владеющих была проведена силами Железного корпуса Австрийской императорской армии, того самого фрайкора. «Щит Земли пулеметный дождь уверенно не держит»; «…элиминация восстания произведена только войсковыми подразделениями на территории искажения, боевые действия велись против болгарских нобилей, поддерживаемых паладинами орденов Тамплиеров и Меченосцев».

Владеющие силой на своей территории выхватили от резунов — и может быть поэтому реципиент, кстати, так восторженно к ним относился, я ведь помню его пьяные эмоции в пиршественном зале. Причем об этом — о победе силы обычного оружия над магией владык пока открыто никто не говорил. Ни в газетах, ни в книгах, ни в справочниках я не увидел никакой информации. В отличие от воспеваемого на все лады распространения силы по территории всей планеты, о котором говорили вот уже который год. И теперь, как понимаю, у мировых элит встал вопрос, кто успеет раньше.

«В углу его кабинета стояло чучело штандартенфюрера СС в полной парадной форме и прочими причиндалами. Хунта был великолепным таксидермистом. Штандартенфюрер — тоже. Но Хунта успел раньше», — вспомнилось мне бессмертное из Стругацких, как всегда заставив усмехнуться, хотя весело не было.

На фоне всего происходящего, кроме прочего, меня серьезно настораживало заметное возвышение Австрийской империи. Австрийцы ведь смогли убедить весь мир, что Гитлер — немец, а Моцарт австриец. И сейчас, когда власть оказалась у поглотившей Пруссию австрийской монархии, грядущая мировая грозит быть гораздо более непредсказуемой.

В интересный исторический период я попал. Похоже, местные «ревущие двадцатые» здесь пришлись на первые два десятилетия века — те же фривольные наряды Марго тому подтверждение. Но все хорошее постепенно заканчивается, и сейчас мир вступает в новую зону турбулентности, которая по накалу Первую мировую войну может превзойти.

Откинувшись на спинку стула, я сидел уже несколько минут, в попытке уложить и структурировать все узнанное. Рядом лежала еще нетронутая стопка отобранных книг, журналов, справочников и газет, но это уже не сегодня. Все, кончился объем оперативной памяти.

Тяжело вздохнув — устал, как будто лопатой махал, вышел в коридор. Дверь в соседнее купе приоткрыта. Маргарет, почти всю ночь бодрствовавшая, лежит на кровати не снимая платья. Спит. Подол немного задрался, открывая аппетитные ягодицы, так что я зашел, накрыл девушку простыней. Опустил шторы, создавая полумрак. Бесшумно не получилось, Маргарет чуть застонала и поворочалась, но не проснулась. Беспокойный сон, напряжение сказывается.

Засидевшись почти сутки впитывая новые знания, я как-то пропустил прием пищи. Вспоминаю смутно, что несколько раз отмахнулся от предложений Маргарет, а вот сейчас желудок напомнил о себе.

В маленькой собственной столовой ничего съедобного не обнаружилось, поэтому я направился в вагон-ресторан. По пути миновал вагон-салон, чуть отличающийся от нашего. Здесь как помню должны ехать Аминов и некая боярыня Белоглазова — подозреваю, та самая неприятная старушенция. Никого из них не видно, купе закрыты. Когда прошел через вагон, уже заходя в следующий, услышал за спиной звук открываемых дверей. Дожидаться не стал, даже оборачиваться не стал — это ж общаться над будет, здороваться, а я голоден настолько, что уже жрать хочу.

Прошел в вагон-ресторан, оказавшийся совершенно пустым. Стойка буфета в дальнем конце, так что я двинулся между столов, накрытых накрахмаленными скатертями. В скрытой перегородкой кухне явно кто-то был, там гремели кастрюли и утварь, а на буфетной стойке я заметил звонок как на стойках в отелях. Уже поднял было руку, как увидел, что из соседнего тамбура — ведущего дальше, к вагону охраны, выходит боярыня Арина Цветаева.

Неожиданно. Похоже, вейла-целительница едет в составе команды конвоя, охраняющего нашу безопасность, и похоже именно эту команду мы ждали, так долго не покидая вокзал в Кеми.

Наши с боярыней взгляды столкнулись, а моя занесенная над звонком рука аж застыла на месте — настолько изменилось, исказилось даже лицо Арины. Выдохнув что-то невнятное, она вдруг подбежала и схватила меня за руку, отводя от звонка. При этом всматриваясь мне в лицо огромными до невозможности глазами.

— Что такое? — спросил я, чувствуя накатывающее волнение. В обычной ситуации так не смотрят, она там что-то плохое увидела? Невольно я коснулся шрама, но вроде все как было, никаких изменений не чувствую.

— Арина?

Вейла-целительница, заметно ошарашенная, просто не смогла сразу найти слова, потеряв дар речи. В этот момент за моей спиной послышался звук открываемых межвагонных дверей — похоже кто-то из вагон-салона, где ехали Аминов и Белоглазова, тоже решил перекусить.

Так это или нет, я не увидел — сбросившая оцепенение Арина уже тащила меня за собой, через в тамбур откуда только что пришла. Забежали мы в следующий вагон, вполне обычный, с рядом дверей по коридору. По которому мы уже бежали, заскочив в купе.

Судя по раскиданным вещам, купе боярыни Цветаевой. Сама она, толкнув меня внутрь, встала у двери, выглядывая в небольшую щель.

— Что делать, что делать… — слышал я, как шепотом причитает взволнованная боярыня.

— Что случилось?

— Он идет! — кричащим шепотом сообщила мне вейла-целительница, обернувшись и глядя на меня большими как блюдца глазами.

— Кто — он?

— Аминов!

— Он нас убить хочет?

— Да нет же! Ты не понимаешь!

Еще б я что-то понимал.

— Так закрой дверь.

— А если он постучится?

Постучится, не откроем — спрячемся под кровать и будем сидеть, пока не уйдет — едва не выдал я. Ерунда какая-то, как будто в детстве в прятки играем. Шаги барона, кстати, уже слышно — думаю он видел нас в вагоне-ресторане, видел как мы убегали, поэтому и решил узнать в чем дело.

Арина вдруг то ли пискнула, то ли выругалась, подбежала ко мне. Когда вейла-боярыня меня обняла, прижимая к стене, я совсем не удивился. Обратил только внимание, что несмотря на странность поведения, действовала она не совсем бездумно — прежде чем обнять развернула так, чтобы сторона лица со шрамом от двери была незаметна.

Прижавшись, закрыв глаза и глубоко вздохнув, как будто перед прыжком с вышки, боярыня меня поцеловала. Губы у нее оказались влажные, горячие. Обнимала меня она крепко, но поцелуй подарила постановочный — что я, в принципе, довольно быстро исправил.

Неожиданно почувствовал дрожь, прошедшую по позвоночнику. Поцелуй с владеющей силой вейлой ощущался так, как будто мне лет шестнадцать, и я целуюсь по-взрослому впервые. Только раз в десять ярче. Похоже, с вейлой-целительницей происходило тоже самое — она вдруг негромко застонала, задышала часто и попыталась отстраниться.

— Арина, боярин Морозов у тебя? — послышался голос барона Аминова вместе с шумом открытой двери.

Попытка отстраниться закончилась не начавшись, Арина прижалась снова, а поцелуй снова вернулся во взрослое качество. Ото входа раздался негромкий удивленный возглас, чуть погодя щелкнул замок закрытой снаружи двери.

Все, результат достигнут. Теперь ясно, что Арина, руководствуясь неясно пока какими мотивами, увидев мое лицо решила спрятать его от чужого внимания. И сейчас она снова попыталась отстраниться, сочтя задачу выполненной. «Не так быстро, сударыня», — обнимая за талию, запустил я руку в ее распущенные волосы.

Вновь издав негромкий стон, вейла-целительница прижалась ко мне, жадно целуя. Я изначально не планировал «ничего такого», рассчитывая просто лишнюю минутку приятных поцелуев. Нет, не потому что такой целомудренный, а потому что интрижка на работе никогда того не стоит; пусть я и не совсем на работе, но тем не менее. Но если уж мы вот так, то почему бы и нет?

Вот только через ту самую лишнюю минутку поцелуев градус страсти возрос настолько, что разум просто отлетел. Серебряные пуговицы мундирного платья Арины оказались декоративными, о чем я узнал только что, пытаясь пуговицы расстегнуть — хотя изначально ничего такого делать не собирался.

— Нет-нет-нет не надо, — шептала девушка, не прерывая поцелуев.

На платье все же были застежки, только скрытые — Арина их расстегнула только что. Логика, конечно интересная — слова говорят одно, действие совершенно иное. Выбрал я действие, тем более что под мундирным платьем ничего кроме нижнего белья и чулок у вейлы-целительницы не оказалось.

— Пожалуйста-пожалуйста, не нужно, — продолжала шептать Арина. Вот только одновременно с этими словами она вдруг запрыгнула на меня. Мне оставалось только подхватить ее под бедра, разворачивая. Перешедший в громкий протяжный стон выдох раздался одновременно с легким ударом ее спины в тонкую стенку купе.

И вот теперь меня просто накрыло.

Владение силой накладывает серьезный отпечаток на реальность. Пришел в себя я — не до конца, но хотя бы до возможности более-менее воспринимать действительность, когда наши губы наконец разомкнулись. Боярыня в этот момент лежала грудью на столе, а я держал ее за волосы, накрутив на кулак. Вернулся же в реальность я, глядя на растительную вязь татуировки — ярко подсвеченная живым сиянием, она горела зеленым от основания шеи по позвоночнику до самых ягодиц.

Впрочем, долго на купейном столике боярыня не задержалась, уже совсем скоро развернулась ко мне лицом, вновь обхватывая бедрами, а потом заваливая на кровать. Когда наши губы вновь встретились, что-то снова закоротило и разум опять отлетел в неведомые дали. Туда же, похоже, куда улетела уже безо всякого стеснения громко стонущая боярыня.

Уже потом, наверняка взбудоражив шумом весь вагон, мы лежали на тесноватой кровати — мокрые от пота, переводя дыхание. Арина понемногу выплывала из томной неги, вижу, что уже смотрит на меня сквозь приспущенные веки. Глаза боярыни вдруг резко распахнулись, совсем как тогда, когда она мое лицо увидела.

— Черт! Что это было, почему⁉ Это неправильно, как это вообще получилось⁉

Арина попыталась соскочить с кровати, но ее повело, словно пьяную. Взяв вейлу за руку, аккуратно потянул, возвращая туда, где лежала. Видно, что готова впасть в панику, а тогда ее действия могут быть непредсказуемы, так что надо прекращать истерику.

— Арина, у меня есть важный вопрос…

Можно было, конечно, спросить, что у меня с лицом, что ее так взволновало недавно. Но это неправильный вариант: тогда она выскочит из кровати намного быстрее. Поэтому спрашиваю о другом:

— … скажи, вот ты вейла, и пленная принцесса — тоже вейла. Но почему она была в кандалах, а ты во главе боярской команды?

— Я полувейла.

— Это важно? Вопрос в чистоте крови?

— Нет, дело не в этом… Это не важно, мы…

— Нет, важно. Расскажи, прошу тебя.

Используя повод как предлог для бегства от переживаний в моменте, Арина заговорила. Не утратив способности к построению лекций, и из ее объяснения мне все стало понятно. Вейлы — это ведьмы, которые освоили способность подчинять мужской разум. Вейлы рождаются в результате союза ведьмы и владеющего силой, полувейлы — от обычного мужчины. Чистота крови действительно не столь важна, есть разные Дома ведьм, в которых есть как чистые, так и полукровки, уровень владения силой не от этого зависит.

Дело, по моему вопросу, в сотрудничестве с государствами — Арина принадлежит к ведьминскому Дому, признающего власть русского царя. Пленная вейла — из Дома, который сюзерена над собой не признает, а сумеречная зона дает возможность им скрываться от людей в лесах без потери качества жизни. Сотрудничая с людьми и государственной властью во многих аспектах, но никому прямо не подчиняясь.

— Или воюя, — добавил я, накручивая на палец длинный локон волос Арины.

— Или воюя, — кивнула она. — Так, нам уже пора приводить себя в порядок. То, что мы сделали, это неправильно…

Почему-то Арина решила, что перелезть через меня — отличный способ покинуть кровать, чтобы привести себя в порядок. Недавняя история повторилась, только разум отлетал еще дальше, и крики со стонами во второй раз звучали громче.

Снова полностью пришел в себя только на кровати, чувствуя, что болит в таких местах, где болеть в общем-то не должно. Да, некоторые группы мышц не были готовы к исполненным недавно некоторым акробатическим этюдам, которые — проведя по всем доступным местам купе, вновь вернули нас в кровать.

— Это неправильно, то что мы делаем! — вновь включилась в реальность Арина, разгоняя панику.

— Тебе не понравилось?

— Я намного старше тебя!

— Бывает. Это принципиально?

— Нет, но…

— Но?

— У меня есть жених!

Упс. Вот это поворот, а раньше не могла сказать? Вслух спрашивать об этом не стал, конечно же, промолчал многозначительно. В молчании полежали еще несколько минут. Ладно, пора понемногу вставать, приводить себя в порядок и выяснить зачем все же Арина, при женихе в наличии, пошла на такие методы лишь бы скрыть меня от взгляда барона Аминова.

Ничего из этого начать делать не успел — дверь купе распахнулась и тут же захлопнулась за, как понимаю, боярыней Белоглазовой. Нет, это не знакомая уже неприятная старуха, хотя мундирное платье такое же, серое. Совсем молодая девушка — на мой старый взгляд совсем молодая, так-то постарше меня нового, хотя и ненамного.

Широкие скулы, серые глаза, туго стянутые в хвост светлые волосы. Очень красива, но строго-красива — вместе с серым мундиром местной госбезопасности выражение ее лица оттолкнуло бы любого потенциального кавалера. И да, на неприветливую старуху в кабинете великого князя чертами лица все же похожа. Правнучка, может?

— Ну и зачем? — поинтересовалась Белоглазова, глядя на смущенную целительницу. Арина неуклюже — словно слегка пьяная, сейчас одной рукой прикрыла грудь, а второй шарила руками по кровати в поисках одеяла.

Не слишком торопясь я поднялся, набросил одеяло на растерянную боярыню, повернулся к незваной гостье. Она решила, что нам предстоит смущаться, а мне показалось, что и ей тоже стоит немного. Но Белоглазова на меня даже не отреагировала — будто бы не замечая, она так и смотрела с вопросом на Арину.

— Может отвернетесь и дадите нам возможность одеться? — поинтересовался я спокойно.

В ответ на мои слова Белоглазова резко развернулась, явно собираясь не менее резко ответить. У нее верхняя губа даже приподнялась, как у разъяренной рыси. Но не менее резко незваная гостья осеклась — выражение лица у нее сейчас стало таким же, как было и у Арины, когда она увидела меня в вагоне-ресторане.

Так, а эта юная, но весьма строгая леди меня в свое купе случайно тоже не потащит?

Судя по нарастающему мерцающему блеску в серых глазах, случайно нет. И похоже мне надо начинать волноваться, как-то боярыня Белоглазова очень уж осуждающе на меня смотрит.