Вармастер. Боярская стража

Глава 23

На следующее утро отправились в Академию вчетвером. Без Арины — вейла уже пришла в себя после ритуала «Поцелуй жизни», но с кровати пока вставала с трудом, так что осталась набираться сил и окончательно приходить в себя.

Сегодня в коридорах и лекториях зона отчуждения вокруг нас заметно расширилась, косых взглядов стало больше. Уверен, если бы не Белоглазова, не отходящая от меня ни на шаг, мне бы поставили на вид все, что я позавчера натворил. Но тишина пока, даже администрация молчит. Может граф Зверев узнал от Остермана много нового о себе, а может просто сейчас период ожидания, пока остывает блюдо мести: в том, что мне простят позавчерашний огненный бенефис, я сильно сомневался.

В подтверждении своих догадок к середине дня отметил, что вокруг нас по широкому кругу то и дело курсируют старшекурсники в синих кафтанах и мундирных платьях. Заметил оттого, что некоторые лица уже примелькались, хотя курсирующие вокруг адепты водной стихии и старались на меня внимание показательно не обращать.

Похоже, осматриваются на предмет попытки меня как-то задеть, зацепить и может быть даже вызвать на дуэль. В этом я тоже практически не сомневался, все же отлично запомнил шлейфы улетающих вдаль преподавателей факультета водной стихии. Сам бы я такого не оставил и не забыл, потому и от других буду ожидать ответа.

Мое повышенное внимание к окружающим — до этого ведь так пристально по сторонам не осматривался, будучи обычно погруженным в себя, привело к неожиданным результатам. Когда после блока по Истории мы отправились на обед, за одним из дальних столов у стены «загона неудачников», как называлась та часть обеденного зала, я увидел сидящую в одиночестве девушку. Показалось в силуэте что-то знакомое, присмотрелся.

Я видел ее раньше. Здесь видел, уже в Академии — знакомая фигура в зеленой форме третьего потока, знакомый пепельный цвет волос. Но только сегодня я обратил на нее внимание и узнал: это ведь принцесса-вейла, наследница Двенадцатого Дома.

— Я сейчас, — обратился я к остальным и поднявшись, двинулся к дальнему столу.

Вейла меня заметила, наблюдала за приближением. Но когда я присел напротив, глаза опустила.

— Здравствуй.

— Здравствуй, — эхом повторила она, избегая моего взгляда.

— Я так и не знаю, как тебя зовут.

Да, вот так — сначала чуть не изувечил, потом спас, потом она меня спасла, а имени до сих пор не знаю.

— Сейчас меня зовут Марианна.

— А раньше?

— Раньше меня звали Мари-Анна, принцесса Двенадцатого Дома Союза Сумеречного Семилесья.

— Если ты не против, я бы хотел с тобой пообщаться поближе, в более спокойной обстановке. Думаю, нам о многом нужно поговорить.

— Я подходила к твоей ассистентке леди Маргарет. Судя по тону ее ответа у меня сложилось впечатление, что такого желания ты не имеешь.

— Она ошиблась. Так могу рассчитывать на встречу?

— Да. Когда?

— На следующей неделе.

Подняв глаза, Марианна посмотрела на меня с вопросом. Мне же теперь стало понятно, почему она избегала моего взгляда, глядя в стол: удар зараженным скверной кинжалом не прошел даром. У принцессы-вейлы на шее был намотан белый шелковый платок, но он не скрывал метку скверны. Словно вязь серой татуировки поднималась по шее, отдельными витыми прожилками заходя на левую щеку. Скорее всего и рядом с едва не отрезанным «мною» ухом такие же следы есть, но волосы зачесаны так, чтобы скрыть шрамы.

Когда мы были в полумраке темницы я не смог хорошо рассмотреть юную ведьму. Так что сейчас сравниваю ее лицо с тем, что видел и что запало мне в память во время первой нашей встречи в пиршественном зале, когда закованная в кандалы и обнаженная принцесса стояла передо мной на коленях. И она сейчас — от картинки воспоминаний, очень сильно изменилось.

Вернее, не она сама изменилась, а скверна изменила юную вейлу, искажая черты ее лица, добавив немного асимметрии. Левая бровь теперь чуть-чуть выше правой, словно вздернутая в удивленной гримасе; а вот левый уголок губ наоборот приспущен, как будто в кривой полуулыбке. Впрочем, ее это не уродовало, наоборот — как и у многих известных актрис, асимметрия лица придавала ей еще больше привлекательности, внося в образ изюминку.

Кроме того, у вейлы исчезла подростковая припухлость. Щеки теперь заметно впалые, острые скулы еще больше подчеркивают четко очерченный овал лица. Изменился и взгляд: если раньше в нем плескалась яркость июньского леса, то теперь глаза приобрели холодный блеск. Зеленый металлик, я бы его так назвал.

Марианна вдруг, то ли усмехнувшись, то ли фыркнув, а может даже сдержанно всхлипнув, я не разобрал, вновь опустила лицо. Да, что-то я очень уж бестактно ее рассматриваю.

— Ты неправильно поняла, — догадался я о причине смущения юной ведьмы. — Твоя красота никуда не ушла, ты просто стала другой. Могу даже сказать, что ты стала еще более привлекательной, если тебя это волнует.

Глаз вейла не подняла, опустив взгляд еще ниже и снова усмехнувшись, пробормотав что-то не очень внятно. Слов не понял, но смысл уловил — похоже, нечеловеческая красота ей не сильно помогает. Да, этот момент я — оказавшийся словно в коконе, окруженный и огороженный ото всех Белоглазовой, как-то упустил. Все же тост «бей нелюдь!» не просто так звучал под сводами зала Волчьей цитадели, и не все владеющие, что уж говорить об обычных людях, относятся к обитательницам сумеречной зоны без предубеждения.

— Ты здесь изгой? — прямо спросил я.

— Да, — так же прямо ответила Марианна, хотя я видел, что сдержала порыв пуститься в объяснения.

— Ты можешь сейчас пойти и сесть с нами. Но если не знаешь, я тут пофестивалил зажигательно…

— Я видела, — усмехнулась Марианна.

— Так что, если мы будем держаться вместе далеко не факт, что для тебя лекарство окажется лучше болезни.

— Мне идея нравится, но это не лучший вариант.

— Почему?

— Варвара Белоглазова известна своей нетерпимой позицией в отношении не признающих верховную власть нелюдей, а особенно ведьм.

Надо же, а я и не знал — кто бы мог подумать.

— Но ты же теперь здесь. Получается признаешь верховную власть и монаршие повеления?

— С ее точки зрения я здесь силой обстоятельств, а не своей волей. Я признательна за приглашение, но тебе оно может стоит многих проблем.

— Тогда дай мне несколько дней. До следующей недели я решу этот вопрос.

— Хорошо, буду ждать.

Чувствуя направленные на меня взгляды, я накрыл ладонь вейлы своей — от неожиданности она вздрогнула. Ободряюще сжал ей руку, подмигнул, после чего вернулся за наш стол. На самом деле, проблему решил бы прямо сегодня, но грядущее дело важнее всего, так что бывшая принцесса может немного подождать. Все же перед операцией ссориться с серой боярыней — вдруг она прямо в штыки мое желание помочь вейле воспримет, не хочется.

Мою беседу с Марианной никто не прокомментировал, хотя Белоглазова старательно на меня не смотрела, как и барон Аминов. А вот Маргарет всем видом демонстрировала удивление — что для нее, в общем-то, уже привычное состояние. Что ни день, так у Марго есть повод удивиться.

После обеда нас ждал еще один учебный блок, по окончанию которого мы отправились в гимнастический зал. Сегодня — зная, что я без поддержки от Арины, Чингисхан отработал со мной на удивление мягко. Так, что я даже не кряхтел от боли и не хромал после окончания тренировки. Бодро шагал, аж настроение улучшилось — а шли мы, теперь только вдвоем с Белоглазовой, в специальную лабораторию факультета Игнис. Барон Аминов с Маргарет же отправились в бастион Первой ступени по своим текущим делам — все же работы у куратора третьего потока, тем более в начале года, ох как немало. Вот и пусть работают.

В закрытом манеже нас с Белоглазовой ждал не только объезженный вчера мною пегас, но и вполне обычный конь для серой боярыни. Прямо под стать, в цвет мундирного платья. А нет, не обычный конь — тоже измененный, рассмотрел я зверя, подходя ближе. Не понял сразу, потому что во лбу у него не багряно-красный рубин, как у моего, а дымчатый лунный камень — не ограненный, ровный светло-голубой овал. Глаза и копыта этого пегаса вместо лоскутьев пламени обвивали клубы светлой, голубоватой — как лунный камень, дымки. Мягкая и приятная взгляду, а не отвратная, как мглистый сумрак скверны.

Белоглазова, пока мы шли сюда из учебных корпусов не сказала мне ни слова. И сейчас сразу ушла переодеваться, даже на меня не глянув. Ну и я отправился, в соседнюю мужскую. Здесь меня ждал светлый костюм для верховой езды, только шлема не хватает от привычного. На вид в размер, как будто на меня пошили. Хотя, может так оно и было — вопросом я не занимался, а мерка моя есть у того же Норденстрёма. Город маленький, боярский портной здесь один, так что Зверев — как взявший на себя ответственность за мое обучение как капитана команды, вполне мог организовать пошив.

Надевать костюм я не стал, на нем портупея с маузером странно выглядит, так что вышел из раздевалки в заранее приготовленной полевой солдатской форме. Белоглазова переоделась быстро, вышла на манеж к измененным зверям почти сразу после меня. И когда я ее увидел, с трудом сдержал челюсть на месте — очень уж разительный контраст с предыдущим образом. Появилась боярыня в белоснежном костюме для верховой езды — плотно облегающем, подчеркивающим изгибы фигуры. Все изгибы. Видел я эту фигуру, конечно, когда Арине помогал ее осматривать, но тогда боярыня без чувств валялась, как мешок. Сейчас же она белым лебедем мимо плыла, буквально воплощение живой грации. На меня так и не смотрит — прошла мимо, заставляя повернуться следом.

Опомнился лишь когда наткнулся на внимательный взгляд. Стоит положив руку на луку седла, обернулась на меня. Поблескивающим серебром глаза чуть сощурены, губы поджаты, вытянулись в тонкую линию. Злится на то, что так откровенно ее осматриваю? Ну так с такой задни… простите, при таких длинных ногах и столь тонкой талии, подчеркивающей женственные округлости нижних девяноста, надев облегающие штаны не стоит удивляться подобным взглядам. Не потому, что я такой невоспитанный, а потому что при такой неприкрытой красоте у меня включается естественный инстинкт продолжения рода, благодаря которому человек разумный как вид выживает уже два с половиной миллиона лет. В ДНК программно зашита реакция, можно сказать.

Мы сейчас с Белоглазовой смотрели друг другу в глаза, и я специально думал «громко». Черт ее знает, чувствует ли она эмоции, или читает мысли — если читает, пусть наслаждается. Но на мою мысленную подачу никак не отреагировала, взгляд — с уже плещущимся холодным равнодушием, отвела. А может она так на мой разговор с принцессой-вейлой отреагировала? Хотя нет — и вчера, и сегодня она так же отстраненно себя ведет, просто градус постепенно все ниже становится. Да, я как-то и не обращал внимания, а теперь вспоминаю, что не считая инструктажей и разговора после встречи с Анненбергом мы ведь едва парой слов с ней перемолвились за последние пару дней.

Белоглазова отвернулась, а я вновь перевел взгляд на ее нижние девяносто, когда она взлетела в седло. Снова заметила мой взгляд, но вздернула носик, в этот раз не удостоив вниманием. Ладно, что-то меня юная сущность похоже одолевает, надо себя в руки брать. Отвернувшись и встряхнувшись мысленно, я подошел к своему пегасу, похлопал по шее. Никакой реакции, как и в прошлый раз — выглядит как живой, но только лишь.

В седло забираться не торопился, ждал Зверева — мы пришли чуть раньше, а он как раз появился, минута в минуту к назначенному времени. В руках у него была массивная седельная кобура-чехол для винтовки. Отлично, как и договаривались — еще вчера я попросил его найти мне что-то потяжелее. Не только потому, что только с маузером соваться в пасть «знакомому художнику» мне не хотелось. Мне вообще не хотелось больше выезжать за стены Академии имея всего три мощных выстрела. Не чувствую я себя больше спокойно с одним пистолетом.

Красный боярин уже извлек из кожаного чехла карабин и передал мне. Массивный, тяжелый. Заметно короткий в сравнении с пехотными винтовками, меньше метра. Оружие было глубокого черного цвета — как будто теряется пятном мрака, просто не отражая свет. Так, странно — уверен, что вживую встречаю такой карабин впервые, при этом очертания узнаваемые. Вот стойкое ощущение, что где-то такое уже видел.

— Это что за система?

— Каркано М91, вариант для кавалерии и жандармерии. Непосредственно этот карабин специально доработан для владеющих. Нелегально доработан, конечно же, взяли его с банды сталкеров месяца три назад, — добавил Зверев.

Почему «конечно же нелегально» я не понял, но переспрашивать не стал. Услышав название «Каркано» догадался, почему мне знакомо это оружие: из похожего карабина, только более поздней модели «M91/38», по официальной версии Ли Харви Освальд убил Джона Кеннеди. А знакомым оружие мне кажется, потому что карабин Освальда тоже был в черный выкрашен, я его на картинках видел.

— … Заряжание патронной пачкой на шесть штук. Здесь их еще четыре, — Зверев продолжал знакомить меня с оружием и сейчас показал на подсумки, прикрепленные к чехлу. — Вот здесь, на цевье снизу, гнезда для шести накопителей. Необычная система, обычно больше двух-трех не делают. Карабин, очень похоже, модифицировался для недоучки и количеством камней пытались компенсировать слабость личного заряда. Если брать норму, такой эксперимент заранее обречен на неудачу, но вам в самый раз. Можно использовать как энергетическое копье, — без тени насмешки показал Зверев четырехгранный откидной штык под стволом, на котором едва видны золотые желобки.

Нет, ну отлично, отлично, все как доктор прописал. Не знаю мотивов умельцев, переделавших этот карабин, но мне шесть камней действительно в самый раз — уже крепил я чехол к седлу, разбираясь с ремнями.

Белоглазова, забыв о недавнем равнодушии, смотрела на нас со Зверевым, но вопросов не задавала. В наши с ней прошлые беседы я упоминал, что имея всего три мощных выстрела чувствую себя неуютно. Позавчерашняя же встреча с бандой тем более подтвердила мои опасения, поэтому я и насел вчера на Зверева, улучив момент. Вот было бы у бандитов два пулемета, а не один, что бы я делал? Сейчас же увеличением огневой мощи удовлетворен, прямо бальзам на душу.

Закрепив чехол у седла, разобравшись со всеми ремнями, запрыгнул на коня и потренировался доставать карабин. Едва взялся за оружие как полагается, как по ствольной коробке зажглись золотые нити травления, до этого замаскированные черной краской. А что, интересное решение — специальное предназначение оружия скрыто до того момента, как оно не изготовлено к стрельбе. Не то что мой маузер, например, чье исполнение для адептов огненной стихии заметно сразу, едва стоит его из кобуры извлечь.

— Дмитрий Николаевич, от души спасибо, — убирая карабин обратно в чехол, я даже руку к сердцу прижал.

— Владимир, этот карабин взяла одна из моих команд практикантов и привезла сюда, минуя трофейную ведомость, так скажем, — бросил Зверев короткий взгляд на Белоглазову. — Он не поставлен на учет. Кроме того, экзамен первого года вы не сдавали и права использовать длинноствольное оружие у вас нет. Имейте ввиду, что для вас его ношение не совсем законно…

— Совсем незаконно, я бы сказала, — вдруг едко произнесла Белоглазова.

— … поэтому если вы надумаете его применять, делайте это оценив все возможные последствия.

— Буду иметь ввиду, спасибо.

Слова Зверева меня не смутили. Все же если что, пусть лучше двенадцать судят, чем четверо несут. Да и никакая полиция проверять меня не будет — прелесть принадлежности к боярскому сословию; а серая стража, контролирующий орган нацеленный на недопущение боярского произвола, вон рядом в седле сидит крайне раздраженная, серыми глазищами сверкает.

Зверев передал нас помощникам и ушел, а мы с Белоглазовой направились в город. Выехали на площадь через ворота факультета Игнис, чтобы не смущать никого в Академии. Здесь нас встретила внушительная группа сопровождения из свиты и, полагаю, ведомства Белоглазовой. Город покинули по западной перспективе — отправившись в противоположную сторону от той, куда я адским гонщиком, оставляя за собой дым и пламя, летел позавчера. Как раз прогулка наша пролегала через нужный район, который обвел на схеме города Анненберг.

Пегас подо мной вел себя на удивление примерно. Даже слишком примерно. Сложно объяснить, но я, по ощущениям, как будто на мотоцикле сижу. По уровню реакции и отклика сужу — они больше механические, ну не ведет себя так живой организм. Конь действительно бездушный, я бы назвал его «квазиживым».

Когда выехали из города Белоглазова, даже несмотря на одолевающую ее слабость (незаметную глазу), действительно показывала себя превосходной наездницей. Группа сопровождения держалась рядом, но при этом поодаль, не нарушая границ. И если не оборачиваться, мы как будто вдвоем на прогулку выехали.

Отъехав подальше от предместий в поля, я нашел место и предложил Белоглазовой подождать и перекусить, пока я пристреляю винтовку, на что получил благосклонное согласие. Мы остановились отдельно от остальной свиты, готовящей место для пикника. Когда я спрыгнул с коня и откинул клапан чехла, Белоглазова меня окликнула.

— Да? — обернулся я, услышав свое имя.

— Владимир, подойдите пожалуйста.

Подошел к стремени боярыни, она ко мне наклонилась — желая что-то негромко сказать. И я едва успел ее поймать, постаравшись сделав это незаметно, не создавая из происшествия заметного для остальных события.

— Подайте мне пожалуйста руку, я сама не смогу слезть, — наклонившись мне к уху, прошептала побледневшая девушка.

Она уже двигалась с большим трудом — хотя со стороны это было практически незаметно. Надо же, я даже и не догадался, что сюда она из последних сил добралась, настолько бодро и свежо выглядела. Я помог ей выбраться из седла, взяв под руку как будто невзначай и довел до уже оборудованного места для пикника. Оставил ее отдыхать и наслаждаться свежим воздухом, сам — отойдя на приличное расстояние, приводя карабин к нормальному бою отстрелял сотню обычных патронов и шесть магических.

Заряжание патронной пачкой, кстати, оказалось гораздо удобнее, чем обоймой, что меня весьма порадовало. И теперь у меня на коротком отрезке времени есть девять плюс один мощных и все сметающих выстрелов. Значительное увеличение огневой мощи, что просто наполняло уверенным спокойствием.

После того как вернулся и перекусил под взглядом чаевничающей Белоглазовой — у свиты даже самовар нашелся, галантно помог отдохнувшей боярыне вновь забраться в седло. На обратном пути она так и ни разу не показала, что ее донимает болезненная слабость. Когда мы вернулись в Академию, я вновь помог ей покинуть седло, довел до машины, отвезшей нас до дома-крепости. Все это время только неестественная бледность указывала на состояние серой боярыни, выглядела она вполне бодро. Правда, как только мы оказались наедине — на отдельной лестнице, ведущей в квартиру, девушка просто осела на подкосившихся ногах, закатывая глаза. Упала бы, если бы я не подхватил — на этаж ее заносил.

Когда мы вот так вдвоем — я и полубесчувственная Белоглазова у меня на руках, появились в квартире, лица собравшихся в большом зале Маргарет, Арины и Аминова выражением удивления стали одинаково похожи.

Несколько следующих дней прошло в подобном режиме, словно на повторе. Занятия в Академии, тренировка у Чингисхана, конная прогулка, ужин с Маргарет. Наши вечерние встречи с Белоглазовой прекратились, зато выезды становились все дальше и дольше. Боярыня заметно набиралась сил, преодолевая с каждым новым разом все большее расстояние, тем не менее по вечерам по лестнице я вновь и вновь заносил ее на руках.

Арина к вечеру второго дня уже полностью пришла в себя, но с нами на прогулки не выезжала, сопровождая только в Академии. Заметно было, что между ней и Белоглазовой словно черная кошка пробежала. Не явно, но я чувствовал это на фоне догадок и ощущений. Все вроде и было как раньше, но при этом одновременно по-другому — словно после «поцелуя жизни» вейла и серая боярыня как-то неожиданно в контрах оказались.

У меня было два варианта догадок, почему так произошло. Первая, самая очевидная: Белоглазова оказалась недовольна Ариной из-за ее самостоятельности. Из-за того, что вейла приняла решение «выключить» себя на сутки, не согласовав свои действия и не спросив разрешения. Вторая версия — Белоглазова просто ее ко мне приревновала. Нереалистичный особо вариант, но некоторая исчезающе малая вероятность все же есть, поэтому я его тоже рассматривал, хотя и для галочки, безо всякой серьезности.

Впрочем, я вообще ничего сейчас всерьез особо не рассматривал, потому что жил перспективой возможной встречи со знакомым «знаменитым художником», которая все приближалась. И она точно состоится в субботу: Белоглазова уже набралась сил и заявила, что выдержит гонку стипль-чеза. Это значит, что мы сможем оторваться от наших сопровождающих, оказавшись на точке рандеву только вдвоем. Как и заказано.

Вот тут-то на меня отложенное волнение и накатило. Как ни крути, совсем скоро придется делать выбор, а вопрос, хватит ли у меня на него духу, занимал все сильнее.