Велесовы сыны

Глава 31 Средневековье. Развязка

Глава 31. Средневековье. Развязка

Ты никогда не узнаешь, какая пуля тебя убьет.

Ведь на пулях не пишут имена.

Пабло Эскобар

Войдя в капитанскую каюту граф с интересом огляделся по сторонам осматривая довольно просторное помещение. И если помощник капитана, квартмейстер и старший боцман теснились в узких кубриках, похожих на платяные шкафы для одежды, то здесь можно было расположиться довольно-таки комфортно.

Понятие комфорт, на судне, вещь весьма относительная, но валяющиеся тут предметы роскоши не оставляли сомнения, кому принадлежала эта каюта. Самое удивительное, что в каюте было много вещей непонятного назначения, а также различных штуковин, которые обычно используют женщины.

А ведь на корабле, женщины всегда были под строжайшим запретом. Что же заставило турецкого капитана нарушить священное табу моряка? Спросить у турка уже не получится, потому как раненый прыгнул за борт, предпочтя смерть плену и унижению.

Сама же хозяйка, роскошных туалетов, благовоний, зеркал и гребней из слоновой кости находилась невдалеке. Она была прикручена к остову кровати, с которой убрали набитый соломой матрац и пышную пуховые перину, накрытую покрывалом из соболей.

Помимо того, что её связали самым варварским способом, она была сильно ранена в двух или даже трёх местах, но крови почти не натекло, да и сама пострадавшая пребывала в полном сознании. Из глаз красавицы вылетали молнии способные испепелить дотла любого мужчину.

Граф даже слегка опешил от того варварства, которое сотворили с красивой женщиной его солдаты, а потому коротко приказал: «Немедленно развяжите даму! Вы что тут все, охренели! Мать вашу перемать!»

Но никто из стоящих даже не шелохнулся.

И тут рассказ Дитмара вновь прервался. Стена из бочек, которые он взгромоздил друг на друга с таким старанием частично разлетелась в разные стороны, а частично провалилась внутрь того уютного гнездышка, которое они с настоятелем для себя оборудовали. Дубовые бочки для вина всё-таки обладают немалым весом, а потому когда и одному, и второму, прилетело по голове, оба на какое-то время выпали из реальности.

К тому же они были жутко пьяны, так как проговорив почти сутки напролёт не переставали прикладываться стакану, благо недостатка в вине монастырь никогда не испытывал.

Когда же настоятель обители пришел в себя, то картина, которую он узрел была совершенно безрадостной, если не сказать большего.

Собеседники, мило беседовавшие между собою, до этого печального момента, лежали на полу в том же самом монастырском подвале. Руки и ноги у обоих были перетянуты веревками так, что связанные едва-едва могли шевелить конечностями и кончиками опухших пальцев.

Стянутые через чур туго, они моментально затекли и мужчины испытывали ноющую тупую боль. Кровь к ним почти что не поступала и оба понимали, что если и далее никто не ослабит тугие путы, то гангрена обоим пьяницам обеспечена.

В рот, каждому, засунули по обрывку сыромятного ремешка, стянутого на затылке, из-за чего священники могли лишь мычать, словно молодые бычки предназначенные на убой.

Да-да, настоятель и эконом лежали, мыча и хлопая глазами, которые им пока еще не завязали. Благодаря этому, они имели возможность спокойно обозревать подвал и тех кто в нем сейчас находился.

Рядом с главою монастыря стоял деревянный ящик, на котором восседал Бертран, его недавний сопровождающий. Это ему, было велено прийти сюда через сутки, если аббат не появится и не отменит приказ. Сутки, ещё не прошли, но исполнительный малый уже вернулся.

Надо сказать, что на этот раз, он сделал это красиво и его возвращение обещало надолго запомниться всем участникам.

Во-второй раз, Бертран пришёл не один, а с весьма серьезной подмогой. Только вот кому эта подмога была предназначена настоятелю стало понятно только теперь, но что-то изменить уже было не в его власти.

Да и оказать сопротивление, в таком состоянии, они с Дитмаром не могли. Приходилось уповать, лишь на Провидение и Фортуну, которая до этого времени всегда была на его стороне.

Как оно не крути, но Фортуна была и остаётся женщиной до мозга костей, а дамы всегда любили сильных и отважных мужчин.

Оба связанные, по рукам и ногам, представители сильного пола, подходили под эту категорию как нельзя более. Каждый из них, сейчас, молился Судьбе, обещая отблагодарить, если эта коварная дама снизойдет и подарит им, хотя бы, маленький шанс на спасение.

Оказывается, пока они выпивали и разговаривали, в подвал проник вооруженный отряд состоявший из Агаты и ее верных помощников. Это были лично преданные ей люди в количестве пяти человек. Те самые, кого она давным-давно прикормила и которые подчинялись непосредственно ей одной.

В данный момент, она бродила по подвалу осматривая его и явно планируя какую-то каверзу, на которые всегда была великая мастерица. Увидев, что настоятель очнулся Агата подошла поближе и едко улыбнувшись приблизила своё лицо почти вплотную к нему.

В руках, подруга теребила все тот же хлыст, с которым не расставалась ни в постели, ни во время обеда. Наверное, только в купальню, эта амазонка заходила без него, оставляя хлыст висеть в раздевалке на вешалке.

— Как вы себя чувствуете, Ваше Высокопреподобие? Нигде не трёт, не жмёт, не потеет? Все нормально или уже не очень?

Извините, но оставить все как есть, учитывая сложившиеся обстоятельства не могла. Зная вас, пустить все на самотек было бы слишком рискованно. Так что не обессудьте, если что-то пошло не так, как планировалось!

Ситуация требует жесткого подхода, ничего не поделаешь! Враг слишком опасен и непредсказуем, а вы, как я понимаю, полностью на его стороне? — Агата презрительно оттопырила нижнюю губу. — А как же гибель нашего верного помощника, Хуго?! Она, до сих пор, не отомщена! Его ещё даже и не похоронили. Труп, до сих пор, лежит в подвале на льду, чтобы не сильно раздуло.

Все ждали вас, мессир, чтобы отслужить заупокойную по безвременно ушедшему в мир иной. Ну, а вы, тем временем мило беседовали с его убийцей. — Пальцы Агаты побелели от напряжения с которым она сжимала серебряную рукоять хлыста с головой гаргульи и рубинами вместо глаз.

— От того, как вы отнеслись к смерти своего слуги, Ваше Преподобие, мне пришлось сделать соответствующие выводы и поправки. И заметьте, ситуация встревожила не меня одну, а таких же конверсов из охраны.

Хуго был одним из лучших ваших парней. И погиб он по вашей милости! — Возразить или что-то ответить ей настоятель, увы, не мог, хотя ему и хотелось высказаться по этому поводу. Во только во рту у него вместо кляпа находился ремень, не позволяющий наговорить гадостей той, которая заслуживала этого больше всего.

А Агата, скрестив руки на груди продолжала гневно обличать безмолвного собеседника.

— О чем можно было говорить, столько времени, с врагом и шпионом из продажного и вероломного Рима? — Она подняла рукоять своего бича так, будто изо всех сил хотела ударить того, к кому с таким пафосом обращалась сейчас. — Наверное наставляли виновного на путь истинный? В этом ведь и заключаются истинные христианские добродетели?

Ударили по левой щеке - подставь правую!

Но, ведь вы ещё и экзарх друидов! Верховный жрец нашей древней религии и её последняя надежда на справедливость!

А как же, библейское: «Око за око, зуб за зуб»? (Левит, 24,20; Второзаконие, 19,21).

Почему же, мы эту заповедь игнорируем? Или то, что нам сейчас выгодно, того и придерживаемся?!

Тем не менее, всё, что происходило здесь и сейчас, было слишком странно и безрассудно даже для Агаты и ее ближайшего окружения.

И хотя она никогда не отличалась кротостью и смирением, но открыто противостоять Риму? Нет, она никогда так не рисковала до этого? Да и зачем, если можно добиться своего тихо и незаметно.

Какой смысл было связывать, по рукам и ногам, главу монастыря и папского легата, угрожая ему расправой?! Проку, от всего этого, было до ничтожного мало, а неприятностей выше крыши. Кто-кто, а она всегда предпочитала окольные пути, лобовой атаке.

Или, ей, захотелось нагадить напоследок, до талого, и свалить? Но куда бежать, если все давно контролируется из Ватикана! Католические монархи, герцогства, маркизаты, все давным-давно взято под контроль кардиналами и епископами.

Остаются только русские земли, но и там, есть свои нюансы и сложности.

У славян всё своё — принципы, свои наречия, своя религия и уклад.

Все славянское, чуждо французам, испанцам, да и остальным привычным к европейскому образу жизни. Причём не в мелочах, а вообще и в общем. Разное мышление и ментальность, а от того и непонимание.

Это было чересчур даже для неё, так как она всегда была продуманной и просчитывала все досконально. Свою выгоду Агата ни за что не упустит, возьмет измором, чего бы ей это не стоило.

А тем более, когда речь заходила про Эликсир Вечной жизни и Философский камень? То, к чему она стремилась всё это время. Отказаться от них, она не согласилась бы ни за какие коврижки, невзирая на трудности и опасности. Только если, баронесса нашла способ получить всё это самой, без помощи него и Понтифика.

А вот это уже наводило на серьёзные размышления…

Чего же она могла испугаться столь сильно, что решилась на такой рискованный шаг, сжигая за собой все мосты к компромиссу и отступлению. Ведь после его гибели и гибели отца-эконома война вступит в свою активную фазу, безо всяких поблажек и снисхождения. Договориться после этого уже не получится. Время экивоков будет навсегда пройдено.

Стоило Понтифику щёлкнуть пальцами и вся свора кинется на жертву и тогда ей уже не спастись. Инквизиция, крестоносцы, иезуиты, все постараются урвать кусок побольше и пожирнее.

Что-то, чего не знал даже он, толкнуло Агату на этот отчаянный и безрассудный шаг, заставляя бросить комфорт и безбедную жизнь в богатом монастыре.

И тут к ней подошёл его недавний попутчик Бертран.

Этот малый точно знал, где его можно было найти и как добраться до кладовых окольными путями, минуя главный вход запертый отцом-экономом изнутри. Ну, а рядом с Бертраном стояли двое рослых парней, имена которых он не мог вспомнить, как бы не напрягал свою память.

Парни подошли и окликнув свою хозяйку и предводительницу, по имени, отошли в сторону, чтобы никто не слышал о чем они станут шептаться наедине.

Этих боевых конверсов, настоятель никогда и нигде, до этого, не встречал. А ведь он всегда гордился тем, что обладал способностью запоминать лицо человека с первого взгляда.

Не было их ни в монастыре, ни на службе, ни в обители, среди прихожан или тех, что приходили к нему исповедь. В этом он мог бы поклясться на библии.

Так откуда же они взялись в монастырском подвале и чего удумали. Впрочем, за них было кому подумать, а они просто исполняли её приказы.

— Нельзя рассусоливать слишком долго, леди Агата! Тянуть время сейчас чересчур рискованно. Долгое отсутствие обоих святош, уже вызвало пересуды в монастыре. Того и гляди кинуться разыскивать нашего Преподобного по всем закоулкам и тайным комнатам. Так и до подвала доберутся не ровен час. — Оба парня вопросительно смотрели, переводя взгляды, то на неё, то на своего главаря. И главарь среагировал, с полуслова подхватив начатое.

— Если придут сюда, то начнётся уже совсем другая история. Придётся биться и никто не скажет, на чей хрен муха сядет. Необходимо действовать как можно быстрее, если мы хотим добиться успеха. — Бертран явно был тут за главного. И не только среди подошедшей к Агате троицы, но и среди остальных пришедших с ними конверсов и охранников.

— Как ты себе это представляешь, Бертран? Не подскажешь?! Надо избавляться от них, но без лишней огласки и пристального внимания? А ведь, именно ты у нас лучший специалист по решению таких проблем. — Агата всегда отличалась крайне радикальными методами и церемониться не умела. — Но все должно быть красиво и без эксцессов. Так что, не тушуйся, действуй по быстрому, пока нас не прихватили на жареном. Тебе все карты в руки, банкуй.

Но Бертран и не думал комплексовать, а секунду поразмыслив деловито предложил.

— Скинуть со стены их обоих, после того, что случилось с Хуго уже не получится. Очень жаль, но нужно, чтобы их смерть выглядела правдоподобно, учитывая что за этим последует.

Одного эконома, можно было бы и вправду скормить нашим славным свинюшкам, которые были бы этому только рады. А потом, можно было бы объявить, что подлец сбежал в Испанию или к маврам. Эти идиоты из Ватикана, перевернули бы половину Кастилии и Арагона, пробуя его разыскать. — Подошедшие к ним варнаки, озабоченно кивали головами выражая одобрение и поддержку.

Настоятель впервые увидал свою подругу со всем с другой стороны, той которая раньше была скрыта от его взора. Впрочем, если то, что рассказал Дитмар правда, хотя бы на треть, и Агата - это леди Моргауза. То все несостыковки встают на свои места, как нельзя более правдоподобно и закономерно.

Эти люди никогда и никого не оставляли в живых. Хороший враг — мёртвый враг.

Ведь, недаром, память о Мерлине, Моргаузе и Моргане, сохранилась столько веков спустя, после того, что они натворили в глубокой древности.

Открыто убить его не получится, и им придётся придумать что-то несложное, но достаточно достоверное.

Внезапно Бертран обернулся к леди Агате и радостно округлил глаза. Эврика! Это слово было буквально написано у него на лбу, потому что сам он таких слов не знал, образование хромало на обе ноги.

Но паренёк был смышленый, этого не отнять, особенно когда дело касалось смертоубийства.

— А что если они схватившись между собой, они убьют друг друга прямо вот тут, не выходя из подвала? Надо только сунуть им в руки оружие. Всё дело состоит в том, что вложить в руки каждого из них после смерти? Как вы считаете, госпожа Агата? Надо будет проявить тонкое понимание ситуации. — Всем своим видом, этот холуй, изображал бурную умственную деятельность и стремление угодить.

— У этого недоноска из Рима, есть кинжал. Можно добавить ему ещё какую-нибудь железку и дело сделано. А настоятелю, вообще, сунуть в руки кусок обломанной деревяшки.

Мол, защищался от нападения и геройски погиб. Пал, что называется, смертью храбрых, самоотверженно защищая интересы обители. Герой. Вечная и светлая ему память. — Негодяй даже перекрестился, так ему пришлась по душе собственная идея. А затем, как ни в чем не бывало, продолжал излагать чудовищный план сокрытия улик и деталей расправы над тем, кто и посылал его за подмогой.

— Никого и никуда тащить нам уже не придётся, и это очень правильный ход избавляющий от лишних телодвижений. Наш аббат, судя по его габаритам, неподъемный в силу своего размеру и росту. Весу в нём будет больше, чем в диком кабане, отожравшемся на желудях и кореньях в здешних лесах.

Надо будет только правильно расположить тела, достаточно правдоподобно и чтобы побольше крови натекло. Тогда, ни у кого не будет сомнений, как всё происходило. — Ухмылка на лице мерзавца не оставляла сомнений в том, что он сделает все что предложил. Причём сам и с большим удовольствием. — Что вы думаете по этому поводу, леди Агата? Может быть есть какие-то свои предложения?

— Ты, Бертран, молодец! Чем крови больше и ужасней картинка, тем правдоподобнее. Меньше вопросов — меньше внимания. А раз не будут обращать внимания на детали, значит всё должно сойти с рук. — Лицо Агаты озарилось довольной улыбкой, будто бы она услыхала комплимент или что необычайно приятное. — Решено, так и действуем. А теперь, позови сюда всех пришедших с тобою людей, надо объяснить каждому его задачу. Персонально. Ты меня понимаешь? — Женщина требовательно смотрела на Бертрана, ожидая возражений и готовая их пресечь. Но ничего этого не последовало.

— А сейчас объясню тебе самое главное правило в этом междусобойчике! Нам необходимо участие абсолютно всех до единого. Пусть, каждый из пяти пришедших с тобой, внесет свою лепту в наше общее дело! Чистеньких и не замазанных тут не будет. Это главный залог того, что они не побегут наперегонки к герцогу, архиепископу или прямиком в Ватикан! — Нахмуренные брови и ледяной взгляд говорили, что сейчас ей лучше не возражать.

Бертран широко раскрыв рот смотрел на Агату и криво улыбался, выражая своё безраздельное уважение. Он, действительно, восхищался леди Агатой.

Она нравилась ему и как женщина, и как руководительница всей своей банды. Вышедший из самых низов руанской черни, за деньги, Бертран был согласен на всё, невзирая на последствия. Не было ничего такого, чего бы этот бандит не мог совершить, ради золота и ее благосклонного взгляда.

Дитмар же, наблюдая происходящее, иллюзий относительно того, что им уготовила эта милая дама со своими подручными, не питал.

Но после всего, что он пережил в Испании, погибнуть здесь и сейчас было бы верхом глупости и невезения. Неужели всё и произойдёт так, как задумывала эта подлая тварь. Много лет подряд, с ней ничего не случается, будто бы высшие силы охраняли эту мегеру от правосудия.

Он напряг кисти рук, но путы были наложены тем, кто хорошо понимал толк в узлах и верёвках.

— Перенесите обоих поближе к центральному входу в винные погреба. Не хотелось бы, чтобы те, кто найдёт тела, видели, что они распивали вино сидя рядышком и преспокойно беседуя.

Пусть думают, что иезуит напал на настоятеля сзади, сразу после того, как тот зашёл в подвальное помещение. Завалить такого гиганта очень не просто, а потому ран должно быть достаточно много. И ещё, все они должны быть такими, чтобы кровь хлестала из него как из бочки. Думаю, что чем больше крови, тем лучше.

К тому же, когда их тела найдут, то они уже завоняют! И это тоже, будет нам весьма на руку. Никому не хочется возиться в дерьме, а тем более, когда дело сделано и ничего уже не исправить.

Подхватив под руки настоятеля и отца-эконома, их по очереди отволокли поближе к широким дверям запертым изнутри. Центральные двери в хранилище вин были закрыты на засов, так как предусмотрительный отец-эконом опустил задвижку, убегая от тех, кто пытался сбросить его со стены монастыря.

Он, тогда, лишь по счастливой случайности избежал своей гибели. Но, теперь, леди Агата всё же добралась до него и похоже, смерти больше не избежать.

Вот и сейчас она шла за ними по пятам, сопровождая до самого входа, где и должна была произойти эта казнь.

Бертран достал длинный, широкий нож, выполнявший функции и кинжала, и тесака. Таким ножом, охотники часто пользуются в лесу. Им можно было нарубить щепы для костра, разделать тушу оленя или косули. Но сейчас, этим орудием, полуграмотный головорез и намеревался пошинковать на куски двух священников.

От волнения, настоятель весь побелел, словно вымоченный в извести кусок полотна, но сказать что-то ему мешал кляп. И лишь по движениям могучих рук, и тем усилиям, которые он прилагал пытаясь разорвать путы, было видно, чего ему стоило видеть эти приготовления.

Его, старого и опытного бойца, пытались зарезать будто свинью, предназначенную на убой к празднику Всех Святых или Преображения.

И кто? Его любимая женщина и какой-то полуграмотный негодяй, подвизавшийся в монастыре под видом охранника в Арсенале.

Со спокойствием и безразличием мясника, выродок деловито осматривал своего недавнего патрона планируя куда лучше и вернее нанести удар, чтобы вызвать обильное кровотечение, когда его внезапно остановили.

Голосом не терпящим возражений, леди Агата скомандовала ему.

— Прекрати, сейчас же! Остановись! Ты меня понимаешь, Бертран! — В воздухе раздался свист хлыста, после чего Бертран схватился за руку и заскулил словно собака, побитая жестоким хозяином. — За что, госпожа Агата! За что! Не понимаю, я ведь только хотел сделать как лучше! Все, как вы и приказали! Ничего лишнего! Несколько точнейших ударов ножом и аббат окажется в раю, или в аду! Хотя последнее, мне кажется более вероятным!

— Ты забыл с кем разговариваешь, собака! — На Агату было страшно смотреть. — Ты! Падаль, которой я позволила жить, смеешь говорить мне, что и как надо сделать, чтобы всё было правдоподобно и как положено?!

Последовал новый взмах кнута и снова собачий визг, заставивший замереть всех, кто находился в этом подвале.

От удара, суконная куртка на конверсе лопнула, словно она была скроена из бумаги.

— Запомни, скот! С ними, решите всё без меня! Быстро и без мучений! — Видимо, даже у неё в груди было что-то наподобие обычного человеческого сердца. Всё-таки столько лет прожитые вместе накладывали свой отпечаток, а Агата как-никак была женщиной.

— Я уйду через боковые ходы, точно так же, как и попала сюда! А вы, пойдете напрямую, через центральные двери. Ты меня услышал, Бертран?

И еще раз!

Если я узнаю, что ты ослушался, пожалеешь! — Все в подвале стояли с опущенными головами, как нашкодившие мальчишки. — И пока не уйду, не вздумайте предпринимать никакого действия, относительно этих двух. Не хотелось бы видеть, как все это произойдет!

Повернувшись Агата быстрым шагом проследовала туда, откуда и появилась в этом подвале.

Этот незаметный проход уводил к Арсеналу, комнате охраны и помещению, где в монастыре хранилась казна, а также все его сокровища и реликвии.

Таких вещичек, за прошедшие столетия, накопилось достаточное количество. Все они представляли огромную ценность, даже для такого богатого государства как Франция.

Послышался звук проворачиваемого в замке ключа, а затем в воздухе повисла тишина, более не нарушаемая ничем.

И лишь через значительный промежуток времени все присутствующие обрели способность двигаться и разговаривать меж собой.

Двое подручных неспешна подняли и посадили лежащего на полу Бертрана, ещё не полностью пришедшего в себя от невыносимой боли. Удары хлыстом наносимые его хозяйкой были чрезвычайно болезненны и почти не поддавались лечению.

Почему? Никто, из докторов, до сих пор не дал внятного объяснения этому феномену. Не помогали ни мази, ни растирания, ни присыпки, коими лечили раны ландскнехтов и рыцарей сражающихся на поле боя.

— Откройте центральные двери! — Сквозь зубы приказал Бертран, ещё не пришедший в себя от удара бичом. — От неё ничего не скроешь! Поэтому делайте так, как приказала эта гадюка! При первом же удобном случае, надо будет с ней поквитаться, а пока молчим и делаем то, что нам говорят.

Один из его приближенных не торопясь подошёл и поднял засов, на двери центрального входа в монастырские винные погреба. А затем, двери подвала стремительно распахнулись и в обе створки ввалилась куча народу под предводительством Джакомо-библиотекаря.

Хитрый неаполитанец, стремительно ворвавшийся в подвальное помещение, за за один миг сумел оценил обстановку, увидев связанных словно бараны отца-эконома и настоятеля.

Через секунду путы на руках и ногах у обоих несчастных были разрезаны, а они сами оказались окружены теми, кто пришел сюда вместе ним. Поиски пропавшего главы монастыря завершились, и нельзя сказать, что это происходило не совсем вовремя.

Здесь же находились Рене и Эмиль, конверсы, посланные настоятелем прикончить иезуита, в ту роковую ночь, в трапезном зале монастыря.

Сейчас, Дитмар был ему таких же товарищем, чудом избежавшем смертельной опасности и с этим тоже еще предстояло разбираться долго и кропотливо. Но всё это будет гораздо позднее, а сейчас в другом углу винного подвала сгрудились те, кто и должен был осуществить эту казнь.

Настоятель поднялся и взяв в руки услужливо поданный ему кинжал-базелард неторопливо подошёл к Бертрану, который стоял не жив ни мёртв, вжавшись в стену подвального помещения. Улизнуть через боковой проход эти преступники не смогли.

Уходя, Агата заперла дверь на ключ, который она забрала с собой, бросив на произвол судьбы остальных.

Заглянув Бертрану в глаза, Франсуа де Готье произнёс: «Встретимся в аду!» А затем вонзил базелард в глаз предателя до самого основания.