Великие психологи

КАРЛ РОДЖЕРС И КУЛЬТУРА ПСИХОТЕРАПИИ

Карл Р. Роджерс оказал на современную психотерапию влияние настолько значительнее, как, может быть, никакой другой психолог или психиатр американского происхождения. Теперь, спустя десять лет после его смерти, многие психологи, а также специалисты в других отраслях научной деятельности, занимающиеся вопросами ментального здоровья человека, признают, что полностью разделяют его подход к психотерапии. Деятельность Роджерса охватила и период второй мировой войны, когда осуществлялись первые попытки интернационального взаимодействия между разными странами, и времена бурной реакции на войну во Вьетнаме, и эпоху массового недовольства системой народного образования, а также роста социальной активности, сопровождавшегося расширением кампаний по борьбе с половой, этнической и экономической дискриминацией. Всеобщий кризис, породив почву для стремительных изменений в общественном сознании и усугубив чувство смятения в умах отдельных личностей, способствовал расцвету практической психологии. В десятилетия, последовавшие за второй мировой войной, наряду с традиционными психиатрами, психологи и другие специалисты, озабоченные душевным здоровьем человека в американском обществе, все чаще выступили в роли практических психотерапевтов. Основными терапевтическими методами, доступными для использования в те времена, были психоанализ в его многочисленных разновидностях, различные бихевиористские методы и роджерсовский клиент-ориентированный подход.

Карл Роджерс родился 8 января 1902 года в Чикаго, штат Иллинойс. Он был средним ребенком в дружной семье, придерживавшейся пуританских религиозных понятий и почитавшей за основную добродетель неутомимый труд. Когда семья переехала на ферму в штат Висконсин, у Роджерса проснулся интерес к агрикультуре. Позднее, в университете Висконсина-Мэдисона Роджерс увлекся исследованиями в области физических и биологических наук. Получив степень бакалавра, Роджерс некоторое время занимался изучением либеральных религиозных воззрений Объединенной Теологической школы, а затем переключился на изучение психологии в Педагогическом колледже Колумбийского университета, где он познакомился с принципом подхода Леты Холлингворт к изучению человеческого поведения, основанного на здравом смысле. На него оказал глубокое влияние прагматизм Джона Дьюэя, курс которого преподавал студентам Вильям Килпатрик. Во время клинической подготовки он увлекся также фрейдистскими концепциями.

Получив в 1931 году степень доктора философии по специальности клиническая психология, Роджерс занял должность штатного психолога в муниципальной детской клинике в Рочестере, штат Нью-Йорк. В этот период он написал свою первую книгу «Клиническое лечение трудных детей» (1939). Примерно в это же время он все больше увлекается сочинениями Отто Ранка, Джесси Тафта и Фредерика Аллена, чьи идеи о психотерапии оказали сильное влияние на формирование его представлений о терапевтической ситуации и на его стремление выявлять среди пациентов тех, кто ищет помощи и готов к совместной работе по самопостижению.

В 1940-е годы Роджерс переехал в университет штата Огайо, где он продолжил разработку своей концепции консультативных отношений. В 1945 году он принял руководство Консультативным центром в Чикагском университете. Ситуация в штате Огайо и в Чикаго оказалась в интеллектуальном плане наиболее продуктивной. Именно в период пребывания Роджерса в штате Огайо впервые получила известность формулировка понятия недирективной терапии, а впоследствии стала приобретать привлекательные очертания и идея клиент-ориентированной терапии. Его вторая книга, «Консультирование и психотерапия» (1942), содержит первоначальное описание этой теории и клинические материалы, в достаточной степени иллюстративные, чтобы получить представление об обеих концепциях и увидеть возможность их осуществления в последовательной серии терапевтических сеансов.

Также в период своего пребывания в Чикаго Роджерс написал книгу «Клиент-ориентированная терапия» (1951), где он более полно изложил свою теорию психотерапии и проиллюстрировал возможности ее применения для оказания помощи детям и взрослым. В те же чикагские годы он наиболее полно изложил свою концепцию личности, которая определила направление в понимании его метода индивидуальной психотерапии и его философских выкладок об индивидуальных и групповых изменениях. Вместе со своими помощниками и коллегами в обоих университетах он сформулировал основы теории и практики психотерапии, которые до сих пор ассоциируются с его именем. Эти книги отражают феноменологические представления Роджерса о том, что поведение личности вполне может быть понято только с точки зрения этой самой личности. Восприятие событий в большей мере, чем сами события, играют ключевую роль в изменении поведения индивида. Роджерс описывает свои идеи более полно во вступительной статье к книге «Психология» Зигмунда Коха (1959).

Привлеченный возможностями применения клиент-ориентированной психотерапии для лечения больных шизофренией, Роджерс оставляет Чикагский университет в 1957 году, чтобы заняться преподаванием психологии и психиатрии в университете Висконсина. После нескольких лет в Мэдисоне он вместе с Ричардом Фарсоном, бывшим студентом Чикагского университета, отправляется в путешествие по Калифорнии. Фар-сон в то время получил финансирование на открытие Западного Института наук о поведении и пригласил Роджерса к себе. Отношения с коллегами в Висконсине были не слишком хорошими, и Роджерс был готов переменить окружение. Спустя несколько лет Роджерс и его тогдашние сотрудники основали Центр по изучению личности в Лайолле, штат Калифорния. Работая в этих учреждениях до самой своей смерти в 1987 году, он расширил применение своего терапевтического подхода, распространив его на малые и большие группы пациентов, на целые учреждения и использовал его даже для разрешения межгрупповых конфликтов. Роджерс также сумел показать, как широко его принципы психотерапии могут быть применены в сфере образования и социальных изменений.

Центральным понятием клиент-ориентированной психотерапии является понятие «Я». Основными силами, способными помочь человеку справиться со своими проблемами и привести к благотворным терапевтическим изменениям, являются самовосприятие и личный опыт, а не оценки со стороны, сделанные какими-либо экспертами. «Я», как понимал его Роджерс, является фильтром, своеобразно «процеживающим» конкретные явления внешнего мира, воспринимаемые индивидом, и одновременно инструментом, определяющим интерпретацию индивидом этих восприятий и его реакцию на входящие сигналы. «Я» является также причиной чувства уважения к личности и признания ее компетентности. Особенно на ранних стадиях развитие этих качеств «Я» может быть искажено влиянием лиц, обладающих властью или обеспечивающих безопасность.

Неизбежно такие влияния играют свою положительную или отрицательную роль в установлении, поддержании и развитии самоуважения. В частности, выражение потребностей или желаний, дисгармонирующих с желаниями и ценностями фигур власти или персон, от которых индивид зависит, может представлять угрозу личной безопасности. Когда, по мере своего развития, индивид осознает в себе такие побуждения и тот факт, что авторитетные лица реагируют на них отрицательно, он может подавить или исказить свои побуждения, но от этого пострадает его развивающееся «Я».

В соответствии со взглядами Роджерса, такие нужды и желания «Я» и их исполнение являются основой самореализации. В здоровом окружении они могут быть приняты или, по крайней мере, не будут угнетаться до степени отрицания. В ситуациях развития, когда поддержание картины своего «Я» слишком жестко зависит от усвоения стандартов поведения, которые требуют искажения нужд и желаний «Я», отрицание или искажение может привести к нарушениям психологических функций различной степени выраженности. Более доброкачественный опыт развития позволяет нуждам «Я» осуществиться и выразиться таким образом, что индивид чувствует свою ценность и привлекательность без искажения своего внутреннего опыта.

ПОКАЗАНИЯ ДЛЯ ПСИХОТЕРАПИИ

Хотя такая формулировка этиологии проблемы во многих отношениях сходна с психоаналитической, решение ее имеет совсем другую форму. В противоположность тем терапевтическим методам, при которых одобрение терапевта зависит от поведения пациента, при клиент-ориентированной терапии терапевт избегает такого обусловленного одобрения и проявляет безусловно положительное отношение к поведению своего клиента. Такая позиция принятия и не-суждения, называемая недирективной терапией, предполагает, что терапевт помогает клиенту и облегчает его состояние, а не направляет лечение. Обозначение «клиент» вместо «пациент» отражает стремление Роджерса установить более эгалитарные взаимоотношения, чем отношения между растерянным страдальцем и всезнающим специалистом, существующие в наиболее традиционных типах разговорной терапии. Клиент-ориентированный терапевт никогда не дает указаний или истолкований, он поощряет того, кто ищет его помощи, к самостоятельному определению области исследования, выбору своих личных целей и ритма лечения.

Центральным компонентом роджерсовской концепции терапии является утверждение, что клиенты способны сами разрешать свои личные психологические проблемы путем самоисследования, которое ведет к лучшему пониманию своего «Я», если только терапевт устанавливает и поддерживает основные условия лечения. Правильный терапевтический метод требует от терапевта быть чутким, точным, эмпатичным и лично вовлеченным в процесс, как можно чаще внешним поведением выражать свое понимание смысла высказываний клиента и их эмоциональной основы. Реакции терапевта должны всегда быть конгруэнтными с чувствами, выражаемыми клиентом. Такое уравнивание реакций терапевта с реакциями клиента облегчает самораскрытие и реабилитацию личности, позволяя возродить тенденции к личностному росту, который связан с ментальным здоровьем. Действовать в согласии с запросами истинного «Я» означает возможность самореализации (то есть действовать продуктивными способами, удовлетворяющими «Я», поскольку эти способы выражают соответствие между истинным «Я» личности и его поведенческими проявлениями).

РУКОВОДЯЩИЕ ЦЕННОСТИ

Хотя акценты в роджерсовских программах за более чем 50 лет его профессиональной деятельности неоднократно смещались, они всегда были ориентированы на неизменный набор ценностей. В своих выступлениях и статьях Карл Роджерс всегда выказывал себя защитником личной свободы и самоопределения. Он считал, что правдивость по отношению к самому себе требует развития личных стандартов и умения вести себя, ориентируясь на внутренние побуждения и убеждения, а не на желания других. Он имел возможность наблюдать за таким искаженным развитием на примере своей собственной личности и объяснял его (1980), по крайней мере, отчасти, реакциями на запреты и предписания, принятые в семье протестантских фундаменталистов. Каковы бы ни были источники его проблем, тема личной свободы доминировала в терапии Роджерса, делающей упор на процессах открытия или восстановления истинного внутреннего «Я».

АМЕРИКАНСКАЯ ДИНАМИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Методы психотерапии, созданные Роджерсом, были явлением чисто американским — первой жизнеспособной альтернативой европейской психоаналитической терапии. По сравнению с большинством вариантов аналитической терапии клиент-ориентированный подход был менее авторитарным. Он не основывался на каких-то определенных диагностических категориях — например, неврозах, исследуемых аналитической теорией. Он не опирался на особое значение каких-либо частных психологических процессов — ранних воспоминаний, снов, сексуальных наклонностей — или проявлениях защит-ных реакций. Он был свободен от «темной» терминологии и конструкций, трудных для обоснования, как в лабораторных условиях, так и в жизненном опыте личности, — Эдипов конфликт, зависть к пенису, комплекс неполноценности, коллективное бессознательное и тому подобное. Для многих терапевтов процедура представлялась удивительно простой. Понять душевное состояние клиента, определить основные мысли, содержащиеся в высказываниях клиента, принять его сообщения без критики и без оговорок было достаточным для создания условий, в которых личность могла заняться углубленным самоисследованием и, в конечном счете, прийти к открытию своего истинного «Я». Добросовестное и умелое использование этих методов помогало терапевту способствовать желаемым изменениям.

Идеи Роджерса были особенно привлекательны для психологов, которых отталкивало явное бездушие бихевиоризма. Клиент-ориентированная терапия опиралась на человеческие ценности, помогала определить смысл жизни, что могло привлечь к ней искателей духовной пищи, даже живущих в миру. Кстати, значительное число пасторов, протестантских и католических священников приходило в роджерсовский Консультативный центр для обучения. Важен и тот факт, что Роджерс был удостоен почетной степени в Колумбийском университете за разработку методов демократической психотерапии. При этом его метод сравнивался, разумеется, с более авторитарными видами терапии, заимствованными в Европе у ортодоксальной психиатрии, а также с подходами на основе бихевиористской психологии. Хотя никакая психотерапия не может быть по-настоящему демократичной, Роджерс настойчиво подчеркивал те стороны, которые он считал эгалитаристским аспектом клиент-ориентированной терапии.

Карл Роджерс способствовал проведению значительного количества исследований, открывших психотерапевтический процесс для систематического наблюдения, анализа и оценки. Это касается не только клиент-ориентированной терапии, но всей области в целом. Когда психотерапия считалась фактически несовместимой с научным методом, а в психотерапевтической практике царили психиатры с медицинским образованием, он показал, что психологическое лечение может подвергаться систематическому научному исследованию. Это было особенно ценно для практикующих ученых-психологов, которые боролись за признание законности своих усилий.

В свой чикагский период Роджерс систематически прилагал усилия для признания его концепции психотерапии. Проводя свои исследования, он стремился разработать методы, которые ограничивались бы рамками отношений терапевта с клиентом. В этих усилиях Роджерс нашел себе интеллектуального партнера в лице Вильяма Стефенсона, коллеги по Чикагскому университету. Оригинальная работа Стефенсона с использованием метода Q-классификации позволяла найти путь, который дает возможность перейти к постижению самоощущений клиента, анализ которых Роджерс считал законным способом изучения терапевтических изменений. Для клиентов он заключался в простой задаче рассортировать карточки с личностными характеристиками, перечислении-ми на них, от «меньше всего похоже на меня» до «больше всего похоже на меня». Сравнение результатов теста до и после лечения служило мерой субъективно ощущаемых изменений.

Хотя метод карточного теста пребывал в естественном союзе с феноменологическими характеристиками клиент-ориентированной теории, психологическое сообщество с неизбежностью призывало к более объективным заключениям, обеспеченным внешними оценками. При попытке получить подобные оценки от близких друзей клиентов оказалось, что те поддерживали положительные отзывы клиентов. В 1954 году Роджерс и Даймонд опубликовали книгу «Психотерапия и изменения личности», в которой они сообщили о результатах многочисленных исследований с использованием данной методологии и обосновали эффективность клиент-ориентированной терапии.

В Чикаго Роджерс привлек к работе многих своих коллег, и они с энтузиазмом сотрудничали с ним, набирая эмпирическую базу, необходимую для подтверждения ценности разрабатываемых им методов. Они помогли ему также продвинуться в его деятельности, изучая условия и процессы терапевтического изменения, исследуя другие возможные области применения его терапии. Среди этих коллег были Джон Ватлер, оказавший помощь в оценке терапевтической эффективности и расширивший теоретические положения, Джон Шлайн, разработавший вариант сокращенного курса клиент-ориентированной терапии (задолго до того он интересовался сокращением продолжительности лечения для всех типов психотерапии), Эжен Гендлин, продолжавший работать над совершенствованием условий терапевтического процесса, Томас Гордон, применивший идеи клиент-ориентированной терапии в образовании и воспитании детей, Лаура Райс и Джеффри Барретт-Леонард, продолжившие разработку прикладных гуманистических аспектов теории, Нат Раскин и Юлиус Симан, продолжившие работу Роджерса в иной академической и практической среде.

В годы, проведенные в Чикаго, работа Роджерса подвергалась нападкам как со стороны психологов — приверженцев других направлений, так и непсихологов, которые усматривали опасность в том, что практикой психотерапии занимаются психологи. Психологи с его собственного факультета неоднозначно относились к теориям и исследованиям Роджерса, к его терапевтическим методам, а психиатры Чикагского факультета психиатрии были крайне раздражены деятельностью Консультативного центра. Психоаналитики дружно критиковали идею Роджерса о свободном и осознающем себя как личность индивиде, полагая, что эта концепция отказывает человеку не только в защитных механизмах, но даже в обычном нормальном контроле. Как-то раз, вернувшись с очередного публичного выступления в психоаналитической клинике Менингера, Роджерс сказал, что его концепцию полноценно функционирующей личности определили как рецепт производства психопатов. В те же чикагские годы широкую известность получили нелицеприятные карикатуры на тему принятых в клиент-ориентированной терапии методов ответных реакций со стороны терапевта В клиент-ориентированной терапии врач не интерпретировал поведение больного, не старался облегчить наступление инсайта, не предлагал совет, не высказывал похвалу или осуждение, не затрагивал тем, помимо тех, которых касался сам клиент. Роль терапевта состояла лишь в принятии и прояснении утверждений самого клиента; часто врач практически просто повторял их. Высмеивая эти, подобные эху, повторения высказываний клиента терапевтом, критики задавали вопрос, насколько такое простое подражание является подходящим способом для обеспечения благополучия клиента. В действительности такое недирективное повторение ответов имело целью прояснить смысл и чувства, скрывающиеся в реакциях клиента. Этот метод рассматривался как сущность терапии, ее эффективность. Элия Портер, один из ранних сотрудников Роджерса, написал инструкцию для терапевта, которая даже сегодня может служить образцовой коллекцией методически правильных реакций на выражения чувств клиентом. Во многих современных программах клинического обучения супервизоры до сих пор следуют примерам, построенным по образцу таких ответов, в настоящее время называемых упражнениями в методике активного слушания. В конце концов Роджерс пришел к критике стилизации реакций терапевта, говоря о том, что это неизбежно порождает рутину в терапевтическом взаимодействии и в корне не соответствует его принципам: спонтанности и аутентичности.

«ГЛОРИЯ»

В 1965 году Ивретт Шостром показал свой фильм, который он снял в сотрудничестве с Карлом Роджерсом, Фредериком Пирлзом и Альбертом Эллисом. В фильме показывался терапевтический сеанс, проводимый каждым из этих популярных психотерапевтов с электронным пациентом по имени Глория. В фильме Шострома впервые были показаны в сравнительном аспекте терапевтические концепции и методы основных психотерапевтических школ. Хотя сюжет охватывал всего лишь три системы психотерапии и в фильме показывалось лишь по одному короткому сеансу, проводимому каждым психотерапевтом, те, кто смотрел фильм в последующие годы (многие студенты на курсах патологической психологии или психотерапии), неизменно бывали заинтригованы ярко выраженными различиями между тремя практикующими специалистами, типом их воздействия, ответами Глории каждому из них.

В предыдущие десятилетия Фредерик Пирлз и его коллеги сформулировали принципы и стратегию гештальттерапии, динамической психотерапии, сосредоточенной на внеисторическом — «здесь-и-сейчас» — переживании и выражении чувств. Ее суть заключалась в том, что часто человек скрывает свое действительное отношение к вещам, демонстрируя поведение, соответствующее социальным условностям, даже когда работает с терапевтом. Такая позиция должна исправляться посредством преодоления сопротивления — с помощью бесконечных разоблачений и выявления скрытых чувств. Целью является большая честность с самим собой и, тем самым, больший комфорт в самовосприятии, а также более успешная самореализация. Пирлз пытался побудить Глорию выразить себя более аутентично — меньше фальшивить. Алберт Эллис, единственный из тех трех терапевтов, кто жив и сейчас, считается создателем рационально-эмотивной психотерапии, предшественницы того, что теперь известно как когнитивное-бихевиоральное лечение. Этот метод основан на восстановлении единства между восприятием и чувством, с одной стороны, и нуждами и желаниями — с другой, что позволяет клиенту избавиться от потребности в самобичевании и от чувства вины, предоставляя ему возможность изменить характер своего поведения в сторону большей целесообразности, к удовольствию окружающих и своему собственному. Эллис пытался заставить Глорию пойти на риск, активно искать то, чего она хочет для себя самой, вместо того, чтобы чувствовать себя вечной неудачницей. Карл Роджерс, в свою очередь, постоянно взывал к внутреннему опытному «Я» Глории, пытаясь помочь ей вывести собственные суждения о глубоко личных проблемах, которые побудили ее искать у него совета.

Основным доводом для Роджерса в пользу того, чтобы оставить Чикагский университет и перебраться в университет Висконсина-Медисона на факультет психиатрии, была возможность воспользоваться случаем и применить клиент-ориентированную терапию к пациентам государственной больницы в Мендоте. Другой причиной была смешанная оценка, которую получила его терапия. Некоторые скептики полагали, что клиент-ориентированная терапия являлась просто системой своего рода поверхностных консультаций и что лица, обращавшиеся в Консультативный центр, были в основном здоровыми людьми, которым требовалась лишь незначительная помощь, — если вообще требовалась. («А дайте-ка ему поработать таким примитивным способом с людьми, действительно страдающими душевными расстройствами!»)

Понятно, что возможность именно так и поступить, то есть лечить настоящих больных, да еще и в крупном психиатрическом отделении, была уникальным случаем. Вызов Висконсина был крайне привлекателен, а Роджерс был нетерпелив и чувствовал себя готовым немедленно воспользоваться, обещанной ему свободой.

ОПЫТ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БОЛЬНИЦЫ В МЕНДОТЕ

Работа Роджерса в государственной больнице в Мендоте и Висконсинском университете описана во многих публикациях. Одна из них (Роджерс, Гендлин, Кислер и Трюа, 1976) показывает, до какой степени расширил Роджерс свои горизонты, используя диагностический ярлык «шизофрения», который и всегда ему нравилось использовать. В другой публикации (Роджерс и Стивенс, 1967) описываются некоторые непостижимые нюансы человеческих взаимоотношений, характерные для лиц, отнесенных к этой категории. Действительно, работа с больными, чей статус клиента не был выбран добровольно, в отличие от тех, кто обращался в Консультативный центр, оказалась сопряженной с особыми трудностями. Терапевтические результаты эксперимента в целом оказались неоднозначными. Безусловно, были успешные случаи, однако частота неудач способна была охладить всякое желание продолжать прилагать усилия по распространению этой «разговорной» терапии на больных в других клиниках в широких масштабах. Один маленький пример из ряда многочисленных трудностей, подстерегающих врача, работающего с больными шизофренией: иногда всего лишь добиться того, чтобы они пришли на прием, оказывалось очень сложной задачей.

ПОВОРОТ К ГРУППОВОЙ ТЕРАПИИ

Представляется вероятным, что Роджерс был более чем слегка разочарован своей неудачей в Мендоте в распространении принципов индивидуального психологического лечения на больных с тяжелыми расстройствами и что он рассматривал висконсинский эксперимент как неудачу. Можно подозревать, что он мог даже вообще разочароваться в лечении методом «тандема» (врач — клиент), потому что примерно в то же время он стал активно пропагандировать свою концепцию групповых встреч. С этого периода деятельности в публикациях Роджерса уже мало говорится о дальнейшем развитии его идей парной терапии. С этого времени групповое лечение, а не групповая терапия, становится основной точкой приложения сил для Роджерса. Такой поворот поднял много вопросов о сходстве и различиях лечения в группе и индивидуальной терапии. Роджерс не дал себе труда провести систематические сравнения между этими методами. Эти нерешенные вопросы усложняют оценку влияния идей Роджерса в области теории и практики групповой терапии.

Несмотря на поворот от терапии, ориентированной на индивидуальную работу, к терапии, ориентированной на работу с группой, уникальный метод Роджерса, основой которого являлись открытость и эмоциональность, казалось, срабатывал и тут. Отношение участников таких групп к своему опыту занятий было несокрушимо положительным. Более того, последующие исследования (Либерман, Ялом, Майлз, 1973), подтверждали, что результаты лечения, по крайней мере, в группах некоторых типов, могут в-общем-то не отличаться от успешных результатов успешной индивидуальной терапии.

ТЕРАПИЯ ДЛЯ УЧРЕЖДЕНИЙ?

Находясь в Центре по изучения личности в Лайолле, Роджерс и его сотрудники задумали программу психологической терапии для коллективов учреждений, основанную на опыте работы с конфликтными группами. Представляется, что некоторые участники, будучи сами администраторами довольно крупных организаций, убедились в желательности культурных изменений в их организациях и учреждениях. Они хотели реализовать некоторые из идей Роджерса, создав атмосферу, ориентированную прежде всего на личность, — атмосферу, которая могла бы способствовать творческой активности и плодотворности межличностных взаимосвязей. Нет никакого сомнения в том, что некоторые из таких попыток оказались весьма успешными. Однако более известны случаи неудач. Действительно, всяческие усилия ввести программу изменений в работу учреждения, революционизировать межличностные отношения в некоторых глубоко бюрократизированных и традиционно авторитарных системах спровоцировали обострение множества проблем, что имело серьезные последствия для отдельных лиц и учреждений.

На поприще образования Роджерс был встречен с пониманием (и с проклятьями) на волне увлечения разнообразными подходами к обучению, которая прокатилась по многим американским университетским колледжам.

Некоторые из программ включали межгрупповые занятия, предназначенные для смягчения расовых конфликтов. Иногда при этом использовались методы сенситивного тренинга, когда участники (обычно афроамериканцы и белые студенты, но все чаще и представители других групп) пытались выразить свое отношение друг другу. С точки зрения отдельных специалистов по душевному здоровью, некоторые аспекты такой групповой активности представлялись проблематичными, — и не напрасно. Популярность групповой терапии в конце 60-х и в начале 70-х годов привела к неконтролируемому росту числа психотерапевтических групп, в которых зачастую истинные цели их создания подвергались сильному искажению. В частности, поведение некоторых лидеров и участников так называемых конфликтных групп ярко иллюстрирует, до какой степени извращались терапевтические цели в подобных группах. Критики (включая некоторых участников групповых занятий) были возмущены тем, что слишком часто группами руководили плохо обученные и/или авторитарные лидеры, тем, что занятия превращались в сеансы своеобразного промывания мозгов, подменявшего реальную возможность честного взаимного выражения чувств. Другие критики отмечали, что Роджерс все больше делал упор на межличностном выражении чувств, так что опыт занятий в его группах пренебрежительно окрестили «touchy-feely» («рискованные чувства»). Роджерс, казалось, все меньше и меньше заботился о развитии отдельных групп, вместо этого предпочитая оценивать воздействие группы по степени выраженности и той мере, в которой она обеспечивала эмоциональный опыт. Помимо этого, он, казалось, все чаще использовал свои собственные реакции в качестве единственного показателя эффективности работы группы.

Роджерс явно был обеспокоен сообщениями об эксцессах, случавшихся на занятиях групп общения. При любой возможности он подчеркивал серьезность задач, стоящих перед членами групп, вновь и вновь провозглашал идеи об их терапевтическом предназначении. Он утверждал, что его личный труд по руководству занятиями в группах должен оцениваться с этих позиций. Хотя он не мог отвечать за то, что делали другие, он осуждал поведение лидеров групп, которое часто бывало крайне неэтичным.

У Роджерса всегда было много последователей на других континентах, особенно в Японии и в Западной Европе. Путешествуя по Японии в 1970-х годах, можно было встретить многих японских «роджерианцев». Визиты Роджерса в Санкт-Петербург тоже принесли свои плоды — здесь существует институт, работа которого направлена на развитие его терапевтических идей. Он называется «Дом Гармонии», туда довольно часто приезжает с консультациями дочь Роджерса, Натали, и его можно считать форпостом роджерсовской терапии в России. Приходится признать, однако, что нельзя сказать о процветании клиент-ориентированной терапии Роджерса. Однако его идеи определяют деятельность института. Важен сам факт подобного энтузиазма в России в отношении метода, идеологической основой которого является антиавторитаризм. Для страны, всегда характеризовавшейся авторитарным правлением, это несомненный прогресс.

В последние годы своей жизни Роджерс все больше увлекался тем, что можно считать его самым честолюбивым предприятием, а если посмотреть критически, его самым донкихотским проектом. Это была попытка применить принципы клиент-ориентированной терапии в отношении самых затяжных, представляющихся непримиримыми и смертельно опасными межгрупновых конфликтов того времени. Он совершил путешествия во многие «горячие точки» планеты и пытался применять там то, что он именовал «стратегией воздействия на большие группы». Таким образом, он работал одновременно с представителями антагонистических этнических групп, различных рас, религиозных и политических воззрений. Сюда входили члены конфликтующих группировок (не занимающие руководящие посты) из Северной Ирландии, Израиля, Бразилии, бывшего Советского Союза, Южной Африки и других регионов.

Опыт межгруппового общения представителей враждующих национальностей был встречен бурным всплеском энтузиазма. Картина высокого уровня и эмоциональной раскованности в процессе общения участников больших групп была аналогична ситуации, складывавшейся, как правило, во время роджерсовских сеансов индивидуальной терапии. Положительное воздействие такого опыта подтверждается следующим фактом: защитников психотерапевтических идей Роджерса можно найти сегодня в странах, где он практиковал свои занятия с расширенными группами. В его книге «Путь существования» (1980) приводится большое число отчетов личного характера, которые убеждают читателя в том, что эмоционально насыщенная атмосфера была одним из главенствующих аспектов в работе групп. Личные свидетельства оказались на удивление схожими с откровениями, как правило, являвшимися следствием интенсивного и успешного индивидуального терапевтического лечения, несмотря на различие в контекстах и официальных целях. К сожалению, в записях отсутствует информация о том, какое влияние, если оно вообще было, межгрупповые занятия оказали на разрешение реальных конфликтов.

Карл Роджерс оставил в качестве бессмертного наследия свои достижения, из которых даже самое противоречивое по-прежнему стимулирует развитие психологической теории и практики. Можно даже сказать, что одной из составляющих этого наследия был бунт против официальной ортодоксальной психотерапии и психологии. Карл Роджерс отстаивал гуманистические ценности в эпоху, когда логический позитивизм был ведущим направлением философии. Он отказывался от набиравшей силу позиции профессиональной ограниченности, ставившей психотерапию в узкие рамки самодостаточных терминов. Он дал возможность развиться терапии, ориентированной на рост самосознания — терапии, которая была способна дать людям более живое ощущение себя как личности и указать пути к успешной самореализации. В широком смысле слова Роджерс полагал, что настроенные на правильное восприятие самих себя человеческие существа могут и должны будут образовать здоровое общество. В области просвещения его взгляды соответствовали идее о том, что свободные и ориентированные на правильное самовосприятие ученики смогут стать в большей степени образованными людьми и сознательными гражданами. Как психолог-академист, он стал пионером в области систематического исследования процесса психотерапевтического лечения и в разработке методов количественной и качественной оценки его результатов. Однако внимание широкой публики к Роджерсу было привлечено не его научными изысканиями. Скорее, это связано с его воззрениями на возможности человека, которые позднее были охарактеризованы как развитие потенциала с упором на рост личности, на личный выбор и освобожденную эмоциональность. В значительной мере привлекательность такой ориентации явилась причиной распространения влияния идей Роджерса далеко за пределы академической науки и прикладной психологии. Как реакция на проблемы, связанные с непопулярной войной во Вьетнаме, со слишком медленным поворотом к расовому равенству и постоянными межгрупповыми конфликтами в разных местах земного шара, у Роджера возникло ощущение некоего мессианства, которое в конце концов привело его к попытке обобщить свои терапевтические методы в том, что он назвал «мастерской по разрешению конфликтов». Хотя Роджерс не единственный среди психологов и психиатров видел тесную связь патологии личности с агрессией, а борьбы за мир с психотерапией, его старания приспособить идеологию индивидуализма к более широким лечебным программам были пионерской попыткой отойти в сторону от исключительно дуальной концепции терапевтического процесса.

Привлекательность роджерсовской миссии была столь значительна, что не составит труда понять, почему он воспринимался как некий гуру людьми в самых широких слоях общества и стал образцом для подражания в обществе психотерапевтов. В последние годы жизни Роджерса мнения о нем разделились — кто-то продолжал испытывать к его личности глубочайшее почтение, у других он начал вызывать скептическое отношение. Возможно, первая реакция объяснялась известностью реальных достижений участников его групповых занятий, масштабным выходом на уровень организаций, усилиями в борьбе за мир. Если посмотреть широко, отстранившись от излишней восторженности и критиканства, объективная оценка влияния Роджерса на развитие психотерапии и клинической психологии заставляет признать его плодотворную роль, определившую форму и цели теории и практики психотерапии как в Америке, так и далеко за ее пределами.