Вернуть Боярство 10

Глава 2

Совещание проходило в наспех отреставрированном бывшем здании администрации Магаданского порта. Десятки мужчин и женщин в полковничьих погонах, восемь генералов, целая толпа адьютантов, большая прямоугольная доска на стене с изображенной на ней картой Магаданской провинции и сам генерал Добрынин собственной персоной. В помещении находились, помимо перечисленных мной офицеров, ещё и представители десятка различных Родов, самой заметной из которых была Ярослава Шуйская с четвёркой Старших Магистров. Ну хоть что-то радует — у этой красавицы под юбкой яйца покруче, чем у некоторых присутствующих в городе Шуйских. Вот уж на кого можно положиться…

Когда я зашел она как раз общалась с невысоким крепышом с генеральскими лампасами на штанах. Невысокий, щуплый и смазливый, выглядящий лет на двадцать офицер, умудрившийся даже вроде бы строгий генеральский мундир как-то особенно изысканно пошить и прикрасить, выглядел скорее как малолетний ловелас из знатного Рода, разбивающий сердца юным дворянкам на балах, как герой салонных сплетен и женских грёз — той части женского рода, что вершиной литературы почитала бульварные романы о всяких там Ромео, Джульетах, Дорианах Греях и прочих представителей нетипичных для наших широт чародеев и аристократов. Нынешние Володи и Никиты, широкие в плечах и способные раз на раз выйти с гвардейцем под боевой алхимией, у молодых девушек в столице были не в чести…

Вот только две детали рушили этот образ. Первое — генеральские погоны и лампасы, несмотря на общее падение качества офицеров в русской армии в правлении Николая Третьего, кому попало не выдавали — для этого как минимум требовалось обладать соответствующей личной силой. И второе, подтверждающее первое — аура Архимага. Не самого сильного или искусного, не самая примечательная — но крепкий середнячок среди равных себе, на мой, смею надеяться, достаточно экспертный в подобных вопросах взгляд.

При виде меня Ярослава с явным облегчением вздохнула и шагнула навстречу, несколько бесцеремонно перебив тем самым что-то ей рассказывающего чародея. Подойдя поближе, одетая в зачарованною кольчугу, стоящую как полноценный воздушный фрегат со всем вооружением и экипажем, подпоясанная широким, в ладонь, кожаным поясом, что тоже являлся артефактом, и вообще выглядящая как эдакая валькирия в лучших традициях скандинавских преданий женщина отвесила мне короткий, но уважительный поклон и с явным облегчением обратилась:

— Здравствуй, мой княжич, — и тут же, выпрямившись, с чисто женским лукавством стрельнула глазками в Смолова. — И тебе, друг мой сердешный Петр, не хворать. Прибыли на совещание? Вас тоже оставляют в этих краях? Ах да — это Онисимов Виктор Иванович, мой старый знакомый. Командующий восемьдесят четвёртой пехотной дивизией и Архимаг, Старейшина Рода Онисимовых.

Вот ведь шельма какая! И косится, косится как на Смолова, вы поглядите! Четверка Старших Магистров Шуйских не сдержала улыбки, глядя на это… Да что уж там — лукавая девка из моего Рода даже моё, мрачное как грозовая туча настроение, умудрилась изменить. Пока сюда добирались, я успел слегка остыть и принять свершившийся факт, так что уже был спокоен, хоть и мрачен. А тут вечно железного Смолова умудрились поставить в положение едва ли не защитника чести и невинности Ярославы… И может, будь это кто другая, было бы не так смешно — но я-то прекрасно понимал, что сия Дева Щита сама способна хребты перешибить что одному ухажеру, что второму. Да чего уж тут греха таить — она бы им и обоим разом их перешибла. Доведись мне с этой буйной девкой сойтись, не обладая рангом Архимага, я и сам ей не противник — она пожалуй сильнейший Архимаг, что я видел за обе свои жизни. Подошедшая к следующему рангу так близко, как только возможно, даже одной из своих, наверняка весьма красивых, ножек осторожно ступившая за эту черту… И вполне возможно, что при определенной доле везения способная преодолеть эту границу! И всё равно, несмотря на всю кажущуюся и внешнюю мужественность, иногда переходящую в мужиковатость, сохранившая в себе ту самую, хитрую и лукавую девушку, которой хочется, что бы мужчины за неё ломали копья и боролись… А как иначе объяснить её поведение, из-за которого два Архимага, далеко не мальчики, каждому из которых как минимум седьмой десяток идет, даже не зная друг друга уже переглядываются, как два ревнивых быка? Эх, Смолов, Смолов… Ты ж контрразведчик, ты же дам как орехи щелкаешь, тебя этому даже отдельно обучали — ан нет, стоит, пытается скрыть набыченность. Увидел, мать его итить, конкурента, услышал замаскированную просьбу о помощи от любезной ему дамы — и туда же!

— Ну ты и… Стерлядь, тетушка, — с ноткой восхищения и легчайшим, скорее даже напускным осуждением отправил я ей телепатическую мысль. — Ну не стыдно так людей лбами сталкивать? Не нравится тебе этот генерал — ну шли его прямым текстом к эдакой матери, о которой в приличном обществе говорить не принято.

— Не принято так, юный княжич, — ответила она мне точно таким же образом. — Да и вообще — надоели мне эти озабоченные поклонники… Пусть пободаются за моё внимание — в конце концов, прекрасная дама я или так, погулять вышла⁈

— Княжич Шуйский? — обратился ко мне с удивлением генерал, изумленно разглядывая меня. — Право слово, не ожидал вас здесь увидеть… Да и, признаться честно, даже не подозревал, что вы уже, в столь юном возрасте, взяли планку шестого ранга магии. Позвольте выразить вам своё восхищение — такой талант не каждое столетие рождается…

— Прошло небольшое недопонимание, Виктор Иванович, — поспешил я его поправить. — Не смотря на слова госпожи Шуйской, я не княжич. И даже почти не Шуйский… Меня зовут Аристарх. Глава Рода Николаевых-Шуйских, Аристарх Николаевич, к вашим услугам. Позвольте представить вам моего спутника — Петр Смолов, главный Старейшина моего Рода.

— Ох, простите, — улыбнулся чародей с явным облегчением. — Неловко вышло… Мы вот как раз с госпожой Шуйской обсуждали, как прошел штурм города. Она утверждает, что вы сыграли в этом ключевую роль, и потому я представлял вас себе несколько… Старше, скажу прямо. Однако вижу, что вы необычайно одаренный молодой человек, как она и говорила… А вот про вас, господин Смолов, я как-то не слышал. Не выпал шанс проявить себя в сражении?

— Я вот тоже не слышал среди прославленных генеральских фамилий про Онисимовых, — пожал в ответ плечами Петр. — Не сумели проявить себя на службе? Впрочем, о чем это я… Об одном Онисимове я всё же слышал. Что там была за история, не напомните?

— Если вы о моём неразумном дядюшке, запятнавшем родовую честь и мундир офицера Русской Армии, то история заключается в том, что он продался врагам Империи, — холодно ответил Онисимов. — Однако ваши намеки, сударь, можете оставить при себе — компетентные органы Имперской Безопасности уже проверили наш Род и каждого значимого его члена на предмет связей с предателем, и я, как видите, всё ещё генерал. С другой стороны, давненько не слышал о столь жалких Архимагах, что идут в чужие Рода ради миски супа и хоть какой-то должности… Тяжело вам, должно быть, занимать кресло в Совете чужого Рода, бедолаге… Ни кола ни двора, ни даже имени, которое потомкам передать можно…

А он крепкий орешек, вон как Смолова отбрил. Ну как отбрил — Петра подобное не слишком-то задело, ибо Онисимов ткнул пальцем в небо и во многом промахнулся — сущность, которая ныне называла себя Смоловым, хоть и унаследовала очень многое от себя прежнего, но вместе с тем многое же из того, что было в нем, исчезло бесследно. Например пустые амбиции и нерациональная алчность… Так что подобными уколами его задеть было невозможно.

Однако прежде, чем пара мужчин успела начать новый раунд обмена любезностями, заговорил сам генерал Добрынин. Пожилой, высокий и крепкий мужчина лет шестидесяти на вид, с плотной, крепкой аурой чародея восьмого ранга, сейчас старательно пригашенной, дабы не давить на окружающих, негромко прокашлялся, привлекая внимание, и посторонние разговоры мгновенно утихли.

— Итак, дамы и господа, раз уж все, кого я желал здесь видеть, уже собрались, то предлагаю начинать, — хорошо поставленным командирским голосом заговорил он. — Меня зовут Добрынин Анатолий Евгеньевич, генерал-аншеф, назначенный командовать войсками Магаданской провинции Российской Империи. Войсками, в число которых особым Императорским Эдиктом отныне входят все подразделения, в которых числятся здесь присутствующие. Что благородная знать с гвардиями Родов, что подразделения регулярной армии. К сожалению, противник обладает значительным превосходством в живой силе, а большая часть старших чародеев уже завтра отбудет вместе с обоими флотами для высадки на Камчатку и сражений с японским флотом… И в этих условиях нам предстоит отражать наступление группы армий Цинь, что уже прибрали к рукам почти всю территорию между Хабаровском и Магаданом… К нашему счастью, у врагов всё ещё достаточно много проблем на захваченных территориях, расстояния, партизаны, дикие монстры и многое другое изрядно усложняют им попытку нас проглотить…

Дальше была вдохновенная речь о том, что мы встанем насмерть за царя, веру и отечество, не отдадим больше ни пяди земли нашей, переломаем клыки тварям, что осмелились поднять хвост на Империю… К слову не просто поднять, но и оттяпать громадный кусок земель с населением около сорока миллионов человек! Нет, в Империи, конечно, по последней известной переписи, проживало порядка пяти с половиной сотен человек, но даже так — даже по самым грубым прикидкам, мы уже лишились порядка семидесяти-восьмидесяти из них. Не убитыми, слава богам, а просто в силу того, что земли заняты… И это, повторяюсь, только по моим, весьма и весьма приблизительным подсчетам. А сколько ж на самом деле⁈

Тем временем вдохновенная речь генерала, не то в маразм впавшего (хотя такого не происходит даже с Мастерами, так что едва ли), не то просто пребывающего в неведении относительно отсутствия у него ораторского дара, наконец закончилась. И речь пошла о конкретике…

И тут надо отдать ему должное — план у Добрынина был вполне себе рациональный. Разумный, я бы даже сказал крепкий такой план — вот только был в нём один момент, что лично меня смущал.

— Господин генерал-аншеф, — поднял я руку, привлекая к себе внимание, когда тот ненадолго прервался, что бы глотнуть из поданного адьютантом кубка. — Позволите ли поинтересоваться одной жутко заинтересовавшей меня деталью в вашем плане?

Взгляд карих, совсем не старческих глаз упал на меня, цепко пробежался, оценивая, затем меня коснулась волна восприятия чародея, и тот хмыкнул, возвращая кубок обратно. Как и следовало ожидать, чародей явно углядел мою суть и факт моей реинкарнации — впрочем, он был о них осведомлен заранее. Именно поэтому я и не пытался прятаться, наоборот выпячивая этот факт… Ну как выпячивая — лишь Маги Заклятий могли углядеть это, но именно для них и выпячивалось, верно?

— Николаев-Шуйский… Что ж, говори. Послушаем, вдруг пред нами кладезь неучтенной мудрости? — слегка насмешливо заявил, а затем уже в виде мысли-сообщения добавил лично для меня. — Мудрости из иного мира, насколько я понимаю… Хотя всё, что ты делал до сих пор говорит лишь о твоей удачливости, а не уме.

— Вопрос вот какой — вы весьма красноречиво описываете, как, где, кого и какими силами мы будем останавливать и громить, на каких рубежах строить оборону, описываете множество естественных рубежей, по которым будут расположены укрепления… Но я ни слова не услышал ни о численности вражеских войск, ни о количестве их высших магов, — а без знаний этого фактора что-либо планировать, как подсказывает мне мой опыт, просто бессмысленно.

— Ваш опыт? — фыркнул Старший Магистр в погонах генерал-майора. — И откуда же у вас, позвольте поинтересоваться, взяться сколь-либо значимому боевому опыту? В животе матери начали воевать?

Некоторые из армейцев шутку оценили и рассмеялись. Но большинство промолчало — особенно среди присутствующих аристократов, которые по странному совпадению в большинстве своём были сибиряками. Ещё один сомнительный звоночек, кстати…

В иной день я, может, и был бы сдержаннее в своём ответе. Но сегодня день был препоганый, и то, что перепалка вокруг Ярославы чуть улучшила моё настроение было скорее коротким проблеском на затканном мрачными тучами небе. Да и к тому же я не собирался ни с кем любезничать, а потому сдерживать себя не стал:

— Ещё одно подобное замечание, собака сутулая, я тебе твой язык затолкаю так глубоко в глотку, что достать его обратно будет проще через аварийный выход в твоём организме, — поглядел я на него. А затем обвёл глазами всех, кто шутку «оценил». — И это каждой твари здесь стоящей касается. Архимаги вы или Старшие Магистры — мне без разницы, вызову на дуэль и прибью как псину. Больно, унизительно и кроваво, искалечив так, что даже в Петрограде вам помочь не сумеют. Это ясно?

— Смеешь угрожать моим офицерам, щенок? — вспыхнули глаза старого генерала, что видимо решил прилюдно показать мне моё место. — Кем ты себя возомнил?

— Щенок? Я старше тебя, невежда! — ответил я ему мыслью. — Держи свою псиную свору в узде, иначе я им клыки повышибаю каждому. И не таких обламывал!

— Если бы не военное время, сударь, — заговорил тем временем тот самый шутник. — Я бы вызвал вас на дуэль и преподал урок хороших манер, коль ваши родители не сумели воспитать из своего отпрыска достойного человека!

— Отцом Аристарха Николаевича является предыдущий Глава Рода Шуйских, — скучающим голосом заметила Ярослава, разглядывая кончики ногтей на своей правой ладони. — Матерью — вдовствующая княгиня Ася Шуйская. Из ваших слов, сударь, я могу сделать вывод, что вы утверждаете следующее — родители Аристарха Николаевича невежественные дикари, неспособные воспитать собственного ребенка… А следовательно, раз таков Глава Рода — то и сам Род не лучше, верно?

— Я… — растерялся Старший Магистр.

— Прошу вас представится, сударь, — всё так же скучающе продолжила Ярослава, не обращая внимания на потуги что-либо ответить начавшего понимать, что ляпнул лишнего чародея. — Я сегодня же отправлю сообщение Главе моего Рода, Леониду Шуйскому, являющемуся младшим братом отца Аристарха и, соответственно, дядей данного молодого человека. Должен же мой Глава знать, кто именно должен ответить за оскорбление памяти его безвременно почившего брата, его вдовствующей жены и всего нашего Рода в целом, верно? Вам же могу предложить лишь три часа на то, что бы привести свои дела в порядок, исповедоваться и написать завещание — а затем жду вас на ристалище за городом, где намерена вас прикончить за тяжелое оскорбление, нанесенное моему Роду.

Эк она его, бедолагу… На взмокшего офицера даже смотреть было несколько жалко — насколько я понимаю, по сигналу хозяина он попытался укусить самого норовистого подчиненного, которого желал прилюдно поставить на место, но вот так попал в просак…

Дело в том, что Глава Рода — это не просто должность. Это лицо Рода, и любой его член не может игнорировать оскорбления в его адрес, если не хочет прослыть трусом и ничтожеством. Генерал-майор, пожилой и явно привыкший к штабным кабинетам больше, чем к полю боя моложавый франт, был чем-то похож на Онисимова… Но лишь внешне — от подбивающего клинья к Ярославе чародея чувствовалась аура опытного бойца, привыкшего проливать и свою, и чужую кровь. Несмотря на всю свою напускную смазливость, этот человек стал Архимаг вопреки, а не благодаря — и пусть по меркам себе подобных был довольно средним, но не одной лишь силой и знаниями боевые маги живы. Тут, как и среди бойцов, солдат и прочих людей, регулярно имеющих дело с риском для жизни, нужно обладать соответствующим духом. Я пока только осваивал свои новые возможности в восприятии Магией Души, но принесенная недавно опрометчиво клятва вновь слегка укрепила моё владение этой странной силой — и потому я на уровне инстинкта чувствовал, что Онисимов боевой офицер, честно выгрызший в боях своё место под солнцем. Человек, омытый кровью и смертью в достаточной мере, что бы не возникало вопросов к его генеральским лампасам…

А вот шутник Старший Магистр был скорее кабинетным червем, взявшим, к тому же, свой ранг за счет алхимии. Еле-еле, на соплях и слезах, с тусклой аурой, в которой от боевого мага, каким он должен быть, не ощущалось ничего. К моему удивлению, кстати, в свите Добрынина таких было странное деление — треть вот Старших Магистров были вот такими же слизняками, две трети же довольно суровыми офицерами, пропахшими кровью, потом и порохом, пережитыми испытаниями и многочисленными шрамами да отметинами (которые я, наконец, начал видеть) на аурах. И пятеро присутствующих здесь армейских Архимагов тоже были такими же — опытные, видавшие виды вояки. Странный состав — если присутствие последних здесь, на линии предстоящих боевых столкновений я полностью понимал и был рад, что сюда отправлены такие кадры, то вот первые… Это что, его личные подпевалы? Или кто они там?

Но возвращаясь к нашим баранам — Старший Магистр, рискнувший влезть в мой разговор с Магом Заклятий, стоял, обтекая, и не решаясь вмешаться. И что самое для него поганое — вмешайся сейчас сам Добрынин, это будет воспринято как протекционизм с его стороны. Нет, в целом — это вполне ожидаемо, как никак это его человек… Но ведь Ярослава дама такая, весьма своевольная — попробуй генерал-аншеф всё просто замять, она может ему в лицо заявить, что это дело исключительно Рода Шуйских и того аристократического семейства, к коему принадлежит его юморист…

— Не думаю, что он имел ввиду что-либо, могущее оскорбить Род Шуйских, — подал голос Онисимов. — Но понимаю и разделяю ваше негодование, госпожа Ярослава. И приношу свои искреннейшие извинения за моего товарища. Андрей Сергеевич иногда бывает несдержан на язык, но право слово — у нас впереди немало сражений, битв и схваток с многочисленным и сильным врагом, что посягнул на наше с вами Отечество, так не будем же, на потеху и радость ворогу, разбрасываться жизнями, особенно старших магов! Искренне прошу у вас прощения за его слова… И Андрей Сергеевич тоже просит, верно я говорю, коллега⁈

Взгляд, брошенный чародеем на «коллегу», был достаточно красноречив, что бы тот немедленно согнулся в поклоне:

— Прошу прощения, прекрасная госпожа, — залопотал он. — Воистину правду говорят святые отцы… Язык мой — враг мой! Я ни в коей мере не собирался оскорблять ваш почтенный Род!

— Я не понимаю, господа чародеи, двух вещей, — подняла, наконец, взгляд от своих ногтей моя родственница. — За что должен извиняться Виктор Иванович, ничем меня не оскорбивший? Право слово, сударь, я на вас нисколько не обижена и претензий не имею.

— Перед столь красивой дамой и просто так извиниться незазорно, — ослепительно улыбнулся Архимаг. — Для вас я готов решительно на всё, не говоря уж о подобных мелочах, сударыня!

Ого! А взглядом Смолова сейчас, по-моему, бронелисты крейсеров и пилотируемых големов можно плавить! Впервые вижу, что бы моего хладнокровного, как рептилия, вассала, что-то так злило, что бы ему хоть и на краткий миг, но изменила выдержка… И всё — из-за одной короткой и поощрительной улыбки Ярославы. Ох и повезло же мне, что Хельга ещё юна и не умеет смущать мужские умы, иначе, чую, я бы из дуэлей не вылезал бы…

— Приятно это знать, Виктор Иванович, — благожелательно ответила она, глянув на чародея. По своей ментальной связи со Смоловым я ощутил волну ревности, но виду мой вассал на этот раз не подал. Страсти какие, прости Творец-Всесоздатель… — Тогда озвучу второй момент, вызывающий у меня недоумение… Почему сей господин просит прощение у меня, а не Аристарха Николаевича? Смею вас заверить, коли на ристалище сей молодой человек решит отстаивать честь своих родителей сам, то вашего товарища ждет куда более незавидная судьба, нежели случись ему схватиться со мной. Мой молодой княжич нравом обладает, к счастью или к сожалению, подобающим наследнику своего отца, а сила его такова, что я не уверена, что в нашей Империи имеется Старший Магистр, что выстоит против него в честном бою хотя бы минуту. Итак, повторюсь — почему сей скоморох просит прощение у меня, а не у моего княжича?

И вот опять — она нарочито выпячивает своё отношение ко мне. Нарочито показывает всем окружающим, что здесь и сейчас — я её лидер, которому она полностью покорна и чью честь отстаивает, что я тот, за кем она следует. Назрела, назрела с ней беседа… И я её проведу уже, наконец, после этого совета.

Но вместе с тем я не могу и отрицать её мудрости и дальновидности. Она повернула всё так, что бы укрепить мой авторитет, а тот факт, что все присутствующие аристократы, что были в основном сибиряками и прекрасно меня знали, потихоньку встали за нашими спинами, невольно делая из нас своего лидера. И сейчас не считаться с моими словами у Добрынина не вышло бы никак…

— Вот мы и определились с неформальными лидерами, — раздался в моей голове довольный голос. — Признаю, мне не понравился способ, которым Богдан решил тебя контролировать, но у него свои резоны и я ему мешать не стал. Как ты, говоришь, себя называешь? Пепел, да? Надеюсь, ты действительно зрелый мужчина а не юный обидчивый сопляк, и перед лицом общей беды не будешь устраивать истерик и дележа авторитета?

— Я прошу у вас прощения, Аристарх Николаевич… — начал тем временем шутник, но я его не слушал.

— Не стану. Но если планируешь предстоящую компанию и если ты действительно собираешься в ней победить, то нам необходимо работать вместе. Твою власть я оспаривать не намерен, но в свою очередь жду, что наши мнения тоже будут услышаны и не будет попыток нарочито отправить на убой меня и сибиряков.

Скоморох в генеральских поклонах замер в лёгком поклоне, ожидая моего ответа, но я это не сразу заметил. Лишь когда тишина стала звенящей, я перевел на него взгляд и небрежно кивнул — а затем вновь уставился в глаза Добрынину. Думаю, уже все поняли, что мы общаемся посредством телепатии — ну да и бог с ним. Это он предложил такой формат, так что пусть будет так.

— Согласен. Судя по тому, что я увидел и что написано в твоём личном деле, ты опытный вояка, — пришла его мысль. — Но условимся — ты будешь держать в узде аристократическую вольницу, я же возьму на себя недовольство тем, что вашего брата, сторонников Второго Императора, не будут откровенно под мечи подставлять. Но и обратного не жди — особого отношения к вам не будет. При планировании предстоящих сражений я буду исходить исключительно из соображений целесообразности и практичности.

— Меня устраивает, — подумав, послал я мысль, даже кивнув при этом. — Тогда может перейдем к выработке настоящего плана, а не того дерьма, что обсуждалось до этого?

— Почему же сразу дерьма? — безо всякого негодования, с любопытством поинтересовался Добрынин.

— Ты лучше меня понимаешь — если у них будет кратное преимущество в боевых магах высших рангов, то вся наша надежда будет лишь на то, что удастся разбить Цинь здесь, в Магадане, коли успеем достаточно восстановить контроль над Источниками и выстроить новые защитные и атакующие чары вокруг них, — откровенно заявил я. — Если же силы врага не имеют откровенного преимущества над нами — то другой разговор. Можно выступить и разбить их на границах области, что бы они, не дай боги, не решили вместо штурма Магадана попросту оккупировать остальную провинцию и попробовать взять нас измором.

— Ну наконец-то! — с явным облегчением в «интонациях» своего мысленного сообщения ответил мне генерал-аншеф. — Я уж переживал, что даже здесь будут одни безмозглые дуболомы, за которых думать придется мне.

— Итак! — громко хлопнул он в ладоши. — Раз конфликт исчерпан, то предлагаю продолжить обсуждение деталей предстоящей кампании! К вопросу о количестве высших магов врага…