Вернуть Боярство 12

Глава 15

Солнце достигло своего зенита и неподвижно висело над громадным городом-крепостью. Аугсбург, шестой по размеру город новообразованной Германской Империи, находился ближе прочих мегаполисов Рейха к линии фронта. И сегодня в нем царила необычная атмосфера. Мрачновато-торжественный настрой, перемешанный с недобрыми предчувствиями среди многих собравшихся аристократов Империи…

Высокий, отстроенный из серого гранита эшафот на центральной площади города. Двадцать гильотин, выставленных в один ряд, чьи хищные, остро заточенные и покрытые рунами лезвия мрачно и тускло сверкали в лучах жаркого, практически летнего солнца. И шесть сотен приговоренных к казни человек — мужчины и женщины, все как один обнаженные. На телах обреченных каждый желающий мог разглядеть многочисленный шрамы, рубцы и синяки, щедро украшавшие обреченных — следы пребывания в плену у Рейха.

Позади эшафота находился высокий помост, на котором расположились особые гости. Самые высокопоставленные из многочисленных аристократов Рейха, представители Великих Родов Рейха, наиболее влиятельные вельможи и военачальники, послы Османской, Британской и Циньской Империи и нескольких куда менее значимых государств, в том числе и представитель Российской Империи — Романов Сергей Викторович, Старший Магистр и член Императорского Рода.

И в самом центре была расположена особая, бросающаяся в глаза даже не столько своей роскошью — хотя, видит Бог, она была роскошна — ложа, над которой реял личный стяг Кайзера. А выделялась она в первую очередь неимоверным количеством различных защитных чар, от мощи которых рябил воздух вокруг, словно над жарким костром в летний вечер.

Российский посол был мрачен, как грозовая туча. От происходящего Сергею Викторовичу хотелось рвать и метать, кулаки чародея сами собой периодически сжимались в кулаки, но здесь и сейчас он был бессилен как-то повлиять на происходящее. А меж тем его британский и османский коллеги не скрывали удовольствия от происходящего, откровенно насмехаясь над русским дипломатом.

— Слышал, господин Романов, вы всеми силами отстаивали своих соотечественников, — насмешливо, с высокомерной улыбкой обратился к Романову Мерзеф ибн Юсуф. — Вручили ноту протеста от вашего Императора Кайзеру, взывали к законам чести и неписанным правилам ведения войны, и даже, говорят, устроили дебош… Правда, почему-то, решили это сделать в доме терпимости «Розы Саксонии», а не при дворе Кайзера.

— Ну, для того, что бы набраться решимости отстаивать интересы соотечественников в подобной ситуации наш коллега, по слухам, решил употребить некоторое количество столь любимой русскими водки, — подхватил британец, пожилой уже Архимаг лорд Беккет. — Но сие зелье, являющееся, пожалуй, самым значимым изобретением в Российской Империи и главным её вкладом в мировую культуру, обладает весьма коварным и злым норовом, как и сами его изобретатели. Пара лишних рюмок — и всё, преисполненный доблестью и жаждой деятельности патриот начинает воевать совсем не в ту сторону, в которую следует. Думаю, наш уважаемый коллега просто решил отстоять честь отечества там, где у него на это имелись хоть какие-то шансы… В конце концов, одолеть в кровати одну из прелестниц в «Розах» у него имелись хотя бы какие-то шансы. Пусть и чисто теоретические, но всё же…

Юмор парочки откровенно враждебных русскому послов был примитивен и груб, но, к сожалению, бил по больному. К сожалению, новости о замысле Кайзера настигли в не самый подходящий момент. Намеренно создавший себе образ недалекого весельчака и страстного любителя женского общества, русский посол, как и большинство его коллег по цеху, был ещё и ценным источником информации для своей Родины. И большинство важных встреч и разговоров Сергею Викторовичу приходилось проводить в местах, в которых подобного никто не ожидал. Большой распутник и пьяница, внук одного из Старейшин Рода Романовых и, соответственно, обладатель весьма глубоких карманов, он чаще проводил время в окружении красавиц, горячительных напитков и разного рода сомнительной публики, что вовсю пользовалась щедростью русского посла, любившего устроить хорошую пирушку и оплатить её из своего кармана…

Подобным образом можно было прикрыть очень многое. Отличное прикрытие и маскировка, позволяющие сокрыть почти всё, что угодно, оправдывающие любые странности и кажущиеся чудачества, которые в иной ситуации вызвали бы вполне обоснованные подозрения… Но конкретно в этот день это его амплуа недалекого алкоголика, отправленного послом в государство, с которым у Российской Империи шла открытая война, что было равнозначно ссылке, подвело посла. И подвело, к сожалению, не без помощи со стороны.

Сергей Викторович алкоголиков презирал и горячительные напитки считал едва ли не главным мировым злом. Злая ирония жизни играла с ним дурную шутку — что бы служить Роду и Отечеству ему приходилось играть роль самой презираемой им породы людей, не способных преодолеть собственную слабость воли и характера… Однако несмотря ни на что, это было именно что игрой — могущественный Целитель аж шестого ранга, он безо всякого труда сводил к минимуму воздействие алкоголя, даже очень дорогого, алхимического, предназначенного специально для высокоранговых чародеев.

Однако в тот проклятый вечер в его рюмке оказалась не привычная уже, практически идеально отфильтровываемая им онисовая водка. Вернее, не так — оказалась не совсем она. Неизвестный, но очень могущественный алхимический наркотик, добавленный в его напиток, не имел ни вкуса, ни запаха, ни даже каких-либо заметных магических колебаний — а ведь он был не просто Старшим Магистром, он был многоопытным и сильным Целителем, что на порядок осложняло попытки что-либо ему подлить или подмешать…

Лихо, напоказ опрокинутая русским послом внутрь своего организма рюмка онисовой поначалу поначалу никак себя не проявила. Сергей Викторович продолжил светскую беседу с лордом Беккетом — британец в тот вечер тоже решил сходить развеяться.

И лишь спустя несколько минут опытный маг начал ощущать, что что-то идет не так. Опьянение, настоящее, а не та привычная уже игра, которую он привык демонстрировать публике, навалилось резко, мощно и быстро. Седьмым океанским валом накрыло не ожидавшего подобного подвоха аристократа, и никакие судорожные, поспешные попытки при помощи чар привести себя в порядок попросту не помогли. Мысли чародея путались, каналы маны работали вразнобой, аура шла мелкой рябью, а знакомые, вбитые практически на подкорку чары для экстренных случаев — вроде отравления, которому как раз и подвергся Романов — сбоили и путались, не уходя дальше самых начальных тактов…

Что бы за наркотик не применили против чародея, но одно признать следовало — он был на редкость эффективен. Дальнейший вечер посол помнил весьма смутными урывками — вот он что-то орет незнакомому немецкому аристократу, хватает того за грудки и трясет… Затем, в следующей вспышке озарения, он стоит, запрыгнув на какой-то столик, а толпа вокруг смеется. После — под ним стонет незнакомая девка, явно одна из девиц дома терпимости… А ещё позже он, пьяный, в одних штанах, устраивает безобразную драку — и оказывается нещадно избит. Так нещадно, что его в какой-то момент просто забивали, как захудалую дворнягу, ногами и плетьми.

Это был позор. Это был жирный, окончательный крест на репутации чародея, крест на его карьере дипломата и невероятный позор — представитель Императорского Рода Российской Империи, посол в другой Великой Державе, напился, как деревенский конюх, приставал к людям, орал матом, оскорбляя Рейх в целом и Кайзера в частности, ввязался в пьяную драку — и при этом был, как последний крепостной, избит и отхлестан.

И всё это немедленно попало в газеты. Со всеми животрепещущими подробностями — как реальными, так и мнимыми. Скандал вышел страшный, и чародей сейчас лишь ждал, когда приедет кто-то ему на смену. Даже аудиенции у Кайзера, с целью вручить ему ноту протеста от имени Российской Империи по поводу затеянного им сегодня, Сергею Викторовичу не удалось — в довольно жесткой форме послу было указано, что принимать прилюдно оскорбившего правителя Рейха чародея никто не намерен. И вообще пусть радуется, что Кайзер чтит законы и дипломатическую неприкосновенность — иначе за подобные оскорбления зарвавшегося Старшего Магистра ждала бы мучительная казнь. Самое же поганое тут было то, что в данном случае, учитывая публичные оскорбления, Кайзер был полностью в своём праве…

Ввязываться в перепалку с парой насмехающихся коллег по цеху Романов не стал, посчитав сие ниже своего достоинства. Как не пытался до того пытаться объясниться, требовать публичного и официального расследования и вообще как-либо обелять обелять свою уничтоженную репутацию. Ибо понимал, как никто другой — подобное лишь усугубит и без того трудное положение. К сожалению, у репутации весельчака и пьяницы, столь удобной во многих других случаях, был и существенный минус — данный инцидент прекрасно укладывался в образ, который выстроил Романов. Ну а что? Любитель заложить за воротник просто не рассчитал силы и перебрал со своим любимым пойлом. Такое частенько, знаете ли, бывает с алкоголиками…

И потому он мог лишь мрачно молчать. Молчать, осознавая, что теперь, из-за его оплошности, Кайзер перед всем миром сумеет выставить русского Императора подлецом, что даже не потрудился выразить протест и не попробовал спасти жизни подданных, что верой и правдой сражались за него. Заменить посла — процедура не столь уж и быстрое. Получить агреман от принимающей стороны, договориться о безопасном коридоре и времени, что бы тот сумел прибыть в целости через линию фронта или дожидаться, пока он обходными путями прибудет на новое место службы, официально принять дела у предшественника… Всё это было невозможно успеть за те три дня, что прошли с момента досадного инцидента. И потому сейчас мрачный, как грозовая туча, Старший Магистр глядел на измученных, истерзанных пленников, ожидающих казни.

Кайзер с небольшой свитой, состоящей из шестерых Магов Заклятий, появился в своей ложе совершенно внезапно. Семеро могущественнейших чародеев попросту телепортировались напрямую в ложу и принялись неспешно рассаживаться — правитель Рейха на импровизированном троне, а его спутники на местах несколько более скромных, но тоже вполне себе комфортных и статусных. По трое с каждой стороны от Кайзера…

При появлении Кайзера все присутствующие встали и отвесили глубокие, почтительные поклоны — всё же, что ни говори, перед ними был правитель одной из Великих Держав. Вильгельм коротко кивнул присутствующим и лишь после этого послы различных держав, военачальники и просто Главы влиятельных Родов, допущенные на помост, вновь заняли свои места.

Внизу, на огромной центральной городской площади, десятки тысяч простых аристократов, горожан и солдат заволновались, закипели, словно море, на разные лады выкрикивая здравицы и восхваления своему правителю. Многие просто громко свистели и бессвязно орали — Вильгельма очень любили именно немцы, являющиеся костяком новообразованной державы. Для них он был не просто очередным правителем — он был тем, кто вернул народу давно уже утраченное чувство национальной гордости и самоуважения. Века прошли с тех пор, как гордые германцы утратили своё прежнее, единое и великое государство — Австрийскую Империю. И до восхождения амбициозного Мага Заклятий на трон они очень долго жили в многочисленных, раздробленных мелких королевствах и княжествах, ведя феодальную грызню меж собой и служа серой зоной, буфером и границей между Западной и Восточной Европой.

Вильгельм подарил людям то, от чего гордым потомкам воинственных германцев было невозможно отказаться — чувство сопричастности к чему-то по-настоящему великому. Он и его чиновники, конкретно те из них, что занимались вопросами пропаганды, не уставали подчеркивать — у нас одна цель! От простого солдата и крестьянина до самого Кайзера — мы разделяем великую мечту! Построить своими руками великое и могущественное государство, способное защитить себя от внешних посягательств, в котором не будет бесконечной грызни феодалов, нелепых и нелогичных законов мелкий князьков, убивающих торговлю своей алчностью, в котором каждому найдется место… Построить и передать детям это своё творение, войти в историю как поколение героев, сокрушить извечных противников и вернуть всё, что было утрачено! Например, тот же Кёнигсберг… К сожалению, с первой попытки у грязных северных варваров с болот отнять его не удалось — но победа будет за нами!

Ну и так далее. И пусть война шла не так хорошо, как Кайзер рассчитывал изначально пусть не вышло победоносного марша и быстрой победы, но Рейх медленно, потихоньку, но побеждал. Заключив союз с османами, при пока ещё тайное поддержке Франции и Британии — снарядами, боевыми артефактами низких рангов, алхимией и прочими ресурсами, столь необходимыми для ведения активной войны. Да и сам Кайзер не прятался за спинами своих подданых — не раз и не два в решающие моменты сражений он лично возглавлял атаку на вражеских высших чародеев…

Остальные, относительно малые народы, вошедшие в Рейх, относились к своему новому правителю значительно сдержаннее — но тем не менее, они его поддерживали. Отмена внутренних границ на территории Германской Империи, единая налоговая политика, внятные законы, которые, к тому же, приходилось соблюдать даже аристократам — и всё это лишь за два года, да ещё и во время активной войны!

Сергею Викторовичу не нравилась эта мысль, однако будучи реалистом и патриотом, он не мог внутренне не признавать, как сильно немецкий Кайзер отличается от его собственного царственного родича, ныне занимающего Императорский трон. Уже ставший очевидным для всех замысел, который многие десятки лет, даже более сотни лелеяли и потихоньку воплощали в жизнь Кайзер и его предки сработал почти идеально, по историческим меркам их государство обрело целостность практически мгновенно… Но даже так — у Рейха было множество внутренних проблем, которые требовалось решать, и активная, затяжная война лишь оттягивала время, силы и ресурсы, так необходимые сейчас для внутреннего укрепления Империи.

Как и любой представитель Рода Романовых, Сергей Викторович боярское сословие, мягко говоря, очень не любил. Однако в последние полтора года к этой неприязни примешалась ещё и изрядная доля уважения — вольнолюбивое, вечно находящееся в оппозиции Императорскому Роду сословие в этот тяжелый для Руси час показало себя с наилучшей стороны. К сожалению, они были практически единственной силой в государстве, которое так себя показало…

Вместо быстрой, победоносной войны с последующим заключением мира, когда на Русь обрушились бы уже со всех сторон и Петроград вынужден был бы принять условия Кайзера, Рейх застрял в тяжелой, затянувшейся борьбе. Бояре выступили единым фронтом и мало того, что отстояли Кенигсберг, так ещё и смогли в первые месяцы изрядно потеснить немцев — несмотря на колоссальное численное преимущество последних, дружины и гвардии древних аристократических Родов побеждали за счет лучшей выучки, слаженности и экипировке. Качество било количество — но в какой-то момент фронт выровнялся, а сейчас и вовсе медленно откатывался назад. И причина была проста — Петроград не оказал обещанную боярам поддержку. Ни войсками, ни даже поставками всего необходимого…

Сергей Викторович, прекрасно понимающий расклады политических сил вокруг трона, понимал, в чем причина. Кто-то из приближенных Николая Третьего решил, что он умнее прочих и будет гениальным втравить неугодную трону и толкающимся вокруг него дворянам аристократов в мясорубку мировой войны и просто наблюдать, как те теряют войска, боевых магов и ресурсы в неравной войне. Дабы после войны если не уничтожить всю их автономию, так хотя бы на десятки лет ослабить и сделать куда более покорными трону. А вернее тем, кто на самом деле правит страной из-за спины Императора Николая…

Вот только заигравшиеся в свои интриги столичные царедворцы не учли, что это рушит всё доверие к Императорской власти. Что бояре могут отступить, просто бросив фронт, окопаться в своих владениях и молча наблюдать, как Империю громят по всем фронтам — а затем, чего доброго, повторить Кровавый Октябрь. С той лишь разницей, что в этот раз на троне отнюдь не Пётр и повод к мятежу у них куда более весомый нежели в тот раз… Так что в этот раз всё вполне могло бы кончиться сменой династии. И это лишь первое, что приходит на ум — а уж если углубиться в тему, то варианты негативных последствий можно было перечислять не один час.

Кайзер Вильгельм начал произносить речь перед собравшимся людским морем — хорошую, проникновенную, вещающую о подлости и злобе врагов, мужестве и самоотверженности воинов Рейха и так далее, но Романов его не слушал. Он вообще, похолодев, на краткий миг утратил связь с реальностью — ибо случилось то, чего он совсем не ожидал.

От перстня на мизинце левой руки чародея на миг по всей руке чародея пронеслась прохладная волна, возвещая об активации связанных с перстнем артефактов. Вернее, целой сети довольно дорогих артефактов, которые все последние недели устанавливали его люди в Аугсбурге. Причем не по заданию его прямого руководства из Петрограда, а по просьбе предводителей боярского воинства.

Спящие пространственные маяки, Метки Кратких Путей, весьма и весьма дорогие даже каждый по отдельности, изготовленные не в качестве единичных экземпляров, а в качестве полновесной системы они стоили… Сложно сказать цену в золоте — подобные вещи за всего лишь деньги купить было невозможно. Это было что-то на уровне стратегических козырей для любого государства. И, кстати, считалось, что технология их изготовления не единичным образом, а целыми системами утеряна уже пять веков назад. Вместе с Родом Тардовских, чьей основной специальностью и была магия Пространства…

Разумеется, Аугсбург имел всю положенную городу подобного масштаба и значимости магическую защиту, в том числе и от любителей перемещаться большими группами с помощью разного рода порталов и прочих способов свалиться врагу как снег на голову. И уж тем более они были усилены сейчас, перед важным мероприятием, на котором присутствовала изрядная часть верхушки Рейха и сам Кайзер Вильгельм.

Украдкой оглядевшийся посол с облегчением понял, что никто ничего не ощутил. Да и сами Маяки, подав сигнал о своей активации, вновь перестали ощущаться чародеем. Что это — артефакты не сработали или же наоборот, выполнили свою задачу и сейчас где-то в окрестностях города-крепости появился незваный гость? Сергей Викторович, к сожалению, не имел никакой возможности этого узнать — его перстень был способен лишь на две вещи. Подать сигнал, что артефакты активировались и послужить, в случае надобности, чем-то вроде компаса, показывающего направление к ближайшему из них.

— Эти четыре сотни мужчин и женщин — все как один представители аристократии Российской Империи! — приблизился, тем временем, к кульминации своего выступления Кайзер. — И не просто аристократии — это так называемые бояре! Даже среди своих полудиких сородичей эти выделяются особенно сильно. Своей нелепой любовью к ношению мехов, дурацких шапок и нелепых бород! Как, наверное, многим из вас известно неделю назад эти варвары сожгли на кострах полсотни наших с вами товарищей, сдавшихся в плен. Казнили, презрев все писанные и неписанные законы войны между цивилизованными людьми. Впрочем, чего ещё ожидать от этих чудовищ? Думаю, каждый из вас читал об их кровожадных обычаях. Взять хотя бы того же Аристарха Николаева-Шуйского, о чьей жестокости писали в каждой газете мира — это чудовище, тоже, кстати, в прошлом боярин, убил и принес в жертву семьдесят тысяч солдат и офицеров Японии, сдавшейся на милость победителя!

Сергей Викторович досадливо поморщился. Да, этот Аристарх, будь он неладен, подложил всем дипломатам Империи изрядную свинью этой своей выходкой — не тыкал им этим только ленивый. До сих поминают… Хотя вот с недавней казнью боярами полусотни пленников Кайзер кое-чего сознательно недоговаривал. Например тот факт, что эти полсотни чародеев, являвшиеся одной из самых крупных и сильных диверсионных групп армий Рейха, отличался в своих вылазках особой, звериной жестокостью — после них от деревень и небольших городков в тылу русских оставались лишь пепелища да жутко изуродованные трупы. Эти господа, в отличии от прочих подобных отрядов, просто упивались безнаказанной жестокостью… Потому их и казнили, как диких зверей — откровенных психопатов никто не любит и при первой же возможности стараются прикончить.

— Эти варвары с русских болот понимают только один язык — язык силы. Их невозможно образумить словами, они не внемлют голосу разума, не чтут библейских заповедей, большинство из них — грязные язычники! — грохотал над площадью голос разошедшегося Кайзера. — И потому мы будем учить, как учат дворового пса — силой и жесткостью! За каждого нашего воина, казненного этими чудовищами, я казню восемь их сородичей! За каждую пролитую каплю нашей крови они отдадут литр своей! За великий Рейх! За светлое будущее — для нас и наших детей! За победу, которая, я верю, уже близка!

Вильгельм вскинул сжатый кулак и застыл, глядя сверкающими глазами на своих подданых. Громадная иллюзия Кайзера, находящаяся прямо над его ложей, дабы зрители могли посмотреть на своего правителя, сурово взирала вниз, на копошащихся смертных.

Толпа ответила своему Кайзеру — тысячи, десятки тысяч рук взметнулись, повторяя его жест, неисчислимое множество глоток принялось вразнобой скандировать, вторя последним словам Вильгельма, и русский посол невольно поёжился. Неразборчивый, слегка глухой рёв огромной толпы нервировал чародея, так и не сумевшего за эти полтора года привыкнуть к подобным зрелищам. Харизма Вильгельма была воистину даже более грозным оружием, чем его весьма могущественная магия… Он каким-то необъяснимым для Романова образом умел общаться с такими вот массами, говорить людям то и так, что они были готовы идти убивать и умирать за его идеи — и всё это без единой капли чародейства. Маги Разума щенки в сравнении с этим человеком — ведь в отличии от них, он заставлял идти за собой добровольно…

— Спасибо, братья и сёстры! — подождав с минуту, продолжил Кайзер. — Ваша поддержка для меня бесценна! Именно вы даёте мне силы идти к нашей общей мечте! А теперь давайте приступи к тому, ради чего мы все здесь собрались… Да начнется казнь! Мы, по крайней мере, обладаем в отличии от них христианским милосердием и отправим их на суд божий самым безболезненным способом!

Закутанные в длинные, мешковатые робы с надвинутыми на лицо капюшонами, десятки магов разом, будто из ниоткуда оказались рядом с обреченными боярами. Избитые, переломанные и практически голые, опоенные антимагическими зельями и эликсирами, снижающими физическую силу до уровня обычных смертных, дать отпор были неспособны. Пусть и было очевидно, что палачи сами в лучшем случае Ученики, но этого было более чем достаточно… Тем более все пленники были скованы чарами, не позволяющими им до времени даже руку поднять.

Однако палачи в балахонах снимали эти чары прикосновением какого-то неизвестного Романову артефакта. К чести обреченных, почти все они шли на свою смерть вполне достойно. Прямые спины, расправленные плечи, суровые лица — радовать врагов, показывая им на потеху свой страх, они не собирались. Сплоховал лишь один, совсем ещё молодой парень — лет восемнадцать-девятнадцать, не больше.

Он не вырывался, не молил о пощаде равнодушных палачей — но у бедолаги отказали от страха ноги, и его конвоир попросту волочил его по полу, ухватив за длинные, растрепанные и неровные волосы. Из глаз парня катились крупные слёзы, губы дергались, будто сдерживая рыдания… К худу или к добру, но за рёвом толпы его в любом случае было не услышать.

Романов резко встал и направился к выходу, однако уйти далеко чародей не успел. Холодный, властный голос прозвучал в его ушах подобно раскатам грома, заставляя застыть на месте:

— Останьтесь, господин Романов. Вы всё ещё посол… И я желаю, что бы вы увидели и запомнили каждую деталь происходящего — дабы затем во всех подробностях рассказать об этом своим.

Сергей Викторович мысленно чертыхнулся и, натянув на лицо подобающее ситуации, почтительное выражение, слегка поклонился обратившемуся к нему Вильгельму. К сожалению, здесь и сейчас желания Кайзера — закон… Однако сесть на своё место он не успел. Ибо, услышав чей-то тревожный вскрик, повернул голову — и застыл, пораженный.

С высоких небес к городу стремительно приближалась армада боевых кораблей. От корветов до линкоров — в грозной флотилии насчитывались сотни боевых судов, и напрягший при помощи магии зрение целитель опознал их знамена. Долгоруковы, Орловы, Шуйские, Морозовы, Шуваловы, Нарышкины и десятки иных боярских Родов стремительно приближались к Аугсбургу, и Романов невольно испытал злую, жестокую радость от выражений растерянности и тревоги на лицах окружающих его военачальников и аристократов Рейха. А уж откровенный ужас на лице посла Османской Империи и вовсе был для него как бальзам на душу…