Versipellis

Глава 14. Смотря уверенно страху в глаза

Когда Виктория проснулась, в зале практически никого не было: лишь Арес и Алекс сидели за столом и о чем-то переговаривались со старушкой Деви. Девушка чувствовала себя гадко — всю ночь ей снились кошмары, в которых переплетались реальные воспоминания и игры сломанного разума. Несколько раз она просыпалась в холодном поту и бежала к кулеру, которым её научил пользоваться возлюбленный. Отвратительное чувство беспомощности с пробуждением будто бы отступило, но когда она прислушалась к диалогу, нахлынуло с новой силой.

— Я почти уверен, что код как-то связан с датой, — обхватив голову руками бубнил Алекс. — Но не похищения, тогда бы цифры были одинаково стёрты на панели.

— Ты не верно мыслишь, сын Либера, — флегматично прокомментировала старейшина. — В записке речь о брате, а не о девочке. А ты уцепился за первую же идею и скачешь вокруг нее, аки заяц.

Ноги Виктории, начавшей было вставать с матраса, подкосились. Она сама не заметила, как по её щекам вновь полились слёзы. Девушка криво улыбнулась своей мысли о том, что, находясь в заточении у Себулы, за последние годы она не проронила ни слезинки — они закончились, больше не вставали комом в горле, не вырывались с порывом боли или отчаяния. Только во время родов она позволяла себе такую явную, видимую слабость. И не из-за мучений физических — мудрёные соединения минералов избавляли девушку от них, а из-за душевных. Она, как могла, подавляла в себе всхлипы, но оборотни уже заметили её пробуждение. Арес устремился к возлюбленной и обнял её. Смотря сквозь слезы, она видела в его чертах лица Брута. "Дура, дура! Почему ты продолжаешь молчать? Почему не сказала ещё тогда, в квартире Армана? Чего ты ждёшь?" — мысленно корила она себя, цепляясь ногтями за спину мужчины.

— Это был он, — прошептала она и слова встали у самого рта острым режащим камнем. — Он похитил меня.

— Кто? — отшатнулся Арес.

— Когда переводили на первую ступень, был медосмотр, помнишь? — бормотала она, не слыша вопроса. — Он вышел из-за ширмы и врач мне что-то вколол.

Речи девушки перерастали в душераздирающий крик. С каждой новой фразой ей казалось, она разрывает себя на куски. Не хотела, боялась, но продолжала говорить.

— Потом я проснулась в машине. Он ударил меня и я забыла, кто это был. Но тогда, тогда на кухне… Я сразу поняла.

Деви уже мчалась к ней с пледом и стаканом воды. Алекс же не сдвинулся с места, но его взгляд мог сказать ей куда больше, чем казалось со стороны: "Говори. Говори то, что должна. Это поможет нам всем. Это поможет тебе". Ей нужно было это дозволение. Сглотнув ком, Виктория села прямо, положив руки на колени, она посмотрела в ответ со строгостью и уверенностью, которую раньше в себе не ощущала:

— Это был Брут.

Её глаза сверкнули жёлтым огнем, зрачки сузились, а позвоночник пронзила боль смещения костей. Арес не заметил этих перемен. Взревев, он вскочил, моментально воплотившись, и в два прыжка оказался у двери. Но путь ему преградил Алекс, не пропустивший мимо себя не единой детали происходящего.

— Стой, — прорычал он, ломающимся от смены формы, голосом. — Я тебя не пущу.

— Я не спрашивал, — ответил альфа, вгрызаясь его холку.

Он не хотел нанести увечий, лишь покинуть это место и разыскать отца. Но Алекс, будучи не самым опытным бойцом, не понимал этого. Клыки пронзили тонкую плоть на брюхе Ареса, окрапившись алой кровью. Они катались по полу, силясь сбить с себя противника, прекратить бессмысленный поединок, но и уступать ни один не желал.

— Убьетесь, революционеры недоделанные, — с криком неслась к ним Деви.

Волков окатило ледяной водой. От неожиданности челюсти разжались и они остались лежать рядом, смотря друг на друга.

— Полегчало? — фыркнула старушка. — Нашлись самцы. Лишь бы разгромить тут всё. Лучше бы о девочке подумали! Ощущение, что одной мне на неё не наплевать, а вам двоим лишь бы померяться, чем вы там меряетесь.

Алекс и Арес одновременно повернулись к Виктории. Она, глубоко и быстро дыша, оцепенев, смотрела на свои руки, на которых прорастала медного цвета шерсть.

Семь лет назад…

Либер, провожая взглядом Миранду и двух сыновей, лишь на миг прикрыл глаза, не давая слезе скатиться. Как только они скрылись в тени деревьев, он развернулся и кинулся в чащу. "Гуманитарный коридор", через который волки добровольно шли в руки людей, был в десятке километров от этого места и под вооруженным контролем — вожак, как бы не хотел, не мог проводить семью ближе. За ним открылась охота: военные и новосозданная федеральная служба контроля регулярно выслеживали с вертолетов и затем отстреливали тех, кто был даже отдаленно на него похож. Не меньше пяти славных волков и их семей, как входящих в сопротивление, так и нет, стали жертвами таких актов. Либер бежал, не позволяя себе даже минутной остановки, всё дальше и дальше от пожаров, гектаров вырубленного леса, соратников и врагов.

За это потом над ним злостно насмехались волки в центре для престарелых: "Поджав хвост, бросил "своих"!", "Думал других идиотов найти, которые под пулями лягут?", "Как скотину порвать, так ты первый, а как принять последствия…". Но старый вожак их не винил: нюансы стираются, а остаются лишь эмоции. Ведь никакого сопротивления уже тогда не было — он не имел власти, а другие несогласные склонили головы. Своей смертью он бы никак не помог им. Да, сбежал, за что каялся перед Луной много ночей подряд, но тогда он не мог поступить иначе.

В офисе федеральной службы контроля, днём…

Новоявленный начальник оперативного штаба, коим он сам себя нарек, слушал новые доклады агентов. ФСК, по сути, своих функций не изменила: всё также люди ловили разумных существ, проводили следственные действия, следили за работой центров, участковых магов и прочих государственных служащих. Но, стараниями Леонарда Себулы, большой процент сотрудников отошёл под личное руководство провинившегося агента. Он раз за разом прокручивал в голове тот вечер и не мог понять, действительно ли смерть троих конвойных — рок судьбы или же её хитроумный план, чтобы продвинуть его по службе. Так или иначе, цель у него одна — поймать Алекса. И, разумеется, не своими руками. В них тот попадет в предпоследнюю очередь, перед доставлением министру.

— Хорошо, хорошо, — тараторил мужчина, катая по дубовому столу фигурку слоника на цирковом шаре. — Допросите. И нормально так, как учили! Вообще не понимаю, почему раньше не сделали?

— Так ведь, приказ…

— А что вам мой приказ: своей головы на плечах нет? Какой пример стажёру подаёте? Так, завтра отчитаетесь, а сейчас кыш, — сказал начальник, роняя игрушку.

В тот момент, когда агенты уже было открыли дверь, оттуда показалось уставшее осунувшееся, но, до карикатурности злобное лицо директора федеральной службы контроля.

— Агент! Вы какого расселись в моем кабинете?!

— Так это ж неиспользуемый, — не задумываясь ответил он.

— А приветствие по уставу? А отдать честь? Встать, в конце концов, когда старший по званию обращается? Совсем уже прихирел?

Глаза директора налились кровью. Быстрым шагом он направился к наглецу и попытался вытащить его из-за стола. Тот не сопротивлялся, но и горделивую насмешку в голосе не пытался скрыть:

— Что, товарищ генерал, боязно за место насиженное? Так знайте, при всем уважении, у вас всё как раз в тепле и прикрыто. А меня за любую ошибку Себула вздернет. Я рискую, а вы коньячок попиваете. Так что, будьте добры, не мешайте рабочему процессу.

Директор от таких слов остолбенел. Всего четыре дня назад в меру отлаженная, в меру строгая и в меру коррумпированная система дала небольшой сбой и вот, какой-то подчинённый, к тому же, за это и ответственный, смеет ему хамить так, как ни один комментатор в социальных сетях не посмел бы. Сперва мелкие группы с самого дна иерархии службы, а теперь и лучшие специалисты ФСК с радостью переходят к нему ради денег, теряющего позиции, министра. "Его" людей не хватает даже на регулярные профилактические операции, не то что на чрезвычайную, которая разворачивалась сейчас в городе. И при всем при этом он должен стоять, обтекая?

— Шел бы ты со своим Себулой под ручку знаешь, куда? — прошипел он сквозь зубы. — Вон! Вон отсюда! Макулатуру свою и слоников клоунских не забудь, шавка!

Агент, демонстративно пожав плечами, действительно принялся собираться. Когда директор, тяжело дыша, остался в кабинете один, он рванул к компьютеру. Открыв почту, он отправил, не перечитывая, заготовленное письмо председателю правительства, где изложил ещё больше доказательств против министра "Новой политики".

Всё вело к отставке. Об ином речи и идти не могло. Долгие годы все закрывали глаза на странности Леонарда, в разговорах обязательно подчёркивая его личную трагедию. И, несмотря на несогласных, чье число было просто смешным, он действительно возвел уникальную и, что самое главное, действенную систему сосуществования с оборотнями. Он допустил всего одну глобальную ошибку, завязав её на себе. И теперь всё рушилось.

В логове…

— Сын Либера, вот, я понять не могу, — размеренно говорила Деви, смотря на солнце, не спеша покидавшее зенит. — Тебе так нужен этот кабинет. Интересно, не спорю. Но как это поможет на твоём пути?

— Как и говорил ранее, я уверен в том, что Арман играет свою игру. И я не знаю, схожи ли у нас цели.

— Ладно, пропустим. Но, с чего ты решил, что всё самое важное именно там? А не дома? Или в рабочем кабинете ресторана, или магазина? Или вообще где угодно? — с напором говорила оборотень.

— А вы сами не знаете, где?

— С чего бы ради?

— Он вам не доверяет? — чуть помедлив, спросил Алекс. — Не посвящает в планы?

— Он никому не доверяет, — понизив голос, ответила старушка. — Но все вынуждены доверять ему. Такой вот парадокс.

— Не смущает? Что он под себя всё подмял.

— Сын Либера, тебе на осознание этого понадобилось несколько дней, а я, уж прости за высокомерие, старейшина и знаю его уже много лет, — словно ребенку, разъяснила ему Деви. — И нет. Никто другой бы не построил такую сеть связей и рычагов давления. И не забывай, что много добра Арман уже сделал. Поэтому я и захотела тебя привести сюда, когда услышала о твоем пути. А то, что ты решил действовать по-своему — личный выбор. Не могу винить.

Арес не вступал в разговор. Он лежал с открытыми глазами, слушая прерывистое дыхание Виктории. Она вновь потеряла сознание и осталась, даже не в промежуточной, но где-то рядом с ней, форме воплощения. Минералы, которыми старейшина обложила девушку, испускали пульсирующий жар. Ей было больно, он знал это и его сердце тоже болело — он никак не мог помочь.

Алекс, стукнув по столу, в очередной раз направился вниз по лестнице к двери с кодом. Он знал уже наизусть всё провода, все кнопки и лампочки. В какой-то момент он и сам был готов усомнился в том, что эта авантюра ему нужна, но неизвестное, сжимавшее свои пальцы на его шее, заставляло возвращаться туда снова и снова. Он ни разу не нажал ни одну из цифр и даже не попробовал сделать отмычку — он просто сидел на холодном полу, всматриваясь в дверь до тех пор, пока всё вокруг перед глазами не становилось черным. В таком состоянии его застал Арес.

— Помощь нужна? — неуверенно спросил он.

— Нет, иди к Виктории, — равнодушно ответил Алекс.

— Деви сказала, что у неё жар. Что-то с амулетами делает, — оборотень потупил взгляд. — Я вот о чем подумал…

Он пересказал товарищу то смутное воспоминание, что уже несколько дней билось на краю его сознания, то прорываясь в мысли, то оставаясь сонным миражом. О том, как отец пропал на всю ночь, а потом принялся агитировать других волков уйти в город. Ещё тогда ему это показалось странным, но, усилиями матери Евы, он не придавал этому большого значения.

— Дату вспомнишь? — прервал его Алекс.

— Нет. Но можно, думаю, посчитать.

Переглянувшись, они направились к общий зал. Стараясь не смотреть на девушку, бившуюся в судорогах, они одновременно схватили дело № 155 и вернулись в полумрак коридора. Следующие полчаса оттуда то и дело доносились обрывки фраз: "Если зачислена в адаптационный пункт десятого, то это минус пять дней…", "Половина луны ближе к новолунию или полнолунию? Соберись, это важно…", "Прошло семь лет, думаешь, я помню, до или после полуночи?". И наконец:

— Деви! Можете подойти?

Дверь с тихим щелчком отворилась. Пожелтевший обрывок бумаги с единственным словом "Брат" был кодом к той дате, когда отец Ареса переступил черту. Предал свой вид.

Четыре года назад, на границе вырубленного леса…

Автомобиль резко затормозил, почти что сбив с ног Либера. Уставшего от постоянного бегства, истерзанного схватками с дикими зверями, потерявшего всякую надежду. Морду старого волка исказила гримаса отвращения. Оборотень, что стоял перед ним, был одет с иголочки, весел и свеж, будто и не являлся сам старейшиной. Тот долго просил этой встречи, потом не раз подкидывал идеи его жене, даже думал угрожать, но, в момент разговора, понял, что всё это было лишним — время сделало работу за него. Вожак не хотел больше бороться. Один в поле — не воин. И план, до боли простой, но такой выгодный обоим, был претворен в считанные недели. Внезапный союзник даже согласился потратить своё время и передать старшему сыну Либера шутливую записку. Впрочем, это было ещё одним подтверждением того, что бывший лидер сопротивления растерял свой огонь. Он пришел в центр для престарелых под магическим перекрытием — никто не распознал в нем истинную энергию, внешне он и без всякого грима сильно изменился, а человеческое обличье до этого ни разу не было показано людям — это был ещё один символический жест противостояния. Всё прошло гладко: туго-набитый конверт он передал сам, прошел медосмотр и процедуру регистрации, а позже Миранда получила анонимное письмо с адресом. Все следующие годы она ездила к мужу, но никогда не видела в нем отклика. Это было условием сделки. Одним из.

В центре города, несколькими часами позже…

Двери ресторана "Славная охота" отворились, пропуская внутрь своего владельца. Арман деловито кивнул официантам, вытянувшимся по струнке при виде него, и сел за столик в самом дальнем углу заведения. Десять минут, двадцать, полчаса… Он был готов ждать. Хотя планы и изменились, всё складывалось как нельзя лучше, всё было схвачено. Наконец, в зал вошёл агент.

— Добрый день, — с, доведенным до автоматизма, уважением сказал Арман.

— Добрый, добрый.

Начальник оперативного штаба чуть ерзал в кресле, открывал и закрывал портфель и крайне безуспешно скрывал хищный блеск в глазах во время вступительной светской беседы. Ему не терпелось получить то, за чем пришёл — информацию. И, к его удовольствию, прелюдии не затягивались: заказ за счёт заведения, комплимент службе, взаимный — бизнесу и первый заброшенный крючок со стороны человека:

— Знаете, я наслышан о ваших дипломатических навыках. Ресторан в самом центре города — надо думать.

— Связи сами ко мне пришли, — ухмыльнулся оборотень. — Вот, например, как вы сегодня. Заинтересовало моё предложение?

— А может я просто решил отведать вашего экзотического мяса? — хохотнул агент. — Нигде раньше не видел кенгурятину. Да, и не по статусу мне, не директор ФСК ведь.

— Да? Тогда отменяем заказ, — поддержал добродушный тон Арман. — А вообще, наслышан, что вы то теперь и покруче будете. Сам Леонард к себе прибрал, — он хитро зыркнул на собеседника.

— Поэтому и пригласили, — посерьезнел мужчина, понижая тон. — Что ж, сперва нашим, потом вашим. Где мне искать Алекса?

В логове…

Первым неприятным открытием стало то, что Арман защитился не только дверью на кодовом замке, но и бесчисленным множеством сейфов. А на видимых местах стояли такие же бесполезные папки, как и те, что в общем зале. Деви, мельком и без особого интереса осмотрев помещение, лишь бросила: "Ищите что-нибудь необычное" и умчалась наверх к Виктории. Разойдясь по разные стороны от стола, Алекс и Арес принялись за работу, но ничего подозрительного или хотя бы интересного найти не удавалось. Всё чаще попадалась документация банка, охотничьего магазина, ресторана, бизнес центра, исчерканная рукописными заметками и кривыми рисунками.

— Можно вопрос? — послышался голос альфы. — Как ты сплотишь волков? Я смотрел новости, сейчас даже информацию передать трудно будет, не то что заставить кого-либо выйти толпой на улицы.

— Нас больше чем военных и агентов, — задумчиво ответил Алекс. — Перебьем отдельные группы, время ещё есть.

— А они подтянут установки, — начинал раздражаться оборотень. — Чик! И министры будут думы думать, как несколько тысяч трупов устранить.

— А сам что предлагаешь? Пойти к ним и слёзно попросить больше не мучать нас?

— Попробуй. А я хочу, чтобы мы не шли на верную смерть на одном энтузиазме.

Слова Ареса несколько отрезвили волка. Заставили вновь сомневаться, перекраивать, и без того шаткие, планы. Альфа тяжело вздохнул. Теперь, когда Виктория начала воплощаться, когда он чувствовал её энергию, ему казалось, будто разбился купол, который разделял их. Что-то незримое переменилось в нём за эти часы: пламя, сжигающее всё на своём пути, стало маленьким костерком, призванным согревать. Тревога за возлюбленную, за их общее будущее, не давала ему уверовать в то, что цель оправдывает средства. Готовность умереть за честь, за правду, мстить до последнего растворилась, а на место неё пришел удушающий страх.

— Нам нужны союзники, знающие больше нашего, приближенные к системе, — вдруг сказал Алекс. — Затем уже и план: собрать волков, подавить военных, агентов и полицию, вывести из строя вооружение или перекрыть к нему доступ. И первое мы способны найти уже сейчас.

Он замолчал, ответа не последовало. Непозволительно долгий час они продолжали переворачивать вверх дном кабинет старейшины. Подсказка была так близка, так ощутима, но раз за разом она просачивалась сквозь пальцы, словно песок. Пришла старушка:

— Мальчики, оторвитесь. Там группа Фреда звонит, спрашивает, нет ли новостей и нужно ли что-то делать в городе.

— Пока нет, — ответил Алекс, заваливаясь у шкафа с очередной кипой бумаг. Послышался глухой стук. Почти незаметный, почти что пропущенный мимо ушей. — Это что?

Арес окинул взглядом полки, дверцы, ящики. Совсем близко.

— Подвинься-ка, — бросил он товарищу.

Под озадаченные взгляды оборотней, альфа начал воплощение до промежуточной формы. Схватившись за шкаф обеими руками, он потянул его на себя, открывая взору щель у стены. Там, весь в пыли, согнувшись пополам, лежал файл.

— Деви! — влетел в зал Алекс. — Фред и остальные ещё не уехали? С ними можно связаться?

— Ой, точно. Я не перезвонила, — захлопотала она. — Стоят там бедные, ждут же.

— Спросите, могут ли они найти Марка.

Следом пришел Арес, держа в руках документы. На одном из них виднелась надпись: "Малакода (Марк) помощник статс-секретаря".

В городе…

Миранда сидела за столом, смотря невидящим взглядом в экран ноутбука. До конца очередной детской книги оставалось не больше пары страниц, но она не могла придумать ни строчки. События последних дней выжали из неё всё силы и волчица, как никогда прежде, чувствовала себя старой. Но не мудрой и проницательной, без полугода, старейшиной, а просто разваливающейся, не желающей больше ничего, рухлядью. Ноги её ломило от бега по лесам, сухие пальцы колола боль при каждом движении, а голова, казалось, налилась свинцом и лишь ждала момента, чтобы оторваться от хрупкой шеи.

В дверь постучали. Сперва быстро и тихо, в затем так, будто кто-то с той стороны хотел пробить в ней дыру. Оборотень встала, опираясь на стол и, стараясь не шаркать, на манер человеческих бабушек, прошла в коридор. Как только щёлкнул последний замок в квартиру ворвались люди в форме.

— Не с места! Миранда, пятая ступень адаптации, вы арестованы! — услышала она крик.

Её повалили с ног в тот же миг. Перед глазами пронеслись лица в масках, блеск магического жезла, дверь и потолок. Её, с силой сдавливая запястья, перевернули на живот и вжали коленом в холодный пол. Грудь защемило, внутри что-то начало трескаться, заглушая все слова и мысли. Боль пронзила спину, неумолимым жаром разошлась по плоти, вызывая спазмы и судороги. Удар. Ещё один. Снова и снова. Дубинка сминала её почки. Во рту Миранда ощутила металлический вкус, до тошноты приторный, сковывающий челюсти, растекающийся по всему её нутру. Вкус собственной крови. Волчица попыталась вдохнуть, но из лёгких вырвался лишь хриплый прерывистый крик. Сверху на неё всем весом навалился человек. Её руки оказались заключены в наручники. Серебряная пыль, которой те были покрыты, тут же оставила на тонкой морщинистой коже глубокие, вздымающиеся волдырями, алые кратеры ожогов. Глаза заволокло мутной пеленой. Сознание уплывало, заставляя всё вокруг кружиться, изгибаться, нависать над старушкой. Когда новая тянущая боль пронзила её голову, оборотень закрыла глаза. Агент, поднимающий её за волосы, гаркнул, оставляя на щеках зловонные капли слюны:

— Вы проследуете с нами. Любая попытка противостоять будет расценена, как нападение на сотрудника.

Миранда ощутила, как внутри что-то оторвалось, когда её, словно истлевший окурок, впечатали лицом в лужу собственной крови, приминая подошвой. "О, милая Луна, не дай мне умереть, в последний раз не увидев семью" — взмолилась она, когда её, падающую, катящуюся вниз по лестнице, стёсывающую о грязный пол колени, поволокли из квартиры. Но она тут же пожалела о своей мольбе — ведь там, куда её повезут, могли оказаться все они. Её дети, муж. Истерзанные, искалеченные, не живые. За ней по подъезду тянулась прерывистая багровеющая череда капель. Никто не вышел на крики, никто не остановил нечеловеческую жестокость. Лишь в глазках дверей блестели полные желчи и ненасытной злобы взгляды.

Ранее в городе…

Вендиго обычно не выходил из своей каморки у шахты лифта. Но последний с завидной регулярностью ломался и тогда ему приходилось покидать своё пристанище на неопределенное время. Лучшим местом, чтобы затеряться, было метро. Несмотря на то, что амулетами его было невозможно отследить, а по бумагам он лично никого не убивал и жил в интернате социального направления третьей ступени, всё равно оборотень избегал мест, в которых был, как на ладони. В этот раз подземка его разочаровала, ведь скрыться, стать частью единой биологической массы, когда практически все люди затаились по домам, невозможно. Он вглядывался в редкие встречающиеся лица и отражал на своём ту гамму эмоций, которую сейчас испытывал обычный горожанин. Проехал по одной ветке, второй, третьей, уверенно посмотрел в глаза полиции, проходя мимо, для убедительности вышел на наземную пересадку, уже после поняв, что та находится недалеко от правительственной силовой академии. И всё время всячески отгонял от себя те мысли, которые могли заставить его начать воплощаться, не осознавая того.

Подходя ко входу на станцию, чтобы уже направиться домой, Вендиго заметил нечто странное — совсем близко, в каких-то двадцати метрах от него зиял проход в неприглядном холме. Отойдя подальше, чтобы не привлекать внимания, он всмотрелся в, открывшуюся ему, картину: железные толстые двери были распахнуты и практически лежали на земле, а в глубине конструкции горел свет. Не было никаких сомнений — это или вход в бункер, или то, что к нему, рано или поздно, приведет. Он слышал о так называемом "Втором метро", больше в форме городской легенды. Но все факты были на лицо. Эта мысль вызвала у волка грустную улыбку: "Как мало нужно, чтобы вселить страх. И нам, и людям".

Когда до дома оставалось не больше квартала пешком, на Вендиго чуть было не налетел фургон. Он успел отшатнуться, колеса шаркнули, оставляя на асфальте черные следы протектора и вновь набрали обороты, выруливая со дворов к проспекту. Оборотень замер на миг, приходя к самому страшному осознанию — он чувствовал матерь. Её энергетический след ощущался тонкой прерывающийся струйкой силы, словно кровеносный сосуд, который вот-вот порвется от случайного воздействия. Его глаза блеснули, зрачки сузились, тело начала распирать ярость. Неумолимая ярость зверя. Не теряя больше времени, Вендиго бросился в погоню. Любой волк в городе, хочет он того, или нет, знает о том, куда доставляют неугодных. И, так как рядом не было ни изолятора, ни центра "строгой адаптации", оставалось лишь одно место.

Ранее, на юге города…

Ева не находила себе места с самого утра. Как только за Брутом закрылась дверь, она кинулась к стеллажу, чтобы найти карту. Зелёная улица находилась на западе города, а домом 15 обозначалось не крупное здание поблизости с жилыми многоэтажками. Расхаживая вперёд и назад по квартире, волчица думала о том, что ей делать — ехать ли, или же не вмешиваться в дела мужа, подавив тревожное предчувствие. Попытки отвлечься ни к чему не привели, даже махая шваброй на рабочем месте, она не могла отделаться от нарастающего беспокойства. Когда до отмеченного на листке времени оставалось несколько часов, решение было принято. "Поеду, прослежу. Если всё будет хорошо — улизну, что даже Брут не заметит".

В здании федеральной службы контроля…

Протащив бессознательную Миранду по сумрачным коридорам, агенты бросили её в камеру, заперев на ключ и активировав сеть амулетов.

— Ч-что теперь? — пробормотал стажёр, расчёсывая щеку со следами от маски. — Мы сейчас её…

— Не мели пурги, — рявкнул старший коллега. — Что она сейчас тебе скажет? Пойдем, отдохнем, через минут двадцать продолжим.

Шаги отражались эхом от стен и низких потолков. Вдалеке звучали крики и стоны, которые не могли заглушить даже металлические двери. Тут и там на бетонном полу виднелись чернеющие следы, уже не отделимые от этого места. Подвалы ФСК были не просто зоной содержания преступников, а настоящей паутиной катакомб в три подземных этажа. Если на "строгой адаптации" волки просто проводили годы в состоянии растения, в изоляторах — содержались одиночно, с возможностью за хорошее поведение и при множестве прочих условий посетить досуговый центр, то здесь их ждало настоящее мучение. Если система правосудия в вопросе "разумных существ" где-то и достигла своего пика за прошедшие семь лет, то именно в этой сотни камер.

— Мужик, ну, это ж дичь, какая-то, — вдруг выкрикнул стажёр. — Что она нам сделала? За что мы её так?

— Какой же ты, однако, тупой, — устало ответил агент. — У нас есть приказ — допросить, узнать, где её чертов сын, найти его и доставить живым.

— Она бы и так рассказала. Ты её видел? Раз у нас приказ, то можем вести себя, как твари?

Старший резко остановился, схватил парнишку за руку и процедил сквозь зубы:

— Будешь сострадать каждой псине — дальше поломойки по службе не продвинешься.

Ни сказав больше друг другу ни слова, они вышли на улицу, достав по сигарете. Лицо стажёра залила краска, но не от злости на наставника, а от стыда и страха за то, в кого он превращается. Он достал телефон и бесцельно мотал ленту новостей, силясь отделить реального себя от того человека в форме, который лупил дубинкой несчастуню пожилую писательницу. Второй мужчина вытянулся по струнке от напряжения, прикрыл глаза. Пульсирующая головная боль не отпускала его ещё с посещения хранилища изолятора. Они не замечали, как недалеко от здания через овраг пробирается мужчина с аккуратной бородкой. Тот, кто закончит муки обоих.

Чуть ранее…

Вендиго не переставал удивляться тому, насколько люди самонадеянны — три несчастных цепи амулетов которые прерывались в двух местах в аллее для сотрудников, были не той преградой, которую стоит выставлять у главной пыточной города. Он даже подумал о том, что кто-нибудь умелый мог бы их деактивировать и использовать минералы в своих целях прямо под носом у агентов. Впрочем, такие идеи его посещали редко и быстро улетучивались из сознания — Вендиго был не той породы, чтобы строить козни из ненависти к людям. К последним, как к виду, он был вообще равнодушен. Но только до тех пор, пока это не затрагивало интересы его семьи. Пройдя вдоль каких-то древних развалин, он спустился в овраг, притаился, выжидая. Он вновь мог почувствовать силу матери: невесомую, мутную, находящуюся на границе со смертью, но пока её не переступившую.

"Два агента, больше с этой стороны никого" — оборотень скрылся за зарослями сорняка. "Дверь явно со встроенными амулетами, значит нужно идти следом" — он не воплощался, наблюдал. Обстановка давала ему явное преимущество: главный вход был с другой стороны здания: именно там ходили мужчины в костюмах "тройка" и лакированных туфлях, здесь же марали руки и совесть те, кому звёзд хватало лишь на берцы. Пару раз за то время, пока он сидел в засаде, по аллее пробегали рабочие, один раз показался новый агент, но никто не замечал Вендиго. Образ неуловимой тени, каким его, шепчась, описывали другие оборотни, прельщал и был не беспочвенным. Наконец, у входа в подвалы началось действие: окурки полетели на землю, дверь открылась, хлопнула один раз, второй, оборотень услышал неразборчивый раздраженный крик и третий хлопок также не дал щелчка. "Какая преступная халатность". Он сплюнул, выпрямился и уверенно пошел вперёд — бег привлек бы лишнее внимание.

В камере…

Агент расстегнул наручники, снял бронзовый ошейник с адуляром и тело старушки стало ломаться на полу, воплощаясь. Седую шерсть тут же окрасили темные пятна. Достав из кармана заострённый аметист, мужчина вставил его в жезл, подержал в руке, будто взвешивая оружие, и с размаху ударил в морду Миранды рукояткой.

— Подъём!

Волчица начала глубоко и быстро дышать. Сознание к ней возвращалось, но найти в себе силы открыть глаза она не могла. Вопреки ожиданиям, больше ударов не последовало. Мучитель скептически оглядел кандалы, вмонтированные в стену и махнул рукой — не тот случай. Стажёр жался в углу, боясь издать даже малейший звук. Он не хотел принимать в этом зверства участия, но, если получит приказ, должен будет его исполнить без каких-либо нареканий. Однако, старшему коллеге сейчас было не интересно строить из себя педагога, главное — информация. Он сел на корточки, поднял за шкирку голову оборотня, дунул.

— Будешь притворяться — начну по-плохому, — пригрозил он, поднося ближе амулет.

Смертоносный камень был в каких-то сантиметрах от её носа. Миранда слышала его зов, чувствовала цветок, что распускается на затылке и проникает корнями в её мозг. Освобождение было так близко — коснись и замолчи навечно, прекрати всё это. Но агент не дал ей такой возможности. Увидев шевеление, поняв, что магия начала свою работу и воля оборотня ломается, он поднялся.

— Где Алекс? — басом сказал он. — Отвечай.

Послышался тихий шершавый звук, приглушённый хрип. Волчица, борясь с, пронизывающей плоть, болью, пыталась ползти к аметисту.

— Где он? — крикнул агент и ногой пнул её по морде.

— Не… зна…

Но она не могла даже закончить фразу — разум заволокло лиловой дымкой, а тело не слушалось. Миранду забило мелкой дрожью, из пасти потекла густая буро-желтая пена, под скрюченными ногами образовалась лужа. Стажёр, не в силах больше смотреть, выбежал из камеры, прижимая ко рту ладонь.

На входе в подвалы…

Руку обожгло минералом, что пылью был добавлен в металл дверной ручки, но Вендиго не обратил на это ни малейшего внимания, даже когда язва на ладони начала разрастаться в размерах. Он шел вперёд, ведомый лишь ниточкой силы, что исходила от материнского существа. Двери без окон, без табличек, с одними лишь начертанными номерами. Сколько эти они слышали криков? Сколько крови пролилось на этот бетонный пол? Сколько невинных оборотней закончили свой путь здесь? Одной лишь Луне было известно. Он был всё ближе, сорвался на бег. В сумраке коридора вдруг возникла фигура. Вендиго уже знал её и это стало импульсом, он начал воплощаться. Острые клыки вонзились в мягкую плоть бедра, разрывая мышцы и сухожилия. Стажёр закричал, повалился наземь, лихорадочно шаря по телу руками, в попытке нащупать магический жезл. Но волк уже достал до артерии. Шматок мяса отлетел в сторону и, ещё дышащий человек, недолго видел бьющую фонтаном кровь. Чуть качнувшись, Вендиго прислушался к ощущениям — аметистовый бутон распускался.

Агента, успевшего понять всё происходящее, одновременно сковал леденящий ужас и будоражащее возбуждение: "Любящий сынок Алекс сам пришел ко мне в руки!". Он встал в стойку, готовый схватить осточертевшего обороня, но прогадал. Противник оказался больше, сильнее и беспощаднее. Борясь с, разбивающим волю, амулетом, он приблизился к мужчине, оскалился, взревел. Он никогда не был так близко к лиловому камню, но знал, что, стоит откликнуться на его зов, и ты труп. Вид умирающей матери отрезвил, дал ещё несколько секунд. Вендиго всё ещё хранил в сердце воспоминание о том, как Миранда оставляла этот амулет, чтобы младший брат не заплутал в лесу во время охоты с отцом. "Я должен… Действовать сейчас!" — приказал он себе. И прыгнул на агента, целясь в незащищенное брюхо. Зубы клацнули на драгоценном металле и волна жара прошла по каждому нерву его морды, шеи, позвоночника. Это был серебряный жезл. Волк отпрянул, его лапы подкосились, голова упала, описав полукруг, но он не упал. Человек радостно вскрикнул и выпустил в оборотня заряд кристалла. Луч прошел сквозь ключицу, обугливая шерсть, кожу и мышцы. Тошнотворный запах жареного мяса заполнил собой всё пространство камеры.

В центре города, в то же время…

— Как я уже и сказал, это единственный шанс, — напирал Арман. — У вас осталось полтора часа и никаких очных ставок сделать не успеете.

— Специально так подстроили? — обхватив голову руками и упёршись локтями в стол, прошипел начальник оперативного штаба.

— Справедливости ради, вы сами опоздали. Ну, что? Один звоночек Леонарду Себуле — простая просьба, и вы получаете почет, звание, возможно даже кабинет директора ФСК, а многоуважаемый министр — сладкую месть, подавленную революцию, возвращение авторитета и знающего советника в придачу… Или вы отказываетесь, а там уж, как карта ляжет?

Оборотень не скрывал торжества в голосе и жестах. Он знал абсолютно всё или настолько ловко блефовал — агент не мог понять и перестал даже пытаться. Он столько раз за этот разговор повторял фразу: "Откуда вы знаете?", что сам уже чувствовал себя голым перед бизнесменом. Наконец, его взгляд оторвался от стола.

— Хорошо, я звоню. Но информацию я получу от вас сразу же.

— Конечно-конечно, — Арман театрально достал из внутреннего кармана листок, сложенный пополам и положил его под свою ладонь. — И громкую связь, пожалуйста.

Разговор получился коротким и напряжённым. Себула был на той стадии опьянения, когда все вокруг козлы, неучи и трусы. Но это не помешало ему здраво рассуждать и задавать вопросы: "И зачем мне это?", "Видите ли, ваша политическая устойчивость под большим вопросом, а чем говорит…" — уверенно отвечал оборотень. "Мне нахер это правительство не сдалось, я уеду и все!", " Прошу простить за бестактность, все знают, что ваша милая жена… не уедет с вами". "Серым кардиналом решил заделаться?!" — кричал из динамика министр, "Почему нет? Будете жить спокойно, лишь подписывать бумажульки, получать всё те же, или даже бо́льшие, блага. А к блохастым тварям и их уровню жизни, насколько я могу судить, вы уже давно охладели и боярам отдали их в полное распоряжение" — без запинки парировал Арман.

Через десять минут агент уже сидел в ресторане "Славная охота" один за столом с небольшим листком в руках: "18:00, Зелёная улица, дом 15, через офис 3, помещение 8. Идти за мужчиной 50+, не показываясь до открытия третьей двери внутри офиса!". Он набрал номер дежурного федеральной службы контроля, чтобы все "его люди", включая больных, ушедших на выходной, занятых поисками и вообще имеющих возможность держать в руках оружие, поехали с ним по адресу. Но в трубке раз за разом раздавались лишь долгие гудки.

Чуть ранее, в подвалах…

Вендиго взвыл от нестерпимой боли. Он чувствовал, как его тело отторгает прожженные мышцы, как они свисают с него кусками. Волк не видел перед собой больше ничего, кроме фиолетовой слепящей вспышки. Тогда он услышал тихий голос:

— Сын…

Оборотень с силой зажмурился и вновь открыл глаза. Мама лежала совсем рядом, перебарывая мучения, тянулась к нему. "Я должен". И он встал, отряхнулся, отрывая от себя мертвые ткани и бросился на, рано расслабившегося, мужчину. Все произошло за доли минуты — в ход пошли и когти, и, потерявшие чувствительность, зубы и собственный вес. Вендиго повалил противника, разорвал его живот, проломил ребра, вспорол сосуды на жилистой шее. Адреналин разносился по каждой клетке его тела, даря эйфорию. Он воплотился в промежуточную форму. Ожоги разрослись в размерах, но ему было все равно. Миранда тяжело дышала у него на руках. Она потеряла сознание, когда сын подхватил её и побежал прочь из подвалов ФСК.

На улице путь ему преградил дежурный, услышавший странные звуки в одной из камер. Но и ему больше было не место среди живых. Скорчившегося, истекающего кровью, волк оставил его позади. Запищала тревога. Десяток силовиков повыскакивало из офиса. Землю под ногами Вендиго взрывали пули, рядом слышался треск магических лучей, но он продолжал бежать, не останавливаясь. Ещё один мужчина, второй, третий — со смертельными уродливыми ранами они валились, лишь попытавшись приблизиться к оборотню. Когда автоматные очереди заглушали уже всё вокруг, он добрался до служебной парковки, встал перед, только что прибывшим, автомобилем и, открывая дверь, рявкнул:

— Делаешь, как я говорю и останешься жив, — он аккуратно уложил матерь на заднее сидение, а сам втиснуться рядом с водителем. — Мы знаем где живут ваши жены и учатся дети. Только попробуй сделать что-то не так.

Повторять дважды агенту не пришлось. Он, весь сжавшись, трясущимися руками провернул руль и выехал на улицы города. Следом за ним уже собирался "хвост". Вендиго заставил мужчину, захлёбывающегося собственными слезами, выбросить из окна оружие. Они разогнались до предела и, избегая столкновений одно за другим, мчались всё дальше от центра.

"Всем постам! Белый служебный седан, номер…", "Передайте другим группам, чтобы ехали по трассе… Да, это он! Его мать была на допросе, Алекс выкрал её!", "К черту твой патруль, нам головы поотрывают, если упустим…", "Говорит агент ФСК, полиция должна заблокировать проезд на…", "Нас тут машин сорок, это точно ловушка!" — звучали по всему городу рации, громкоговорители, телефонные звонки. В небо взлетали вертолеты, гудели сирены. Город взревел, вспучился, покрылся рябью, съезжающихся со всех его концов, автомобилей.

Начальник оперативного штаба раздражённо выдохнул, сбрасывая непринятый вызов дежурному офиса. Отодвинул от себя пустой бокал, зашёл в общий чат и обомлел от увиденного. Он вскочил с места, подбежал сперва к бармену и бросился по служебным помещениям в поисках Армана.

— Ты, сволочь, что мне наплел?! — кричал он, распахивая дверь.

— Весело, да? Сам только что увидел, — ответил тот, поворачивая экран монитора со страницей новостей.

— Они за твоим гребанным Алексом едут!

Агент схватил старейшину за грудки, но, увидев полное непонимание в его глазах, отпустил, со злобой ударил по столу.

— Ошиблись значит "твои люди". Хочешь, не знаю даже… Расписку напишу. Если там его не будет — ресторан твой, а?

Бизнесмен выглядел оскорбленным, но крайне уверенным в себе. Мужчина растер кулак, пренебрежительно фыркнул, но листок бумаги подал.

— Поедешь сам, так даже лучше, — пожав плечами, сказал Арман. — Не увидит никто раньше времени — эффект неожиданности. А с группой захвата будешь, как на ладони.

Агент ничего ему не ответил. Хлопнула печать, следом за ней — дверь кабинета.

Оборотень достал телефон, открыл приложение. В маленьком прямоугольнике затряслось чёрно-белая картинка зала. Пиксельный племянник сидел за столом, не более четкий Алекс — рядом с Деви, приложившей руку к уху, а в самом углу кадра — вроде как Виктория, закутанная в одеяло. Арман не знал, о чем они говорят, ведь камеры со звуком стоят в три раза дороже, а облачное хранилище требует платинового уровня подписки для таких объемов данных. И это был первый раз, когда старейшина пожурил себя за скупость.

На другом конце города…

Брут вышел из жилого корпуса и направился к метро. Ехать предстояло через центр, что отняло у него лишний час смены, который предется отработать. Волк не переставал хмуриться — брат буквально вынудил его пойти на контакт спустя долгие годы затишья, сходу стал давить, манипулировать, угрожать тем, что всё расскажет Аресу, чтобы единственный наследник, его гордость и опора, отвернулся от него, не дай он согласия. И вот, он едет неизвестно куда и неизвестно зачем. "По ходу поймёшь" — вспомнилась брошенная фраза Армана. И от нее бежали мурашки по коже. Брут, поднимая взгляд на потолок вагона, взмолился: "О, Великая Луна, не дай мне погибнуть сегодня от руки человека", чуть поразмыслив, добавил: "…или когтей и зубов волка". Нужный адрес нашелся в спальном районе — захудалый бизнес-центр. Оборотень проверил время и, дождавшись, пока стрелки вытянутся в ровную линию на наручных часах, зашёл внутрь.

Ева сидела на крыше теплового пункта — небольшой пристройки у двора, надёжно скрытой от глаз посторонних деревьями. Она видела, как муж ходит по территории, и сердце её щемило. Предчувствие, что мучило её весь день, достигло своего пика — волчица едва-ли сдерживалась, чтобы не рвануть за ним следом, не взять за руку и не принять это неизвестное вместе. Но осталась сидеть до тех пор, пока в свете фонарей не показалось вторая фигура. Это был человек. Он спешно прошмыгнул за Брутом в здание и Ева, покинув своё укрытие, пошла за ними.

На контрольно-пропускном пункте оборотень замялся, но, поняв, что никого нет, направился к лифтам. Бумажка, которую он держал в руке, тряслась, как и он сам.

Начальник оперативного штаба, подождав, пока цифра на экране сменится на "2", нажал кнопку. Скрип подъемных тросов заглушал собой и открытие входной двери, и шаги по направлению к лестнице.

Волчица неслась выше и выше, ступень за ступенью, пролет за пролетом. Офис "1", "2", "3"… Она выглянула в коридор — Брут уже ушел, а лифт уехал вниз. Прокравшись к повороту, она увидела табличку «АО "КредитЛунБанк"» и ринулась туда. Белые ослепляющие лампы заставили её пошатнуться и она едва-ли осталась незамеченной. Волк шел вперёд, осматривая столы с перегородками, компьютеры и двери с нумерацией. Ева кралась следом на коленях, удивляясь тому, как её муж стал плохо слышать.

Агент, почти что прижимаясь лицом к названию банка, щурился, осмотривая через щель помещение. Его проводник выглядел более растерянно, чем он ожидал: если он был не впервые здесь, то точно страдал каким-нибудь расстройством памяти — решил человек. Открылся первый проход и он, выждав несколько минут, а заодно и взведя пистолет, заряженный патронами с серебряными пулями, зашёл в офис.

Все ещё ползая на четвереньках, оборотень последовала за мужем в коридор. Ни первая, ни вторая деревянная дверь не были заперты, что её очень удивило. Но ещё больше — когда беспрепятственно отворилась та, на которой был кодовый электронный замок.

Брут, нервы которого были уже на пределе, несколько секунд смотрел на, горящие синим, цифры, и всё-таки решился потянуть за ручку. На него из-за длинного стола в комнате смотрели три пары глаз.

Мужчина, проходя повороты один за другим, хищно облизывал губы. Это была последняя третья дверь и он мог поклясться, что ждал её сильнее, нежели чем рождения своего первенца. За ней от него притаился кабинет директора ФСК, золотые часы и одобрительное похлопывание по спине от Себулы. Вот-вот.

Ева выпрямилась во весь рост и тут же столкнулась взглядом с сыном. Он ошарашенно смотрел то на неё, то на отца, который так и не сдвинулся с места. Она хотела побежать к нему, обнять, прижать к себе и никогда больше не отпускать. Но услышала за своей спиной тяжелую поступь и смогла лишь крикнуть:

— Ложись!

Пуля просвистела над её ухом и врезалась в наличник окна напротив. Все, кто был в комнате, попадали на пол. Ева, чуть запоздав, налетела на мужа, повалив того с ног. Громыхнул голос Ареса:

— Ах ты, тварь!

Он выплюнул эти слова, воплощаясь, смотря в глаза отцу. Алекс, оттащив Викторию к лестнице, ведущей в кабинет Армана, тоже принял волчий облик. Они вышли вперёд, прикрывая своими телами лежащих родителей альфы. Из конца коридора к ним приближался агент, целясь на ходу.

За городом на трассе…

Служебный седан, прорезая светом фар вечерний сумрак, мчался по трассе. За ним ехала колонна из нескольких десятков автомобилей. Поворот, ещё один. Его заносило, мотыляло через три полосы, практически переворачивало, но скорость не сбавлялась ни на секунду. Федеральные агенты орали в громкоговорители, пытались стрелять по колесам, активировали установки на крышах. Но машина неслась дальше: мимо полей, мимо вырубленных лесов с начавшимися стройками, сквозь недоделанные блок-посты, по, так невовремя выбежавшему на дорогу, зайцу — ничто не останавливало её. На пути, в километре от неё, замигал красно-синий сигнал. Агенты стремительное приближались со обоих сторон.

Вдруг седан затормозил, почти что потеряв управление и свалившись в кювет. Силовики повыскакивали, подняли автоматы, заключили машину в кольцо. Внутри, смотря вперёд пересохшими заплаканными глазами, сжимая белые костяшки на руле, сидел водитель, их коллега. Но больше не было никого.

В логове…

Выстрел. Второй, третий… Пули врезались в пол и стены, пробивали стулья в комнате и взрывали пух в матрасах. Они оглушали меня, ослепляли огненными вспышками, блеском, проносившегося рядом, серебра, но ни разу не достигли цели. Я видел, как Арес кружит в узком коридоре, едва ли успевая уворачиваться от смертоносного металла и как агент сменяет магазин пистолета. Меня пронзил страх. Я вспомнил его лицо, вспомнил, как сидел перед ним, пристёгнутый к стулу, как он скалился, смотря на меня и как жар разносился по телу лиловым пламенем. Рубцы один за одним острыми иглами прорывали мою кожу, будто только вида этого человека было достаточно, чтобы они напомнили о себе, о том, что это я тряпкой лежал на носилках и молил о помощи, не мог ничего сделать. Но могу ли сейчас?

Осознание пришло не сразу. Я пытался делать неуверенные выпады, вместе с альфой загонять человека в угол, но раз за разом мой товарищ отступал, тяжело дыша. Его глаза бегали, а движения становились всё более хаотичными. Я вторил ему, но неожиданно понял, что в меня агент не целится — попадания всегда рядом, но никогда "в". Он не пытался меня убить.

Узкое пространство давило, сжимало в тиски, забирало любые преимущества волчьей сути и я воплотился. Кинулся на ноги человека, сбил его. Мой кулак сам собой сжался и я почувствовал силу удара, как ломаются от нее хрящи. Он выстрелил дважды: не глядя, в сторону и в потолок прямо над моим ухом, сбросил с себя. Контузия была недолгой, не достаточно долгой, чтобы я сдался. Но когда я вновь попытался напасть, я услышал тихий булькающий хрип. Незнакомая мне женщина в промежуточной форме воплощения лежала перед Аресом. Её руки цеплялись за его шерсть ещё мгновенье, а потом обмякли, упали в растекающуюся лужу крови. У меня затряслись колени, начало мутить.

Казалось, весь мир тогда сжался до крохотной точки, а затем взорвался волчьим рёвом. Альфа прыгнул на агента, вгрызаясь в его плечо. Пистолет выпал из разжатой ладони, но на место её пришел жезл. Мужчина с нечеловеческим воплем бил волка другой рукой, оставляя на теле ранения. Запах горелой шерсти и мяса отрезвил меня — уже почти! Вновь становясь волком, я с разгону врезался клыками в шею агента, прокусил мягкую податливую ткань. На мою морду обрушился шквал ударов. Они исполосовали ожогами всю голову и шею, но я продолжал разрывать его на куски. Мимолётный взгляд вверх — Арес оставил руку человека болтаться на тонких уцелевших мышцах и оголенной кости. В сторону — незнакомый мужчина вжался в стену, в ужасе смотря на труп волчицы. Вниз — и мои лапы проломили под собой ребра, проткнувшие магистральные сосуды. Поединок был окончен.

Перепачканные в крови, мы отошли от истерзанного тела. Мне не было его жаль. Я убил не человека. Он был НЕ человеком. И совесть моя была чиста.

Мгновениями позже…

Брут стоял на том же месте — на входе в логово отступников. Он не мог даже пошевелиться и лишь водил заторможенным остекленевшим взглядом по коридору. Его Ева, его жена пожертвовала собой ради сына, бросилась под пули… А он не смог. Он потерял её. И это была его расплата, его воздаяние. Лишь только вид надвигающегося волка смог вывести мужчину из оцепенения.

— Я объясню! Объясню!

Арес медленно шел к отцу. Он не рычал, не скалил клыки, но в душе его полыхала ярость. Трещин, что одна за одной пронизывали образ Брута, стало так много, что всё просто лопнуло — он больше ничего не чувствовал к нему.

— Я и так всё знаю.

Обретя облик человека, альфа ударил оборотня в живот, что тот скрючился и свалился на пол. Алекс, наблюдавший за этой картиной, ожидал, что побои продолжатся, но Арес отошёл. Он поднял тело матери на руки. С неё потянулись тонкая кровяная струйка.

— Деви? — позвал он и старушка боязливо выглянула из зала. — Мы уезжаем? Сможем похоронить?

Старейшина кивнула.

Через считанные минуты всё было готово к побегу. Это даже не обсуждалось: оставаться в рассекреченном, пусть и уже мертвым агентом, логове нельзя. Первой шла Деви с сумками, вела их через пожарный выход, вторым — Арес, чьё лицо оставалось каменным, но энергия, исходящая от него, дрожала, словно натянутая струна, Алекс был позади всех и нёс Викторию, которая так и не пришла в себя. Он на миг обернулся, когда проходил коридор и увидел, что Брут сидит на коленях перед пятном крови. Он молча плакал и, казалось, не видел вокруг больше ничего, кроме багровеющей жидкости.

Оборотни покинули бизнес центр. Они ехали в сторону свалки, где старушка сможет оставить машину и они уйдут на безопасное расстояние. А в это время в окне логова блеснули красно-синие огни. Они отразились в пустых глазах вожака, альфы, почти что старейшины, мужа, отца, брата… лгуна и предателя Брута.