Versipellis

Глава 19. Соединятся в миг нити души

Пять. Ровно пять охранников встретилось на пути в студию главного телеканала. Когда волки ворвались в здание и поднялась тревога, работники побежали по пожарным лестницам, узкие коридоры осветились мигающим красным светом, а на дверях защелкали замки — шел счёт на минуты до приезда группы захвата. Прямой эфир ночного шоу был прерван, но никто не осмелился оказать сопротивление. В центр кадра вышел Алекс.

"Алло! Да, какой сон, ты телек включи", "Смотри, открываешь их сайт и там будет трансляция", "Сделай потише, а то бабушка проснется и разнервничается", "Передайте журналистам, чтобы вели текстовую запись на наш сайт" — в окнах зданий зажигались огни: телевизоры, мониторы, смартфоны. Сперва десятками, а потом и по тысячами прибавлялись зрители на эфир. Оборотень, чье лицо они видели уже две недели на ориентировках и в новостных сводках, стоял, освещаемый прожекторами, и зачитывал манифест "Versipellis".

— И всё это не пустые слова. Каждая строчка, что вы услышали, была выстрадана нашим видом за эти семь лет. Девушка, которая сейчас стоит перед вами, — Алекс поднял руку и рядом с ним оказалось Виктория, прижимавшая к груди щенков. — Была заложницей министра "Новой политики", она рожала детей, что умирали в страшных муках от извращённой жажды власти Леонарда Себулы.

— Он держал меня в четырех стенах, ежедневно облучая минералами. А мои дети жили в подвале в клетке. Эти мутации — следствие чудовищных экспериментов, — сказала она и голос её был выцветшим, тихим и сломленным.

— Этот оборотень стал игрушкой для председателя правительства и его жены, — лидер пригласил в кадр Малакоду. — Также взаперти, четыре года. А попытка неповиновения привела в изолятор на следующие пять лет, который не сравниться ни с какими людскими тюрьмами по своей жестокости.

— Меня схватили ещё в юности, до программы адаптации. Я уже не помню тех лет, когда на мне не было кандалов и скрывающих силу амулетов, — сообщил он четко, громко, будто объявляя приговор. — И сейчас не могу его снять, — волк показал в камеру адуляр. — Ведь тогда меня ждут месяцы непрекращающейся боли в попытках моего тела воплотиться.

— Моя мать, — вновь заговорил Алекс. — Достигла пятой ступени, жила в собственной квартире и писала детские книжки. Её пытали в подвалах ФСК, били и прожигали тело магией. И её больше нет, — он выждал паузу, собираясь с мыслями и продолжил, — Сотни, тысячи случаев абсолютно животного насилия. Каждый оборотень, принося пользу людям и городу, проходит через ад изо дня в день. Об этом не говорят в новостях, не обсуждают в дорогих кабинетах и не выносят на конкурентные публичные дебаты. Но теперь вы знаете. И я скажу ещё раз, столько раз, чтобы быть услышанным: объединитесь люди и волки, не дайте общему миру угаснуть!

К зданию телецентра уже мчались машины федеральной службы контроля. Но три рубежа обороны им было не пройти, не прервать глас перемен. Деви, в облике обычной старушки, задерживала отряды, убеждала не входить, якобы там уже есть агенты. Когда её грубо отталкивали в сторону, на нужном этаже встречал Арес в форме, также рассказывающий придуманную историю об успешном захвате. Но когда и его игнорировали, в дело вступал Вендиго, защищённый минералами. Он не позволял приблизиться к студии, оставаясь неуязвимым. Всё шло по плану.

В то же время…

Арман, сидя в халате перед телевизором, с интересом наблюдал за выступлением Алекса, параллельно просматривая комментарии под прямым эфиром в социальных сетях. Речи ещё вчерашнего злостного и чрезвычайно опасного преступника возымели на народ удивительное влияние: даже обладатели аватарок с нарисованным волком и мишенью находили слова одобрения, кто-то делился историями того, как сам стал свидетелем жестокости со стороны режима, а другие призывали немедленно выйти в город и обеспечить лидеру нового сопротивления безопасность в разговоре с председателем собственными телами. "Надо бы потом их всех вычислить и привлечь к штрафам или общественным работам" — размышлял старейшина. Он ждал звонка от начальника с первой же минуты перформанса сородича, но когда он всё-таки поступил, не смог скрыть удивления.

— Поезжайте в правительство, думаю, что сам могу не успеть, — отчеканил Себула. — Я вам наберу, дам указания. Тогда действуйте быстро и без лишних вопросов, — он вздохнул и сказал. — Я на вас надеюсь, Арман.

За городом, ранее…

Разделившись, оборотни направились к крупнейшим общежитиям, побеги из которых предстояло проконтролировать: депо, шахта, лесопилка, два завода и социальный пункт для разнорабочих. Фред, прибывший на место за добрых полтора часа, притаился в зарослях и наблюдал за тем, как в темноте окон то и дело мелькают блики зеркал, осколки которых были вложены в конверт. Волки уничтожали рубины, запирающие их комнаты, а значит, прочитали и записку. Он не придал значения тому, что всё началось так рано: в конце концов, им лучше знать, когда всё можно сделать без риска быть замеченными. Решив не терять времени впустую, Фред принялся обходить комплекс зданий машиностроительного производства, всматриваясь в фигуры людей издалека. Организация патрулей была крайне слабой: вместо того, чтобы курсировать вокруг самого жилого корпуса, седан неспешно объезжал всю территорию завода, что, несомненно, играло им на руку.

Ещё час. Оборотень, пребывая в состоянии нервного беспокойства, возвращался к месту наблюдения, когда услышал лязг и оглушительный многоголосый рев. Он сорвался с места, побежал на звук, но было слишком поздно: толпа из трех сотен волков, напирая, пиная друг друга и отталкиваясь от тел упавших сородичей, неконтролируемой массой стекалась к двум проходам, лишенным магической защиты. Они карабкались по сетчатому забору, падали с высоты трех метров и разбегались, лая, взвывая, рыча. Фред ворвался в скопище, дезориентированный, шокированный — слишком рано — Алекс, вероятно, еще даже не добрался до телецентра! Волки не видели его, не различали криков, проносились мимо. Фред должен был обозначить свое присутствие и руководящую роль на каких-то полчаса позже, но нет — их было уже не остановить, не проконтролировать. Волной его несло вперед, он видел вокруг лишь темные спины и горящие, в свете редких фонарей, глаза. Взвыла сирена, из громкоговорителей зазвучали приказы. Люди, пытаясь опередить, вырвавшихся на волю, оборотней, завели моторы и выехали на трассу. Лес, редкий, искусственный, не позволял им скрыться от взора разъяренных агентов. Началась стрельба — сперва автоматная, а потом и с использованием магии. Лучи пронизывали воздух над головами, пули прорешечивали деревья, а толпа всё неслась вперёд. Бездыханные тела падали наземь каждое зримое мгновенье, десятками за раз. И даже тем, кто был далеко от дороги, приходилось пробегать прямо по трупам сородичей. Джордан из последних сил стараясь не отставать от, рядом бегущих волков, думал, что остаётся прикрыт со всех сторон. Но и его настиг магический удар — отбросил в сторону, скрутил судорогой и уже в следующие секунды он ощутил, как жар испепеляет его изнутри.

Фред бежал вместе со всеми, не зная, что теперь ему делать, но всё ещё надеялся, что сможет направить оборотней к тоннелям. Дыхание спирало от металлического запаха крови, кололо глаза от холодного пронизывающего ветра, голова налилась свинцом, но вдруг всё вокруг почернело. Он почувствовал, как его лицо упирается в грязь и необъяснимое тепло окутывает его.

В то же время…

— Спасибо, мам, что бы я без тебя делала, — тихо сказала журналистка, потирая гематомы на руках.

— Так и сидела бы в камере, — фыркнула женщина за рулём. — Всё ещё плакатик жалко? Тьфу-ты, ещё ж место нашла — прямо перед зданием правительства.

— Прости.

Девушка, что ни один год помогала "Лапе в руке": писала статьи, репортажи, даже планировала взять интервью у одного из, сбежавших из изолятора, волков, уже заимела профессиональный нюх на сенсации. И когда машина свернула на трассу и где-то вдалеке, едва уловимо, послышался лай, она вскрикнула:

— Остановись!

Оторопевшая мать вдавила педаль тормоза и не успела даже осознать, что происходит, когда дочка уже схватила её телефон, выполнявший роль навигатора, и выбежала из машины.

Кадры с огромной стаей волков и силовиками, расстреливающими их прямо на ходу, моментально разошлись по чатам. Количество тел, попавших в минутное видео, вызвали бурные обсуждения, несмотря на поздний час публикации. Но уже через сорок минут эта новость померкнет, но не исчезнет из памяти, а лишь дополняться новым, ужасающим контекстом — когда Алекс прервёт эфир ночного шоу и расскажет правду.

В телецентре…

Оборотни бежали по лабиринту пожарных лестниц, избегая столкновений с агентами и полицией. Всего в двадцати метрах от здания был вход во "Второе метро", который выведет их в самый центр города. Пролет, второй, Малакода оступился, но был подхвачен за плечо Алексом. Деви и Арес, добравшиеся до тоннеля раньше остальных, помогали на крутой лестнице. Всё шло по плану, но в груди альфы разрасталась жгучая тревога. Виктория, вынырнувшая из запасного хода предпоследней — Вендиго взял на себя тех силовиков, которые заметили их перемещения, едва ли могла бежать. Щенки на её руках беспокойно ёрзали и скулили. Девушка, напрягаясь всем телом, перехватывала их, не давая упасть и на лице её отражалась мучительная усталость. Замедлившись рядом с любимым, она улыбнулась и хотела передать ему детей, но услышала за спиной хриплый крик: "Они здесь!". Виктория остолбенела, не находя в себе сил сдвинуться с места. Арес же среагировал моментально: воплотившись волком, он бросился на звук и повалил человека на землю. Из его груди вырвался сдавленный стон и он провалился в беспамятство. Никто не обратил внимания на призыв и отряды продолжали прочесывать телецентр. Когда оборотень вернулся, подхватил девушку на руки и спустился в тоннель, за ним с грохотом захлопнулись тяжёлые двери. Вендиго, даже не запыхавшись, догнал группу и уже вешал большой железный замок, способный выиграть им решающие минуты.

Алекс бежал во главе. Как он не пытался контролировать своих товарищей, многие всё равно отставали. А впереди уже слышался нарастающий гул. Клер, что едва-ли не упала, затормозив рядом с лидером, вела за собой огромную стаю. Они заполнили собой всё пространство прохода, а запах сырой шерсти, казалось, теперь был в каждом подземном ответвлении и каждой комнате. Они рычали, вскрикивали, били лапами землю, разгораясь всё сильней. Но этот огонь не разрушал, он был подвластен, гибок, сгруппирован. Пока.

— Алекс, нас очень много — всем не хватило места, около тысячи пошли поверху, — сообщила Клер. — Те щиты, что мы оставили у заводов, у них, но я видела, что подтягиваются военные.

— Надеюсь, что "наши" успели их проинструктировать, — вздохнул волк, оборачиваясь назад — все, включая Деви и Викторию уже подоспели за ним. — Минералы раздали?

— По возможности, тем, кому другой защиты не досталось, но всё равно больше половины будут без ничего. Даже две трети, наверное.

— Ладно, идите вперёд к центральной площади, там выходите. И если встретишь прочие группы — направляй в другие места, чтобы без толкучки.

Кивнув, волчица пропустила в смежный проход группу лидера и, взвыв, рванула вперед. Несколько тысяч оборотней сорвались с места и вихрем побежали за ней. Гам, топот, быстрое дыхание, шлепки лап в застоялой воде — всё это слилось в оглушительный непрекращающийся рёв, что отражался от стен тоннелей и проникал под кожу, заставляя сердце биться сильнее.

В городе…

Роем волки ворвались в город. Они сносили собственными телами перекрытия и шлагбаумы, пробегали по припаркованным машинам, оставляя глубокие вмятины, врезались на поворотах в магазины, разбивая витрины, но неизменно поднимаясь на ноги, продолжая путь. По краям в промежуточной форме бежали те, кто мог и хотел нести щит, прикрывая не только себя, но и волков, которые, ежесекундно сменяясь, мчались рядом. Постоянно движущаяся тень поглощала собой улицы и кварталы. Лишь с высоты парящих вертолетов, что прожекторами освещали происходящее, можно было оценить реальные масштабы.

— Второй, как слышно? Наблюдаю побег с депо, там полтысячи особей. Приём.

— Первый, мы взлетаем, ещё триста голов в районе от центра. Приём.

— Вас понял. Мы пока наблюдаем за перемещением. Направьте гвардии координаты. Генерал в городе? Приём.

— Данные передали. Полиция уже оцепляет улицы. Генерал с кортежем выехал. Приём.

— Принято. Конец связи.

В скверах и на широких проспектах началась пальба. Люди не целились, стреляли очередями, рассчитывая на скорый подвоз боеприпасов. Волки, выходя из тоннелей в разных частях города, оттесняли их всё дальше, в неудобные позиции жилых районов и набережных. Но, не смотря на это, в толпе ежесекундно раздавались предсмертные вскрики, полные ужасающей боли — серебряные пули, попав в цель, моментально устраняли ее, не оставляя даже шанса, как при обычном ранении. Кей упал прямо в прыжке, выбив из лёгких последний воздух. Его сердце остановилось. Под ним со стремительной скоростью растекалась лужа крови.

Но ресурсов становилось всё меньше — людских и оружейных. Отряд из пятидесяти человек, что стремился преградить путь двухтысячному разъяренному потоку, не выстоял — тела были погребены под сильными лапами оборотней, что даже не пытались нападать прицельно — они валили силовиков, не боясь выстрелов, и продолжали бежать.

Стаи же, что выходили дальше от центра, всё чаще встречали сопротивление — те роты, что направлялись в подкрепление, тут же переключились на них, не оставляя и шанса на побег. Персонал психиатрической лечебницы — матёрые и сильные волки, не могли ничего противопоставить магическим лучам, что прожигали их тела насквозь. Обугленные, безжизненные, они валились на землю, пока их сознание ещё угасало, а взгляд искал на небе черную луну.

С юга толпа оборотней, чуть откренившись от маршрута, перерезала путь веренице грузовиков с патронами. Они врезались в автомобили всей своей массой, перевернули, рассыпали боеприпасы по земле, оставили многие отряды из центра без вооружения. И продолжили свой путь дальше, невзирая на попытки людей их остановить.

— Спецназ "Сокол", едьте сразу к зданию правительства! Приём.

— Мы окружены. Эти твари будто из-под земли выползают. "Восток", направьте к нам подмогу. При…

Но капитан не успел договорить — как только он вскинул автомат, на него набросились сразу трое волков, растерзав на ошмётки. Другие силовики, пытаясь отбиться серебряными жезлами, повторяли его участь один за другим.

Силами вертолетчиков прибывающие отряды направлялись в места появления новых групп оборотней. Но никто не мог предугадать — сколько их будет. Перебитые десятки особей в одном месте тут же нивелировались сотнями, уничтожившими целые взводы. Министр обороны, срывая телефон, отдавал приказы, приближаясь с кортежем всё ближе к эпицентру событий. Но никакая тактика не поможет, когда противник, даже не превосходящий числом, способен убить не ради собственного спасения, а чтобы проложить путь остальным. Со времён сопротивления и рейдов на фермы многое изменилось: тогда им было что терять. Но теперь оборотни бились не за себя, а за весь вид, не боясь смерти.

Оружие из собственных запасов с неумолимой быстротой кончалось: все чаще звучали одиночные выстрелы и всё более блеклыми становились лучи боевых минералов. К центральным площадям с рёвом выезжали машины, полные резерва с хранилищ — тонн жезлов и амулетов. Четкими, выверенными движениями, военные снаряжали их, вставая в построения, приготовившись держать оборону. Они, все как один, видели, как звери приближаются, чувствовали вибрацию асфальта под ногами, слышали вой. Командиры ждали, не отдавая команды, пока дистанция между ними и смертоносными противниками не будет составлять жалкие сто метров. А когда разнеслось оглушительное "Огонь!". Ни один из лучей не пронзил воздух, не сработал, как должно, оставил людей в панике, беззащитных, лишь с разряженными, силой авантюриновых знаков, камнями.

Там, где не было выставлено оцепление, где волки разбивались на группы, оббегая жилые дома, и затем снова сливаясь в единый поток, где на них из окон смотрели испуганные, потерявшие дар речи, люди, на улицы начали стягиваться протестанты. Скрывая лица и пряча руки в карманах, они перебежками добирались до мест скопления их противников. Кто-то крикнул:

— Сдохните твари!

И охваченные пламенем бутылки полетели на серые спины. Вспышки, звон лопнувшего стекла, алые облака взмыли в воздух. Оборотни закричали, закатались по земле, в попытках сбить с себя горящие языки. Рой, смотря на собственную, обуглившуюся от огня, шерсть, рванул вперёд. Ему казалось, что он совсем не чувствует боли, но тело скоро сдалось — жар проник под кожу, растёкся по мышцам, испепелил тонкие ткани. Он осел, не в силах больше идти и лишь продолжал скулить, когда с неба вновь посыпался пламенный град.

— Хрен вам, не "общий мир"!

Едкие пары бензина жги горла и кружили головы, там, куда долетали боеприпасы, образовывались проплешины в массе, не прекращавшей свое движение. Когда "Чистый город" в третий раз поджигали фитили, у одного из людей разлетелся "коктейль Молотова" прямо в руке. Осколки впились в одежду, руки, лицо, наполнитель разорванной куртки легко воспламенился. В толпе раздались выкрики, рядом остановился автомобиль, привезший заграждения, из кабин которого повыпрыгивали полицейские, размахивая дубинами. Город наполнился воем сирен правоохранителей и "Скорых", десятки тысяч голосов не утихали ни на секунду, хаос разносился со стремительной скоростью и не делил между собой людей и оборотней, обрушиваясь на их головы.

Ночь выдалась темной. Богиня Луна закрыла очи, чтобы дать своим детям волю совершить задуманное. Из семи тысяч, успевших прибыть в город, волков, оставалось немногим больше пяти. Их тела, разбросанные по всей длине улиц, были растоптаны сородичами и уже источали металлический тошнотворный запах. Но души тех, кто продолжал бежать, кто нападал, не жалея себя, кто прикрывал остальных щитами и чувствовал тепло защитных амулетов, горели огнем. Одним на всех. Пламя, что дарило волю и решимость, что не оставило сомнений и выделило лишь цель, несло их вперед.

В подземных тоннелях…

Доносившиеся с поверхности звуки побуждали Алекса не сбавлять ход. Меньше десятка километров осталось до здания правительства, где всё должно было закончиться. Одинаковые проходы, рельсы, повороты с тяжёлыми железными дверями — всё слилось в единое не заканчивающееся полотно. Хорс, ждавший их в одной из, найденных Вендиго, диспетчерских, сидя на его спине, помогал разобрать дорогу. Перекресток, ещё один, дыхание сбивалось, по лапам шла лёгкая дрожь. Арес и Виктория еле поспевали за остальными, Деви, всё ещё находившая в себе силы говорить, вторила: "Давайте мы с девочкой и ребятней здесь спрячемся. Чего нас тащить то?". Но лидер отвергал каждый предложенный вариант — он нигде не видел должной безопасности. Малакода, не имевший силы своего истинного облика, сильно отставал, но заранее пообещал, что не пропустит финал и поможет. Впрочем, такое распадение группы не сильно заботило Алекса: он с самого начала понимал, что как сам начал этот бой, так сам и должен его закончить.

Впереди что-то сверкнуло, послышались приближающиеся шаги. Не успев даже осознать происходящее в полной мере, волк резко остановился, его брат, приказав Хорсу слезать, стал рядом, с другой стороны — Арес, передавший возлюбленной детей. Втроём они сделали несколько шагов к тому, что было скрыто в тени узкого коридора, прикрывая ощетинившимися телами остальных. Вендиго приготовился напасть, но Алекс остановил его жестом и вышел вперёд. А когда его взору открылся внезапный встречный, оборотень почувствовал, как сердце его пропускает удар.

— Отец?

Либер, постаревший, осунувшийся, покрывшийся сединой, стоял перед ним, пытаясь натянуть улыбку. Он не сдвинулся с места, наблюдая за реакцией сына. А тот, захлебываясь в, переполнявшем его чувстве радости, подбежал, прильнул мордой к нему.

— Отец, что ты тут делаешь?

— Алекс, — сказал он и голос его дрогнул. — Я знаю короткий путь. Я проведу.

— Откуда? — грубо, будто и не признав его, спросил Вендиго, не спешивший расслабляться.

— Я нашел способ сбегать из центра и обнаружил эти тоннели несколько лет назад, — сглотнув, произнес Либер, заученную с инструкции, фразу. — На схемах лишь магистральные проходы, но есть и через бункеры.

Но все остались стоять на месте, ничего не говоря и лишь переводя взгляды друг с друга и на старого вожака. Долгие секунды размышлений были прерваны Аресом:

— И куда мы выйдем по ним?

— В сквер у здания правительства. Если волки бегут к главному входу, там не должно быть оцеплений.

— Тогда идемте, — вступила в разговор Деви. — Уж кто-кто, а лидер сопротивления нам плохого не посоветует.

Старушка уверенно вышла вперёд, приглашая Либера вести. Хотя сомнения и не покидали Алекса, увидев этот жест, он решил довериться старейшине. Продолжив бег, он пытался расспросить отца о нем, рассказать о том, что происходило, но тот каждый раз просил его обсудить всё позднее. Сын не видел, как старый оборотень перебарывает себя, говоря это, как пользуется любой возможность притормозить, замедлить ход, отсрочить неизбежное.

Когда они добрались до широкого перекрестья тоннельных проходов, ничем не отличавшихся друг от друга, Либер остановился. Он знал, что первый путь, что за железной дверью, будет идти ещё минимум несколько километров вперёд, вероятно, до того самого сквера, а второй же приведет их сразу в комнату, из которой нет выхода. Он исследовал эту зону, потому что только в ней видел возможную опасность. И по плану должен был привести стаю именно в тупик. "Там засада, это ж так очевидно. Но если нет, если там ничего не будет и я сделаю вид, что ошибся, то всё равно придется вести дальше, где угрозы не миновать. Арман знает меня как волка принципиального, не нарушающего договоры, но мог ли он с председателем расставить ловушки сразу в двух местах?" — вновь и вновь терзал он себя этими мыслями. Пока напряжение у, ведомых им, оборотней не вылилось в дискурс, бывший вожак принял решение:

— Идёмте. Там хоть и есть перекрытие, но продолжается проход.

Ещё несколько минут они бежали и, когда впереди показалась обещанная дверь, Алекс остановился и обратился к отцу:

— Думаю, дальше мы сами. Короткий путь и так выиграл нам время и нет нужды заставлять тебя идти в самое пекло.

— Сын, я хочу быть рядом, — сквозь, вставший в горле, ком тихо отозвался Либер.

— В этом нет нужды, папа. Побереги себя и мы обязательно встретимся, когда всё закончится.

Он улыбнулся и заметил, как в глазах старого волка блеснули слезы. Вендиго, переборовший в себе подозрительность, подошёл и спросил:

— Отец, ты уверен в этом пути?

Оборотень молчал. Молчал, потому что знал, что ни один из возможных вариантов ответа не будет честным. Смотря в родные глаза, он корил себя, презирал, ненавидел. Как никогда он хотел повернуть время вспять и просил Богиню о том, чтобы всё это оказалось лишь ужасающим больным сном. Но Луна не видела его, не слышала мольбы — она дала шанс в эту ночь совершить то, что каждый считал должным. И старый вожак, бывший лидер сопротивления, славный воин, который чуть было не переступил черту, медленно произнес:

— Я зайду первым.

Он не дал сыновьям ответить, резко поднялся, воплотившись, обнял сыновей и потянул на себя ручку, оставляя лишь узкий просвет — для себя. Как только за дверью послышались шаги, лязг взведения затворов и приказы, она захлопнулась. Металлический звон и десятки глухих ударов пронзили пространство, оглушили, заставили остолбенеть, эхом отразились в ушах. Скулы, хрипы, стук упавшего тела. И Алекс всё понял. Он подхватил на бегу Хорса и пронесся мимо растерявшихся товарищей. Всем все стало понятно, но никто не произнес ни слова. Они неслись назад, к знакомому перекрестку и оттуда к магистральному тоннелю. Тяжёлый протяжный скрип двери раздался за спиной и за ним последовал свист пуль. Волки могли обогнать людей, но не снаряды. Лишь бесконечные повороты и разветвления тоннелей помогли уйти без потерь. Позади всё ещё слышалось отдаленное преследование, но Алекс уже навалился всем телом на створку двери, выходящую в город, запер её, отрезал путь нападавшим.

Днём ранее, в лесу…

Когда в логово стаи Одена нагрянули агенты, была глубокая ночь. Лишь Ронан и Найл тихо переговаривались у входа в пещеру. Свет приближавшихся фонарей, на миг захвативший лицо одного из них, заставил старейшин вскочить на ноги, воплотиться в естественные формы.

— Нельзя подпускать их близко.

— Разбуди сына, вместе отобьемся.

— Не успеем.

С этими словами волк выбежал вперёд, на серпантин, оставив замешкавшегося Найла позади. Тот рванул было к вожаку вглубь голова, но тут же изменил направление и последовал за товарищем — прямиком к агентам. Их было четверо. Один, наотмашь ударив Ронана в морду, отбросил его вниз на крутой склон. Другой, взведя затвор, открыл стрельбу, но в темноте очередь не достигла тела противника. Найл отпрянул, зарычал, готовясь к неравному бою, но звуки выстрелов уже разбудили остальных. Охотник-гамма, будто появившись из неоткуда, бросился на человека, повалил его, однако не успел нанести увечий — его хребет пронзила пуля. Оден, командуя своими бойцами, попытался оттеснить группу людей к склону, чуть было не пал от луча магического жезла, но, уклонившись, тут же атаковал. Осталось всего трое агентов. Они не желали отступать — расходуя боеприпасы, люди палили без остановки и так попали ещё в двух волков. Но пауза на перезарядку стоила им жизни — всего пару секунд форы, которой оборотням хватило, чтобы закончить с ними.

Вожак, со смесью озадаченности и злобы, осмотрел место битвы. Растерянные, не привыкшие к схваткам с силовиками, охотники, жались друг к другу и косились на тела погибших. Рядом с одним из них сидела на коленях Селена и беззвучно рыдала. Тот луч, что предназначался Одену, пронзил её отца, оставив в его теле обугленную впадину. Будь Найл моложе, сильнее, возможно, смог бы выжить, ещё побороться за право ходить по земле. Возможно. Волк, воплотившись, взял жену под локоть, отвёл в пещеру и тихо, как можно более мягко сказал:

— Дорогая, мы должны уходить. Могут прийти и другие, здесь небезопасно.

Женщина кивала и из глаз её капали тяжёлые слезы. Она взяла на руки сонного младшего сына и, прикрыв ему глаза рукой, быстро вышла вслед за остальными.

— Нам нужно найти мою маму, — сквозь всхлипы повторяла она. — В городе. Она живёт где-то в городе. Найдем и она поможет.

— Тише, Селена, — гладил её по спине Оден, одним лишь взглядом приказывая остальным оставить умерших и идти быстрее следом. — Мы найдем Деви и спрячемся у нее. Всё будет хорошо.

Горький осадок покрыл его душу. За всю историю их стаи лишь один волк погиб от руки человека. И он чувствовал свою вину. Она давила, размазживала его, но вожак не мог позволить себе потерять время. Когда они спустились, то обнаружили внизу склона и второго старейшину — Ронона. Оден ещё раньше всё понял, но невозможно быть готовым к виду мертвого родного тела. Он поклялся себе вернуться, похоронить их, но после этого решения всячески отгонял от себя новые тяжёлые мысли: жизни живых сейчас важнее.

В течении следующего дня стая не оставляла попыток найти способ безопасно проникнуть в город. Остановившись с восточной стороны, они думали над возможностью связи с Деви — обычно такой потребности не возникало, ведь старейшина уходила и приходила, в зависимости от собственных дел. Она сразу, ещё со времён пожаров, озвучила решение о том, чтобы не сообщать семье место своего пребывания, говоря: "Меньше знаете — меньше будет соблазн прийти в это асфальтовое болото", а все предпочли согласиться, чтобы не спорить. Но теперь это неведение вынудило их пробираться вдоль черты города ползком, лишь догадываясь о потенциальных угрозах за ней. Когда приближалась ночь новолуния, Селена вспомнила о предсказании, данному Алексу и уже вскоре они увидели первые звоночки его исполнения: редкий искусственный лес был сплошь усеян телами оборотней. Стая, не решаясь приблизиться, осматривала их на расстоянии. Никто не проронил ни слова и лишь скорбные вздохи вырывались из них, при виде всё более и более изуродованных, сожженных магией и затоптанных тел. Оден видел ранения и, не смотря на темноту, сразу же понял, что они свежие. Он прислушивался к каждому шороху, ожидая того, что в любой момент они могут встретиться с людьми. И на один короткий миг до него донёсся тихий, приглушённый кашель. Медленно пойдя на звук, вожак увидел, незнакомого ему волка — Фреда, отхаркивающего кровь.

Пока стая слушала объяснение чудесного спасения и рассматривала защитное соединение амулетов, Селена раскладывала по телу оборотня лечебные минералы. По всей его коже расплылись гематомы, ухо было сломано, а в животе зияла прожженная рана, но он оставался в сознании и, после того как тепло цитрина разнеслось по его клеткам, с необычайным энтузиазмом принялся рассказывать об Алексе и его плане.

— То есть, по этим тоннелям можно пройти куда угодно? — недоверчиво спросил Оден.

— Преимущественно — к правительственным объекта или там, где они раньше были, — ответил Фред. — Если вам нужно где-то переждать наступление, то это будет лучшим вариантом.

Вожак сомневался не долго. Описание того, что сейчас происходит или должно происходить в центре, не на шутку его испугало. Но, кривая душой, он мысленно выразил уважение Алексу: спланировать и организовать такое всего за две недели — поистине удивительно.

Когда новый знакомый выразил желание идти и они начали приближаться к заветному "Второму метро", на трассу перед ними вырулил кортеж. Всего четыре автомобиля, один из которых выделялся непривычно ярким красным цветом, но гнавшие с такой скоростью, что едва-ли люди смогли бы разглядеть стаю.

— Кто это? — вырвалось у Селены.

— Так, ну, если мы на востоке, — задумался Фред, подгоняя жестами остальных, чтобы перейти дорогу. — То здесь недалеко резиденция Себулы.

— Министра "Новой политики"? — ошеломленно переспросила волчица.

— Да, и неплохо бы Алекса об этом предупредить.

С этими словами оборотень нырнул в высокую траву и уже вскоре нашел в ней небольшой холмик с, практически лежащими на ней, стальными створками дверей. Аккуратно ступая по шпалам, Оден всматривался в темноту прохода и думал о двух вещах: необходимости оставить Селену и щенка, хоть и в безопасном месте, но вдали от себя; и о том, как знание о машинах Леонарда Себулы, может помочь разгоревшейся революции.

На крыше здания правительства…

Арман, добравшись до места и обнаружив конструкцию, чем-то напоминавшую схематичные изображения установок ФСК, начал неспешно осматриваться. С высоты открывался замечательный вид на город: на многотысячные толпы оборотней, приближающиеся к центру, на вспышки огней и магии, что с разных сторон разгорались, но также быстро затухали, на красно-синие сигналы служебных автомобилей. Старейшина наблюдал за этим хаосом и чувство восторга захватывало его. Хотя не его руками, но уже совершено то, что навсегда изменит политический курс. Он уже практически добрался до вершины, но когда наступит утро, когда луна скроется за лучами солнца, он будет на ней. Такой долгий путь, такие грандиозные планы, а всё оказалось куда проще с появлением Алекса. Чья судьба, стараниями собственного отца, вероятно, уже решена. Арман даже подумал над тем, чтобы воплотиться и взвыть, смотря в чёрное небо, но сдержал эмоции.

Когда созерцание однообразного пейзажа ему наскучило — волкам нужны были ещё полчаса на то, чтобы достаточно приблизиться к зданию правительства, он обошел кругом установку, пытаясь понять её принцип действия. Пошарил руками и напоролся на небольшой открывающиеся отсек. "Так-так… Адуляр, аметист, изумруд, пустышка и металлы", — пробубнил оборотень себе под нос, едва ли не прижимаясь лицом к камням. "И ещё какой-то кристаллик". Он хмыкнул, достал телефон. Сперва подумал о том, чтобы набрать министру и поинтересоваться, сколько ему ещё торчать на холоде, но прокрутил список контактов ниже, остановив палец на имени старого знакомого.

— Доброй ночи, Уодим, — сказал он и, не дожидаясь ответа, бросил, как бы невзначай. — А ты не знаешь, что это за соединение такое? Фото сейчас пришлю.

Собеседник, явно намеревавшийся бурно отреагировать на звонок, осекся и через несколько секунд произнес напускным безразличием:

— Не знаю. Может убьет, а может покалечит. А ты, Арман, для кого интересуешься?

— Предположим, для себя.

— А ты на чьей стороне, а? Что-то я не видел твою седую задницу на улицах, — Уодим выплюнул эти слова и, практически крича в трубку, продолжил. — Вот, к чему твои реформы приводят. Надеюсь, что Луна будет благосклонна и сегодня же тебя с твоим Себулой любимым, на ошмётки порвут!

— Мечтать не вредно, старый друг, — холодно отозвался Арман, ковыряя ногтем крепления камней.

Волк продолжал что-то говорить про "молодежи разгребать" и "сам себя переиграл", но советник министра сбросил вызов. Он одного не мог понять: если есть аметист, то его должно к нему тянуть со страшной силой. Но этого не происходило, как он не приближался к минералу. Старейшина попытался найти рубильник, но и его не было, однако, очевидно, будь установка на дистанционном управлении, то в его присутствии не было бы никакого смысла. "Что-ж, если Леонард вознамерился перебить всех оборотней, то я окажусь вне зоны действия луча. По крайней мере, какое-то время" — поразмыслив об этом с минуту, он вернулся к краю крыши, где его ждала неизменная картина сходящего с ума города.

В историческом центре…

Холодный воздух отрезвил, помог быстрее сориентироваться. В каких-то сотне метров от места нашего выхода слышался гам, но во дворе было тихо. Мои спутники, в особенности Виктория и Деви с внуком уже устали, тащить их дальше было незачем, но я никак не мог придумать, куда их спрятать. Мы продолжили путь к зданию правительства по темным переулкам, когда позади зазвучала сирена. Даже не оборачиваясь, мы рванули вперёд. Пробегая дом за домом, до меня донеслись слова Вендиго:

— Перебью всех.

Смысл его слов, прямой, очевидный, дошел до меня, только когда брат уже затормозил. Охваченный внезапным порывом, я резко развернулся и налетел на него с криком:

— Нет! Пошли!

Не знаю, было ли то желание сохранить жизни тех, кто явно бы не пощадил наших, или опасения того, что без Вендиго дальше нам не прорваться, или какая ещё причина, жгущая мне разум, но я так остро не захотел, чтобы эти слова осуществились, что с силой укусил его за израненную ключицу и потянул на себя. Брат глухо зарычал, но подчинился. Мы бежали дальше, так быстро, как только могли. Одним из немногих преимуществ, которыми обладали дворы исторического центра — отсутствие проезда насквозь. Малоэтажная застройка легко впускала нас в свои недра — проход за проходом, ворота за воротами. Но, как мы не старались, вой сирены отдалялся лишь на несколько секунд, после чего вновь становясь ощутимым, оглушающим. Ещё одна арка и я не вижу выхода. Подъезды, окна, балконы, но нет пути дальше. Это был двор-колодец. Паника накрыла мгновенно, я заметался, инстинктивно хотел заскулить, сжавшись в комок, обернулся и увидел в отражении соседнего дома красно-синие огни.

— Эй, идите сюда, — позвал тонкий голосок.

От неожиданности я прикусил щеку, а когда увидел в дверях дома девушку, обычного человека в цветастой одежде, подумал, что меня уже расплавило амулетами и так ощущается предсмертная агония. Но пошел, побежал, давая пример остальным. Мы оказались в узком холле, почти не отличимом от лестничного пролета, а на втором этаже виднелся свет из открытой квартиры.

— Вы ведь оборотни? — неловко спросила незнакомка. — Я за вас. Вот.

Она расправила футболку и на ней я смог различить мальчика, держащего за руку волчонка. Это была иллюстрация одной из маминых книжек. Внутри что-то щелкнуло, кольнуло, породило ком, поднимавшийся с каждым мгновением все ближе к горлу.

— Это замечательно, — тяжело дыша, ответила старушка Деви. — Скажи, а мы можем тут остаться? Не все, конечно, только те, кто уже не в состоянии так носиться.

Она закивала, будто только и ждала этого вопроса, протянула руки к Виктории, державшей за шкирки щенков, но та мотнула головой и первой направилась вверх по лестнице.

— Пока мы не ушли, — хрипло произнес я. — Что означает этот рисунок у вас в…

— В движении, — бодро отозвалась она. — Это символ протеста "Лапы в руке". Мы солидарны с волками и хотим для них лучшей жизни в новом мире. Нашем общем, как сказал Алекс. Я была в таком шоке, когда увидела его на экране! До сих пор поверить не могу.

Искренне улыбнувшись такой реакции и спрося о втором выходе, я вышел на улицу вместе с Аресом и Вендиго. До здания правительства остались считанные минуты пути.

Позже…

Клер уже не вела за собой оборотней. Слившись в единый поток с остальными на поверхности, она бежала, просто потому что не могла не бежать — никакая усталость, никакие травмы не могли оставить её. Она видела, как щиты помогают отбить пули, но волков, их несущих, осталось уже совсем мало, как те, кому достались амулеты, бесстрашно прикрывали собой сородичей без защиты, как они прорывают оцепления и как впереди уже маячил шпиль главного здания всего города. Но, вместе с тем, она слышала и крики, много криков. Она чувствовала, как на её шерсть попадают капли чужой крови и нос закладывает от запаха жженой плоти. Клер силилась вырваться вперёд, будто это бы смыло поток горьких, отвратительных ощущений. Ещё несколько минут и она уже в первой сотне, уже видит их цель. Захват здания правительства ни на секунду за всё время не показался ей лёгкой затеей, но сейчас, когда оно было так близко, волчица позволила себе откинуть тяжёлые мысли и просто мчать вперёд, отдаваясь инстинктам.

Прямо перед ней в толпу, словно из ниоткуда, ворвался крупный черный волк. Она узнала его, хотела позвать, но не успела. Рев мотора, раздался прямо над ухом и она почувствовала, что её тело падает. От удара у нее онемели лапы, но она оставалась в сознании. Её потащили назад, почти что из-под колес автомобиля, казавшегося ей в тот миг невероятно огромным. Челюсти волка клацнули и затем она увидела, как Вендиго перепрыгивает ее, приземляясь на капот. Он несколько раз бьёт, но на стекле не остаётся даже одной трещины. Машина начала сдавать назад, чтобы сбросить оборотня, но он уже был с другой стороны. Клер поднялась на ноги, покачиваясь, отошла в сторону. Остальные начали их оббегать, а она стояла, не смея пошелохнуться, и смотрела на то, как в сторону отлетает бронированная дверь. Огонь магического луча на миг осветил тело Вендиго, но уже через несколько секунд, когда автомобиль вновь дернулся назад, с пассажирского сидения выпал человек. Министр обороны, не прекращая размахивать жезлом, отправлял его энергию во все стороны. Он орал, срывая горло, кряхтел, кашлял кровавыми сгустками, а когда затих волк вышел на свет и подтолкнул Клер вперёд, призывая продолжать путь, со словами: "Минус один".

В тоже время у здания правительства…

Отряды полиции спецназначения, до этого стоявшие в оцеплении, постепенно стали расходиться в стороны, открывая дорогу. У них не осталось заряженного магического оружия, а подвести серебряные патроны по дорогам, заполненным несущимися тринадцатью тысячами волками, было просто невозможно. Позывные боевых товарищей молчали — их частоты не громко шипели, не оставляя надежды на ответ, сообщения с вертолетов становились всё однообразнее, а командиры, в тщетных попытках связаться с министрами, багровели от нараставшего напряжения. Среди силовиков ходил шепот про то, чтобы негласно перейти на сторону противников, поспособствовать переменам во власти. Но, на самом деле, просто никто не хотел умирать в неравном бою — прошли времена, когда можно было крутить оборотнями, как хотелось, когда можно было плевать им в лица и насыщать внутреннего зверя в подвалах. Равно как и прошло то время, когда об этом не знала широкая общественность. Теперь всё будет иначе. И сила не на стороне людей.

Они приближались. С гамом, с рёвом, с горящими в ночи глазами. Из темного пятна уже выделялись фигуры. Снайпера на крышах соседних домов приготовились. Различить лидера среди одинаковых спин было невозможно и пули поразили первые ряды волков. Снова и снова. Лишь на один короткий миг толпа сбавила скорость и военные были готовы покидать свои точки, понадеясь, что попали в Алекса. Но нет. Казалось, что уже никто и ничто не могло остановить их.

В то же время…

Фред вышел из тоннеля первым, затем Оден и его охотники. Не больше полукилометра отделяло их от, как они предполагали, уже захваченного правительства. Сквозь район, они помчались туда и чуть было не влетели в уже знакомый кортеж. Скрывшись в тени жилых домов, оборотни, сдерживая нахлынувший адреналин, наблюдали за тем, что будет происходить дальше. Автомобили личной охраны перегородили один из входов в сквер, а из красного, запомнившегося с первого взгляда, выросла фигура, прикрывавшая лицо плащом. Несколько телохранителей обступили ее с четырех сторон, направляясь ко входу в здание.

Вожак, оценив ситуацию, рванул назад, к проходу между домами. За ним слышался топот, но он понимал, что сейчас он должен действовать сам, а не ждать подмогу. Он вышел на магистральный проспект и вклинился в толпу, уже вскоре заметив Вендиго, выделившегося среди остальных своими габаритами. Тот признал Одена и лишь качнул головой вперёд на вопрос о том, где сейчас Алекс. Там, куда он указал в следующий миг, заблестели серебряные снаряды, будто дождем обрушившиеся на головы оборотней. Вожак ускорился, смотря под лапы, страшась того, что увидит там искомое тело. Но лидер был в безопасности: вокруг него, почти что прижимаясь боками, бежали другие волки, оберегая его от шальной пули.

— Я знаю, где Себула! — крикнул Оден, надеясь, что звуки его голоса не унесет ветром. — Алекс, это я!

Тот, на миг притормозив, заставил первые ряды сбавить ход и, поравнявшись со знакомым, спросил:

— Он внутри?

— Да, уже идёт. С ним охрана и…

Он оставил себя на полуслове. Серебряные пули смертоносным градом вновь полились на них, оставляя после себя лишь трупы, которым в любой момент мог стать и он сам, и его собеседник. Алекс кивнул, благодаря за помощь и посоветовал внутри найти укрытие. Он растворился в толпе и все вокруг вновь набрали темп.

Им не препятствовали. Даже снайперы стали работать реже, опасаясь за резервы своих боеприпасов. Волки зашли в здание правительства, сорвав двери с петель — Арес за одну, а Вендиго за вторую створки. И Алекс, не сбавляя хода, завел в холл первого этажа, а сам побежал выше — по широкой мраморной лестнице, освещаемой лишь тусклым светом из окон, на второй этаж и дальше. Они заполнили собой всё свободное пространство за считанные минуты, разбрелись по богато украшенным коридорам и кабинетам. Но на улице всё ещё оставались тысячи сородичей, бегущих и образовывавших вокруг кольцо.

Лидер носился из стороны в сторону, зигзагами очерчивая внутренности здания. Но никак не мог найти Леонарда Себулу. Того, с которого всё началось. Он не знал, что хотел делать с ним дальше, но, смотря на, бегущего по правую руку, альфу, решил отдать судьбу Себулы в его распоряжение. Ведь сам Алекс не видел в личности министра "Новой политики" своего противника, таковым для него был весь существующий режим. И на одном человеке он не закончится.

Кабинет, подсобное помещение, конференц-зал, коридор, лестница — всё сливалось в пестрящую надоедливую картинку. Шикарную: украшенную лепниной, статуями, вазами и коврами, а от того и тошную, омерзительную, констрастирующую до приступа жгучей ненависти с обветшалыми социальными квартирами, интернатами и камерами. Когда и на третьем этаже не нашлось ни единой живой души, Алекс свернул на запасную лестницу и там увидел его.

— Чего стоите?! Убейте тварей! — почти что визгом приказал мужчина, которого от люка крыши отделял лишь один пролет.

Охранники достали пистолеты, с щелчками одновременно сняли предохранители, но лишь трем из них удалось выстрелить — последнего уже спустил с лестницы Вендиго. За человеком потянулся след артериальной крови. Лидер, на одних лишь инстинктах отскочивший вовремя в сторону, бросился на второго, стоящего ближе всего к министру. Тот, почти что сгибаясь пополам, дотянулся до Алекса жезлом, прожег на черной шерсти полосу, но не удержался и упал на колени. Когда вниз полетели оставшиеся три тела, а Себула, провалив попытку встать, стремительно пополз вверх по лестнице, перед ним вырос Арес. Подтолкнув брата к выходу, Алекс прошептал: "Пусть сделает с ним, что хочет".

И они остались вдвоем. Силовик-альфа, преисполненный животной злобой на мучителя своей возлюбленной, и Леонард Себула, почти что поверивший в то, что ОНА заменит ему жену.

— Вставай, — приказал оборотень и воплотился в промежуточную форму.

Министр не ответил и выстрелил в него лучом магии из жезла. Та растворилась в его теле, оставив после себя лишь тепло вокруг защитного амулета.

— Вставай, — повторил Арес и одной рукой поднял его за рубашку над землёй.

Волк встряхнул человека, смотря в его глаза. Жалкие, окружённые синяками и морщинами, почти что мокрые. Леонард ничего не говорил, воздух застрял в, зажатом плотной одеждой, горле. Его ноги начали дрожать, а из ладони выпало оружие. Оборотень продолжал смотреть на него: на краснеющие белки, что перекрывали собой глазницы целиком, на налившиеся кровью обвисшие щеки, на взбухающие на шее сосуды. И бросил вниз.

— Если мы твари, то кто тогда ты? — спросил Арес, продолжая нависать над министром. — Как можно назвать того, кто мучал новорожденных ради забавы? Того, кто держал в плену молодую девушку треть, отмерянного ей жизнью, срока? Кто создал систему, призванную обратить в рабство? Я больше человек, чем ты, Себула. А я такой лишь на половину, — сказал он и слова его больше походили на рык.

Министр "Новой политики", распластавшись на холодной лестнице, прохрипел:

— Не ради забавы, волк.

Дрожащей слабой рукой, он достал из внутреннего кармана бумажник и протянул его, смирившись со своей участью, с тем, что он будет жить ровно столько, сколько оборотень того захочет. Арес грубо вырвал портмоне, открыл. Там лежала старая фотография женщины и маленькой девочки — Ванессы и Долорес. Остальные разделы были пустыми, чиновник носил его с собой только ради этого снимка. Слабеющее, поверхностное дыхание прерывистым эхом отразилось от стен. Министр закрыл веки, проваливаясь в беспамятство. Оборотень посмотрел на него, присел у тела, вложил в его карман бумажник и покинул запасную лестницу.

В городе…

"Сейчас они уже в здании правительства, мы попробуем подобраться ближе!", "Не свети в глаза, придурок. И микрофон дальше убери, фон закрывает", "Мы ведём наш срочный репортаж из самой гущи событий…", "Проверь, сколько уже лайкнуло. Я на таком холоде ради трёх человек снимать не собираюсь", "Мы, как пресс-представители "Лапы в руке" заявляем, что целиком поддерживаем волков!", "Чистые, где все? У меня амулет сел, может у кого есть для обширной атаки?". В центре города щелкали камеры, трещали кольцевые портативные лампы, клацали клавиатуры смартфонов. Люди без опаски подходили к оборотням, окружившим здание правительства и становились спиной к тем, кто всё ещё бежал. Полицию, редких военных и агентов раскидало кучками вокруг. Они угрюмо отворачивались от волков и лишь делали замечания тем горожанам, кто подходил к ним слишком близко, вопросы репортеров из интернет-СМИ оставляли без комментариев и всё реже тянулись рациям. Командование пало, но когда и где — знали лишь единицы.

Но не весь город сейчас наблюдал ситуацией в центре. В элитном клубе, лёжа лицом в горке белого порошка, отдыхала жена председателя правительства. Она истерично смеялась и хаотично двигала руками под оглушительно ревущую музыку. Когда муж ворвался в заведение, он сразу направился к ней, рванул под локоть на себя и ударил наотмашь по щеке. Женщина завопила, но никто не осмелился подойти к паре.

— Платье одерни, курица, — рявкнул он, смотря на мини, уже давно не прикрывавшее белья. — За мной.

Он поволок её, всё ещё заливавшуюся нездоровым смехом, размахивающую спутанными волосами и ежесекундно вылетевшую из туфель, к выходу, шипя себе под нос.

— Ми-и-илый, ну, чего ты бурчишь, — сказала она мужу, повисая на его шее и сжимая пальцами щеки. — Какая опасность? У меня всё хорошо!

Председатель не ответил и толкнул ее на заднее сиденье автомобиля. Сам сел в соседний, показав жестом водителю, чтобы ехал следом. Через несколько минут, когда женщина смогла оторвать голову от сиденья, она повелительно сказала:

— Останови тут, — шофер отказал, сообщил о приказе её мужа. — Я хочу писать! Весь салон тебе обмочу!

Угроза не подействовала и тогда она, резко дернувшись, вцепилась руками в его шею, начала трясти, оставляя на коже глубокие царапины от ногтей. Мужчина ударил со злобой по рулю и притормозил, сообщив напарнику, что нагонит. Шатающейся походкой она вышла и направилась к темной арке между домами. Секунда, и она уже лежала на земле, смотря во все глаза в отдаленно знакомое лицо.

— Марк? Ты что-ли?

— Малакода, — глухо отозвался он.

Оборотень наступил на её грудь. С омерзением окинул взглядом тело. И, когда водитель с криками выбежал из автомобиля, прыгнул, проламливая ребра, что острыми обломками впились в плевру и сердце. Он побежал, затерялся в переулках, растворился в шуме города, оставив прошлое позади.

На крыше здания правительства, ранее…

Арман скучающе водил рукой по установке. Поднявшийся ветер уже проник под кожу и достал до старых костей, заставляя оборотня дрожать. Себула не отвечал, хотя его телефон был в сети. Несколько раз старейшина успел решить, что это утомительное занятие ему не сдалось и уже направлялся к люку, ведущему на запасную лестницу, но всё равно возвращался, представляя, какие могут быть последствия, если он подорвет, только-только появившееся, доверие начальства. Когда волки уже приближались к зданию и он перестал видеть начало колонны, даже перегнувшись через парапет, Арман решил ещё раз приглядеться к минералам. Если от него требовалось запустить механизм, в чем он был уверен, то способен это сделать и без чужих указок.

Когда он точно убедился в том, что ни один кристалл не активен, попробовал прикоснуться — холодные грани приятно скользнули по коже. Стараясь не задеть серебро, он вынул из пазов неизвестный ему амулет, что стоял последним. Тот не издал характерного щелчка, что прошло мимо ушей старейшины, который последние полчаса слышал лишь завывания ветра и отдаленный вой сирен. На свет турмалин оказался необычайно красив, но это не дало Арману никаких новых сведений. Потеряв интерес к этому занятию, он вернул камень на место, но тот чуть было не выпал. Тогда пришлось придавить его ладонью, подцепив ногтем, и с силой вжать в отсек. Волк не успел даже осознать, что произошло: минералы один за одним засветились и затрещали, наполняясь зарядом, установка скрипнула и он испуганно отшатнулся ближе к краю крыши. Луч врезался в его тело сбоку, своей мощью повалил на пол. Защитный минерал разогрелся и лопнул, оставляя в перстне лишь мелкие осколки. Оборотень не мог даже закричать — его тело будто начало плавиться и растекаться. Энергия утекала с каждым мгновеньем, заставляя тело превращаться, увядать, сохнуть. Магия усиливалась и своим светом поглотила оборотня целиком. Арман, старейшина и предатель, интриган и манипулятор, лежал, скрючившись на крыше здания правительства, на самой вершине. Установка задымилась, открытый отсек выплюнул минералы один за другим и луч сжался до точки, а затем погас.

Позже…

Я вышел на балкон из кабинета председателя. На улице всё ещё стоял гам, но активных столкновений больше не было. Завидев меня оборотни взвыли, торжественно, радостно. Как не выли ни в одно полнолуние за эти семь лет. Я отшатнулся от неожиданности, но брат, вынырнувший из тени, положил мне руку на плечо, призывая оставаться на месте. Вскоре нас нашел Арес. Верные товарищи за спиной и тысячи волков, смотрящих на меня — каких-то девятнадцать дней назад я и не мог представить, что такое возможно. Этот путь сделал меня сильнее, открыл взору то, о чем я и не подозревал, породил пламя, что соединило души. Но бой ещё не окончен.

Перед зданием правительства остановился автомобиль. Я знал кто это и спускаться приветствовать не собирался. Лишь крикнул, чтобы волки его пропустили внутрь. Председатель, нарочито вальяжно, скрывая напряжённость, вошёл в кабинет, подобрался ближе и сказал:

— Думаю, есть смысл созвать экстренное совещание.

— Оно уже собралось, — в той же манере ответил я, кивнув в сторону улицы.

Мы сели друг напротив друга. Каждый с двумя бойцами, позади кресел. Сейчас всё и решится.

— Я заслушал ваш манифест, — откашлявшись начал мужчина. — И у меня есть несколько вопросов.

— Тогда могу прочитать его ещё раз.

— Алекс, мы с вами взрослые и серьезные, — он запнулся и продолжил. — Люди. Надобность всего этого цирка я ещё понять могу. Но теперь-то давайте говорить по-существу.

Я окинул взглядом комнату, дорогой деревянный стол, собеседника, пригляделся к его часам и золотой цепи на шее, заметил капли пота, что стекали по его виску, дергающуюся ногу.

— Давайте так, — не дождавшись моего ответа, сказал председатель. — Вы хотите больше прав? Хорошо, мы можем это устроить. Хотите заседать в правительстве наравне с людьми? Думаю, это реально. Если…

— Уже было озвучено, чего мы хотим, — прервал я его.

— Но вы же понимаете, что у всего есть пределы. Не могут все чиновники в раз сложить свои полномочия и оставить народ в такой вакханалии. Я призываю вас к компромиссу, Алекс. Подумайте хорошо, ведь второго шанса не будет.

Я стиснул зубы. Мое согласие будет означать повторение судьбы сопротивления: видимость прав, видимость свободы, красивая вылизанная картинка, с ужасающими зверствами, ею скрываемыми. Но, если я дам отказ…

— Нет.

— Нет? Алекс, вы шутите или совсем тупой? Будет по-плохому, вас весь ваш драный вид будет проклинать!

— Вы обещали не давать вторых шансов, — рыком напомнил я. — И я дал свой ответ.

Председатель оскалился, резко встал и отошел к двери. В тот миг я увидел ослепительную вспышку, незримая сила отбросила меня к стене, и только потом до ушей донёсся грохот.

В то же время…

Когда наверху раздался взрыв, на волков, что находились в здании правительства, плотной стеной пошли бойцы собственной охраны председателя. Они появились будто бы из ниоткуда, вышли из невидимых коридоров и поднялись с несуществующих лестниц. Они с лязганьем взвели затворы, что-то мелькнуло в воздухе и всё вокруг заволокло дымом. Пули прорешечивали толпу: очередями вонзались в тела, рикошетили от колонн, пробивали органы и пронизывали шкуры. Огонь, что вырывался из автоматов, искрами прореживал серое полотно. Оборотни бежали наугад, врассыпную, падая и больше никогда не вставая. Их скул и крики затухали в тяжёлом давящем воздухе, пока люди оттесняли их дальше — в тупик. Кто-то бросился на атакующих, пал сам, но и утащил за собой противника. Второй и третий. Но вспышки не прекращались ни на мгновенье. Бойцы председателя выбивали двери встречных комнат и оттуда слышались одиночные выстрелы, переступали через трупы, на которые с хлюпаньем отлетели гильзы, работали молча, сосредоточенно.

В то же время, наверху…

Председатель правительства пошатнулся, но тут же был подхвачен охраной. Его повели под руки к одному из тайных ходов, что спускались прямиком к закрытому тоннелю, не имевшему ни единого стороннего прохода, его личному плану "Б". Он шел неспешно, он мог себе позволить. Ведь "по-плохому" не оставляло шанса никому.

В кабинете…

Вендиго первым понял, что произошло. Он повалился на бок и вытащил свое тело из под тяжёлого деревянного стола. Оно будто бы сходило с ума — воплощаясь безостановочно. Крупная чернеющая борозда пролегла по коже через его грудь — новая отметина, полученная от рук людей. Оборотень сосредоточился и силой заставил себя принять промежуточную форму. Звуки вокруг доносились словно через толщу воды, но он знал, что внизу идёт стрельба. Навалившись всем весом на стол, он смог перевернуть его. Алекс лежал с открытыми глазами, он также не мог принять воплощение, его грудь тяжело и часто вздымалась, а руки сжались в кулаки под обломками на полу. Брат поставил его на ноги, позвал, потряс за плечо, крича ему и не слыша собственного голоса. Следом поднялся Арес, но не сказал ни слова, прислушиваясь, осматривая произошедшее, вытаскивая из себя, вошедшие под кожу осколки гранаты. Пять секунд понадобилось лидеру на то, чтобы прийти в себя. А когда это произошло, он взвыл, принял волчью ипостась и с рёвом бросился в коридор. Его огонь не затух, а разгорелся с новой, невиданной ранее, силой, грозясь сжечь всё на своём пути.

В то же время…

Оден, прижавшись к стене, в каком-то сантиметре от попадания, видел перед собой морок — тени в два ряда прошли мимо, не заметив волка. Он оказался за их спинами и увидел других уцелевших — растерянных, павших духом, но живых. Дым начинал рассеиваться и вожак поспешил. Он набросился на спину бойца, вгрызся в плечо и повалил, тот от боли нажал на спусковой крючок и ещё трое легли рядом. Проплешина в рядах позволила другим оборотням атаковать — они воплощались и перекидывали людей через себя с нечеловеческой силой, разбивая черепа, когтями прорывали вены, зубами ломая кости лица. Волки бились ожесточенно, вкладывая в каждый удар всю свою звериную силу и насыщаясь ею вновь каждую секунду, когда их не настигала смерть. Пули летели во все стороны, новые и новые трупы преграждали путь. Дыма уже не было вовсе, но глаза и людей, и оборотней застилал инстинкт — чтобы выжить, нужно убить. И они убивали. Пока последний человек с хрипом не упал наземь. Его разорванные мышцы оголили позвоночник, а в глазах за шлемом и маской застыл чудовищный ужас. У всех них. Восьмерых оставшихся. Оден окинул невидящим взглядом пространство, себя, собратьев. Он упал от бессилия, в лужу чужой крови — волчьей или человеческой, или обоих сразу. Вожак смотрел в неё на свое отражение и не видел на нем радости от выигранной битвы.

В коридорах наверху…

Алекс бежал вперед, ведомый одной лишь силой, рвущейся из него. Он чувствовал их, знал, где искать. Собственным телом проломил дверь, отбросил в сторону увесистый диван и рванул на себя крышку люка. Вендиго и Арес, мчались следом. Как только их лапы коснулись плитки лестницы и шаги эхом разнеслись по тоннелю, полетели пули. Оборотень уклонялся, не на секунду не сбавляя темп. Он не думал о смерти, не видел её в, проносящихся мимо, снарядах, не ощущал в запахе пороха, не позволял себе страха перед ней. Алекс не узнавал себя, но и не хотел — цель уже трепыхалась в удушливом страхе, кусала губы и он, казалось, мог ощутить этот металлический вкус на своих клыках. Одновременно оттолкнувшись от земли, волки набросились на охранников. Но лидер не стал разрывать добычу, как товарищи. Он продолжал бежать, пока мягкая тушка председателя не упала под весом его лап. Бой был окончен.

Когда первые лучи солнца прорвались через низкие облака, Алекс вышел из здания, пройдя сквозь горы тел. Рядом с дверью валялся сброшенный засов, но он не стал спрашивать о том, что произошло — всё было ясно. На площади перед правительством его ждали оборотни. Он заглянул в их глаза и почувствовал, как их объединяет боль, что разрослась за эту долгую ночь с сердце каждого. Его ждали люди — полиция и протестанты, журналисты и военные, которых сковал страх, такой позабытый, перед лицом зверя. И он ощутил, как их объединяет леденящий кровь ужас перед неизвестным. Его ждали Виктория и щенки, Деви и Хорс, Малакода и Оден, Селена, Фред и Клер. Их объединял этот миг. Миг горестной победы, ужасной и кровопролитной, которая запомнится не как праздник, а как ночь траура. Он обернулся к Вендиго и братское горе объединило их в минуту почтения павшим родителям — Миранде и Либеру. Он посмотрел на Ареса и их объединила память о Еве и Бруте, о том тернистом пути что был пройден вместе. Алекс встал перед людьми и волками, перед теми, для кого мир никогда не будет прежним. И поклонился, принимая на себя ответственность за их будущее.

Конец

Больше книг на сайте — Knigoed.net