Versipellis

Глава 3. Допрос

Когда я очнулся, моя кожа была липкой и измазанной в пыли, суставы болели, а кровавая струйка засохла на пути от виска к подбородку. Я спал прямо на плитке и, судя по паутине трещин, приложился об неё ночью. Голова, лёгкая, словно набитая ватой, отказывалась анализировать происходящее, а тело, наоборот, стало невероятно тяжелым. Я кое-как поднялся и рухнул на койку. В глазах плясали черные точки. Я не знал, сколько прошло времени с того момента, когда дверь с протяжным скрипом открылась.

— Подозреваемый Алекс, четвертая ступень по программе адаптации, после приема пищи за вами придут, — прогремел голос прямо над ухом. — Это допрос. Ведите себя благоразумно.

Человек снял с моей шеи контрольный амулет. На тумбу у изголовья кровати опустилась железная миска. Я нехотя открыл глаза и смог поднять свое тело. Тошнота и головокружение преследовали меня, но, посмотрев на кашу с гранулами из капсулы, я даже ощутил какое-то подобие аппетита. "Мыши полевые — четыре штуки — адреналин 1 из 5" — не лучший завтрак в моей жизни, впрочем, как и прошедшая ночь — всё соответствует.

Надзиратель вернулся не один, а с конвоем из двух оборотней и двух людей. Меня, словно безумного маньяка-рецидивиста, вели по коридорам сгорбившись, с поднятыми за спиной руками. Эта допросная комната разительно отличалась от предыдущей: размерами, приглушённым светом, и стулом с множеством ремней. Увидев в дальнем углу комнаты сейф и того самого мага, что закреплял на мне амулет, я понял — меня будут пытать.

В социальной квартире, несколькими часами спустя…

Арес проснулся полным сил, хотя прикрыл глаза всего на часок. Это полнолуние дало ему не только прилив энергии, но и план, который мог изменить всю его жизнь. И, непременно, к лучшему. В спортивной сумке уже лежала туристическая карта города, исполосованная стрелками и кружками, медикаменты, толстый блокнот с адресами и номерами и, самое важное — россыпь мелких незаряженных камней, которые он, забавы ради, собирал во время полевых учений ещё на третьей ступени адаптации. Когда в интернат пришли представители структур и стали выбирать молодых волков под патронаж, он и не рассчитывал попасть в их ряды. Видимо, сыграла свою роль природная сила, что есть у каждого альфы, и даже не физическая, а внутренняя. Следующие два года своей жизни он просыпался в общежитии для оборотней-силовиков, учил внутренние акты по ночам и падал без сил на изнуряющих тренировках. В органы исполнения наказаний его взяли сразу — досье было отличное. Отец всегда говорил ему жить по правилам, чтобы чего-то добиться. Хотя Брут пока и не был старейшиной, его советы неизменно помогали Аресу и он вверял каждому его слову. В сумку упала пластиковая банка с капсулами, сверху полетела удобная одежда и обувь. Открыв бумажник, Арес ещё раз вгляделся в глаза Виктории, смотревшие на него с фотографии. Выходя из квартиры, он чуть было не забыл своё прикрытие — увесистую коробку, что стояла у входной двери уже больше месяца.

Следственный изолятор был привычно тих. Лишь мужики на вышках, со скуки, рассказывали по рации анекдоты. Дежурный пропустил его без каких-либо подозрений. В любой другой день, приди он без пяти минут восемь, его бы сожрали заживо, лишили всех возможных поощрений и припугнули бы проверкой информации с амулетов в квартире. Но сегодня был выходной. Расписавшись в журнале, как ни в чем не бывало, Арес пошел мимо режимного корпуса в досуговый центр, где оборотни за идеальное поведение и мысли, которые считывались с минералов в камерах, могли провести лучшие часы своего многолетнего заключения. Арес выставял из коробки на пол стопки книг, полученные из благотворительного центра по указке руководства: "А то увидят, сволочи, что мы их бесценную доброту не принимаем, и накатают свои постики в социальных сетях и придут под окна орать с рисульками на ватманах — цирк нам не нужен". Дома они успели запылиться, но кому какая разница? Спортивная сумка была аккуратно скрыта от лишних глаз собранием сочинений какого-то стихоплета предыдущего века. Отношения государства, периодами так показно радеющего за жизни оборотней, и одной единственной организации, действительно выступавшей в их поддержку, всегда были крайне натянуты. Последние выискивали в эфирах каждое неосторожное слово от лиц государства, рейдами ходили в пункты продовольственной помощи, где пересчитывали невыданные продуктовые карточки, говорят, даже устраивали хештег-акции в интернете, что бы это не значило. И, нет, конечно, нельзя было сказать, что их действия были уж совсем бессмысленными, но борьба со следствием, а не причинам, была изначально обречена на провал. Можно бесконечно вылизывать кровоточащие раны на лапах щенков, но пока в выводке есть неконтролируемый агрессор, они так и будут скулить и хромать.

— Оперуполномоченный Арес, — не спрашивая, не приветствуя, а констатируя факт, холодным голосом произнес начальник отдела за его спиной. — Литературу сортируете?

— Так точно.

Он хмыкнул, подошёл и взял наугад книгу, небрежно пролистнул первые страницы.

— И что, вашему роду интересно чтение?

— Так точно, — скривился альфа. Он сел на корточки, в попытке прикрыть собой сумку. — Арестанты предпочитают активный досуг, но и читают тоже иногда любят.

Человек медленно обошел стопки, наклонился к оборотню. Так, что теперь он мог видеть всё и, возможно, даже испарину, проступившую на лбу подчиненного. Арес, вставляя очередной томик в алфавитном порядке, судорожно вспоминал, что положил сверху. Одежду? Минералы? Карту? Ведь ничто не мешало старшему по званию, главе всего изолятора, без какой-либо цели, а может из простой человеческой неприязни, заставить его показать все вещи и даже, если захочет это созерцать, то и раздеться догола и встать непристойную позу. Рука предательски дрогнула, повалив стопку с цветастым изданием детективов.

— Ну, и чудненько, — хлопнул в ладоши начальник отдела. — Как разберётесь с этим, загляните в бухгалтерию. Там расчет пришел, пока вы, — он запнулся. — Были вне города.

Человек ушел. Арес протер рукавом лоб, быстро распихал оставшиеся книги по полкам и, незначительно изменив свой план, отправился за конвертом с зарплатой — деньги сегодня лишними не будут.

Ранее в допросной комнате…

Конвоиры закрепили на мне с десяток ремней, тянущей болью отозвавшихся по рукам и ногам. На шее застегнулся новый ошейник — с изумрудом, единственным в мире минералом, способным проецировать настрой и, при определенных условиях, даже мысли носителя. Один из оборотней, затягивая мою щиколотку на ножке металлического стула, поднял на меня, полный тоски взгляд: "Прости, брат". Я лишь вяло улыбнулся, понимая, что внезапной самоотверженный помощи ждать не придется. Да, что уж кривить душой — сам виноват, сам полез куда не следовало, решил поиграть в героя. И вот он итог.

— Подозреваемый оборотень Алекс, знаете, почему вы здесь? — спросил человек, не вставая из-за стола в дальней части комнаты, маг стоял рядом.

Конвоиры вышли, тихо прикрыв за собой дверь.

— Знаю.

— Хорошо, что не отпираетесь. Значит, получается такая картина: вы тайно проникли на частную территорию, в дом лица государственной важности и нанесли физические увечья министру, находясь в виде волка. После этого вы произвели попытку кражи детей вышеупомянутого лица и хотели скрыться. Всё верно?

— П-простите?

Образы закружили в голове. Какие ещё дети? Это были новорожденные волчата, над которыми буквально издевались! Какая, к чёрту, попытка кражи детей министра? Давящее чувство, что до этого зиждилось в желудке, поднялось в грудь, сдавило лёгкие, заставляя меня тяжело и часто дышать. Каменные сырые стены затхлостью отравляли мысли, мутили воспоминания. Кровь наполнила пережатые кисти и стопы, что пульсом тянули плоть.

— Что из изложенного вам не понятно? Вы сами, Алекс, дали эти показания на предыдущем допросе.

Человек встал из-за стола. В сумраке комнаты не было видно его лица, лишь черную форму с гербом федеральной службы контроля. Да, сотрудник этой конторы принимать возражения не станет. А, если понадобится — хоть силой в прошлое запихнет и заставит сделать так, как уже записал в протоколе допроса. Я криво улыбнулся этой мысли, будто судорога прошла по лицу. Он подошёл ближе, не отрываясь от планшета.

— К тому же, министр позволил нам снять записи с камер. На видео ведь вы?

На экране замелькали прерывистые кадры. На них черный волк, прорвавшись через живую изгородь, несуразно в ускоренной записи, бегал вокруг дома, а потом… Взял в пасть ребенка в коконе, перебросил через ограду и вгрызся в руку мужчины. В кресле на веранде сидела рыжеволосая женщина, она совсем не обращала внимания на то, как министр отбивался от зверя. Сглотнув, я перевел взгляд на полицейского.

— Всё было не так.

— Да, конечно-конечно, не так. Но на видео же… вы? — он победоносно оскалился.

Агент отошёл от меня и большими шагами стал медленно очерчивать пространство до правой стены. Только сейчас я заметил там большое стекло, чуть замутненное и кривое. Это зеркало Гезелла — ворвалось в мысли едва-ли знакомое название, с той стороны за нами наблюдали, только вот кто? Мысль о серебрении пришла второй, но, в моем положении, это даже не важно.

— Я был в доме министра, но тогда всё было иначе, — сбиваясь начал я.

Всё было бессмысленно, что бы я не сказал, они меня осудят. И "строгая адаптация", о которой говорил полицейский, была, вероятно, даже не худшим исходом. Ведь уже в ближайшие сутки я мог оказаться одним из подопытных больного министра, скукоживаясь и истлевая от его экспериментов с магией, а мог направиться в небезызвестные подвалы, истории о чудовищных пытках в которых, я сам не считал за правду, пока не оказался привязанным к стулу перед агентом. Изумруд на моей груди поблескивал в тусклом свете. Он не был теплым, он не жег тело, а просто лишал меня всякой возможности скрыть свои слабые места. Нарастающее волнение вспышками передавалось в кварцевый шар, стоявший на столе. Естественный для любого живого существа страх — защитный механизм, спасающий виды от вымирания, но не когда он виден хищнику. Агент федеральной службы контроля проследил за моим взглядом.

— О, это для подстраховки. Вы ведь знаете, что дача ложных показаний карается по закону? — он показал рукой знак магу, безмолвно стоявшему у сейфа, и тот убрал шар за экран открытого ноутбука. — Это чтобы вас не смущать, Алекс.

Человек достал из внутреннего кармана формы фиолетовый кристалл, отозвавшийся в моем спутанном сознании приятной зовущей мелодией, словно прекрасный цветок, расцветающий в области затылка. Я знал о нем, я помнил эту смертоносную песнь аметиста. Но с каждой секундной мой разум затуманивался и уже не мог воскресить далёкое и, кажется, приятное мне воспоминание о нем.

— Давайте же мы побеседуем: кто где был и что сделал.

В административном корпусе…

Арес, перепрыгивая через ступеньки, направлялся в архиф изолятора. Это был совсем не обязательный элемент плана, но важный для его самого. Дело № 155 хранилось без фотографии в центральном управлении полиции. Но оборотень помнил, что у любой службы есть оцифрованная база данных. Общий ключ для помещений второго уровня охраны подошёл и мягко провернулся в замочной скважине. На счастье Ареса, дедок, что заведовал бумажной волокитой, сегодня отдыхал. Он пробежал мимо стеллажей, прогибавшихся от многотомных дел и досье, потерял несколько секунд, попав кроссовком во что-то липкое на полу и наконец-то добрался до подсобки, где стоял компьютер. Закрыв глазок старенькой веб-камеры, Арес уселся на скрипучем стуле, явно не предназначенном для его габаритов — даже в человеческом обличии он был крупнее среднестатистического мужчины. "Введите пароль" — замигала надпись на приветственном экране. Не долго думая, оборотень ввел "Admin" и оказался на главной странице сайта межструктурного архива. Ещё несколько минут и вот, дело Виктории, пропавшей без вести, уже было на флешке. Радуясь своей маленькой победе, Арес выключил монитор, выбрался из-за стола и тем же маршрутом, прилипнув в том же повороте, пошел из административного здания на встречу к своей главной цели — оборотню Алексу, которому, при благоприятном стечении обстоятельств, понадобится продержаться всего десяток часов до высвобождения.

В допросной комнате…

Боль в области затылка нарастала, становилась режущей, словно цветок пустил корни и они впились в мой мозг, разрывая его. Но я, сжимая зубы, из последних сил старался сдержать крик. Человек, клацнув языком, мутной дымкой прошел к сейфу, где маг уже держал наготове серебряный жезл.

— Вот, вы говорите, что все было не так. На первом допросе даже обвиняли министра, — скучающе бормотал он. — А вот, я показываю вам, как все было, а вы в отказ. Ещё так борзо, Алекс. Ну, и что же нам делать? Как мы, — он с щелчком вставил камень в пазы. — договоримся?

Я сглотнул ком в горле, поднимая голову, словно кукла-марионетка на ниточках. Мое тело обмякло на ремнях, не падая только благодаря тому, что они впивались в мое тело. Пульсирующие импульсы на краю сознания звали к камню, тянули неестественной пугающей силой. Агент федеральной службы контроля осмотрел своё оружие, направил на меня.

— Или ещё побеседуем?

Лиловый луч в миг ослепил и в ту же секунду пронзил тело, болью обжёг грудь и спину одновременно. Я взвизгнул и ощутил, как лопаются на коже волдыри, как стекает под робой кровь, как жар проникает всё глубже, поражая каждую связку, нерв и мышцу. Аметист продолжал меня звать к себе и я, вопреки всякому здравому смыслу, больше всего на свете хотел к прикоснуться к нему, хотел ощутить его острые грани и умереть в тот же миг. Он сиял и отблескивал фиолетовыми бликами в серебре, мороком возвращая меня в те забытые времена, когда такой же камень мама оставляла в логове, чтобы мы с отцом не заплутали в, знакомом до каждой травинки, лесу. Я словно плыл в глубины своего сознания, не осознавая больше реального мира. Всё вокруг заволокло лиловой дикой и я ощутил, как моя голова безвольно падает на грудь.

— Итак, давайте ещё разок. На записи вы? — послышался, будто сквозь толщу воды, голос.

— Д-да… — вырвался хрип из моего горла.

— Вы совершили те действия, что показаны на видео?

— Д… н-нет. Всё было не так, — неуверенно, едва-ли выдавливая из себя слова не своим голосом, ответил я.

Мысли и образы путались, мешались в единый поток. А сквозь него, с каждым стуком сердца, прорывалась боль. Неосознаваемая, но всеобъемлющая. Острая, заставляющая скрючиваться пополам и кричать, что есть силы, но обволакивающая, растворяющая в себе. А точно ли это был я? Почему я пришел в то место? Я нарушил правила и прошел дальше положенного в лес… Мои волчата и дети сейчас без учителя? Я так устал… И мама просила заехать к ней на выходных. Тот мужчина, он мучал оборотней? Или он играл со своими детьми? Черные и фиолетовые точки расползались перед глазами, дробили картинку. Я видел всё вокруг, но одновременно не видел ничего — образы не доходили до мозга, стиснутого корнями лилового цветка. А мое безвольное тело тянулось к кристаллу, что плыл из стороны в сторону.

— Шеф, гляньте, — сказал второй голос.

Это же был маг, а может и не маг он вовсе? Почему я здесь нахожусь? Зачем им шар?

— Да, хорошо-хорошо. Думаю, ещё разок и можно ставить чайник, заполнять бумаги.

Человек в черной форме пятном обернулся ко мне. Камень тоже. Вторая вспышка ослепила меня, вызвала дрожь и судороги по всему телу. А потом накатила новая волна боли. Она поглотила ключицу и шею, растеклась по рукам и груди, выплеснулась в череп чудовищной силы импульсом. Она резала изнутри, прожигала сосуды, испепелила каждую клетку моего тела, будто оно начало отвергать само себя. Кровь просачивалась под кожу и изливалась пульсирующими алыми пятнами, продолжая разносить боль всё дальше и дальше, парализуя, убивая. Я ощутил, что парю. Моё тело вмиг стало столь лёгким, невесомым, что, казалось, я могу улететь из этой злачной комнаты, из этого изолятора, из города куда-нибудь в вечнозеленые леса. И лететь, лететь над ними… Над лиловыми облаками, над тумной пеленой прошлого и будущего, вне времени, вне пространства…

— Вот, чёрт! Чего стоишь?! Давай, помогай, наводчик ты недоделанный!

В режимном корпусе…

Арес, стараясь особо не выделяться из числа сослуживцев, медленно прохаживался в зоне одиночных камер. Сумка болталась на плече, а кулак сжимал несколько разноцветных кристаллов. "Они пустые, но, не будь он совсем дураком, поймет, как от доступных амулетов силу перекачать" — размышлял оборотень. Сам он этим искусством не владел, не его профиль: на третьей ступени использованию магии на службе посвятили всего несколько занятий и то, без углубления в тему. А вот те, кого отобрали на общеобразовательное обучение, по мнению альфы, должны были в этом понимать больше. Однообразные тусклые коридоры, освещенные белым светом периодически мигающих ламп, вели его прямиком к самой важной части плана. Если Луна будет благосклонна и всё получится, то Арес передаст Алексу минералы, а тот придумает, как с их помощью снять ограничивающие минералы с решетки на окне и выбраться. Там его уже будет ждать подмога в виде альфы, они вместе проберутся за территорию через досуговый корпус — слабое место в охране границ изолятора и… свобода. А дальше уж стая подсобит: если отец пообещал обеспечить им прикрытие, то оно будет — Арес не сомневался в этом ни на секунду. И тогда, не успеет пройти и двух суток, как они смогут направиться из одной тюрьмы в другую. Туда, где, вероятнее всего, была Виктория. Погрузившись в размышления, оборотень чуть было не пропустил нужную камеру. Но, когда не обнаружил там заключённого, все его мысли будто испарились.

Оборотень силовик, резко развернувшись, быстрым шагом направился назад, ощутив непривычное покалывание в боку. Он сунул камни в карман брюк, его дыхание сбились, а ладони намокли. Человеческое тело начало коробить: глаза то становились желтыми, то вновь приобретали нормальный цвет, а серые жёсткие волоски, упирались в ткань футболки и врастали обратно. Нестерпимо захотелось пить. Вылетев из-за очередного поворота, он чуть было не сбил с ног мага, который, кряхтя, нес что-то явно тяжёлое.

— О, служивый. Давай, работай, — послышался голос и потом альфа увидел и его владельца, агента федеральной службы контроля.

Люди тащили носилки, на которых лежал мужчина лет тридцати с ужасными ожогами. Роба заключённого на нем была изорвана и свисала лоскутами, а кристалл лунного камня, до этого закреплённый на ошейнике, был вложен в нагрудный карман, отдавая остатки своего заряда с тусклым свечением, за счёт чего раненый оставался в человеческом воплощении. Арес всё моментально понял. Сомнениям просто не было места — лишь одного оборотня сейчас могли допрашивать в ТОЙ комнате. Он подхватил ручки с одной стороны, навстречу уже бежал конвоир, тоже оборотень. Вместе они понесли было мужчину в сторону камер, но маг, переводя дыхание, гаркнул:

— Совсем уже блохи мозг пожрали? В медсанчасть его!

Альфа, как мог, подгонял своего напарника. Алекса безвольно мотыляло в носилках, глаза его были закрыты, но пальцы подрагивали — он был жив. Но в его теле все ещё продолжал свое разрушительное действие магический жар с характерным запахом горелой плоти. Арес, борясь с, берущим вверх, адреналином, к своему стыду отметил, как давно он не ел настоящего мяса, пускай и жаренного. Волк постарался выкинуть эти отвратительные мысли из головы, но на их место неизменно приходило осознание того, что он, мало того, что не сможет осуществить задуманное, помочь собрату-оборотню, так ещё и сам ужасно подставляется, разгуливая с сумкой, полной косвенных доказательств, перед агентом. Тот, тем временем, шел позади и что-то нервно выкрикивал им вслед, но резко оборвал сам себя, остановился.

— Уважаемый, а давайте отойдем. Собачки сами друг другу раны залижут, — зазвучал тяжёлый надменный голос.

Арес оборачиваться не рискнул, лишь поудобнее подхватил носилки. Медсанчасть встретила резким одурманивающим запахом лекарств и тихим шумом плоских ламп на потолке. Дежурный фельдшер молча указал на койку, а потом, также молча — на дверь.

Оборотни послушно вышли и остались одни в пустом коридоре.

— Неприятно получилось, — начал разговор конвоир, нарушая гнетущую тишину.

— Да, — угрюмо ответил альфа.

— А ты, вы…

— "Ты", — усмехнулся Арес. Хотя он и был старше по званию, да и в иерархии тоже, но на работе, где одни оборотни скручивают других и бьют их коленом под дых с щенячими глазами, ещё одно разделение на ранги казалось ему просто комичным. — И давай уже уйдем отсюда.

Оборотни шли назад, негромко переговариваясь. Агент, допрос, потеря сознания от болевого шока — всё складывалось в единый логичный паззл. Где сам Арес — случайно попавшая деталь из другого набора, качующая с одного края картинки в другой, не имея собственного исконного места. "Какой же я дурак" — подумал он и выругался в свой адрес, понимая, как сильно подвёл стаю и несчастного бету Алекса, в котором сейчас зияла окровавленная дыра от действия боевого жезла. Даже если бы он завтра пробрался в медсанчасть, передал, пускай уже и заряженные минералы, оборотень не смог бы сам и с койки встать. Агента и неизвестного человека уже не было на прежнем месте, а двери комнат, как самой допросной или, вернее сказать — пыточной, так и смежной с ней, были приоткрыты. Арес воровато заозирался и, поняв, что лишних глаз нет, прошмыгнул в помещение. Он не знал, что хотел найти, за ради чего подставляется ещё больше, но все сомнения им были отброшены, когда на столе он обнаружил планшет с включенным роликом. Оборотень несколько секунд смотрел на него, а затем, почувствовав, как в горле собирается комок. Зажмурился и пулей вылетел в коридор. Конвоир с непонимающим взглядом ожидал его там. Альфа, попытался сглотнуть нарастающую тревогу и шепотом спросил:

— А кто там был?

Оборотень придвинулся неприлично близко к профилю Ареса и зашипел скороговоркой:

— Министр "Новой политики", Леонард Себу́ла. Это он службу контроля вызвал. Я слышал, что этот заключен… волк ему дорогу перешёл: то ли украл что-то, то ли покалечил, я так и не понял. Но, мне кажется, тот так и хотел, чтобы его магией до полусмерти замучали. Говорят, что ему смотреть на пытки нравится, — конвоир отодвинулся, испуганно посмотрел на собеседника. — Но ты…

— Понял. Никому, — отчеканил альфа и, не теряя больше времени, пошел к выходу.

Дежурный на месте отсутствовал. Пожав плечами, оборотень повернул к себе журнал, хотел сам расписаться о своем уходе. Он мельком глянул имена в списке выше, и разумеется, ни агента, ни министра там не было.

— Оперуполномоченный Арес, — послышался из-за спины холодный голос. — Всё вам не дает покоя бумажная продукция.

Арес резко обернулся. Начальник отдела, не скрывая злобной высокомерной улыбки, протягивал вперед открытую ладонь, на которой поблескивал камушек кварца.