Весь мир – театр. А люди?.. (СИ)

Глава 14

Все вопросы мы с Деми решили. О «Магических Чарах» я слышала и до этого, ими пользовались слабые маги для подпитки своих сил. Естественно, это было противозаконно и небезопасно для здоровья, но другого выхода у меня не было.

Торговались мы долго и отчаянно. В конце концов, результатами этого торга я осталась довольна.

Несколько раз я испытывала неприятные чувства — Деми пытался на меня воздействовать с помощью ментальной магии, но папенькин амулет делал свое дело, я только внутренне хмыкала, преодолевая головокружение и тошноту.

Старикашка скоро понял, что у него ничего не получается, и тогда наши договоренности стали продвигаться быстрее. Ни я, ни он, ни словом не обмолвились про это досадное недоразумение. Это была красивая шахматная партия, разыгранная пока вничью. Время покажет, кто выиграл, а кто проиграл.

Договорились о небезвозмездной помощи со стороны «старого таракана», в его лице, «бледной немочи», то есть мне. Каждую его услугу я обязалась оплачивать своими векселями, договорились и о расценках, но, так как сумма его долга была внушительной, кредит у меня был большой. Как только сумма уровняется, я отдаю Деми его векселя, а он мне мои. Тут тоже мог быть подвох, но я старалась об этом не думать. Главное условие, которое я поставила старому таракану — молчать обо мне. Никому и ничего.

Отдельным пунктом шла информация о действиях графа ле Мор. Деми мог давать мне ее по своему усмотрению в виде подсказок («Так интереснее будет за вами наблюдать», — заявил он мне). Здесь расценки зависели от важности оной, он объявлял сумму, и мне было решать — покупать сведения или нет. «Я впервые пытаюсь действовать честно, — важно заявил он мне, — самому интересно — выдержу или нет играть по правилам».

Первую порцию «Чар» я получила. Это была стеклянная колба с сиреневой жидкостью, действия которой хватало на три-четыре часа, если сильно выкладываться, и на пять-шесть, если применение средненькое.

— Мне мало одной порции, — возмутилась я.

— Вам будут приносить на дом по первому требованию, не переживайте. Цену вы знаете: вы — вексель, вам — «Чары».

Деми хохотнул:

— Не переусердствуйте. «Чары» — искусственное создание. Эффект, конечно, будет, но это как с кровью — одна подходит, другая — нет. Откат может быть чрезвычайно сильным. Советую, как можно скорее разобраться с Источником, иначе угробите здоровье-то. Употреблять можно только по склянке в день, каждый день тоже не желательно, необходимо делать перерыв.

Он дал необходимые инструкции. Хотелось бы верить, что все образуется.

***

Первый раз пить «Чары» было страшно. Но сегодня я должна была съездить в театр и отыграть спектакль. Жаль, если это будет в последний раз в моей жизни. Я осталась совершенно одна, к чему приведут мои действия, я не знала. Верить Деми не могла. Он будет со мной, пока это ему выгодно, при первой же моей неудаче, он снова предаст меня.

Я вспомнила тетю. Мне было больно даже думать о ней. Как я могла не видеть очевидного? А что я должна была видеть? До этой ситуации тетя не давала мне повода подозревать ее в чем-либо. Я любила ее, я доверяла ей, вся моя жизнь была ей известна.

Я задумалась: если бы даже папенька рассказал мне историю теткиной любви к нему, вряд ли бы я поменяла свое отношение к любимой родственнице. Мне кажется, наоборот — эта история переполняла меня сочувствием и щемящей жалостью к вероломной родственнице.

А вот Вернер — мерзавец! Ловко он меня переиграл! Все было задумано давно. Неужели он убил Хельмута? Вот это уже не шутки. Хладнокровный, расчетливый подлец! Даже не хочу знать, что там такого сделала с ним принцесса Лари, не убила же, в конце концов, и силы не отняла. Ох, уж эта мужская глупость, которую гордостью язык не поворачивается назвать!

Деми тоже — тот еще фрукт, урюк сушеный! Какие такие дела были у него с папенькой? Если отец работал на корону, что у них могло быть общего? И еще меня занимал Главный Советник лэ Вель.

Герцог был фигурой таинственной. Все знали, что он есть и, в то же время, никто его не видел. Как же мне повидаться с ним? Идти во дворец? Писать письмо на высочайшее имя? Сегодня, в разговоре с Деми, я блефовала. Помогло. А если надо будет все-таки обратиться, где же мне его искать? Поставлю это в первоочередной список своих дел. А сейчас, в театр.

Выпила «Чары», села в кресло, стала ждать. Через пять минут почувствовала необыкновенный подъем: голова перестала кружиться, тело наполнилось будоражащей энергией. Ого! Вот это эффект! Интересно, надолго ли хватит?

Взяла нужные вещи в саквояж и поехала с Джимом в театр. В карете переоделась, накинула личину, прислушалась к себе: чувствовала себя великолепно!

По приезду в театр, я сразу поднялась в кабинет господина Рихтера. Было невыносимо стыдно за этот разговор, но сославшись на плохое самочувствие, попросила у него отпуск на месяц.

Директор не ожидал такого быстрого ухода первой примы. Было приятно слышать сетования и похвалы в свой адрес, обещания увеличить гонорар, но я стояла на своем. В один из моментов господин директор пытался даже повесить на меня неустойку за срыв спектаклей, на что я просто рассмеялась ему в лицо, напомнив, что контракт он не удосужился со мною подписать.

Потом в мой адрес полетели угрозы оповестить все театры о моей некомпетентности, что меня также не проняло. И в финале разговора, хитрый лис пустил слезу в голосе и дал-таки мне отпуск, с условием, что через месяц, я приду в его театр, мы сразу же подпишем контракт, и у меня будут все главные роли. На том и порешили.

Я пошла в свою гримерку. По дороге решила зайти к Аманде и Беллин. Они встретили меня, как родную. Обеим было интересно, что сегодня будет новенького? Я растерялась, не зная, что им сказать. За всеми этими событиями, я совсем забыла о нашем сценическом противостоянии с Родстером.

Сейчас мне показалось это таким детским и наивным, что я расхохоталась и сказала кумушкам, что сегодня решила сделать Финку подарок и не выпячиваться. Аманда понимающе покивала, а Беллин стала убеждать меня не блажить, а усилить первый вариант.

— Хочешь, я сделаю тебе сегодня свой грим? Времени, правда, перед финалом будет немного, но постараюсь успеть.

— Нет, Беллин, спасибо. Я в последнее время неважно себя чувствую и хотела предупредить вас, что на месяц взяла отпуск у господина Рихтера, хочу поехать на воды, — мне было стыдно врать этим женщинам, но и раскрыть себя я не могла.

Скомкано попрощавшись, я удалилась в свою гримерку, села в любимое кресло и сосредоточилась. Представила беспокойный огонь, яркие всполохи отражали мои внутренние страхи, они захлестывали меня, выжигая все внутри. Я начала гасить этот огонь: вот он стал меньше, еще меньше, еще. Вот в моей руке красная, переливающаяся огненными всполохами, роза. Беру ее, ставлю в белую вазу с водой, вазу на белый стол у окна, где уже плещется белая газовая занавеска. Больше белого! Заливаю картинку ярким белым светом. Больше воздуха, больше! Взгляд со стороны — и вот уже на красивом столике у раскрытого окна стоит чудесная ваза с чудесной красной розой. Спокойствие и умиротворенность! Я вздохнула, открыла глаза. Я полностью спокойна.

Хотелось сделать что-то хорошее. Уступлю сегодня Финку, пусть сам царствует на сцене. Вспомнилась наша необычная ночь у тетки в доме, мои чувства тогда были какими-то светлыми, мне было так спокойно и хорошо с ним. В благодарность за эту ночь решила сделать Родстеру ответный подарок: уйду в тень, отбарабаню свои слова, зато он, наконец— то, покажет себя во всей красе.

Правда, в этом случае я разочарую господина Рихтера, но он уже видел два моих предыдущих выступления, а неудачное сегодняшнее, думаю, что спишет на мое плохое самочувствие.

Первый звонок, потом, почти сразу, второй. Я поправила личину перед зеркалом, провела по нему рукой. Меня впереди ждет неизвестность. Кто знает, чем закончится мое противостояние с графом ле Мор и тетей? Их двое, я одна. Никогда раньше не играла в такие жестокие игры, они же оба — короли интриг и афер. Но я готова бороться за то, что мне дорого. Надеюсь, до свидания, Селена, ты еще вернешься на эту сцену!

***

Весь спектакль я была лапочкой, милочкой и добрячкой, такой податливой и готовой на все Амандой, что Родстер к концу второго акта стал смотреть на меня с удивлением. Наши поцелуи прошли почти неосязаемо для меня, Финк решил применить сценическую технику «понарошку». Я не сопротивлялась — так, значит, так.

Я чувствовала щемящее чувство утраты сцены, мне было очень горько, и это невольно переносилось на мою роль. Со стороны могло показаться, что Аманда с самого начала знает, что случится что-то плохое, но все равно идет вперед, навстречу своей судьбе. В зале стояла гробовая тишина, ни вздоха, ни шороха. Говорила я тихо, через силу. Финк, умница, подстроился почти сразу. Произносил свои реплики спокойно, глубоким голосом, от этого они выглядели только весомее.

Кинув взгляд в левую кулису, увидела там Аманду Рэм, которая удовлетворенно кивала мне головой. Перед финалом почти ничего не стала менять в своей внешности. Просто посильнее разорвала платье, превратив его почти в лохмотья, и распустила волосы. Так хорошо и светло было на душе! Вот и мой финальный выход.

Шесть минут монолога. У меня в глазах стояли слезы. Мои паузы увеличились, и шесть минут триумфа я растянула на восемь. Все как всегда: полет, вспышка, падающие с потолка звезды.

На поклон выходили почти при полной тишине. Зато, прослушав глубокую паузу, зал взорвался аплодисментами, на сцену полетели букеты, занавес закрылся. Финк, взяв меня за руку и внимательно смотря мне в глаза, спросил:

— Селена, а что это было?

— Вы о чем?

— Вы сегодня сама покорность. Что-то случилось?

— Это мой вам подарок, господин Финк.

— Мне конечно приятно, но я чего-то не понимаю. А когда я не понимаю, мне хочется задавать вопросы.

— Не сегодня, пожалуйста.

Я не собиралась ему говорить, что взяла отпуск, что на время ухожу из театра, а там, кто знает, вернусь ли сюда еще. Я отняла руку и почти бегом направилась в гримерку. Мне что-то стало нехорошо. Рухнув в кресло, я почувствовала, как резкая боль пронзила мою голову, в глазах потемнело, и, по-моему, я разучилась дышать.

Когда пришла в себя, обнаружила, что сижу в луже воды в своем любимом кресле, а платье, и так представляющее собой лохмотья на юбке, теперь стало лохмотьями и в верхней части. Кто-то обмахивает меня веером. Подтянув вырез платья повыше, я повернула голову и увидела машущего веером Финка.

— А вам идет! — съязвила я. — Ну, что же вы остановились? Машите, сударь, машите, я всегда любила свежий воздух.

И я разразилась целой речью по этому поводу, Финк же молчал и очень странно на меня смотрел. Я подтянула вырез еще выше, поправила волосы, чуть приподнялась. Что? Почему он так странно себя ведет?

— Селена? — хрипло произнес Финк. — Это вы?

— Я, вы что осле…, — я судорожно прошлась руками по своему лицу. Ничего не понимаю. Взяла в руку волосы, поднесла к глазам и застонала: я блондинка. Я — Диана, и Финк это увидел.

— Подите прочь, — холодно произнесла я и выпрямила спину.

— Хамелеон? — неверяще протянул Родстер. — Вы Хамелеон?

Я вскочила, пережила небольшой разворот комнаты, которая стала качаться не хуже палубы корабля. В ушах опять зашумело, в глазах потемнело, и я снова без сил рухнула в кресло. Сколько же прошло времени с момента приема «Чар»? Часа четыре прошло точно, а может быть и больше. Меня начал бить озноб.

— Сейчас, сейчас.

Родстер снял свой камзол и, накинув его мне на плечи, куда-то убежал. Как он вошел в комнату? Я точно помню, что запирала дверь на засов, ее никто не мог открыть, только я. Надо бы встать и закрыть дверь, но сил не было совсем. Я дрожала, закутываясь в камзол все сильнее и сильнее. Наконец, прибежал Финк с теплым пледом (и где только взял?) и с бутылкой чего-то, похожего на вино.

— Я не буду пить, — запротестовала я. — Мне бы чаю.

— Позже.

Он налил мне полстакана коричневой жидкости, пряно пахнувшей травами и, буквально, впихнул в меня. Развернул плед и закутал с ног до головы. Стремительно подошел к двери и закрыл ее на щеколду.

— Я уверен, что вы не хотели бы, чтобы кто-то застал вас в таком виде.

Я опустила голову. Лихорадочно заметались мысли: «Что же делать? Диана, ты совершаешь одну ошибку за другой. Что же мне делать? Что сказать ему?» Придумывать что-то не было сил.

— Сидите спокойно, сейчас отвар должен подействовать. Мы вместе придумаем, как вам выбраться из театра, чтобы вас никто не увидел в таком виде. Теперь мне многое становится понятно. Вы Хамелеон? Вероятно, аристократка. Что, захотелось острых ощущений?

Он ближе нагнулся ко мне и посмотрел в глаза:

— Ага, «Магические Чары». Не замечал раньше, что вы ими пользуетесь. Зачем это вам? Своих силенок не хватает? И давно вы под этой дурью? Отвечайте, иначе я сейчас вызову Магическую стражу, — рявкнул он.

— Сегодня первый раз, — нехотя произнесла я

— А до этого?

— Сама справлялась.

— И что же произошло сегодня? То-то я смотрю, что вы не похожи на себя. Отвечайте, — опять прикрикнул он.

— У меня осталось мало сил.

— Я что, должен вытягивать сведения по капле? Ладно, допускаю, что сейчас вам не до разговоров. Вам стало лучше?

Я действительно почувствовала облегчение. Стало легче дышать, и голова уже не кружилась.

— Да, мне лучше, отпустите меня сегодня, Родстер. Давайте завтра встретимся, и я вам все расскажу, — это единственное, что я придумала ему предложить.

— Да, сейчас, разбежался. Вы расскажите мне все сегодня. Я провожу вас домой. Вы еще живете у графини ле Шосс?

— Нет.

— А где вы живете?

Я опустила голову и закусила губу. Ну что за невезенье? Мне придется раскрыться еще и перед ним? Что он захочет взамен моей тайны? Никогда я еще так стремительно не обрастала долгами.

Финк присел на корточки передо мной.

— Не бойтесь, я не выдам вас. Я даю слово.

— Я — Диана ле Мор.

Он присвистнул:

— Дочь графа ле Факсс?

— Да.

Он судорожно вздохнул:

— Ну да, ну да. Как я сам раньше не догадался? Графиня ле Шосс ваша тетка?

— Да.

— Вернер ле Мор — брат вашего покойного мужа?

— Да.

— А что вы здесь делаете?

Я взбрыкнула:

— Играю, разве не видно?

— Видно, видно. Не мечите на меня яростных взглядов, хорошо играете, кстати. У вас что-то маскирующее есть? Вуаль, маска?

— Да. У меня все здесь, в шкафу.

— Вот и хорошо, одевайтесь. Я подгоню карету к черному входу и отвезу вас домой. Там и поговорим.

— Нет, меня ждет мой кучер.

— Хорошо, поедем на вашей карете. Я пойду его предупрежу. У вас есть условный знак?

Ну, вот откуда он все знает?

— Есть, — нехотя сказала я. — Найдите Джима и скажите ему: «Лаванда».

— Оригинально. И все? Так просто?

— А зачем мудрить?

Родстер покинул гримерку, я принялась одеваться.

***

В карете ехали молча. Меня укачало, стало хуже. Родстер приказал подъехать к черному входу, взял меня на руки и, не смотря на протесты, занес в дом.

— Где у вас спальня? — Спросил он.

— Не надо, — я стала вяло сопротивляться.

— Вы уже сегодня выступили, позвольте мне позаботиться о вас, где спальня?

Я указала. Хантер бежал за нами следом, отворил дверь, задернул шторы, дрожащим голосом спросил:

— Вызвать лекаря?

— Нет, ни в коем случае, — Родстер был спокоен и сосредоточен. — Как я понимаю, служанки нет?

— Нет.

— Тогда покажите, где гардероб госпожи, принесите свежего сладкого чая, стопку чистых полотенец и скажите, как вас зовут?

— Хантер, милорд.

Я попыталась приподняться и заговорить, но была остановлена строгим окриком:

— Лежите и молчите, Селена. Я все сделаю сам. Хантер, где у вас ванна?

На меня накатила очередная волна слабости и тошноты. Я закрыла глаза, откинувшись на подушках. Сквозь пелену тумана слышала хлопанье дверей, тихий разговор двух мужчин. Потом почувствовала, что на лоб мне легло что-то приятно-холодное, мою голову подняли выше, сняли туфли и плащ. Потоки свежего воздуха вернули меня в реальность. Я открыла глаза. Финк стоял надо мной с веером и усиленно обмахивал меня одной рукой, в другой он держал чашку с чаем. Отбросив веер в сторону, он приподнял мою голову и помог сделать несколько глотков сладкого-пресладкого чая.

— Эти «Чары» вам, наверняка, не подходят. Я бы на вашем месте, не злоупотреблял ими. Давайте я помогу вам переодеться, и надо выпить как можно больше чая. Тот эликсир, что я дал вам в театре не позволит потерять сознание, но лучше не делать сегодня лишних движений.

Он протянул мне ночную сорочку и стал расстегивать шнуровку моего многострадального сценического платья, которое я, конечно же, не сняла, одеваясь домой, а просто накинула плащ сверху него.

— Эти лохмотья проще разрезать и выкинуть. Они уже никуда не годятся.

Я затрясла головой, пытаясь скинуть с себя его руку.

— Ну, Селена, не сопротивляйтесь, я все равно вас раздену.

Сильным рывком он разорвал мой наряд на две половины, я взвизгнула, а Финк рассмеялся.

— Вам не кажется, что поздно изображать стыдливость?

— Почему это поздно? В самый раз.

— Вы, наверное, забыли, что мы спали вместе?

— Я с вами не спала. Это Селена. Мы с вами даже не знакомы.

— Даже так? Удобно, что сказать! А знаете, ситуация, действительно, забавная. Вы так и будете лежать передо мной нагишом? Или все-таки оденете рубашку?

Я вырвала у него ночную сорочку и, путаясь в рюшах, натянула через голову на себя. Родстер откинул одеяло, взбил повыше подушки и помог мне благопристойно лечь. В руки ко мне перекочевала чашка с теплым чаем. Финк подвинул одно из кресел к моей кровати, снял камзол, небрежно бросив его на спинку, подошел к сервировочному столику, налил бокал вина и со всеми удобствами расположился напротив меня.

— Так вот вы какая — Диана ле Мор. Я так понимаю, что все, что вы мне рассказывали ранее, сплошна ложь?

Я с вызовом посмотрела на него:

— А вы?

— Кх-м. Ну, скажем так, не все, что я вам говорил, правда. Зачем вам театр?

— А вам?

— Нет, Диана, так не пойдет. Черт, так и хочется назвать вас Селена. Мне тогда у графини показалось, что мы с вами нашли общий язык, но на следующий день вы поставили меня в тупик. Я не мог найти объяснения вашему поведению. Сейчас я понимаю, что дочка высокородного графа просто не захотела связываться с бастардом.

— Нет, Родстер, не в этом дело. Просто у меня такие обстоятельства….

Я замолчала и тяжело вздохнула.

— И какие же у графини обстоятельства?

Я молчала. Финк испытывающее смотрел на меня. Пауза затягивалась. Ну что я могла ему сказать? Я и так влипла по самые уши. Рассказывать о себе Родстеру мне никак не хотелось — еще одного предательства я просто не переживу.

— Я не буду вас пугать и шантажировать, Диана. Я клянусь, что не расскажу никому о вашем Даре. И спрашиваю я не из праздного любопытства. Вы попали во что-то очень нехорошее. Судя по тому, что к тете вы не поехали, она вам не помощник, отец ваш умер, родных, насколько я знаю, у вас нет. Так кто же вам поможет? У вас есть друзья?

Я почему-то вспомнила Аманду и Беллин. Ну чем они могли помочь мне?

— У меня есть пара знакомых людей, с которыми мне приятно общаться, но помочь они мне не смогут.

— Если не ошибаюсь, вы имеете в виду наших грандам — Аманду и Беллин?

— Да.

— Все еще хуже, чем я предполагал. Диана, расскажите мне, что у вас случилось. Я, конечно, не бог, но кое в чем помочь вам, думаю, смогу.

— А что вы хотите взамен?

— Взамен? Даже не знаю. Хочу, наверно, продолжить играть с вами на одной сцене.

Я улыбнулась.

— Родстер, я боюсь. За последние несколько дней я испытала столько разочарований, что боюсь кому-то довериться. Тетя, Деми, Вернер… Я взяла отпуск на месяц в театре у господина Рихтера, немного восстановлюсь и сама потихоньку, как-нибудь попытаюсь выпутаться из этого положения. Ну, а если не выйдет, значит это судьба, или я ни на что не годна.

— Знаете, я вас понимаю, — раздумчиво протянул Финк, — кто я для вас, в сущности такой, чтобы принять мою помощь? Если бы вы были мужчиной, я даже поаплодировал бы вам, но вы женщина. И не просто женщина, а женщина, которая мне нравится, и просто так уйти я не смогу. Как мужчина, не смогу. Тем более, что в общих чертах, я догадываюсь об уровне ваших проблем. Я могу пойти к ле Мор и вызвать его на поединок, потребовав объяснений, но где гарантия того, что я не обострю ситуацию? Может быть, ваш вопрос можно будет решить проще и другими методами?

И вот тут я испугалась. Так Родстер только все испортит! Ну что ж, мне не привыкать! Расскажу, а там будет, что будет.

Как можно более кратко, без эмоций я рассказала о событиях последних дней. Финк слушал молча, перебил меня только два раза. Первый — уточнил, кто такой Деми, спросил, какие дела связывают меня с ним? Когда я рассказала, он пробурчал себе под нос: «Старый пройдоха все никак не успокоится». Второй раз — попросил подробно описать ритуал, который совершил ле Мор и еще больше нахмурился. Высказав ему все, я почувствовала облегчение. Вопросительно уставилась на собеседника.

Родстер встал с кресла и подошел к раскрытому окну. Я залюбовалась его широкой спиной и гордой посадкой головы.

— У вас есть какие-нибудь мысли? — Куда— то в ночь спросил он.

«Наверно, ему после Селены неприятно на меня смотреть», — пронеслось у меня в голове, что я и озвучила:

— Куда вы смотрите? Вы разочарованы Дианой? Селена была лучше? Ну, уж извините, пока ничего не могу сделать, сил нет создавать и держать красивую оболочку.

Родстер стремительно развернулся и, вопросительно подняв брови, неверяще протянул:

— Вы меня ревнуете к самой себе?

— Ничего я не ревную. Зря я вам все рассказала. Вы простолюдин и ничего не сможете сделать графу, и Деми припугнуть не сумеете, и тетя вам не по зубам.

— Я на свои зубы еще никогда не жаловался, только зубы здесь не причем. Вы, видимо, совсем не разбираетесь в законах нашего королевства. Ритуал, проведенный графом, незаконен. Право совершать такие действия имеют только люди, облеченные властью. Ведь каждый такой обряд заносится в Магическую книгу королевства. Ле Мор, сговорившись с вашей теткой, обманул вас, но доказать вы ничего не сможете. У вас нет свидетелей, а наличие незарегистрированного Дара, в случае вашего обращения к правосудию, восстановит его против вас. Что отсюда следует? Отсюда следует, что законным путем мы пойти не сможем. У вашей тети, как я понимаю, есть рычаги давления на графа? Если это будет что-то очень компрометирующее, мы можем надавить на ле Мор и потребовать его вернуть Источник, но это должна быть по-настоящему ценная информация, лишающая его мечты стать Верховным магом.

— Очень уж странная была смерть у Хельмута. А вдруг это ле Мор убил брата?

— Домыслы тут не помогут, нужны веские доказательства. Но повод — хорош! Если он запятнал себя убийством, он наш.

Я вертела в руках чашку с допитым чаем, не зная, куда ее поставить. Увидев это, Вернер подошел ко мне ближе, забрал чашку, поставил ее на столик и присел ко мне на кровать. Я испуганно отпрянула.

— А теперь, давайте разбираться с вами. Более никаких «Чар». Завтра я попрошу зайти к вам моего знакомого лекаря. Источник он вам не вернет, но силы восстановит быстро.

— Завтра я планирую залезть в тайник тети, может быть, найду там что-нибудь интересное и компрометирующее графа. Мне уже лучше, сегодня еще немного отдохну и буду готова.

— Вы будете слушать моего лекаря, и больше никаких авантюр без меня. Сначала все обсуждаем, только потом делаем. У вас больше нет права на ошибки.

— Я это знаю. Не понимаю только, при чем здесь вы?

— А это не ясно? Я действительно беру на себя командование этой компанией.

— Да что вы о себе возомнили, черт вас возьми?

— А что вы так распереживались, черт вас возьми?

— Вы будете без меня решать мои дела?

— Я буду делать то, что положено делать мужчине.

— Какая вам от меня польза? Говорю сразу — замуж за вас я не пойду, да и вам это не выгодно. Получите мой титул, и тогда прощай, сцена. Хотя, — добавила я задумчиво, — если мой муж будет знать о том, что я актриса, да еще и вместе играть со мной на одной сцене….

Родстер рассмеялся:

— А вы, я смотрю, не промах. И вас не смущает, что я бастард, без роду, без племени? И доход у меня только от сцены? А это для графини-слезы.

— Нет, не смущает. Если и выходить замуж, то, как-то так. Конечно же, муж актер — это прекрасно! И объяснять ничего не надо, и прятаться незачем, — я захлопала в ладоши, но вдруг резко остановилась. — Стоп! А зачем вообще муж? Вдовой — то лучше? Родстер, что вы скажете?

— Ну, что тут сказать? Вы еще совсем девчонка, и ваша непосредственность меня пленяет.

— Ой, я забыла, вы же заняты — пять безутешных женщин уже ждут вас. Нет, вашей будущей жене я не завидую. Решено, я остаюсь вдовой.

— Веселой, — нахально протянул Родстер и стал меня теснить.

Потом его руки оказались на моей спине, а я вся в его объятиях. Потом были сумасшедшие поцелуи, до боли в губах, а потом опять все, все было…..