Весь мир – театр. А люди?.. (СИ)

Глава 8

И вот мы на балу Цветущей Гортензии. Приехали с тетей Ви отдельно. Я — в образа виконтессы лю Дюк, а тетя — в голубом, как и хотела. Я отказывала всем кавалерам, стоя у стенки, тетка — танцевала со всеми, кто приглашал.

У меня упало сердце, когда я увидела направляющегося к нам графа ле Мор со старым другом нашей семьи — бароном ла Крои. Барон представил тете графа, она в ответ представила меня. Я потупила взор и постаралась сыграть застенчивую донельзя дурочку. Говорить мне было невозможно — голос виконтессы принадлежал Диане ле Мор.

Вернер пригласил тетю Ви на танец, барон ла Крои попробовал пригласить меня, но я так отчаянно стала махать головой, подкашливать и смущаться, что он понял свою ошибку. Сославшись на неотложные дела, барон отошел от меня. А я, проклиная все на свете, стала с усиленно вертеть головой и искать глазами барона ла Бон. Наконец, барон заметил меня и пригласил на вальс.

— Что-то вы долго соображали, барон, — попеняла я ему.

— Извините, виконтесса. Я не сразу вас увидел.

— Давайте к делу: мы танцуем этот танец и больше вы никого не приглашаете, а ждете моего сигнала. Где графиня ле Мейл?

— Справа. Танцует с графом ле Тирр.

Я повернула голову, оценивающе оглядывая девушку. Миленькая.

— Хорошо. Вы стоите в стороне и внимательно смотрите за всеми моими перемещениями. Когда я дам сигнал — почешу свое левое ухо, приглашаете меня снова — получите дальнейшие инструкции. А сейчас, пока еще есть время, мы приближаемся ближе к графине и ее партнеру. Я начинаю с вами флиртовать, вы улыбаетесь, и прошу вас, как можно загадочней. Ничего не говорите, говорить буду я.

Все прошло идеально. Мы с бароном максимально близко подошли к танцующей паре. Я громко, так чтобы слышала Луиза, стала делать комплименты ла Бон. Барон ла Бон— умру от смеха, вот это имечко! Хотя сам парень был симпатичным, стеснительным и воспитанным.

— Не смотрите в их сторону, — одними губами произнесла я. — Только снисходительно улыбайтесь.

Мы затанцевали подальше, и я продолжила:

— А теперь весело смейтесь. Покажите, что вам приятно со мной танцевать.

Ла Бон в точности исполнял все мои инструкции. Фу! На все наши действия музыки, слава богу, хватило! Барон проводил меня после танца к тетушке, которая ждала меня на условленном месте уже одна, без Вернера.

— Тетя, никуда больше не уходите. Следим за графиней и, как только она пойдет в дамскую комнату, мы следом. Вы все помните?

— Конечно, Ди, я еще из ума не выжила. Жаль, так потанцевать хочется. Кстати, почему бы тебе не выйти замуж за графа? Он очень приятный мужчина, никаких недостатков я не заметила, кроме того, что он хочет вернуть себе Источник. Красив, обходителен, остроумен.

— Вот вы и выходите, если он вам так понравился.

— Понравился— то понравился, а как же ты? Ты решительно не хочешь выходить за него замуж?

— Решительно. Забирайте, если сможете. Он молод, к деторождению готов (я вспомнила сцену на кушетке). Завтра — послезавтра Деми расскажет все его тайны, можно будет нащупать его слабые точки. Хотя я не понимаю, как можно влюбить в себя мужчину, если он этого не хочет?

— Поверь мне, дорогая — можно. У меня, конечно, нет Источника, у меня нет магических сил, но … Вивьен ле Шосс знает, как очаровать мужчину. Вопрос только в том, дойдет ли он после этого до алтаря?

— Если вы так уверены в своих силах, графиня — попробуйте, но вам, наверно, это будет неприятно?

Теткин смех рассыпался колокольчиком по залу, на нас стали оглядываться.

— Ди, Ди, мне, как раз это будет очень приятно. И, если ты так настроена, я попробую назначить ему свидание. Что не сделаешь для родного человека? Для этого надо, чтобы он еще раз пригласил меня.

— Нет, тетя, после дела. Все сделаем и танцуйте, хоть всю ночь.

— Всю ночь не могу, меня сегодня ждет Родстер, а вот завтра могу приступить с графом.

— Бог вам в помощь.

Луиза не заставила нас долго ждать. Я увидела, что она направляется в дамскую комнату припудрить носик. Мы с тетей немедленно последовали за ней. Перед дверью дамской комнаты, я натянула счастливое выражение на лицо и защебетала:

— Ах, Ви, он такой милый, такой скромный, такой мужественный! Помогите же мне!

— Дорогая, — в тон мне отвечала тетка, — я сама уже давно смотрю на барона ла Бон и, будь я чуть моложе, никому не оставила бы и шанса.

— Помогите мне, графиня. Мне очень нравится Дэвид, но он такой нерешительный. Намекните ему, что я мечтаю отдать ему свою руку и сердце.

— Мы немного знакомы с бароном и положение вдовы дозволяет мне с ним переговорить. Я завтра непременно нанесу ему визит и все расскажу о ваших чувствах.

Мы с тетей усиленно делали вид, что не замечаем девушку, присевшую в углу комнаты.

— А вас не смущает разница в вашем положении? Он — барон, вы — виконтесса.

Я перебила:

— О, Ви, в наше время так трудно найти порядочного мужчину. Да — я виконтесса, а он только барон. Но, говорят, у него куча престарелых родственников. Рано или поздно, он получит большое наследство и более высокий титул. Кроме того, он и сейчас богат и рассудителен (зачем малышке знать о маленькой неприятности с Деми?). Дела его идут хорошо, я узнавала, а вокруг столько одиноких девушек, не успею я, кто— то сделает это раньше. Нет, я решительно хочу получить в мужья именно барона ла Бон.

— Я помогу вам, Диана.

И тут я сделала вид, что увидела Луизу. Я вскрикнула, якобы от неожиданности, и извинилась за то, что мы помешали ее отдыху. Все, что мы хотели сказать, мы сказали, поэтому и ретировались незамедлительно, оставив графиню в одиночестве обдумывать информацию.

Вернувшись в бальный зал, я благополучно дождалась, когда появится Луиза и сделала знак Дэвиду. Он сразу же пригласил меня на следующий танец. Я увидела, что Луиза следит за нами.

— Все хорошо, барон. Смотрите на меня и улыбайтесь, делайте вид, что вам интересно, что я вам говорю.

Дэвид был хорошим учеником, исполнив все мои инструкции в точности.

— А, теперь, после танца со мной, пригласите Луизу и попросите ее выйти с вами в сад. Там можете сделать ей предложение. Обо мне ни слова, уходите от вопросов. Говорите, что это неважно для вас. Только в самом крайнем случае, как бы нехотя, расскажете ей, что я открыто флиртовала с вами, приглашала посетить наш дом, делала недвусмысленные знаки внимания, только не переусердствуйте, мне не хотелось бы погубить свою репутацию.

Как только парочка ушла гулять в сад, я нервно сжала руки. «Хоть бы получилось, хоть бы получилось». Тетка, почувствовав свободу, добилась еще одного танца с графом ле Мор. Скажу честно, я особо за ними не следила.

Все мое внимание было направлено на дверь в бальную залу, откуда должны были появиться барон с графиней. Через полчаса непрерывного наблюдения я, наконец-то, увидела их возвращающимися. Они были счастливы. На мой немой взгляд, Дэвид чуть заметно кивнул. Получилось! Не став ждать окончания бала, мы с тетушкой поехали домой. Естественно, раздельно.

***

Придя к себе в комнату, я быстренько разделась и рухнула на кровать. Все-все. Спать. Спать. Чувствуя глубокое удовлетворение за то, что помогла барону, я счастливо потянулась. Мне понравился этот скромный юноша. Жаль, конечно, что он попал в зависимость от Деми, но у кого в юности не бывает ошибок? Луизу он любит— и это главное. Так хочется, чтобы они были счастливы. За этими приятными мыслями, я сначала задремала, а потом уснула.

Проснулась от того, что кто-то гладит меня по плечу и целует в шею. Ничего не понимая, стала возвращаться из своего сна. Потом почувствовала рядом с собой чье— то горячее тело, шарящие руки, задирающие мою ночную рубашку. Я проснулась окончательно и тихо вскрикнула:

— Что за….

Мой рот закрыла большая, явно мужская рука.

— Т-ш-ш…, — зашептал кто-то, а руки продолжили поднимать мою ночную рубашку.

В комнате стояла непроглядная темень. Шторы на окнах были опущены. Нигде не было даже отблеска света. Первая моя мысль была — грабитель! Но, судя по тому, что делали со мной эти мужские руки, возникла другая, более верная мысль — насильник! Почему — то кричать было стыдно. Но когда на меня кто-то попытался заползти, мне удалось извернуться и коленом попасть по самому дорогому, а потом и вскочить с постели.

Жаль, что далеко отбежать от кровати, было не суждено. Избалованное дитя в моем лице, принялось шарить ногой по полу, в поисках домашних туфель, босиком бегать по полу для графини не комильфо. Тут-то меня и схватили во второй раз.

— Тише, тише. Я не хочу вас обидеть, давайте просто поговорим.

С изумлением я узнала голос Родстера. И хоть это, наверное, смешно, первой моей мыслью было вспомнить, кто я сейчас? Увы! Ложась вечером в постель, я машинально сняла с себя все личины, и в кровати сейчас спала Диана ле Мор.

Слава богу, что в комнате было темно! Я надеялась, что мой «партнер» не увидел над кем он так изгаляется. Хорошо, что Селена — изученный до мельчайших деталей образ, и превращение не заняло много времени, вот только голос… Настойка стояла на прикроватной тумбе, а до нее еще надо было добраться.

— Давайте, — сказала я шепотом. — Слезьте с меня и зажгите свечу. Она на столике.

— Может быть, просто полежим и поговорим. Здесь очень темно, я не ориентируюсь, мне страшно.

— Но меня вы как-то нашли.

— Это интуитивно. Просто спать захотелось, упал на кровать, а тут такое теплое тело, грех было не согреться.

— А до этого вы продрогли на страшном холоде….

— Да, что-то вроде того.

— Встаньте с меня, — прошипела я. — Я сама все сделаю.

Финк отпустил меня, я нашарила туфли, осторожно прошла до столика, кое-как зажгла свечу. Надо будет сказать тете Ви, чтобы сделали у меня светильники, дальнее крыло не отличалось комфортом.

Как бы невзначай, я прошла около зеркала и посмотрела на себя. Вроде неплохо. Лицо без нареканий, а вот фигура не Селены, больше моя. Бюст маловат и ноги не такие длинные. Ладно, в темноте не особо видно, можно еще подкорректировать. Я кашлянула немного. И, будто вспомнив что-то, прошла к прикроватной тумбе, взяла пузырек с настойкой и отпила ровно два глотка. Сойдет за лекарство. Накинула пеньюар, а когда отворачивалась, подкорректировала бюст и ноги. Вроде, ничего не забыла.

За спиной слышалось шуршание. И вот тогда, когда я была уже полностью готова, я обернулась. Финк сидел в одном из кресел уже одетый, и внимательно разглядывал Селену. Только небольшая небрежность его костюма выдавала, что одевался он быстро.

— Вина? — с издевкой спросила я. Голос не подкачал — голос Селены.

— Не откажусь, — без малейшего раскаяния заявил Родстер.

Я вытащила из шкафчика заветную бутылочку лафета и один фужер.

— Бокал только один, — сказала я, — так что придется вам пить из бутылки, будить никого не буду. Да и вам, наверное, свидетелей иметь не хочется. Какими судьбами вы у меня?

— Да вот шел, шел и решил: «А не заглянуть ли мне к моей прелестной партнерше»? Вы знаете, у меня скопилось столько идей по поводу нашего дальнейшего совместного творчества.

— А по пути очень сильно замерзли в июньскую стужу и, заодно, решили согреться в моей постели.

— Как— то так. Как хорошо, что вы понимаете меня с полуслова.

Родстер говорил все это с обезоруживающей наивностью, глаза были чисты и честны. «А-а-а, он играет», — догадалась я. И, помимо моей воли, в душе стало расти восхищение.

Здорово! Таким я его еще не видела: кристальная честность взгляда, обезоруживающая улыбка — этакий поборник справедливости. А кого бы сыграть мне? Перепуганную девицу — уже поздно. Любвеобильную куртизанку — опасно. Разгневанную фурию-лень. Поэтому, я решила подождать, авось, что в голову придет, и принялась внимательно изучать своего «партнера».

Я молчала, пила вино и с улыбкой смотрела на Финка. Он тоже, отхлебывая вино из горлышка бутылки, смотрел на меня и улыбался. Молчание затягивалось. «У кого же из нас дольше пауза?» — подумалось мне. Нет, не скажу ни слова. Пусть сам объясняется.

Я выиграла, он заговорил первым:

— Я прошу прощение за столь бесцеремонное вторжение, но увидеть вас мне захотелось непреодолимо, мне даже пришлось совершить сегодня не совсем хороший поступок с одной очень милой женщиной.

— В смысле? Вы переспали с графиней?

— Ну, до этого, слава богу, не дошло.

Он усмехнулся, грустно и одновременно торжествующе:

— Не зря я великий актер. Свидание вышло эпическое.

Мне даже стало как-то обидно за тетку:

— Вы ее обманули?

— Немного, но я искренне извинился и раскаиваюсь.

— Что вы сделали с графиней, чудовище? — взревела я.

— Тише, тише, Селена. Все в порядке. Надеюсь, графиня не будет в обиде на меня.

Финк встал, подошел ко мне, взял за руку, поднял из кресла и прижал к себе:

— Т-ш-ш-ш, дорогая, все хорошо. Я с тобой. Все хорошо, расслабься. Я не сделаю тебе больно, прошу, верь мне. Мы уже столько знакомы, но поговорить по душам так и не смогли. Я подумал, что тишина и темнота поспособствуют нашему разговору.

Он потянул меня к кровати, лег со мной в обнимку и, гладя меня по голове как маленькую девочку, сказал:

— Селена, скажите мне честно, что для вас театр? Мне интересно, что вы чувствуете на сцене, когда взгляд сотен зрителей сосредоточен на вас?

— Не знаю. Наверное, свободу. Огромную, оглушающую свободу. И сердце так приятно тянет, и у меня такое ощущение, что я все-все смогу.

— А что, в обычной жизни вы не свободны?

— Не знаю. Свободна, наверное. А вы? Что чувствуете вы на сцене? Я давно хотела это у вас спросить.

— Я? А я чувствую безграничную власть. Такую власть над душами людей, как последняя инстанция, как вершитель судеб. И эта власть опьяняет, поэтому я не отдам свою театральную жизнь ни за какие блага. Я не знаю, сколько мне осталось еще играть — пять лет или десять — пятнадцать, когда-нибудь я уйду, никто не знает, как сложится жизнь, но пока есть возможность, я буду жить на сцене. Это лучшее, что есть у меня в жизни.

Я сочувственно вздохнула. И снова все, что говорил Финк, находило отклик в моем сердце. Я понимала его. Если он чувствует то же, что и я, значит, мы с ним очень— очень похожи.

— Родстер, а вы могли бы просто жить, не играя? Ведь есть же другая жизнь— семья, любимая жена, чудесные дети, богатство, красивый дом, друзья?

Я не знала, что еще можно предложить.

— Не знаю, Селена. Я даже не стремлюсь к другому. Все, чего я хочу в данный момент — это играть, играть, играть. Играть много, играть разные характеры, играть разные судьбы. У меня такое чувство, что кто-то там наверху внимательно следит за всеми моими представлениями, и что он постоянно недоволен мною. И что главная роль у меня еще впереди.

— О-о-о, — почти с благоговением произнесла я. — А какая у вас должна быть главная роль?

Он улыбнулся печально и грустно:

— Не знаю. Надеюсь только, что эта триумфальная роль не приведет меня к смерти.

Над нами повисла тишина. Мы лежали с ним в кровати обнявшись, ощущая тепло друг друга, и такое было впервые в моей жизни. Мы с ним были как одно целое, без всяких половых признаков. Это было так уютно, это было так правильно, так понятно и спокойно.

Где-то в глубине души я призналась себе, что только сейчас начинается что-то важное в моей жизни. Встречая родственную душу — мы встречаем самого себя, ту забытую часть себя, древнюю и такую близкую нам. В объятиях Финка я почувствовала, как во мне просыпаются феноменальные силы, способности, стали роиться какие-то воспоминания. Неужели Родстер родственная мне душа? Я запомню эту ночь, эти теплые объятия и наши разговоры на всю жизнь, мы уже никогда не станем прежними, и никогда не сможем этого забыть. Это было прекрасно!

Моя голова лежала на его груди, а вся я в кольце его рук, я чувствовала себя защищенной, спокойной и счастливой.

— Давай поцелуемся, — предложил он.

— Зачем? Мне и так хорошо.

— Малышка, я мужчина, мне мало простых объятий.

— Нет, тогда уйдет вся эта прелесть, не надо, Род.

— Как ты меня назвала?

— Род. Тебе не нравится?

— Необычно. Наверно, нравится. Меня так никто не называл.

И умопомрачительные поцелуи, и сплетение рук и ног, и какая-то тихая радость. Я не стала сопротивляться, уж слишком все происходило так, как будто это НАДО было сделать. Наше слияние было предопределенным, правильным и неотвратимым. А в душе у меня рождалась какая-то необычная радость.

Мы уснули только под утро. А когда я встала, уже около двенадцати, рядом никого не было.