Властелин Ада

9

Шеннон

Я внезапно просыпаюсь. Я чувствую себя так, словно кто-то только что наступил на мою могилу. То чувство, когда дрожь пробегает вверх и вниз по твоему позвоночнику. Волосы встают дыбом. Моя грудь вздымается от тяжелого дыхания. Моё сердце бешено колотится, ударяясь о грудную клетку. Адреналин бурлит в моих венах. Всё во мне говорит бежать. Выйти наружу. Я не уверена почему. Я бросаю взгляд на часы. Сейчас половина второго ночи. Я давно так долго не спала. Работать на двух работах — это убийственно. Обычно я падаю в обморок, как мёртвая. Мне также регулярно снятся кошмары, но сейчас как-то по-другому.

Я выпью воды, а потом мне нужно вернуться в постель, иначе завтра я буду чувствовать себя как зомби. Я уверена, что моё сердце перестанет бешено колотиться через минуту. Должно быть, это был дурной сон. Я как раз откидываю одеяло, когда они врываются в мою комнату.

Не через закрытую дверь.

Не через окно.

Или стену.

Из ниоткуда. Они появляются из ниоткуда. Двое мужчин… дерутся. По крайней мере, так это выглядит в тёмной комнате. Это определённо звучит так, как будто дерутся двое мужчин, судя по ворчанию, рычанию и глухим ударам плоти о плоть. Несколько долгих секунд я уверена, что всё ещё сплю. Этого не может быть на самом деле. Меня так и подмывает ущипнуть себя или дать пощёчину.

Вместо этого я включаю прикроватную лампу и жду полсекунды, пока мои глаза привыкнут, затем фокусируюсь на всё ещё дерущихся мужчинах.

— Найт? — произношу я, мой голос полон замешательства. Эти двое набрасываются друг на друга со всей мощью. Обмениваясь между собой ударами. Я откидываюсь назад на своей кровати, пока не упираюсь спиной в стену. Моя спальня крошечная. Вся моя квартира маленькая. Эти двое мужчин огромны. Они выглядят примерно одного роста и схожего телосложения. Я думаю, что Найт немного больше.

Найт!

Что, чёрт возьми, происходит?

Почему он здесь?

Как они сюда попали?

Кто этот другой парень?

Найт бьёт темноволосого парня в челюсть, и он отшатывается назад, почти приземляясь на мою кровать. Другой парень подныривает и врезается в Найта, используя свою голову как таран. Найт ударяется о стену с такой силой, что я уверена — часть штукатурки могла треснуть у него за спиной. Я нахожу, что благодарна судьбе за то, что никогда не утруждала себя развешиванием картин, иначе они бы упали со стены и разбились. В этот момент шок проходит, и наступает страх.

Я кричу. Кто мог бы винить меня? Это совершенно нормальная реакция.

Мужчины перестают драться. Я перестаю кричать. Я по-прежнему прижата к стене так далеко от парней, как только могу. Мои глаза кажутся огромными от ужаса. Если раньше я думала, что моё сердце бешено колотится, то ошибалась. Это было не так. Сейчас оно мчится наперегонки. Такое чувство, что оно пытается вырваться из моей груди. Я не могу набрать достаточно воздуха в свои лёгкие. Возможно, у меня учащённое дыхание.

— Тебе не следовало этого делать, — рычит Найт.

— Чёрта с два! — огрызается другой парень в ответ. Они вглядываются друг другу в лица. У темноволосого парня разбита губа, а у Найта глубокий порез на подбородке. У них обоих синяки и небольшие ссадины. — Позволь мне закончить это, — он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

Я ахаю. Может, у него и тёмные волосы, но глаза точно такие же, как у Найта. На самом деле, они выглядят очень похожими. Они должны быть связаны. Братья или двоюродные братья, по крайней мере.

— Нет! — кричит Найт.

Темноволосый парень оглядывается на Найта.

— Ты должен отступить, — в его голосе звучит отчаяние. — Я должен забрать её.

Под «ней» он имеет в виду меня? Забрать меня куда? Моё сердце бешено колотится. У меня пересохло во рту.

— Это неправильно, и ты это знаешь, — Найт прищуривает глаза и смотрит прямо в лицо другому парню. — Мне нужно ещё несколько дней. Я не могу позволить тебе сделать это.

Сделать что? Волосы у меня на затылке встают дыбом. У меня неприятности. Я чувствую это. Настоящая проблема. Я в опасности. Я думаю, что Найт пытается защитить меня, но я не могу быть уверена.

— Ты не знаешь, что говоришь.

— Знаю, — челюсть Найта выглядит напряжённой. Всё его тело ощетинилось. Я на самом деле не знаю, кто хороший парень, а кто плохой. Может быть, они оба плохие. У меня не сложилось такого впечатления, когда я проводила время с Найтом, но я и раньше ошибалась.

— Мне это не нравится! — рявкает темноволосый парень, его голос глубокий и зловещий. Он пропал прежде, чем Найт успевает ответить. Просто… исчез. В одну секунду он был там, а в следующую… Пуф! Я тру глаза. Я моргаю несколько раз. Я едва могу дышать. Моё горло словно сжалось. Это подтверждает то, что я впервые увидела в тёмной комнате, было правдой. Они оба материализовались из ниоткуда. И Найт тоже. Что происходит?

Найт поворачивается ко мне.

— Шеннон… — он делает маленький шажок. — Я знаю, как это выглядит.

— Не подходи ближе, — предупреждаю я.

Он сглатывает:

— Нам нужно поговорить.

— Чёрта с два! — я понимаю, что лежу на своей кровати в одном нижнем белье и футболке. Футболка тесная и поношенная. На мне нет лифчика. Не так давно я спала в постели, конечно, на мне нет лифчика. Я чувствую себя незащищённой. Почти голой. Я чувствую себя уязвимой. — Тебе нужно уйти, прежде чем я…

— Я пытаюсь тебе помочь. Это то, чем я занимаюсь с тех пор, как впервые встретил тебя несколько дней назад. Я хочу объясниться. Вот и всё.

Я качаю головой:

— Что это? Что, чёрт возьми, это было?

Его глаза смотрят в мои:

— В это будет трудно поверить…

Я смеюсь. Это короткий, резкий звук, почти истеричный. Я останавливаюсь, пока не потеряла самообладание.

— Я только что видела, как вы двое появились из ниоткуда, а тот другой парень растворился в воздухе. Что происходит?

— Почему бы тебе не надеть что-нибудь… — впервые его взгляд на секунду скользит по моей груди, прежде чем снова встретиться с моим. — Мы можем выпить чаю или… горячего шоколада или ещё чего-нибудь. Давай сядем и поговорим. Я всё объясню.

— Кто ты такой?

— Меня зовут Найт. Всё, что я когда-либо говорил тебе, было правдой… — он на мгновение зажмуривает глаза, прежде чем открыть их. — Только я не рассказал тебе всего и, возможно, позволил тебе поверить в то, что обо мне не соответствует действительности, — в его глазах появляется умоляющий взгляд. — Давай поговорим, и я всё объясню… пожалуйста.

Думаю, он хороший парень. Я хочу верить, что он хороший парень. Я уверена, что он защищал меня. Дело в том, что Найт внушительный. Дело не только в его огромных размерах. Вокруг него царит тьма. Это человек, которого следует бояться. Мужчина, с которым не стоит связываться. Мне следовало бы бояться. Я должна настоять на том, чтобы он ушёл. Я должна кричать. Вместо этого я киваю:

— Дай мне минуту, чтобы одеться.

Он на мгновение задерживает на мне взгляд, а затем покидает мою спальню. Он закрывает за собой дверь. Он не боится, что я убегу. Мы находимся несколькими этажами выше. И снова включается логическая часть меня… Мне следовало бы кричать намного сильнее. Я должна позвать на помощь. Те сны, о которых я говорила… Иногда я просыпаюсь с криком. Мои соседи к этому привыкли. Я могла бы набрать 911. Я должна что-то сделать. Я хватаюсь за грудь и медленно дышу, пока не успокаиваюсь до чего-то похожего на приступ паники. Я хочу выяснить, что происходит. Мне необходимо. Я думаю, что, возможно, я в опасности. Не знаю почему.

Я надеваю джинсы и натягиваю через голову мешковатую футболку. Две футболки хорошо прикрывают меня, поэтому я отказываюсь от бюстгальтера. Какая-то часть меня беспокоится, что он уйдёт, если я задержусь слишком надолго. У меня слишком много вопросов, на которые нужно ответить. Я натягиваю носки и выхожу из спальни прямо в гостиную. Здесь достаточно места для одного дивана и небольшого журнального столика. У меня нет телевизора. Кухня расположена вдоль стены. Здесь тесно.

Я одновременно нервничаю и испытываю облегчение, видя, что Найт всё ещё здесь. На стойке стоят две кружки, и аромат кофе только начал наполнять пространство, когда вода просачивается через фильтр в кофейник.

— Я не смог найти ничего другого, чтобы выпить. Я знаю, ты любишь кофе.

Я киваю:

— Люблю. Это единственный порок, которому я предаюсь.

— Вряд ли это порок.

— Забудь о кофе. Скажи мне, что происходит, — мои нервы на пределе. Мне нужно знать.

Он прислоняется спиной к стойке:

— Тебе следует присесть.

— Я бы предпочла постоять, — у меня такое чувство, что мне, возможно, захочется убежать, когда я услышу его историю. Убежать подальше.

Его глаза прикованы к моим, и он кивает один раз.

— Что это было? — спрашиваю я, когда он ничего не говорит. Звук струйки становится громким, когда кофе просачивается через гущу. Аромат становится всё сильнее. Пространство кажется всё меньше и меньше. — Что ты такое?

Что?

Вот, я это сказала. Человеческие существа не могут выкидывать подобные трюки.

— Я наполовину полубог, наполовину дракон-оборотень, — его голос — глубокий рокот.

Я издаю смешок, потому что это именно та реакция, которая должна быть в подобной ситуации. Не то чтобы я ему не верю, но Найт воспринимает это именно так.

Его и без того яркие голубые глаза начинают светиться, как будто их освещают изнутри. Найт хватает край своей рубашки и приподнимает ткань, чтобы я могла видеть его пресс и грудь. Смех иссякает в одно мгновение. Да, у него тело, за которое большинство мужчин отдали бы своё левое яичко, но мой рот открывается не из-за этого. На его груди появляются чешуйки. Они сияюще-зелёные и ловят свет.

Чешуйки.

Грёбаный ад!

— Дракон-оборотень, — шепчу я, возвращаясь в режим полного разинутого рта, как только слова произносятся.

— Да, — он опускает рубашку, разрушая чары.

— Я могу превращаться в драконью форму. У меня обострённые чувства. Полный набор.

— Я думала, что драконы-оборотни — это сказка. Э-это… — я заикаюсь, — ч-что они были в-выдумкой.

— Я не из сказки, милая.

Я судорожно сглатываю. Нет, это не так.

— Ты что-то говорил о том, что ты бог, — правильно ли я расслышала эту часть? Я хмурюсь. Бог? Давай же! Конечно, нет!

— Полубог, — поправляет он. — Мой отец — Аид. Это делает меня Властелином Подземного мира… Владыкой Ада, если мы действительно собираемся перейти к техническим вопросам.

У меня снова отвисает челюсть. Полубог. Сын Аида. Может ли это стать ещё более странным? Я провожу рукой по лицу.

— Я могу телепортироваться. Этот маленький талант достался мне от моего отца. Вот как мы со Смертью смогли появиться в твоей спальне, и как он просто исчез.

— Смерть? — о боже мой, этого не может быть. Что? — Как… — я недоверчиво качаю головой.

Найт кивает, как будто всё совершенно нормально:

— Смерть — мой сводный брат.

Конечно, это так. Я откидываюсь назад, чувствуя себя полностью опустошённой. Я пытаюсь вспомнить, что они говорили друг другу ранее.

— Смерть, как…? — я делаю паузу: — парень, который забирает души в…

— В ад, — заканчивает за меня фразу Найт. — Это работа Смерти — уводить проклятые души в Подземный мир. Подожди секундочку, — Найт поворачивается и… открывает ящик, доставая чайную ложку. Затем он начинает варить кофе. — Я думаю, тебе, возможно, придётся присесть для следующей части.

Я не хочу сидеть. Мой разум лихорадочно работает. «Я должен забрать её». Мне кажется, что брат Найта сказал это, когда был здесь. На самом деле, я в этом уверена. Я почувствовала, как волосы у меня на затылке встали дыбом, когда он сказал это, потому что знала, что он подразумевал меня. Он посмотрел на меня. Его глаза сверлили меня прямо насквозь. Как будто он мог видеть мою душу.

Я дрожу.

Найт протягивает мне кружку, и я беру её, словно на автопилоте.

— В нём есть сливки и пара кусочков сахара. Я подумал, что тебе сейчас не помешало бы что-нибудь сладкое. Я знаю, всё это для тебя шок. Сядь… пожалуйста.

Это ещё мягко сказано. Я делаю, как он говорит, и сажусь. Я делаю глоток. Жидкость согревает меня, пока опускается вниз. Я делаю ещё глоток, присаживаясь на край дивана. Мой разум всё ещё лихорадочно работает. У меня действительно плохое предчувствие. Ужасное… ужасное чувство. Неприятное ощущение внизу живота, которое становится только хуже, когда Найт тоже садится на диван. Он держит дистанцию, за что я ему благодарна. Я знаю, он сказал, что пытается мне помочь. Я хочу верить ему, но могу ли я действительно доверять ему?

Я держусь за свою кружку обеими руками, пытаясь отогнать холод, исходящий изнутри меня.

— Смерть был здесь из-за меня, — шепчу я. — Он был здесь, чтобы забрать меня… забрать меня…

Глаза Найта вспыхивают от шока, а затем он кивает:

— Да, это правда. Мне жаль, но… это будет нелегко услышать, но твоё время вышло. Весь этот миф о том, что у каждого есть часы, которые постепенно замедляются. Это правда.

Я делаю судорожный вдох, а затем ещё один. Я изо всех сил стараюсь не паниковать.

— Я не понимаю. Имею в виду, я знаю, но я… Это трудно проглотить. Чтобы понять.

— Я не очень много знаю обо всём этом. Некоторые люди заболевают… у них больше возникает представление о том, что их время на исходе. С другими — как в твоём случае — без предупреждения. Обычно это несчастный случай. Мой отец хочет, чтобы я… занялся этой стороной бизнеса, но… — Найт качает головой, — это не то, с чем мне когда-либо было комфортно. Твоё время истекло, и ты в списке людей, которым суждено отправиться в Подземный мир.

***

Найт

— Моё время истекло? — её глаза расширяются, и она прикусывает нижнюю губу, держась за чашку кофе так, словно это её спасательный круг.

— Да, боюсь, что так. На самом деле, прямо сейчас ты заимствуешь время.

Она шумно выдыхает:

— Я уже должна быть мертва? Ты это хочешь сказать?

— Да. Я ничего не могу сделать, чтобы остановить это, — Найт протягивает руку и гладит меня по руке. — Мне жаль говорить тебе, Шеннон, но ты скоро умрёшь. Я не знаю точно, как это произойдёт, знаю только, что это произойдёт точно. Я не могу спасти тебя. Я отложил дела, но… — я пожимаю плечами.

Её грудь быстро двигается. Я слышу, как колотится её сердце. Я почти уверен, что она вот-вот сорвётся. Я знаю, что сделал бы это.

— Ты обречена на ад, — говорю я, морщась. Я готовлюсь поставить свою кружку, чтобы обнять её или как-то утешить.

Недоверие захлёстывает меня, когда я наблюдаю, как она кивает. Её глаза из широко раскрытых и испуганных становятся твёрдыми и решительными.

— В этом есть смысл, — отвечает Шеннон. — Я… я сделала кое-что ужасное. Думаю, я заслуживаю… того, чтобы… спуститься… туда, — она прерывисто вздыхает. — Я просто не думала, что умру такой молодой.

Она даже не может произнести слово «ад».

— Ты принимаешь это? — какого хрена?

— Да, — я вижу, что ей трудно это признать, хотя она и кивает.

— Почему? — я рычу это слово и наблюдаю, как она вздрагивает. Я впечатлён, когда она не отступает.

— Я не хочу вдаваться в это. Это не имеет значения. Я… — её челюсть напрягается. Её взгляд становится отстранённым. Она заново переживает ту ночь. Выражение её лица затравленное. — Я заслуживаю отправиться… в… в… ад. Я всё ещё не понимаю, почему ты здесь, — она прищуривает глаза. — Ты остановил его. Ты помешал Смерти забрать меня. Почему?

— Мой отец попросил меня лично отвести тебя к нему, — наконец объясняю я. — Я согласился после того, как он рассказал мне, что ты сделала. Я знаю женщину, мужа которой ты убила.

Лицо Шеннон из белого становится полупрозрачным. Её глаза, кажется, темнеют. Они определённо затуманивают.

— Так, значит, ты знаешь, что произошло? — её голос мягкий. Побеждённый. — Ещё раз, я спрошу тебя, почему ты вообще здесь? Ты знаешь, что я убийца. Знаешь ли ты также, что в конечном итоге я не отсидела никакого срока за то, что сделала? Я позволила своим родителям подёргать за ниточки, чтобы вытащить меня. Они адвокаты защиты высокого уровня. Потрясающе, что могут сделать деньги, — в каждом слове слышен сарказм. Это и ненависть к себе. — Я сделала это! — её голос твёрд, и она говорит быстро. — Я вела машину пьяной. Не могу поверить, что я это сделала. Возможно, я была эгоцентричной соплячкой, но я никогда не делала ничего настолько глупого. Такого опасного и безрассудного. Я села за руль своей машины как ни в чём не бывало и проехала на красный свет. Мне сказали, что я ехала слишком быстро, что музыка громыхала. Я многого не помню, потому что была пьяна. Я убила его, — она срывается, слёзы начинают литься из её глаз. Её лицо морщится. Она прикрывает рот и крепко зажмуривает глаза. Затем я наблюдаю, как она берёт себя в руки так же быстро, как и потеряла самообладание. Это требует некоторых усилий, но ей это удаётся. — Я сделала это, — Шеннон выдавливает слова. — Я заслуживаю всего, что ждёт меня на пути. Пришло время мне взглянуть правде в глаза. Это давно назревало.

— Ты же понимаешь, что тюремное заключение — пара месяцев или даже лет твоей жизни — ничто по сравнению с вечностью в аду? — мне нужно объяснить ей это по буквам, потому что Шеннон этого не понимает.

Её кожа бледнеет. Она сглатывает. Её глаза наполняются слезами, которые она смаргивает.

— Какая-то высшая сила решила, что я этого заслуживаю. Мне нужно… — её губы дрожат, но она всё равно продолжает. — Я должна принять это.

— За этим стоит мой отец. Он использует тебя, чтобы издеваться надо мной.

— Мы даже не знаем друг друга… не совсем, так что это не имеет смысла, — она качает головой.

Шеннон права. Это не имеет смысла, и всё же я знаю, что это правда.

— Ты оставила Боба? — произношу я.

На её лице появляется выражение замешательства. Не проходит много времени, прежде чем я вижу понимание, и она кивает:

— Да.

— Почему?

Она пожимает плечами:

— Я не знаю.

Шеннон не такой ужасный человек, каким она себя считает, и я должен заставить её осознать этот факт.

— Ты знаешь, — возражаю я.

— Потому что я сумасшедшая.

— Ты не сумасшедшая. Почему Боб стоит рядом с твоей кроватью?

— У меня не нашлось времени выбросить… эту штуку, — она смотрит на свою кружку и делает глоток.

— Это чушь собачья, и ты это знаешь, — бросаю я ей в ответ. — Я почти уверен, что знаю, почему там стоит мёртвый кактус, — я оглядываю её крошечную квартирку. — Почему у тебя нет ни одного растения, ни кошки, ни золотой рыбки. Это та же самая причина, по которой ты не хотела брать надо мной шефство. Ты держишь Боба там в качестве напоминания. Ты себе не доверяешь. Более того, ты наказываешь себя за несчастный случай.

— Это не было несчастным случаем, — её глаза сверкают.

— Сколько тебе лет?

— Какое это имеет отношение?

— Сколько тебе лет? — я настаиваю.

— Мне только что исполнилось двадцать шесть.

— Тогда тебе было двадцать четыре, когда произошёл несчастный случай. Ты была молода и глупа.

— Это не оправдание. Почему ты оправдываешься передо мной? Ты говоришь совсем как Марк, — Шеннон сглатывает. — Ты говоришь, как мои родители, — она молвит мягко, когда говорит о них.

— Я не знаю твоих родителей, но Марк кажется умным парнем. Ты не двигалась дальше. Ты не пыталась загладить то, что произошло. Ты не попросила прощения. Ты не простила себя… Это совершенно ясно.

— Я не заслуживаю прощения! — она практически кричит. — Кто-то умер, потому что…

— Ты совершила глупость. Ужасную вещь… но ты не ужасный человек. Ты не злая.

— Почему ты вообще хочешь мне помочь? Почему ты здесь? — она облизывает губы, и выражение её лица смягчается. — Я знаю, что ты пытаешься помочь, но я не понимаю. Ты даже не знаешь меня.

— Всё это несправедливо. Я чую подвох. Я не уверен, почему твоё имя в этом списке. Потому что я не думаю, что так должно быть. Мой отец может быть задницей. Он любит игры, любит вмешиваться в жизни людей… в мою. Моё чутьё подсказывает, что именно это здесь и происходит, и ты вот-вот станешь сопутствующим ущербом. Мне это не нравится.

— Ты так думаешь? — Шеннон выглядит опустошённой.

— Да! Я абсолютно в этом уверен. Я пытался отказаться от этого. Позволить Смерти забрать тебя и оставить всё как есть, но я не могу смотреть, как мой отец делает это снова. Я совершенно уверен, что он планирует сделать тебя номером Двенадцать.

— Номер Двенадцать. Почему это так важно?

— Он женат на одиннадцати женщинах.

— Что?

— Да… у него целый гарем. Все, кроме его первой жены, живут с ним. Я не буду вдаваться в подробности, но иногда он совершает грязные, эгоистичные поступки, чтобы заполучить женщин, которых он хочет. Я думаю, он хочет тебя. Поверь мне, быть замужем за Аидом — это ад.

Она выглядит обеспокоенной:

— Мне не нравится, как это звучит.

— Ты этого не заслуживаешь. Ещё одна причина, по которой я здесь и почему я не смог отказаться от этого, заключается в том, что ты мне нравишься, Шеннон. Ты мне нравишься, и я не думаю, что это правильно, что ты попадаешь в ад за то, что ты сделала. Я ввязался в это дело, потому что хотел угодить своему отцу. Я хотел, чтобы он гордился мной. Я пожалел об этом решении с того момента, как увидел тебя. С того момента, как я посмотрел в твои глаза. Ты не убийца.

— Я действительно кое-кого убила, — она проводит рукой по лицу.

— Ты винишь себя за то, что произошло. Ты смирилась с тем, что попадёшь в ад. Кто на такое способен?

— Что ещё я должна делать? Что я могу сделать? — почти кричит она. — Я совершила это!

— Прекрати жалеть себя! Это первое, что нужно предпринять. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы, надеюсь, вычеркнуть тебя из этого списка. Во-вторых, тебе нужно будет изрядно потрудиться, чтобы всё изменить, — я вижу, как надежда загорается в её глазах. — Я не могу остановить твою смерть. Я не могу изменить судьбу. Может быть, каким-то образом мы сможем изменить то, где ты проведёшь вечность. Самое время мне противостоять Аиду, — кто-то же должен.

— Что мне нужно будет сделать? — я вижу, что она всё ещё не уверена, что не отправится в Подземный мир — это правильно. Я имею в виду, давай, чёрт возьми.

— По крайней мере, ты должна признаться в том, что сделала. Я думаю.

Она хмурится:

— Признаваться? Я признаюсь. Я признаюсь в этом каждый день. Каждый раз, когда я смотрюсь в зеркало. Каждый раз, когда я иду на собрание анонимных алкоголиков. Каждый раз, когда я произношу эту молитву. Я всё время признаюсь в этом.

— Это не признание, — мягко говорю я. — Когда ты признаёшься в чём-то, ты с этим сталкиваешься. Ты справляешься с этим. Ты живёшь дальше. Ты не двигаешься вперёд.

Её глаза бегают по сторонам. От моего лица к потолку, к её коленям, а затем обратно ко мне. Шеннон обдумывает это.

— Я переехала из дома моих родителей. Я отказалась брать у них какие-либо деньги. Я стою на своих собственных ногах. Я двигаюсь вперёд, — настаивает она.

Я качаю головой:

— Ты выживаешь. Ты наказываешь себя и тонешь в жалости к себе.

— Я заслуживаю наказания, и я действительно виню себя. Я каждый день напоминаю себе о том, что сделала. Может быть, я использую для этого этот проклятый кактус, но что с того? Я не могу забыть. Я никогда не забуду, потому что это может случиться снова. Разве ты не понимаешь? Я разрушаю вещи, когда не проявляю осторожности. Я могла бы стать самодовольной. Я могла бы…

— Перестань ненавидеть себя!

— Я должна ненавидеть себя. Я не… Я ничего не заслуживаю, — снова льются слёзы. — Он мёртв. Эрик Камберленд мёртв. Его дети растут без отца, и всё потому, что…

— Ты совершила ошибку! — кричу я. — Ты совершила ошибку, Шеннон, — на этот раз мягче. — Вместо того чтобы ненавидеть себя, признайся в этом. Попроси прощения за то, что ты сделала. Надеюсь, ты приблизишься к тому, чтобы простить себя.

Она качает головой:

— Я не знаю насчёт этого.

— Я знаю. Поверь мне, когда я говорю тебе, что ты не хочешь оказаться очередным номером в гареме Аида. Ты не захочешь провести вечность в Подземном мире. Ни в какой его части. Я серьёзно.

Она вопросительно поднимает брови.

— Существуют различные… слои ада. Даже верхние уровни… — я качаю головой, чувствуя разочарование. — Ты не захочешь туда попасть. Меня не волнует, как сильно ты наказываешь себя прямо сейчас. Насколько сильно ты чувствуешь, что всё ещё нуждаешься в наказании. Поверь мне, когда я говорю тебе, что ты не захочешь, чтобы тебя отправили туда. Позволь мне помочь тебе, потому что, если ты не хочешь что-то делать прямо сейчас, тогда это не сработает.

— Что мне нужно сделать? — её голос мягкий. Её глаза покраснели.

— Я, блядь, понятия не имею, — признаюсь я. — Знаю, что у нас не так много времени. Мне нужно найти Смерть и заставить его рассказать мне. Я заставлю его…

Шеннон берёт меня за руку.

— Не навлекай на себя неприятности, — она касается моего подбородка, её глаза перемещаются туда.

— Что? — я прикасаюсь к тому месту, на котором только что остановилась её рука, и чувствую покрытое коркой пятно. — Это ерунда, — отмахиваюсь я. — Она уже зажила. Мне нужно уйти. Я скоро вернусь с каким-нибудь планом.

Она кивает. Несмотря на то, что я только что сказал ей, что она скоро умрёт, она выглядит… Шеннон выглядит так, словно с неё свалилась тяжесть. Её глаза стали ярче.

— Ты уверен во всём этом? — спрашивает она.

— Я ни в чём не уверен, — признаюсь я.

— Нет, я имею в виду, ты уверен, что хочешь мне помочь?

— Да, — немедленно отвечаю я. Я не лгал, сказав, что мне нравится эта женщина. Когда я сказал, что вижу хорошего человека за этими глазами. То, что она сделала, было неправильно. Ей должно быть глубоко стыдно за свои действия, но она не хладнокровная убийца. Она была глупой молодой женщиной, которая приняла ужасное решение с ужасными последствиями. Она уже много раз наказывала себя. Я не сомневаюсь, что она будет продолжать это делать. Знаю, она никогда не забудет того, что произошло. Я знаю, что не пройдёт и дня, чтобы она не думала об Эрике Камберленде и его семье. Я также знаю, что она не заслуживает того, чтобы попасть в ад за свои действия. В этом замешан Аид, это его рук дело. Я знаю это так же, как знаю своё собственное имя.

Хотя я солгал. Я солгал по недомолвке, и пришло время признаться, если мы хотим продолжать идти по этому пути.

— Есть кое-что ещё, что я должен тебе сказать.

— Что? — глаза Шеннон широко раскрыты.

— Это не так уж плохо. Я не алкоголик, — говорю я ей. — Мне жаль, что я заставил тебя поверить в обратное. Мне нужно было увидеть тебя. Встретиться с тобой. Я хотел разобраться в тебе как в человеке. Когда все решили, что я алкоголик, то позволил им.

— Тебе не следовало этого делать, — она вздыхает. — Но я понимаю, — Шеннон кивает один раз.

Я вижу, что она хочет что-то сказать. Вместо этого Шеннон делает глоток своего кофе.

— Что? — я толкаю её.

— Есть ещё кое-что, о чём Марк продолжает мне говорить, — она проводит пальцем по краю кружки, прежде чем сделать ещё один глоток. — Кое-что, что я прямо сейчас не могу выбросить из головы, — она смотрит вниз на кружку.

— И что это? — спросил я.

Она проводит рукой по лицу:

— Он много раз говорил мне, что я не алкоголичка. Он сказал, что только потому, что я веселилась в колледже и в ту ночь села за руль пьяной, это не значит, что я пьяница. Марк утверждает, что я посещаю собрания, что я называю себя алкоголиком, чтобы наказать себя, — она поднимает глаза, глубоко задумавшись. — Услышав, как ты сказал… что-то подобное обо мне… — Шеннон делает паузу. — Может быть, он прав, — она выглядит шокированной. Как будто до этого момента она была уверена, что у неё действительно проблемы с алкоголем.

— Это то, что тебе придётся выяснить самой.

Её глаза встречаются с моими.

— Я думаю, да, — её глаза сужаются. — Раз уж мы здесь признаёмся во всём. Есть ли что-нибудь ещё, что я должна знать? Тебя действительно зовут Эдвард Найт? Ты действительно крупно выиграл на фондовом рынке? Ты выгуливаешь бездомных собак и управляешь боксёрским залом для детей с ограниченными возможностями? Всё это кажется странным для… как ты себя называешь?

Я улыбаюсь:

— Дракон-полубог.

— Это кажется странным для дракона-полубога. В противном случае, я ненамного больше знаю о тебе.

Я улыбаюсь:

— Меня зовут Найт. И всё. Я добавляю «Эдвард» для людей. Им трудно справиться с одним-единственным именем. Всё остальное — правда обо мне, и больше тебе не нужно знать ничего важного.

— Тогда ладно.

— Ты хочешь бороться?

Она кивает:

— Да.

— Я рад это слышать. Я собираюсь найти Смерть и выиграть нам ещё несколько дней. Я надеюсь, ради тебя, что мы сможем всё изменить, — я устал от того, что мной помыкает мой отец. Я выступлю против него. И буду держаться подальше от его жизни. Я не хочу иметь с ним ничего общего.

Я встаю и делаю шаг в сторону. Я не хочу случайно забрать Шеннон с собой. Если она возьмёт меня за руку, пока я телепортируюсь, это может случиться. Если Смерть находится в Подземном мире, это убило бы её.

Глаза Шеннон широко раскрыты и такие невероятно голубые. На мгновение я поражён тем, насколько она красива. Не самая подходящая мысль в такой момент, как этот.

— Я вернусь через несколько минут.

— Я буду ждать прямо здесь, — она поднимает свою чашку. — Я тем временем закончу с этим.

Я киваю. Я пытаюсь настроиться на Смерть. Обычно я могу почувствовать, где он находится. Не то чтобы я очень часто выслеживал его. Всего пару раз, но обычно я могу его почувствовать. Настроиться, а затем телепортироваться.

Прямо сейчас абсолютно ничего не выходит. Я пытаюсь ещё полминуты.

Чёрт возьми!

Шеннон хмурится.

— Ты ведь ещё не ушёл и не вернулся, не так ли? — она наклоняет голову. — Я думала, ты исчезнешь, как… Смерть сделал это раньше.

— Я не могу его найти, — произношу я. — Я понятия не имею, где он, — меня охватывает замешательство. — Я предполагаю, что он не хочет, чтобы его нашли.

Шеннон ставит опустевшую кружку на стол.

— Мы можем попробовать ещё раз завтра, — она пожимает плечами.

— Я полагаю, что да, — мне это не нравится.

Шеннон встаёт:

— Спасибо тебе за то, что делаешь.

— Я делаю это для нас обоих, Шеннон. Нет необходимости благодарить меня. Противостоять моему засранцу-отцу давно пора, — я смотрю на дверь спальни Шеннон. Чёрт! Ей не понравится то, что будет дальше. Она очень скрытный человек. — Я надеюсь, у тебя есть запасное одеяло и подушка.

Она хмурится:

— Зачем?

— Мне нужно остаться на ночь. Я беспокоюсь, что Смерть объявится, если я уйду.

— Ты беспокоишься, что он заберёт меня? — Шеннон сглатывает. Раньше она была храброй, но теперь я вижу, что она боится смерти. Кто бы не боялся?

— Твоё время истекло. Он может прийти в любое время. Если я уйду… — я поднимаю брови.

— Я умру и попаду в ад.

Я киваю.

Её губа дрожит, но она прикусывает её.

— Я бы расположился на диване, но… — я корчу гримасу. — Это было бы слишком далеко, особенно если я засну.

— Он может прийти и… — её губы дрожат.

— Ага, — я киваю. — Я могу спать на полу. Я бы не ожидал, что ты позволишь мне спать в твоей постели, — мой разум возвращается к образу, как она спала ранее. Я пытаюсь помочь Шеннон, и она скоро умрёт, но я всё ещё мужчина. Я думаю о её длинных ногах. Её заднице в этих хлопковых трусиках. Чёрт! Я изо всех сил стараюсь не думать о её груди в этой футболке. Я знал, что она была полной. Ты не можешь прятать такие сиськи, но блядь! Я и представить себе не мог, насколько полные. Какие пышные. Я свинья! — Меня устраивает пол, — добавляю я, мой голос звучит глубже, чем секунду назад. Мои яйца стали крепче. Что, чёрт возьми, со мной не так?

— Всё в порядке, — она улыбается.

Не совсем. Если бы она знала, о чём я думаю, она бы меня выгнала.

— У меня есть запасное одеяло и подушка, но я не заставлю тебя спать на полу.

— Я не могу ожидать, что…

— Нет, мы можем разделить постель. Мы оба взрослые люди.

Вот в чём проблема. Меня влечёт к Шеннон. Это полный пиздец, но это правда.

— Эм… да… так и есть, — я киваю. — Если ты уверена?

— Я уверена. Мы оба можем… оставаться полностью одетыми, — она поднимает брови.

— Абсолютно, — я разочарован. Что, чёрт возьми, со мной не так? — Я буду охранять тебя, пока мы решаем, что делать, чтобы исключить тебя из этого списка, — я улыбаюсь, чувствуя себя полным придурком. — О, и ты берёшь больничный. И если будет время, пообедаем в Париже… Я мог бы просто перенести тебя, — я потрясён тем, как сильно я хочу сделать это для неё.

Она улыбается и кивает:

— Ещё раз спасибо тебе за то, что помог мне.

— Мы помогаем друг другу, Шеннон. Помни это.

Она кивает.

— Я думаю, нам следует, — она указывает на дверь, — лечь спать.

Я киваю. Я чувствую, что наконец-то смогу двигаться вперёд, как только сделаю это. Я наконец-то освобожусь от Аида и его власти надо мной. Тем временем мне нужно держать руки подальше от Шеннон. Всё, что я могу сказать, это то, что это хорошо, что она, кажется, не интересуется мной. Может быть, именно поэтому мой член начал обращать на себя внимание. Возможно, Болт был прав. Во многих отношениях Шеннон — идеальная женщина. Красивая и, по сути, недосягаемая. Этого, блядь, точно не будет. Ни за что, никогда!