Влюбиться на максимум (СИ)

Глава 38

— У вас хорошая квартира: большая и светлая, — принимаю из рук Гордея горячую чашку чая и меняю тему разговора. — Дорого, наверное, снимать такую?

— Это квартира родителей. Они её лет шесть назад купили. Пока я учился, Славка жил здесь со своей девушкой…

— У него есть девушка?

— Ты меня не дослушала, — упрекнул. — Нет у него девушки, они расстались три года назад. В активном поиске… Но вряд ли кого найдёт, пока прошлое не отпустит.

— Он всё ещё её любит? Как мило, — издевательски растянула улыбку.

Мне Слава казался каким-то снобом и эгоистом. Наверное, я его просто плохо знаю.

— Они поссорились из-за какой-то ерунды. А оба гордые, не смогли сделать шаг к примирению. В итоге — он один, а она уже два года замужем.

— Ничего себе!

— Да. Всё же в отношениях должен быть кто-то здравомыслящий. Я считаю — это должен быть мужчина.

— Сексизм какой-то, — повела носом.

— То есть ты придёшь сама мириться, если мы поссоримся? — требует взгядом ответа.

— Нет. Подобные вещи должен делать мужчина. Даже если он и прав.

— И я об этом!

— Нет. Ты сказал про здравомыслие — это разные вещи. То есть, по-твоему, я могу себя вести неразумно? — возмущаюсь.

Он сравнивает наши мысленные способности?

— Кажется, скоро мне придётся идти к тебе на примирение, — шутит. — Макс, иногда люди ссорятся из-за всякой фигни: разбросанные носки, незакрытая зубная паста, волосы в раковине. Это мелочи…

— Когда это изо дня в день — это раздражает.

Он громко засмеялся, закидывая голову назад.

— Ты судишь, как опытная.

— Я помню ссоры родителей, — надуваюсь.

— Клянусь, — поднимает два пальца вверх. — Ничего этого не делать, — встаёт и подходит к подоконнику, на котором я всё ещё восседаю.

— Ты тоже со своими намёками? — поднимаю на него глаза.

— А кто ещё и какие намёки? — немного не понял.

— Отец твой про свадьбу нашу говорил. Слава возле ментовки слился на ночь. Тебе мало?

Гордей растянул улыбку и покачал головой.

— Твой папа тоже меня зятем обозвал, между прочим, — добавил. — Может в ЗАГС?

— Дурак что ли?! — толкаю его в плечо. — Я в восемнадцать лет хомут в виде семьи на шею вешать не хочу.

— Так! Я не понял! Ты хочешь поматросить и бросить? — не по-доброму сощурил глаза.

— Нельзя бросить того, с кем ничего нет, — ухмыльнулась в ответ, отставляя пустую чашку в сторону.

А что он мне сделает? Оттащит в спальню и отымеет, чтобы подтвердить свои права? Он же в курсе, что я против, и обещал не давить.

Смотреть в его глаза страшно, там полыхает злость. Привычный цвет молочного шоколада стал тёмный от увеличенных зрачков.

— Я пошутила, — решила успокоить Гордея.

— Это глупая шутка, — произнёс с непроницаемым лицом.

Но баш на баш. Ты с полотенцем, я с нашей дружбой.

— Не нужно шутить с чувствами, это может причинить много боли. Я не знаю, что чувствовал Славка после ухода Риты, но смотреть на него было стрёмно. Он почти месяц пил каждый день, с работы чуть не выгнали за прогулы, но собрался в конце концов. Только теперь к девушкам у него потребительское отношение — способ снять напряжение. Я так не хочу…

— И часто он сюда кого-то водит? — не нравится мне его рассказ.

— Он домой никого не приглашает. В гостиницу едет.

— Ого! То есть дом — неприкосновенное место, нельзя порочить грязными связями?

— Ты говоришь прямо как он, — улыбается наконец-то.

Дэй вдруг широко зевнул.

— Наверное, мне пора домой, а тебе поспать, — спрыгнула с подоконника, собираясь уйти.

Но Гордей тут же подхватил меня на руки и двинулся в сторону спальни.

— Калинин, отпусти!

— Нет. Будешь спать со мной. Я начинаю потихоньку привыкать делать это вместе.

— С ума сошёл? Я не хочу спать!

— А я хочу, — бросил меня на кровать и сдёрнул одним движением с себя футболку, обнажая торс.

Приподнялась на локтях, скользя взглядом по его телу. Чёрт! Какой же он красивый. Каждая мышца, жилка под кожей — словно работа скульптора. Дух захватывает. Мне кажется или с лета он стал более рельефным? Кубики пресса раньше не так сильно выделялись.

— Нравится? — проследил за моим взглядом.

Покачала головой, словно загипнотизированная. Конечно, нравится. До потери рассудка.

Дэй оседлал мои ноги, взял мою руку и положил на свой живот, проводя ей по себе. Пальцы закололо иголочками, как при онемении. Он покрылся мурашками и слегка прикрыл глаза.

— Ты всегда можешь прикоснуться, не дожидаясь разрешения, — прошептал на ухо.

Поддел край моей кофты и стянул её с меня, оставляя в одном бюстгальтере. Я попыталась прикрыть грудь руками, но он отвёл мои руки.

— Со мной тебе нечего стесняться. Ты очень красивая, — прошептал у губ.

— Ты уже это говорил, — перехватило дыхание.

— И ещё миллион раз скажу, — обхватил лицо и поцеловал.

Если бы не моё женское естество, которое истошно орёт — рано, то именно сейчас я бы ему отдалась. Более подходящего момента придумать сложно. Желание разлилось по тело тягучей массой, накрывая и не давая возможности дышать. Я как рыба под нефтяной плёнкой, тихо умираю от нехватки кислорода.

Он отстранился и шумно вдохнул воздух. Я делаю так же. Мы засмеялись. Гордей откинул край одеяла на кровати и глазами пригласил лечь.

— Ладно, — согласилась.

Прижал к себе спиной, сплел наши пальцы и перебирал их, пока я не заметила его вялые движения, а потом он вообще положил руку мне на талию и перестал шевелиться. Уснул. Ещё бы, всю ночь не спал в полиции.

Я закрыла глаза, моя ночь тоже была не из приятных, постоянные переживания из-за него заставляли спать небольшими урывками. И сейчас я погружалась в беспокойный сон. Мне снятся какие-то бессвязные картинки, мелькают как в диафильме, который я маленькой девочкой нашла у бабушки на чердаке. Они тревожные.

Около девяти часов вернулась домой. Открыв дверь в квартиру, сталкиваюсь с отцом, который спешно и неуверенно, дрожащими пальцами, застегивает пуговицы пиджака.

— Папа? Ты к нам зачастил, — высказала своё замечание. — Хотя в свете последних событий — это не удивительно.

Мама стоит, подпирая стену, и загадочно улыбается. Халат немного распахнут и одна нога полностью оголена. Её глаза светятся, а губы алые и припухшие.

Твою мать! Любовник мамы — это отец. Она уводит собственного мужа у разлучницы швабры.

Ну, мама! Я тобой горжусь. А тобой, пап, нет. На два фронта работаешь. Это не по-людски.

— Не поздно домой-то возвращаешься? — строго произносит отец.

Правильно, лучшая оборона — нападение.

— Время ещё детское, — смотрю на часы на его руке.

— Мать волнуется. А ты где-то шляешься!

— У зятя вашего была, — прикалываюсь над ними, притормаживая у своей комнаты. — Список гостей к свадьбе обсуждали.

— Какая свадьба? Какой ещё список гостей? Тебе учиться надо! — нервно повышает голос отец.

— Вот именно, предки. Не надо нас сватать раньше времени: сами разберёмся, — демонстративно хлопаю дверью.