Влюбиться на максимум (СИ)

Глава 57

Вот засранец! Пойти танцевать с Метлой прямо у меня на глазах… Да я тебя… Я тебе устрою жаркую ночь!

Надеюсь, ещё успеваю на вечеринку, которую устроили однокашники в нашем классе. Напрасно отказалась, так бы я этой ведьме волосы пересчитала и немного убавила.

— Стой, Макс! — перехватывает за руку на лестнице Фролов. — Если ты в класс, то там всё. Продолжение будет у Петрищева. Все уже туда сваливают по-тихому. Ты же тоже поедешь?

Блин!

— Да, поеду. Только Макарову найду…

Порываюсь продолжить подниматься, но Егор крепко держит за запястье. Его уже заметно накрыло. И это не пиво, которое он себе иногда позволяет, а покрепче.

— Ты чего? — смотрю на его крепкий захват, проворачивая в голове способы освободиться.

— Макс, скоро Новый год…

— И?

— Хочу загадать желание, но чтобы оно сбылось прямо сейчас. Можешь?

— Я не Дед Мороз.

— Его должна исполнить только ты…

— Смотря какое? Если слона тебе купить, то извини, ты в пролёте, мне он не по карману.

— Обычное. Обещай, что выполнишь?

— Не нравится мне это…

— Пообещай! — требовательно.

— Хорошо, выполню! — кричу на него.

— Поцелуй меня. На прощание… У вас же с Калининым теперь всё тип-топ. А я остаюсь один…

— Ты хоть понимаешь, что просишь?

— Ты обещала исполнить, — напоминает. — А ты человек слова.

Вот гад! Ну как можно на такое давить. А ещё и предлагать подобное. Но слово…

— Хорошо, — соглашаюсь.

Калинин пока занят с Метлой танцами, так что ничего не узнает об одном маленьком поцелуе.

— Только по-настоящему, с языком, — объявляет Егор и даже не даёт мне возразить, впивается в губы.

Его поцелуй с привкусом чего-то фруктового. Страстный и требовательный. Я приоткрываю рот, впуская его язык в себя. Всё же Егор умеет целоваться и очень неплохо. Повезёт той, которую он полюбит.

Прикасаюсь ладонью к его щеке, ощущая кожей небольшую щетину. А мальчик вырос…

Мне кажется, на нас кто-то смотрит. Отвожу голову в сторону и немею.

Гордей…

Он стоит и наблюдает, как я целуюсь с Фроловым.

Боже, сейчас бы сквозь землю провалиться, только бы не видеть его глаза, полыхающие огнём ненависти.

Чёрт! Егор всё ещё обнимает меня и смотрит на Калинина с наглостью, нарываясь снова получить по фэйсу. Скидываю руки Фролова со своей талии и делаю шаг к Дэю.

— Гордей… — пытаюсь начать разговор с попытки оправдаться.

А о чём я ему скажу? Это не то, что ты думаешь? Он не слепой…

— Заткнись! — рычит сквозь зубы.

Взгляд полон презрения. Он брезгливо отталкивает меня в сторону и проходит мимо наверх по лестнице.

Я просто смотрю ему в след и ничего не делаю.

Я должна ему всё объяснить, сказать, что это несерьёзно.

Рвусь наверх по ступенькам, но Егор останавливает меня, хватая за локоть.

— Макс, не ходи. Он сейчас не в адеквате.

— Это ты неадекват! — отпихиваю его. — С желаниями своими дебильными. У нас только всё наладилось…

Сверху доносится звук разбивающегося стекла. Сердце падает и перестаёт стучать.

Перепрыгивая через ступеньки, бегу наверх. Стекло в двери между этажом и лестницей разбито, кругом осколки. И кровь…

У меня перехватывает от страха дыхание. Калинин, только не наделай глупостей.

След из капель ведёт до кабинета истории. И судя по их размеру — кровь хлещет.

Осторожно открываю дверь и заглядываю в класс. Гордей сидит на стуле и выковыривает осколок стекла из руки.

Бросаюсь к нему. Под его ногами уже скопилась небольшая кровавая лужица.

— Твою ж мать! — ругаюсь и оглядываюсь в поисках чего-нибудь, чем можно замотать.

Взгляд падает на шарф, лежащий поверх пальто Гордея на подоконнике.

Шёлковый. Отлично. Шерсть не попадёт в рану.

— Тебе в больницу надо: швы наложить… — объясняю ему, заматывая руку.

Но у меня чувство, будто он меня не слышит, даже не морщится от боли. Только смотрит с пренебрежением, словно я неприкасаемая.

— Пошла вон, — произносит ровно, но с шипением.

— Гордей, разреши объяснить…

— Пошла вон! — повышает голос.

Второй раз за вечер он кричит на меня. Раньше такого никогда себе не позволял.

— Дэй, пожалуйста…

Он берёт меня за плечо и выставляет за дверь.

— Проваливай! — хлопает дверью перед носом.

Чёрт! Как же обидно, когда тебя не хотят услышать.

А что ты хотела? Сама виновата… Зачем плевать в колодец, из которого пьёшь?!

Сбегаю вниз. В коридоре меня выхватывает Макарова.

— Макс, ты куда? Что случилось?

Но я немею. Даже слова произнести не могу. Только киваю головой из стороны в сторону. Потому что внутри всё горит.

Мои ожившие бабочки полыхают в огне, пытаясь сбить с крыльев пламя. Они кричат… Нет… Вопят… Они не хотят снова умирать.

— Пойдём на улицу, подышишь, успокоишься и всё расскажешь, — накидывает мне на плечи пуховик. — Праздник всё равно уже закончился, все наши к Петрищеву на такси рванули.

На улице, проходя вдоль перил, загребаю ладонью снег и провожу по лицу. Он обжигает кожу.

В голове мелькает странная мысль: как холод может обжигать?

Мой мозг пытается абстрагироваться от нелепости происходящей ситуации, вот и подкидывает идиотские задачки.

— Так что случилось? — дёргает за рукав Линка.

— Я с Фроловым целовалась…

— Зачем? У вас же вроде всё, развод.

— Он попросил на прощание желание исполнить…

— Какое прощание?

А вот этого я не знаю. Как-то не задумывалась. Действительно — какое прощание?

— Не знаю… Нас Гордей видел и выгнал меня, даже не выслушал.

— Оо, ну ты даёшь, мать! Начерта ты согласилась? Послала бы Фролова на хутор бабочек ловить и всё.

Бабочки… Они умирают…

— Так, посмотри на меня, — поворачивает к себе. — Сейчас он выйдет, и ты с ним поговоришь здесь.

— Кто, Фролов? — начинаю тупить.

— Какой Фролов, Макс?! Гордей! Я помогу ему не убежать от разговора. Понадобится, лягу под колеса. Это его машина? — кивает на черную Хонду.

— Славкина… Его тачку в утиль увезли.

— Оу! Надо номера зафиксировать, — достаёт телефон и фоткает автомобиль.

Ожидание было недолгим, Калинин появился минут через пять. Но не один, а под ручку с Метлой.

Вот сучонок! И это он мне предъявляет за измену?!

Козёл! Мудак! Мудозвон! И ещё куча неприличных ругательств.

— Садись в машину, — шиплю на Макарову, которая так же, как и я стоит с открытым ртом, провожая взглядом уехавшую парочку.

— Ты знаешь, где Метла живёт? — теряю из вида машину Калинина.

— Да, на Ломоносова. Вот сюда сверни — показывает на поворот.

Через несколько минут мы уже на месте.

Калинин припарковал свою машину прямо у подъезда.

— Мы его пасти будем? — смотрит на меня с возмущением Линка.

— В тачке никого, значит он у неё дома…

— Макс, ну зачем ты себя изводишь?

— Я хочу убедиться. Он к ней пошёл, а она по нему сохнет.

— Откуда ты знаешь?

— Лина, я не слепая! — поворачиваюсь к ней, отрывая взгляд от двери подъезда. — Да и Калинин сам говорил об этом.

— Поворот…

Мы сидим в полном молчании, даже радио выключила, оно раздражало.

— Макс, он не выйдет, не стихи к ней читать пошёл.

Без тебя понятно, что не ради разговоров о возвышенном Дэй поперся к ней. И это заставляет душу разрываться на куски.

— Какая у неё квартира? — вглядываюсь в окна дома.

— Без понятия… Ты никуда не пойдёшь! — держит меня за руку. — Начнёшь звонить во все квартиры — жильцы ментов вызовут.

Ещё пару минут проводим в ожидании, а потом я срываюсь:

— Да пошёл он… Лесом! — Раздражаюсь, снимаю передачу с парковки. — Поехали отрываться.