Во мраке Готэма

Глава 26

По возвращении в исследовательский центр Алистера ждали неприятные известия: две крупнейшие газеты — «Трибьюн» и «Пост» — собирались запустить расследование о возможных нарушениях со стороны судьи Хансена в деле Майкла Фромли.

Имя Алистера пока не упоминалось, но он был уверен, что это только из-за того, что вчера он основательно запугал журналистов иском за клевету, если они напечатают непроверенные данные.

Я задался вопросом: а может журналистов сдержало не только это, но и существенная денежная выплата? Это было бы неудивительно. Я знал, что многие репортёры сейчас были не прочь получить взятку, чтобы замять какой-нибудь скандал.

Но тут на кону стояла репутация Алистера, поэтому он начал звонить своим влиятельным знакомым. Хотя, учитывая то, что я слышал о представителях жёлтой прессы, я сильно сомневался, что деньги или связи Алистера помогут ему надолго сдержать в тайне собственное участие.

И поскольку Алистер оказался занят, я встретился с Лонни один.

Он находился в комнате на втором этаж, и, когда я вошёл, хмуро и насуплено на меня взглянул.

Одет он был хорошо, даже, я бы сказал, дорого: зелёный кашемировый свитер и плотные коричневые твидовые брюки. Я также заметил, что из кармана жилетки свисают золотые карманные часы, на которые он как раз смотрел, когда я зашёл в комнату.

Хоть парень и пытался казаться человеком, который опаздывает на важную встречу, но мне он напоминал скорее школьника, ожидающего наказания возле кабинета директора.

Он вообще понимает, что я собираюсь допрашивать его по подозрению в убийстве? Хотя насколько разумны подобные подозрения?

Я задавался этим вопросом, разглядывая парня, пытаясь понять по его глазам, достаточно ли он жесток и умён для подобного кровавого убийства.

Я поздоровался, он ответил на моё приветствие, и я сразу перешёл к делу.

— Расскажите, где вы были в прошлый вторник седьмого ноября.

— А вы разве не разговаривали со своими коллегами? Я уже всё рассказал профессору, с которым вы работаете. Мы играли в карты в комнате Сэма, — ответил Лонни, явно раздражённый, что приходится повторять одно и то же несколько раз. — Сэма Бейкера, моего друга. Он и ещё пару парней могут подтвердить, что я был там с двух часов пополудни.

— Полицейские, вроде меня, предпочитают самостоятельно проверять алиби несколько раз, — спокойно ответил я. — Так мы определяем, правду ли вы говорите. Мне нужны имена тех, кто играл с вами во вторник в карты.

Лонни был настроен агрессивно.

— У вас на меня ничего нет.

— Профессор Синклер сказал мне, что вы хотите сотрудничать и заинтересованы помочь нам в раскрытии этого дела, — сказал я.

Он мгновение на меня посмотрел, а потом над чем-то задумался.

— Скажите, — он наклонился вперёд, и его глаза заблестели от любопытства, — я вот до сих пор не слышал, как её убили. Задушили? Застрелили? Зарезали?

— Здесь я задаю вопросы, а не вы, — резко ответил я.

Его вопрос заставил меня окаменеть внутри. Либо он настолько яро желал её смерти, что теперь хотел посмаковать детали, либо — что гораздо хуже — он был убийцей, которого мы ищем, и хотел, чтобы я раскрыл подробности нашего расследования. В любом случае, я не собирался ему потакать.

— Надеюсь, вы понимаете, что все детали расследования строго конфиденциальны.

Он разочарованно откинулся на спинку стула.

— Несколько людей упомянули ваше имя в связи с Сарой Уингейт, — сказал я. — Насколько хорошо вы её знали?

— Моё имя связали с ней? — он практически выплюнул эту фразу. — Меня ничего не связывало с этой женщиной.

— Ничего? — вскинул я брови, притворяясь удивлённым. — Судя по тому, что мне рассказали, вы посещали вместе по меньшей мере два предмета.

Я заглянул в свои заметки, чтобы удостовериться, что не ошибся.

— Это была органическая химия и углубленный курс математики. Фактически, вы были достаточно хорошо знакомы с ней и осведомлены об её работе, чтобы бросить Саре вызов на занятии по органической химии.

Лицо Лонни ещё больше покраснело, если такое вообще возможно. Он не был расстроен или смущён. Он злился. Одно упоминание о том инциденте пробудило всю его затаённую враждебность.

— Но мы же не были связаны, — буркнул он. — Таким образом, я пытался добиться равного отношения ко всем нам. Она обманула профессора, внушила ему, что она прекрасная студентка, и умудрилась украсть то, что принадлежало другим. Я пытался им рассказать, но меня никто не слушал. Они полностью приняли её сторону, — мрачно посмотрел он на меня исподлобья.

— Ваши отношения с мисс Уингейт когда-либо выходили за пределы класса?

— Нет, я никогда не встречался с Сарой Уингейт за пределами класса. Мы виделись только на занятиях, как вы и сказали. Просто однокурсники, ничего больше.

Потом он снова попытался задать вопрос:

— А кого ещё из её группы вы опрашивали?

— А зачем вам это знать? — поинтересовался я.

— Если вы не разговаривали с нужными людьми, я могу указать в правильном направлении. Вы говорили с Джоном Нельсоном?

— А почему мне так важно с ним поговорить? — холодно уточнил я. Я помнил, что Джон Нельсон ранее упоминался в списке друзей Лонни.

— Он знал, кто такая Сара на самом деле, — ответил Лонни. — Он написал статью в местной газете о ней и о её толпе подруг, которые вечно бастуют у кампуса. А с Кириллом МакГи?

Это имя я тоже вспомнил: оно было в списке, который дал нам профессор Мюллер.

Я вытащил записную книжку, пометил это имя и оставил себе напоминание, самолично просмотреть все статьи в местной газете, где упоминалась Сара Уингейт.

Когда я закончил, то выжидательно посмотрел на Лонни.

— Увидите, у него тоже есть полезная информация, — произнёс Лонни в ответ на мой взгляд, начиная чувствовать себя важным свидетелем.

— А как насчёт имени Майкла Фромли? — спросил я. — Вы его знаете?

Кора подозревала, что они были знакомы, и мне стало интересно, признается ли в этом Лонни.

— Он тоже подозреваемый?

Я вытащил снимок и показал его Лонни.

— Вы его знаете?

Он покачал головой.

— Посмотрите внимательней, — сказал я. — Возможно, вы его где-то видели. Может, здесь, в университете. А может в городе, у Мами Дюран.

Лонни вытаращился на меня.

— Такова уж моя работа, мистер Мур, знать о таких вещах, — произнёс я. — Вы же не думали, что сможете сохранить это в секрете?

— Но как вы узнали? — прошептал он.

Я проигнорировал его вопрос и задал свой:

— Как давно вы его знаете?

Лонни пожал плечами:

— Пару раз сталкивались, вот и всё. Я не настолько хорошо с ним знаком, чтобы узнать о имени. Как вы сказали его зовут? Майкл?

Я не поверил ни единому слову.

— Где ещё, кроме заведения Мами, вы его встречали?

Лонни покраснел и начал тяжело дышать. Я явно попал в больное место.

— В игорном клубе, — ответил он наконец. — Но лишь один раз.

— В каком именно клубе?

— В «Доме с Бронзовой Дверью». На 33-ей улице.

Я записал название клуба, о котором знал понаслышке. Это был высококлассный игровой салон, обслуживающий лишь богатых джентльменов.

Тем, у кого было достаточно связей и денег, клуб предлагал исключительно высококачественные услуги. Они защищали клиентов от мошенничества, разносили еду, напитки и сигары во время игр, а также обеспечивали своим посетителям сохранение анонимности.

— А у вас хороший вкус, — произнёс я. — Когда вы видели его там в последний раз?

Я знал, что у Фромли были проблемы с деньгами, и, если верить словам моего друга Никки, ему даже запретили вход в низкопробные игорные дома.

Похоже, поведение Фромли и закончившиеся деньги сыграли с ним ту же дурную шутку и в более высококлассных клубах.

Конечно, для Фромли это уже не имело значения. Но вот для выяснения связи с ним Лонни — очень даже.

Лонни на мгновение задумался.

— Да уж, наверно, год прошёл с тех пор, как я его видел. Мы вообще встречались лишь раз или два. Хотя это произошло из-за меня, а не из-за него. Я однажды вечером проигрался в пух и прах. Отец помог мне, но запретил снова там показываться.

Лонни вздохнул.

— Это был лучший клуб, в котором я когда-либо играл. Но отец сказал, что мы не настолько богаты, чтобы я делал такие ставки.

Я подозревал, что были и другие причины.

У Алонсо Мура-старшего просто не было другого выбора, кроме как расплатиться с долгами сына в таком заведении, как «Дом с Бронзовой Дверью».

Клиенты этого заведения и бизнес-партнёры мистера Мура были одними и теми же людьми, а если сын не оплатит свои долги, то это может плохо сказаться на его отце.

— Откуда у студента деньги для игры в клубе? — спросил я.

Естественно, я знал ответ на свой вопрос: многие игорные дома легко предоставляли кредит своим посетителям. Но я пытался связать Лонни с пропавшими деньгами Алистера, предназначенными для исследовательского центра.

Лонни ответил резко:

— У меня на счету денег больше, чем вы за пять лет заработаете. По крайней мере, они станут моими, как только мне исполнится двадцать один год. А вам какое дело?

— Просто пытаюсь всё тщательно проверить, — мой тон оставался спокойным. — А вам приходилось просить у отца деньги в других случаях, кроме инцидента с «Бронзовой Дверью»?

— Не-а. Мне последнее время везло. Я много не проигрывал, всего от двадцати пяти до пятидесяти долларов за ночь.

«Точно, всего лишь». Сумма, о которой говорил Лонни, была огромной. Двадцать пять долларов — сумма месячной аренды неплохой квартиры в соседнем квартале.

Но всё же, если он говорил правду, эта сумма была в десятки раз меньше той, что украли их фонда деканата.

В дверь резко постучали, и прежде чем я ответил, в комнату вошёл седой мужчина в тёмном костюме и очках в металлической оправе.

— Я приехал, как только смог. Лонни, не говори больше ни слова. А вы, — он бросил на меня разозлённый взгляд, — кто вы такой, и какое у вас дело к моему клиенту?

Я поднялся со стула, не протягивая руку.

— Детектив Саймон Зиль. А с кем имею честь…?

— Джон Бульвер, адвокат по уголовным делам. Меня нанял отец мистера Мура, и я буду представлять его дела.

— Как мой отец…, - начал Лонни пристыженно.

— Сынок, тебе повезло, что у тебя есть друзья, которые о тебе беспокоятся. Они сразу сделали нужный звонок, который, на самом деле, должен был сделать ты сам, — жёстко сказал адвокат.

Он рассказал, что друг Лонни, Сэм Бейкер, сразу позвонил Алонсо-старшему, как только узнал о встрече Лонни сегодня утром со мной.

Я был впечатлён: отцу Лонни понадобилось меньше часа, чтобы найти мистера Бульвера и договориться, что он приедет по нужному адресу.

Адвокат повернулся ко мне.

— Так какое у вас дело к Лонни?

— Лонни был знаком с девушкой, тоже студенткой Колумбийского университета, которая была убита на прошлой неделе в городе Добсон, штат Нью-Йорк. Это убийство входит в мою юрисдикцию. У меня есть пару вопросов к вашему клиенту, если он будет так добр ответить на них.

Я старался, чтобы мой голос звучал доброжелательно.

— Он арестован?

— Конечно, нет, мистер…, - я сделал вид, что забыл его имя.

— Бульвер. Джон Бульвер, — скривился он. — Раз Лонни не арестован, значит, он может уйти в любой момент.

— Вы абсолютно правы, — я продолжил говорить вежливо, но тон стал жёстким. — Конечно, я мог бы вызвать его на допрос в полицейский участок Добсона. Но Лонни, скорей всего, предпочтёт продолжить отвечать на мои вопросы здесь. Уверен, это гораздо удобнее и приятнее.

Джон Бульвер был недоволен, но не рискнул больше со мной спорить.

— Что вы уже успели обсудить?

Я заглянул в заметки.

— Посмотрим. Мы поговорили об алиби Лонни на момент убийства, о его отношениях с жертвой и мужчиной, который до некоторого времени являлся нашим главным подозреваемым. И я как раз собирался задать ему ещё один вопрос, — я вытащил бумаги, которые мне оставил Алистер.

Бумаги, которые Лонни украл у Сары. Я показал адвокату и Лонни несколько страниц, исписанных аккуратным бисерным почерком, который и отдалённо не был похож на каракули Лонни Мура. В глаза бросились несколько фраз: «…симметрично относительно так называемой «критической линии» Re(s) = ½… Недоказанная гипотеза Римана утверждает, что все нетривиальные нули… распределение простых чисел… Дзета-функция Римана определена для всех комплексных s…»

— Это ваша работа, Лонни?

Парень бросил взгляд на мистера Бульвера, и тот моментально произнёс:

— Ты не обязан отвечать.

— А что насчёт этого письма?

Я пролистал бумаги и вытащил ещё несколько листов. Это было письмо, адресованное в редакцию Американского Математического Сообщества. В нём говорилось, что если редакция будет заинтересована, то автор сможет немедленно предоставить им доказательство гипотезы Римана вместе с пояснительными записками.

Подписано письмо было Алонсо Муром-младшим.

— Похоже, это письмо написал ты. Но вот эта работа, как мне кажется, — легонько коснулся я стопки бумаг, — принадлежит Саре Уингейт. Очевидно, она закончила доказательство гипотезы незадолго до смерти.

Лицо Лонни побелело, и он глубоко вжался в кресло.

— Ни слова, сынок, — резко предупредил мистер Бульвер.

— У вас долгая история враждебных отношений с Сарой Уингейт, — наклонился я к парню. — И это письмо показывает, — постучал я по листу пальцем, — что вы хотели выдать её работу за свою.

Лонни уставился на меня широко распахнутыми глазами.

— Вы… Вы ошибаетесь, — заикаясь, сказал он. — Я не убивал Сару.

— Ты выкрал её записи и доказательства гипотезы и планировал опубликовать их, как свои собственные, — сказал я. — Ты ждёшь, что я поверю, будто ты украл их, но никак не навредил Саре Уингейт?

— Мы уходим, — мистер Бульвер поднялся с кресла и попытался потянуть за собой Лонни, но тот отпихнул руку адвоката и так сильно вцепился края сиденья, что побелели костяшки пальцев.

— Нет… Я отвечу, — повернулся Лонни ко мне.

Его поведение изменилось радикально: вот теперь он был напуган.

— Я клянусь вам: я её не убивал. Я украл её бумаги. Но я этого не планировал. Я был в библиотеке, когда услышал, что её убили, поэтому пошёл в её кабинку для индивидуальной работы, чтобы посмотреть, что там осталось интересного. И тогда нашёл её заметки. Я решил, что она мертва, и ей уже не нужны её исследования, так почему тогда мне ими не воспользоваться?

Наступила тишина.

— Но ваши профессора разобрались бы, что работа не ваша, — наконец произнёс я. — Они бы поняли, что вы мошенник.

Лонни покачал головой.

— Может, да, а, может, и нет. Вы должны мне поверить, — снова повторил он. — Я признаю, что украл её работу, но я не убивал из-за неё Сару.

Я пристально посмотрел на парнишку. У меня теперь есть достаточно косвенных улик, чтобы выдвинуть обвинение — Лонни сильно ненавидел Сару, и это могло толкнуть его на убийство.

Она закончила доказывать гипотезу Римана, а он собрался выдать её исследования за свои. Он был знаком с Фромли, поэтому я могу поспорить: он был в курсе жестоких преступных фантазий Фромли.

А поскольку алиби ему обеспечивали двое его лучших друзей, то я начал сомневаться в этом алиби ещё как только о нём услышал. Я раз за разом становился свидетелем того, как трещат по швам алиби, предоставленные близкими людьми.

И всё же…

Пока у меня ничего на него не было в плане украденных из фонда деканата денег. Хотя, как говорил Алистер, это могло оказаться совсем не связанное с убийством Сары преступление.

Мне не нравился Лонни Мур. И, наблюдая сейчас за ним, мне хотелось верить, что он и есть убийца, виновный в смерти Сары Уингейт.

Это было бы простым решением. Но что-то меня не устраивало. И я не стал его арестовывать.

Я отпустил его, предупредив, чтобы он не выезжал из города и готовился к новому допросу, если мне таковой понадобится.

После того, как Лонни и мистер Бульвер ушли, я заглянул в несколько кабинетов, чтобы найти занятую работой Изабеллу, но её нигде не было.

— Вы не видели Изабеллу? — спросил я у Фреда, который выходил из кухни на первом этаже с чашкой чая.

Он пожал плечами:

— Она была здесь недавно. Но она сегодня пришла со своим псом, поэтому, скорей всего, вывела его на прогулку.

Я решил сам просмотреть финансовые отчёты, когда сверху по ступенькам начал спускаться Том. Увидев меня, он замер.

— Что случилось? — спросил я. — Вы словно привидение увидели.

И я не приукрашивал. Кожа Тома была пепельно-бледной, и он не мог выговорить ни слова, что было для него нетипично.

— Ещё одно убийство, — произнёс он со страдальческим выражением лица.

— Кто?

Предательский холодок пробежал по моему позвоночнику. Я точно знал, что не хочу слышать имя, которое сейчас назовёт Том.

— Стелла Гибсон. Только что позвонила Кора. Обвиняла нас. Она считает, что за вами следили сегодня утром, и поэтому Стелла теперь мертва.

Новости меня ошарашили. Мы встречались со Стеллой всего пару часов назад, и она была жива и здорова. Хоть и напугана, признал я с острым чувством вины, вспоминая её тревожность.

— Как её убили? — спросил я, почти отказываясь верить в произошедшее.

— Выстрелом в голову.