Во власти девантара

Великая встреча

Они шли по траве, медленно приближаясь к полевому лагерю перед холмом, на котором стоял замок королевы. Там были разбиты сотни палаток, и рядом с каждой на утреннем ветру развевалось шелковое знамя. Всадники и пехотинцы собирались неподалеку, между палатками бродили дети альвов.

Все, что видел здесь Нурамон, удивляло его, как и то, что наблюдал он по пути сюда. Его товарищи были так терпеливы по отношению к нему. И тем не менее их слова были так далеки…

Что-то случилось с ним во время плетения заклинания в залах девантара, что-то, что наложило отпечаток и на его внешний облик. Он видел свое отражение в пруду. Одна прядь в его волосах стала седой, он постарел. Но это была малая цена за освобождение.

Вскоре они добрались до края лагеря. Нурамон чувствовал себя здесь чужим. Словно он не воин и никогда не принимал участия в битвах. Но были ведь и морская битва, и множество сражений бок о бок с фирнстайнцами, и другие схватки… Очень давно… Или это был всего лишь сон?

Нурамон огляделся в надежде узнать кого-нибудь из воинов. Большинство были незнакомыми. Хотя ему казалось, что некоторые лица он уже видел, но они больше напоминали сновидения, чем живых детей альвов.

Они прошли мимо кентавра, и Нурамону показалось, будто когда-то он спас жизнь одному из кентавров. Или он только пытался, и у него не вышло? Уверенности не было. Кентавры встречали Мандреда с уважением и склоняли перед ним головы.

Чем дальше уходили они в лагерь, тем пристальнее становились взгляды воинов. Эльфы смотрели так, словно он и его товарищи были живыми альвами. Их имена шепотом передавали друг другу, некоторые даже выкрикивали их. А вместе с именами воцарялось на лицах воинов и недоумение.

Нурамон чувствовал себя лишним. Он все еще не встретил ни одного знакомого лица. Или он просто никого не помнит? Может быть, заклинание в залах девантара лишило его части памяти. Или их не было так долго, что многие из тех эльфов, кого он знал, ушли в лунный свет?

Воины окружили их, заговорили, но Нурамон не слушал. Он не знал, реально ли то, что окружает его, или же это всего лишь сон. Медленно прояснялось у него в голове, и вдруг он вспомнил о Нороэлль. Мысли о любимой помогли немного привести мысли в порядок.

Увидев оленьи рога над головами воинов, он стал внимательнее приглядываться к тому, что его окружает. Носитель рогов мог быть из числа тех, кого он знал. И когда тот вышел к ним из толпы, Нурамон понял, что не ошибся.

— Ксерн! — воскликнул Мандред.

— Да-да, Мандред Айкъярто! Перед тобой стоит мастер Ксерн, который всегда верил, что ты вернешься.

Воспоминания вернулись к Нурамону. Мастер Ксерн! Значит, Ксерн наследовал мастеру Альвиасу. Его рога были похожи на корону и придавали ему достоинство приближенного королевы.

Фародин, казалось, тоже рад видеть Ксерна, как и Мандред.

— Значит, ты приближенный Эмерелль?

— Конечно, и вы не удивитесь тому, что она ждет вас. Поэтому она зовет вас на военный совет. Следуйте за мной!

Слова Ксерна смутили Нурамона. Затем он вспомнил водное зеркало королевы. Наверняка она увидела в нем их появление.

Они последовали за Ксерном между рядами воинов. Нурамон пытался уходить от взглядов тех, кто смотрел на него с любопытством. Ему было жутко видеть их. Интересно, что видят они в нем и его товарищах? Какие истории рассказывают о них? Он не мог выносить избыточного внимания и почти пожелал, чтобы вернулось то время, когда все его презирали. Потому что с этими взглядами были связаны большие надежды. А это ему не подходило… по крайней мере, в данный момент.

Они добрались до шафраново-желтой палатки королевы, у входа в которую стояли два стражника. Перед палаткой белые камни образовывали широкий круг. Наверняка именно здесь собирался военный совет. За каждым камнем поднимался шест с одним из знамен Альвенмарка. Прямо у входа в палатку королевы трепетало на ветру эльфийское знамя: золотой скакун на зеленом фоне. Рядом развевался штандарт Альвемера, серебряная русалка на синем полотне.

Ксерн привел их в центр круга. Остальные воины, из любопытства сопровождавшие их, не отважились вступить в круг.

— Я позову королеву, — сказал Ксерн и исчез в палатке.

Нурамон поглядел на знамена. Они все были ему знакомы, хотя во многих случаях он не был уверен в том, откуда их знает. Светло-синее знамя Валемаса запомнилось ему в оазисе, а черное знамя троллей с белыми, перекрещенными боевыми молотами было знакомо по морской битве. Может быть, он видел и все остальные знамена. Он заметил, что рядом с камнем, стоявшим напротив королевского, не было знамени.

Первые предводители стали занимать места. Больше всего бросался в глаза король троллей, сопровождаемый старой троллихой. Он сел, а старуха осталась стоять рядом. Он медленно окинул взглядом эльфов, которые даже теперь, когда он сидел, едва доставали ему до плеча.

— Это Оргрим, — прошептал Фародин голосом, выражавшим все его презрение.

Мандред сжал кулаки и, не отводя взгляда, смотрел на тролля.

— Я еще не заплатил ему по счету, — тихо произнес он.

— Пожалуй, до этого дело уже никогда не дойдет, — заметил Фародин и с каменным лицом уставился на короля троллей.

Нурамон поглядел на камень, за которым не было знамени. Пока предводители народов занимали свои места, камень оставался пустым. Он оглядывал всех пришедших и наконец заметил знакомое лицо. Прямо рядом с камнем королевы стояла эльфийская воительница под знаменем Валемаса. На ней был светлый полотняный доспех и широкий песочного цвета плащ. Ее левый глаз закрывала темная повязка. И тем не менее Нурамон узнал ее сразу. То была Гилиат, воительница, когда-то вызвавшая Фародина на дуэль в новом Валемасе и которую его товарищ сумел побороть только хитростью.

Она подошла к ним.

— Фародин! — сказала она. — Давно мы не виделись.

— Гилиат. Я думал, что все вольные Валемаса…

— Мертвы? Нет. Горстка наших выжила и усложняла жизнь поклонникам Тьюреда.

— И вы вернулись сюда? Неужели королева извинилась за ту несправедливость, которую допустила по отношению к вам?

Вольная только улыбнулась, но не ответила Фародину. Вместо этого обернулась к Нурамону.

— Одной великой волшебнице обязаны мы тем, что нашли обратную дорогу в Альвенмарк и снова живем в нашем прежнем городе. И благодарность предназначается тебе, Нурамон. Ты разглядел в ребенке Хильдачи нечто особенное и даровал ей имя Юливее. Одна Юливее увела нас из Альвенмарка, другая привела обратно. — Она взяла Нурамона за руку, и он почувствовал, как задрожали ее пальцы. — Она нам все рассказала.

— Юливее здесь? — спросил Нурамон.

Прежде чем Гилиат ответила, из палатки вышел Ксерн и воскликнул:

— Королева Альвенмарка!

Гилиат еще раз пожала руку Нурамону, затем молча кивнула на прощание Фародину и вернулась под знамя Валемаса.

Стражи у палатки королевы откинули полог, и на поляну вышла Эмерелль. Нурамон никогда не забыл бы ее. Потому что все уходило, а королева оставалась. Она была прекрасна как никогда. Как ему хотелось когда-то, чтобы она смотрела на него как на возлюбленного! Когда это ему хотелось? Он не мог ответить. Он просто знал, что чувства этого больше нет. Собственные мысли смущали его.

Когда вышла Обилее, Нурамон удивился. Лучшая воительница королевы не изменилась. На ней был тот же доспех, что и в день морской битвы. Казалось, что она перепрыгнула через столетия вместе с ним и его товарищами. Однако теперь Нурамон увидел на ее лице только радость. Она буквально лучилась, улыбаясь только ему, не Фародину и не Мандреду.

Наконец из палатки вышла эльфийка в серых одеждах волшебницы. Это Юливее? Эта женщина почти не напоминала ребенка, которого в последний раз по своим ощущениям он видел всего несколько дней назад. Ее темно-русые длинные толстые косы достигали локтей. Она вышла рядом с королевой и последовала за ней к камню. И, наконец, Нурамон узнал ее по плутоватой улыбке. Как сильно бы ни изменилась она, улыбка осталась прежней.

Королева села на свое место, Обилее и Юливее встали по правую и по левую руку от нее. Нурамона не удивило, что Юливее, как предводительница, села под знамя Валемаса.

Эмерелль долго смотрела на него и его спутников, среди окружавших ее воинов воцарилось беспокойство. И только когда она подняла руку, вернулась тишина.

— Добро пожаловать, верные мои воины! Никогда еще Альвенмарк не был так счастлив видеть вас! — Королева предстала перед ними как добрая правительница. — Я не сомневалась в том, что этот день придет. Вы уничтожили девантара.

Фародин почтительно кивнул.

— Мы убили его и захватили его камень альвов, — с этими словами он продемонстрировал золотистый артефакт. — Если он может помочь тебе в битве против врагов, то мы доверяем тебе его. Но ты знаешь, зачем воспользовались бы этим камнем мы.

Королева на миг отвела взгляд.

— Я не забыла, что вы хотите освободить Нороэлль. И вам одним дано решать, что вы хотите делать с камнем альвов. Никто не лишит вас возможности выбирать. Со времен морской битвы между нами и священнослужителями Тьюреда идет война. Их силы возросли, и они заняли землю по ту сторону Шалин Фалаха. Они даже проникли в Сердце страны.

— Они перешли Шалин Фалах? — возмущенно спросил Мандред.

Эмерелль не ответила, обведя взглядом присутствующих в поисках кого-то. Наконец из рядов воинов вышел Олловейн.

— Нет, Мандред! — Страж Шалин Фалаха выглядел уже далеко не так воинственно, как прежде. Вероятно, совсем недавно он сражался. Мастер меча подошел к королеве. Та велела ему продолжать. — Ни один враг не перешел Шалин Фалах. Они прорвались в другом месте.

— По той дороге, по которой тогда пошел Айгилаос? — спросил ярл.

Олловейн потупился.

— Это было так давно. Но ты прав.

Заговорила королева.

— Когда час вашего прибытия приблизился, я отдала приказ любыми силами отогнать врага из сердца страны.

Нурамон вспомнил местность у моста. Шалин Фалах был переброшен через глубокое ущелье. Обойти его стоило многих часов пути. Это давало защитникам возможность подготовиться.

Эмерелль продолжала:

— Я сделала это для того, чтобы мы могли выиграть эту войну по-своему. Если вы трое решите доверить мне ваш камень альвов, то мы вступим в права наследства. Мы сделаем то, что когда-то сделали альвы… Альвенмарк навсегда будет отделен от Другого мира!

Воцарилась тишина. Нурамон увидел, как недоуменно переглядываются воины. Королева предлагала не что иное, как повторить сделанное альвами! Она поднялась со своего места.

— Мы оттеснили врагов на пространство между Шалин Фалахом и вратами Атты Айкъярто. Но они уже собирают новые силы, чтобы нанести ответный удар. Мы ожидаем, что они снова попытаются прорваться в Сердце страны с сильным войском. Поэтому мы должны воплотить наш план в жизнь как можно скорее.

— А в чем именно заключается план? — спросил Фародин. — Как мы можем отделиться от Другого мира?

— Пока наши воины защищают сердце страны, мы выигрываем время. И без вмешательства жрецов Тьюреда самые могущественные чародеи Альвенмарка при помощи камней произнесут два заклинания. Первое из них навеки отделит землю по ту сторону Шалин Фалаха от остального Альвенмарка. Второе — разорвет все тропы альвов между Альвенмарком и Другим миром. Тогда мы освободимся от Тьюреда и его слуг. — Она поглядела на Мандреда. — А фьордландцы снова соберутся с силами при виде своего предка, который вернется к ним как король, чтобы завоевать им вечное место в Альвенмарке.

Мандред, казалось, обрадовался, но и смутился. Очевидно, он осознавал последствия этой чести. Никогда прежде не было людям места в Альвенмарке, а теперь королева дарила такой подарок целому народу.

Эмерелль обратилась к Фародину:

— Но все это может произойти только в том случае, если вы отдадите мне свой камень альвов.

— Значит, мы должны отказаться от Нороэлль? — спросил Фародин.

— Нет, вы должны выбрать. Вы можете взять камень и пойти к Нороэлль, освободить ее. Или спасти с его помощью Альвенмарк. Но предупреждаю, иногда плен лучше сознания того, что все, что было когда-то, потеряно.

Нурамон не мог поверить в то, что предлагает им королева. Выбор между Нороэлль и Альвенмарком! Разве это выбор? Они окружены воинами. Королева может в любой миг просто забрать камень. Нет, у них нет выбора. Они не могут поступить иначе, чем отдать Эмерелль камень. Нурамон переглянулся с Фародином. На лице товарища читалось отчаяние.

Нурамон кивнул, и его товарищ сказал:

— Мы отдадим тебе камень, потому что в ином случае свобода оказалась бы для Нороэлль хуже плена. Но нет ли способа освободить прежде Нороэлль?

Королева произнесла с сожалением в голосе:

— Нет, потому что мой приговор все еще в силе.

Фародин понурился. Казалось, надежды больше нет.

Нурамон испытывал разочарование. Дар, который они преподнесли Эмерелль и всему Альвенмарку, не мог быть больше, а королева не считала возможным отменить приговор.

— У нас есть только одна просьба, — сказал Нурамон, заметив, насколько слаб его голос. — Открой нам тропу в Другой мир прежде, чем разделятся миры. Мы найдем другой способ освободить Нороэлль.

— Если вы уйдете, обратного пути не будет, — напомнила Эмерелль.

— Ты знаешь, на что мы готовы ради Нороэлль, — ответил Фародин.

Королева долго смотрела на них.

— Пожалуй, такой любви не будет больше никогда, — сказала она. — Ну, хорошо. Камни альвов должны полежать ночь в Большом лесу на скале. Утром мы начнем плести заклинания. Пройдет много часов, прежде чем наша работа будет закончена. Отделение земель по ту сторону Шалин Фалаха произойдет затем в мгновение ока. Так мы сможем решить битву в нашу пользу. А отделение от Другого мира произойдет только через день после заклинания. И все это время камни альвов будут выполнять работу сами. Я открою вам врата, которые ведут в Другой мир, прямо к вратам, за которыми находится ваша возлюбленная.

— Мы благодарим тебя, королева, — сказал Фародин, склоняя голову перед Эмерелль.

Затем подошел к ней и вложил камень альвов в ее руку.

Эмерелль подняла золотистый драгоценный камень вверх.

— Это камень альвов, принадлежавший мудрецу Райемилу, ушедшему некогда в Другой мир, чтобы постичь его тайны. Там он ушел в лунный свет, однако камень попал в руки девантара. И теперь он будет доверен рукам Валемаса, — она отдала камень Юливее.

Волшебница приняла хризоберилл, но даже не взглянула на него. Она сказала королеве:

— Эмерелль! Ты знаешь, как я отношусь к этому. Я не думаю, что у нас получится. У тебя есть камень. — Легким движением она указала на шаманку, стоявшую позади Оргрима. — У Сканги есть камень, и вот я держу в руках еще один камень. С помощью этого мы сможем отрезать землю по ту сторону моста, но при помощи трех камней нам никогда не отделить Альвенмарк от мира людей. Нам нужен, по меньшей мере, еще один… и кто-то, кто с ним сможет совладать.

— Ты права, — сказала Эмерелль и улыбнулась. — Будет и еще один камень. — Она указала вперед. — Когда это место будет занято, то у нас будет еще один камень альвов. Вопрос только в том, сумеем ли мы убедить его носителя сесть туда.

— Королева, время уходит, — поднимаясь, произнесла Обилее.

Эмерелль покачала головой.

— Нет, ибо мудрые знают, когда наступит нужный час. Нужно только встретиться.

Внезапно раздался сигнал горна, сопровождаемый криками.

— Вражеское войско у нас за спиной! — послышались крики повсюду в лагере.

Вокруг поднялась суматоха, Нурамон поглядел королеве в глаза. Та спокойно ответила на его взгляд и улыбнулась. Сомнений не было: кто бы ни шел к ним, он не удивил королеву. Эмерелль подняла руку.

— Отойдите в сторону, чтобы я могла видеть холм! — приказала она.

Ряды воинов расступились, отодвинулись и Нурамон с товарищами. Большое серое войско приближалось с холма по лужайке. Вздымались знамена; они были красны, и изображен на них был серебряный дракон.

— Это дети темных альвов! — произнес себе под нос Нурамон.

Его слова улетели дальше, вызывая неописуемый ужас среди воинов.

— Вернулись старые враги! — услышал он чей-то крик.

— Ночь объединилась с врагом! — заявил другой.

А Мандред и Фародин сохраняли спокойствие, поскольку им Нурамон поведал о детях темных альвов.

Обилее покачала головой, очевидно, она знала тайну карликов.

— Как они смогли подойти незамеченными? — спросила волшебница.

Королева не ответила ей.

— Нурамон! — воскликнула она вместо этого. — Вот конь. Скачи им навстречу и приветствуй от имени Альвенмарка.

Ксерн подвел ему коня. Это был Фельбион. Верный друг ждал все эти годы! Заржал приветливо.

— Я должен что-нибудь сказать от твоего имени? — спросил он, с трудом отводя взгляд от Фельбиона.

— Пусть король придет сюда! Способ, которым ты достигнешь этого, оставляю на твое усмотрение.

— Может, послать с ним стражу, — предложил Олловейн.

— Она ему не понадобится, — ответила Юливее, гордо глядя на Нурамона.

Он рассказывал ей о своем путешествии к детям темных альвов, подробно описав чертоги карликов.

Нурамон взлетел в седло.

— Вперед, Фельбион! — прошептал он коню на ухо. — Давай-ка посмотрим, не разучился ли ты за это время.

Конь сорвался с места, и Нурамон почувствовал его неукротимую силу. Однако едва он оставил лагерь позади, как его охватило чувство смирения. Он ехал один против огромного войска! Наверняка там было более десяти тысяч воинов. Они держали строй, в котором обычно ходили на битву с драконами; щиты прикрывали их со всех сторон. В центре войска находились копьеносцы, оружие их торчало из стройных рядов подобно деревьям. Наверняка был среди них и король, его друг Венгальф, с которым он когда-то пережил столько приключений. Никогда он не забудет битву против дракона Балона, всю боль, которую претерпел, и мгновение… своей смерти.

И внезапно Нурамон осознал, что так сильно смущало его… что с ним произошло. Заклинание в залах девантара ничего не стерло, наоборот, оно открыло врата к воспоминаниям. Вот оно что! Но все было в беспорядке. Ему казалось, что сражение с драконом произошло по пути к оракулу Дареен. Хотя это было невозможно, ему казалось, что он провел в долине карликов многие сотни лет, прежде чем отправился с Альверихом к оракулу. Смысла не было ни в чем, все было вперемешку.

Плотина, сдерживавшая знания о прошлом, была сломана, и теперь память его прошлых жизней устремилась поверх той, которая накопилась в этой.

Как было раньше? Когда он ушел вместе с карликами? Задав себе этот вопрос, Нурамон вспомнил день, когда познакомился с Альверихом. Тот был молодым карликом, упавшим в ущелье в Иолидах и сломавшим ногу. Нурамон нашел его и спас. С тех пор они стали друзьями и многое пережили вместе. Альверих отвел его к карликам, и там он повстречался с королем Венгальфом. Это было давно, задолго до того, как карлики ушли из Альвенмарка.

Нурамон вспомнил и вид вершин Иолидов из Алаэн Айквитана, о битвах с чудовищами глубоко в пещерах старого Эльбурина, гигантские наковальни в светлых чертогах карликов, об охотах в долинах и о многом другом. Память швырнула его в контрастные ванны воспоминаний, и он был не в состоянии упорядочить их. Не успел он и оглянуться, как Фельбион замедлил шаг. Войско карликов остановилось. Маленькая группка, окруженная стражами и знаменосцами, отделилась от центра первого ряда и двинулась ему навстречу.

Нурамон спешился и побежал навстречу карликам впереди коня. Он сразу узнал Венгальфа, Альвериха и Торвиса, хотя друзья и постарели.

Король Венгальф выглядел великолепно. На нем была золотая кольчуга и золотой шлем, на котором руны сплетались в корону. Альверих был одет в блестящий железный доспех, на плече его лежала секира, которую хорошо помнил Нурамон. И совершенно иначе выглядел Торвис, одетый полностью в черную робу, по которой змеились темно-серыми нитями какие-то знаки. Его седые волосы и длинная борода сильно оттеняли цвет одежды. Трое карликов казались вышедшими из великих героических эпосов, да и стража выглядела наилучшим образом. Сомнений быть не могло: карлики готовились к этому дню долго.

Король сделал знак стражникам, и те остались на месте. Только Альверих и Торвис пошли с ним вперед.

— Нурамон! Сердце старого карлика радо видеть тебя в конце эпохи, — произнес Венгальф.

— Я тоже рад видеть всех вас, — ответил Нурамон.

— И что? Вернул память?

— Я помню наше сражение с драконом.

Венгальф гордо кивнул.

— Эмерелль поступила хорошо, послав тебя к нам.

— Добро пожаловать, дорогой друг, — сказал Нурамон.

— Добро пожаловать? — Тот поглядел через плечо друга. — Честно говоря, когда я вижу войско, которое собирается там, то мне кажется, что нам не так и рады, как ты говоришь.

Нурамон оглянулся. И действительно, перед лагерем собралась конница.

— Не беспокойся. Просто они боятся детей темных альвов. Только немногие знают вашу истинную историю.

— И, очевидно, думают, что мы боимся лошадей, — заметил Торвис. — Как же они удивятся, когда узнают, что времена меняются!

Нурамон помнил свой последний приход к карликам. Альверих и его товарищи выказывали Фельбиону некоторое… уважение.

— Они выстроились не затем, чтобы атаковать вас, Венгальф.

— Если они хотят, чтобы мы помогли им, то должны пропустить нас к врагу.

Тут вмешался Торвис.

— Сюда нас привело пророчество оракула Дареен. Здесь должна случиться последняя битва эпохи, и ни один карлик не должен остаться в Другом или Расколотом мире.

— Мы пришли не затем, чтобы подчиниться королеве, — добавил Венгальф.

— Ничего я ни про какие эпохи не знаю, — сердечно ответил Нурамон. — Знаю только, что наша единственная надежда заключается в том, чтобы быть союзниками. Королева собрала вокруг себя носителей камней альвов. Ей хотелось бы, чтобы вы присоединились к нам.

Венгальф и Торвис переглянулись. Затем он произнес:

— Нурамон, мы друзья. И я спрошу тебя об одном: можем ли мы доверять королеве?

Вопрос был трудным.

— На этот вопрос я не могу ответить. Но могу сказать, что у меня и моих друзей был камень альвов. С его помощью мы могли освободить нашу возлюбленную. И тем не менее мы отдали его Эмерелль.

Венгальф отозвал Торвиса в сторону.

— Извини нас! — сказал он, оставив Нурамона с Альверихом.

Ему хотелось бы знать, о чем они говорили между собой, и он обратился к Альвериху.

— Как дела у тебя, друг мой? — спросил он. — Ты обрел воспоминания?

Карлик улыбнулся.

— Да. И обрел больше, чем мог узнать из книг. Теперь, когда ты тоже помнишь все, я хотел бы поблагодарить тебя за все те неисчислимые моменты, когда ты спасал мне жизнь.

Нурамон присел на корточки и положил Альвериху руку на плечо.

— Прости меня, но у меня еще все очень запутанно. Однако я хорошо помню тот день, когда нашел тебя в ущелье. Я исцелил тебя. И помню Солстану и то, как счастлива она была, когда увидела тебя целым и невредимым. Где Солстана?

— Она и другие ждут в древних чертогах нашего возвращения… тем или иным образом.

— Живым тебя встретить ей наверняка было бы приятнее.

— Ты ведь нас знаешь. Смерть значит для нас меньше, чем для эльфов. Особенно если удалось вернуть великие воспоминания.

Подошли Венгальф и Торвис.

— Если ты и твои товарищи повели себя столь самоотверженно, что принесли камень альвов в жертву великому делу, — начал король, — то и мы, карлики, не останемся в стороне. Из-за нас не должно все пойти прахом. Веди нас к Эмерелль! Будь нам хорошим другом, а своей королеве — верным слугой!

— В таком случае следуйте за мной! — сказал Нурамон, поворачиваясь. А Фельбиону шепнул:

— Беги вперед! — и конь тут же понесся стрелой.

Венгальф приказал войску стоять на месте, равно как и личной гвардии короля. Предводитель стражи возмутился, но Венгальф был непреклонен.

— Никакой стражи! Со мной пойдут только Торвис и Альверих. Три карлика, предводительствуемые эльфом! — Он жестом подозвал к себе Альвериха. — Возьми знамя!

Один из знаменосцев короля протянул Альвериху штандарт.

— Пусть видят, с кем имеют дело, — пояснил Венгальф.

Бок о бок тронулись они в обратный путь. И Нурамона снова охватило странное чувство. На этот раз он шел пешком к коннице эльфов. И хотя он не ожидал нападения, он был под сильным впечатлением от того, что идет навстречу такому войску. А по его спутникам нельзя было сказать, будто они испытывают страх. И, словно они просто прогуливались, Венгальф спросил его:

— Как тебе жилось, друг мой?

Нурамон постарался как можно более кратко поведать о том, что произошло с момента расставания с Альверихом. Он рассказал о годах, проведенных в Фирнстайне, о поисках камня альвов, об Искендрии и Юливее и, наконец, о морской битве и сражении с девантаром.

— Клянусь чертогами альвов! — воскликнул Венгальф. — Вот это приключения! Жаль, что меня там не было! — Он похлопал Нурамона по руке. — Однако в той битве, что предстоит нам, у нас наверняка будет много возможностей сразиться бок о бок.

— Если все не закончится так, как в сражении с драконом!

Вот они уже приблизились к всадникам, и Нурамон увидел, с каким благоговением смотрят воины на карликов. И когда прибывшие остановились в нескольких шагах от коней, всадники забеспокоились.

Нурамон крикнул:

— Это Венгальф из Эльбурина, король карликов, основавший в Другом мире новое королевство Эльбурин, чтобы сегодня вернуться в Эльбурин Древний. Рядом с ним стоит Альверих, укротитель пещерного червя! А это Торвис, первое дитя темных альвов! — Нурамон сам удивился собственным словам. Все было правдой. Альверих когда-то убил пещерного червя. Нурамон сам присутствовал при этом. Точно так же было правдой и то, что Торвис был самым старым карликом и происходил из той эпохи, дети которой почти все ушли в лунный свет.

Ряды всадников расступились и образовали коридор, который вел к воинам, находившимся в лагере, которые тоже в свою очередь образовали широкий коридор к палатке королевы. Нурамон решительно пропустил карликов вперед, радуясь удивленным взглядам, которыми награждали его друзей.

Наконец группа остановилась примерно в десяти шагах от королевы. Нурамон вышел вперед и поклонился.

— Моя королева, я привел к тебе гостя и, быть может, союзника.

— Благодарю тебя, — мягким голосом ответила Эмерелль.

Нурамон пропустил карликов.

Венгальф вышел вперед, за ним следовали его товарищи.

Королева поглядела на знамя, которое нес на шесте Альверих.

— Венгальф из Эльбурина! Давно мы виделись в последний раз.

— И расстались не по-доброму, — сказал карлик, не выказывая королеве ни малейшего почтения. Он давал всем понять, что он король и поэтому равен Эмерелль.

Королева сидела на камне, и, таким образом, глаза ее находились почти на одном уровне с лицом Венгальфа.

— В таком случае нам нужно найти верные слова, чтобы снова подружиться.

— Существует только один путь к этому.

— Я знаю, и могу сказать тебе только то, что уже говорила королю Оргриму. Будет новый Альвенмарк, когда мы остановим последнюю угрозу. И в этом Альвенмарке будет довольно места для королей троллей, эльфийских королей, а также для королей карликов.

— Если таково будущее, то мы — твои союзники. — Венгальф поглядел на Торвиса, и волшебник подошел к нему. — Мы поддержим тебя в плетении заклинания.

Торвис вынул камень из складок мантии. То был горный хрусталь, по которому змеились пять бороздок. Принадлежавший карликам камень альвов!

— Мы благодарим тебя, что ты сдержала клятву, — сказал чародей.

— Я никому не говорила, что у вас есть камень. Хотя признаю, что стала делать намеки, когда узнала, что вы придете.

— Каков твой план, Эмерелль? — спросил Венгальф.

Королева еще раз повторила то, что говорила и раньше: что одно заклинание отделит земли по ту сторону Шалин Фалаха, а второе — весь Альвенмарк от Другого мира. Торвис и Венгальф внимательно слушали королеву.

— Да будет так! — воскликнул Венгальф. — Мое войско будет стоять на правом фланге, между концом ущелья и лесом, если местность не изменилась.

— Все именно так, как говорят твои воспоминания. Но людей очень много. Впрочем, вы будете сражаться не одни. — Королева поглядела поверх голов карликов. — Мандред! — крикнула она.

Ярл вышел вперед, и карлики с любопытством поглядели на него. Нурамон рассказывал им о Мандреде.

— Нам нужны мандриды в этой битве. Ты должен пойти к своим и растолкать их, чтобы завтра они приняли участие в сражении.

Мандред серьезно кивнул.

— Сделаю, Эмерелль!

— Фародин! — произнесла королева, и товарищ Нурамона вышел вперед, поклонившись ей. — Ты будешь защищать Шалин Фалах рядом с Олловейном и Гилиат. Я отдам тебе в подчинение мою личную гвардию, которой теперь будешь командовать ты. — Она поглядела на Оргрима. — А тролли поддержат вас, поскольку сами когда-то атаковали мост. Если защитники Шалин Фалаха и те, кто прежде нападал на него, объединятся, то мост устоит.

— Благодарю тебя, королева, — бесцветным голосом произнес Фародин.

Эмерелль перевела взгляд на Нурамона.

— А теперь что касается тебя! Я хочу, чтобы ты повел в бой эльфов, которые будут сражаться бок о бок с карликами.

— Повел в бой?

— Мечники и всадники из Альвемера, а также лучники Номьи будут в твоем распоряжении, равно как и воины твоего рода.

— Благодарю тебя, Эмерелль, — услышал свои слова Нурамон.

Но он не видел себя в качестве предводителя. Фародин был создан для этого, или вот Обилее, Олловейн, Гилиат. Он явно не тот, кто нужен, чтобы нести ответственность.

А королева уже обернулась к Венгальфу.

— Прошу тебя, Венгальф… король Эльбурина. Займи место, причитающееся тебе здесь. Так замкнется круг судьбы, и мы будем готовы к буре, которая завершит эту эпоху.

Воцарилась тишина, когда король карликов вместе с Торвисом и Альверихом пошел к камню, стоявшему напротив камня королевы. Дойдя до места, он замер и обвел взглядом собравшихся. Подал знак Альвериху, и тот изо всех сил вонзил древко знамени в землю, когда король сел на камень.

В лагере поднялось ликование. Подобную радость редко приходилось наблюдать Нурамону. Эльфы кричали, кентавры ржали, ревели тролли, а Мандред… Мандред тоже ревел.