Во власти девантара

Возвращение в Альвенмарк

Замок королевы сиял в ночи, так же, как и все дома на холме. Нужно только оставить позади лужайку, и вот они на месте. Нурамон ехал в седле рядом с Фародином и молчал, равно как и Юливее, сидевшая в седле перед ним.

Они прошли через врата у Атты Айкъярто и встретили там Ксерна. Когда они рассказали ему о своих намерениях, он от имени Атты Айкъярто поведал им о звезде альвов, которая находилась ближе к замку королевы. И прямо от врат они прыгнули на другую звезду альвов, обойдя Шалин Фалах.

По пути они не проезжали мимо Дуба Фавнов и озера Нороэлль. Может быть, так лучше; они настолько спешили, что не могли отдать дань этому месту.

— Сияние фей! — негромко произнесла Юливее. Очевидно, она имела в виду маленькие фонарики, освещавшие замок и видные издалека. — Скорее, Фельбион, скорее!

К удивлению Нурамона, Фельбион прибавил шагу. Теперь его конь слушается и Юливее! Пройдет немного времени, и Нурамону придется передать поводья своей маленькой сестре.

Чем больше приближались они к замку, тем больше опасался Нурамон того, что совершает ошибку, выступив посланником Лиондреда перед Эмерелль. Конечно, они — эльфы, но королева наверняка не забыла о том, что когда-то они воспротивились ее приказу.

Путники подъезжали к воротам. Они были распахнуты, стражи нигде не было. Двор был пуст. Если бы не огни, то Нурамон подумал бы, что замок покинут.

Отводить лошадей в конюшни они не стали. Они направились к дворцовой лестнице, спешились и просто оставили животных.

Нурамон взял Юливее за руку.

— Что ж, сказки ты знаешь. В чертогах королевы дерзить нельзя. Помни об этом!

— Знаю, знаю. Идем скорее! — ответила ему Юливее.

Бок о бок все трое вступили в светлые чертоги Эмерелль. Юливее оглядывалась по сторонам, широко открыв рот. Особенно понравились ей статуи. Нурамону приходилось почти тащить ее за собой, чтобы продвигаться вперед, настолько сильно притягивала маленькую волшебницу окружавшая ее роскошь. Они достигли преддверия тронного зала. Здесь впервые они встретили стражников. Два эльфийских воина, вооруженные копьями, стояли у закрытой двери и ждали их.

— Кто вы? — спросили их воины.

— Мы — посланники короля Фирнстайна, — ответил Фародин. — Настало время вспомнить о помощи Альфадаса и отплатить тем же.

Мужчины неуверенно переглянулись.

— Кто бы мог подумать? — произнес кто-то совсем рядом.

Они обернулись, и из боковой двери появился Альвиас. Мастер изменился. Через его лоб проходил шрам. Должно быть, он был ранен магическим оружием.

— Кто бы мог подумать, что посланниками будут те, чьи имена не произносили в этом зале уже много столетий.

— Мастер Альвиас! — удивленно произнес Фародин. — Приятно видеть знакомое лицо.

Близкий друг королевы подошел к ним и пристально оглядел всех.

— Хотелось бы и мне сказать, что я рад вас видеть. Прибытие послов означает войну, а ваше прибытие может вызвать гнев королевы.

Нурамон вспомнил последний раз, когда он был в этих чертогах. Тогда королева отправила его на поиски Гийома, и все обернулось ужасно.

— Королева примет нас? — спросил он.

— Конечно, она впустит посланцев Фирнстайна, однако может статься, что она откажет в аудиенции эльфам, которые некогда вызвали ее гнев. — Он снова оглядел их. — Подождите здесь! Я доложу.

Альвиас приоткрыл двери. Хотя Нурамон не сумел заглянуть в щель, однако услышал, что там присутствуют многие дети альвов. Мастер вошел и закрыл двери за собой.

— Что случилось, Нурамон? — спросил Фародин. — Выглядишь так, словно увидел призрака.

— Мне дико страшно. Гнев королевы! Мне не хотелось бы познакомиться с ним.

Фародин холодно усмехнулся.

— Что ж, назад пути нет.

Юливее потеребила Нурамона за рукав.

— Вы что, оба что-то натворили?

— Да, — кивнув, ответил Нурамон. Он только в общих чертах рассказал малышке историю их поисков Нороэлль, умолчав о том, что столь любимая Юливее Эмерелль отнеслась к ним несправедливо. — Мы ушли против ее воли. Вот как ты по ночам отправляешься бродить.

— Она наверняка простит вас. Она очень добра, — заявила Юливее.

Королева заставляла их ждать. Особенно сильно проявляла беспокойство Юливее, убивая время тем, что подходила к стражникам и задавала им вопросы, на которые мужчины отвечали холодно и с большой неохотой. Она задавала вопросы по поводу доспехов и оружия. Кроме того, она хотела знать, как можно стать членом королевской стражи. Нурамон вполуха прислушивался к разговору, беспокойно меряя коридор шагами.

Фародин спокойно стоял на месте и не сводил с него взгляда.

— Ты что, в Фирнстайне все терпение растерял? — наконец спросил он. — Или у Мандреда насмотрелся?

Нурамон остановился.

— Если бы ты знал, как я переживаю по поводу наших поисков! — Чем дольше королева заставляет их ждать, тем сильнее возрастает опасность. Ведь возможно, как раз в эту минуту королева выносит им приговор!

Из тронного зала донесся звук. Юливее быстро подбежала к Нурамону и схватила его за руку. Затем дверь отворилась, и он увидел за спиной Альвиаса, между рядами собравшихся эльфов, Эмерелль. Она неподвижно сидела на троне.

— Королева примет вас, — произнес мастер Альвиас и зашагал вперед.

Товарищи последовали за ним. Нурамон был удивлен тем, что зал был полон, так же, как тогда, когда они отправлялись на эльфийскую охоту. Дети альвов слева и справа от них казались удивленными. Некоторые лица были знакомы Нурамону, но большинство казались чужими. Вдруг кто-то прошептал:

— Фародин и Нурамон! — И тут же оба имени шепотом помчались по залу.

Далеко впереди послышались громкие разговоры. Королева подняла руку, и тут же снова стало тихо.

— Добро пожаловать, Нурамон! — прошептал ему кто-то слева. То был молодой эльф, воин в белом суконном облачении. Нурамон не знал его, однако за его спиной он увидел Элемона, своего дядю, и других эльфов из своего рода. На лицах большинства из них, кроме Элемона, были написаны радость и даже гордость.

— Приветствую тебя, кузен, — негромко произнесла молодая женщина, которую он никогда еще не видел, очень похожая на его тетку Улему.

Нурамон приветствовал всех дружескими жестами, но продолжал идти к трону.

Пришли некоторые эльфы и из рода Фародина. Они сдержанно, однако в то же время с почтением приветствовали родственника.

Наконец товарищи подошли так близко к трону, что смогли разглядеть лицо королевы. Нурамон увидел на нем холодность.

Вокруг трона Нурамон заметил много знакомых лиц. Там были Олловейн, Дийелон, Пельверик и даже Обилее. Нурамон был рад увидеть подругу Нороэлль. Она выглядела более чем когда-либо исполненной достоинства и не могла скрыть радости. Ее светлые волосы были сплетены в толстые косы, спадавшие на плечи. На ней был красно-коричневый доспех с рунами. Очевидно, это было облачение волшебницы-воительницы.

Перед королевой Нурамон и Фародин склонили головы. Маленькая Юливее сделала книксен. Прежде чем они успели что-либо сказать, заговорила Эмерелль:

— Итак, день настал! День, когда дети Альфадаса требуют от нас отплаты. День, когда вернулись Фародин и Нурамон! Что случилось, что вы осмелились предстать передо мной?

Она смотрела на Фародина. И поэтому ответил именно он.

— Нас привела дружба с Мандредом, отцом Альфадаса. Фирнстайн в большой опасности. Сторонники Тьюреда покоряют народ за народом и теперь готовят нападение на Фирнстайн. Флот рыцарей ордена скоро выйдет из гавани. — В зале зашумели, однако Фародин не дал сбить себя с толку. Он просто продолжал говорить. — От имени Лиондреда из рода Альфадаса Мандредсона мы пришли, чтобы просить помощи у детей альвов.

— Королева Альвенмарка сдержит свое обещание и начнет приготовления, — объявила Эмерелль.

Фародин поклонился.

— Мы благодарим тебя от имени Лиондреда.

— Значит, ваша служба окончена. Ваш господин будет доволен. А теперь давайте попрощаемся с послами и выслушаем Фародина и Нурамона, имена которых не произносились в этом зале, однако в лесах и в долинах давно уже стали легендой. Фародин и Нурамон! Эльфы, которые противятся королеве, чтобы отыскать свою возлюбленную! Вы даже представить себе не можете, сколь велик был мой гнев, когда вы нарушили мой запрет. Нужно обладать большим мужеством, чтобы предстать передо мной после этого. Вы пришли, хотя знаете, что это может стать концом ваших поисков. Ты, Фародин, даже принес с собой песок, который я когда-то развеяла по миру людей. А ты, Нурамон, осмелился прожить в Фирнстайне целую человеческую жизнь, прямо у меня под носом.

Нурамон хотел было ответить, однако серьезный взгляд Фародина заставил его умолкнуть.

— Ты хотел что-то сказать, Нурамон? — поинтересовалась королева притворно дружелюбным голосом.

— Я не хотел сердить тебя, — запинаясь, произнес он. — Когда я был в Фирнстайне, то знал, что ты в любой день можешь приказать мне явиться. Но ты не сделала этого. У тебя наверняка были на то свои причины.

Королева склонила голову на бок.

— Не думай, что я изменила свои намерения относительно Нороэлль. Но я вижу, что не могу остановить вас. Ваша любовь слишком сильна. Вы можете попытаться спасти Нороэлль, но знайте, что сделаете это без моего благословения. Прошло много времени с тех пор, как вы нарушили мой запрет. И иногда я видела вас отсюда. Некоторые вещи, которые я видела, мне нравились, некоторые — нет. Ты, Нурамон, был у изгнанников. В принципе, королеве не должно нравиться, когда кто-то из ее народа ищет прибежище у изгнанных. Однако никто не станет презирать тебя за то, что ты был у детей темных альвов. — По залу пронесся шепоток. Присутствующие наверняка задавались вопросом о том, какая тайна может окружать детей темных альвов. И они наверняка многое отдали бы за то, чтобы узнать, что приключилось с Нурамоном у них в гостях. Королева обвела взглядом зал, но не сделала ничего, чтобы восстановить спокойствие, а просто продолжала дальше.

— То же самое касается времени, проведенного в Фирнстайне. Фирнстайн тебе ближе всех. И поэтому я возьму с тебя обязательство. Ты пойдешь в битву на моем корабле.

— Благодарю тебя, Эмерелль, — ответил Нурамон, не зная, честь это или кара.

— Теперь относительно тебя, Фародин! Ты заставил Мандреда выдать себя за моего посланника у троллей. Ты устроил резню среди троллей в мирное время… и в целом поступил верно. Мне было больно узнать, что тролли сделали с Йильвиной и остальными. Наши смертные тела бренны, но души наши продолжают жить. Но одно ты должен понять, Фародин: тролли нужны нам в битве против наших общих врагов. И мы должны быть уверены в том, что они верят в наши добрые намерения. — Лицо королевы было словно у доброй подруги, при этом совершенно не соответствуя словам, которые она произносила. — Интересно, что скажет тролльский герцог Оргрим, если ты пойдешь в битву на его корабле?

Фародин едва заметно сглотнул.

— Наверняка он расценит это как честь, — вот и все, что эльф ответил.

Нурамон не мог понять того, почему Эмерелль решила отправить Фародина в качестве заложника к троллям. Хотя после поступка Фародина прошло более двухсот лет, но тролли отнюдь не забывчивы. Они наверняка убьют его, просто… по ошибке. Неужели королева хочет разлучить его с Фародином, более того — послать товарища на верную смерть, чтобы их поиски Нороэлль остались безуспешными? Нужно что-то предпринять. Он отпустил руку Юливее и сделал шаг вперед. Фародин тронул его за руку; очевидно, пытался его удержать. Однако шаг был сделан, и королева удивленно смотрела на него.

— Да, Нурамон, что ты хочешь сказать?

— Тролли убьют Фародина. А любой другой эльф уйдет невредимым. Поэтому я умоляю тебя, пошли к ним меня, а Фародина оставь у себя.

Фародин подошел к Нурамону.

— Прошу, Эмерелль, не слушай его. Я покорюсь твоей воле.

Юливее последовала за обоими товарищами и снова взяла Нурамона за руку.

— Я впечатлена тем, как вы вступаетесь друг за друга. Но мое решение это не изменит. Фародин, я отдам тебя герцогу Оргриму в качестве заложника… Только так я смогу расположить к нам троллей. Моя цель — не месть, а доказательство моего доверия. Я тебе говорила уже, в последний раз перед эльфийской охотой. Вспомни мои слова, с которыми я отправила тебя. Я хочу, чтобы ты был не просто заложником, а примером для всех эльфов, как во время эльфийской охоты должен был защищать жизнь Мандреда. Сделаешь ли ты это?

Фародин долго колебался. Наконец уголки его губ приподнялись в едва заметной усмешке.

— Я сделаю это, моя королева.

Что-то произошло между Фародином и Эмерелль. В зале, похоже, этого не заметил никто. Очевидно, они полагали, что присутствуют при примирении, которое сначала показалось наказанием. Но что имела в виду Эмерелль, когда говорила, что Фародин должен был защищать Мандреда? Королева говорила так, словно его товарищ потерпел неудачу и теперь получил возможность исправить ошибку. После всех проведенных вместе лет в Фародине оставалось еще много сокрытого от Нурамона.

Вдруг королева улыбнулась.

— Теперь у меня остался только один вопрос, — она поглядела на Юливее. — Кто эта девочка, которая держится за твою руку, Нурамон?

— Это волшебница Юливее, дочь Хильдачи из рода Дилискара. Возможно, она последняя из вольных Валемаса.

Шепот в зале сказал Нурамону, что Валемас и род Дилискара не забыты.

— Юливее! Какое имя! — произнесла королева, уставившись на девочку так, словно та была альвом. — Подойди ко мне, Юливее.

Ребенок не выпустил руку Нурамона, девочка с сомнением посмотрела на мужчину.

— Иди же! Это Эмерелль, о которой ты так много слышала.

Юливее медленно отпустила руку Нурамона и осторожно стала приближаться к королеве. Все в зале затихли. Слышен был только шум воды, сбегавшей по стенам. Эмерелль долго изучала Юливее, словно хотела запомнить каждую ее черточку. А затем сказала:

— Юливее, я долго ждала возвращения рода Дилискара и других родов Валемаса. И это делает этот день еще более значительным, поскольку тебе предстоит большое будущее. Как ты встретилась с Нурамоном и Фародином?

Юливее негромко поведала о том дне, когда впервые увидела Нурамона. Разговор с ним она передала очень подробно.

— А потом он рассказал мне, что ты сказала ему, чтобы он сам выбирал себе родственников. И тогда я поняла, что не одна на свете.

— Со стороны Нурамона было очень мудро сказать тебе это. Так вы выбрали друг друга в качестве родственников?

— Да, теперь он мой брат.

Хотя Нурамон видел, что некоторые в зале восприняли слова маленькой волшебницы с презрительными ухмылками, он не почувствовал смущения. Он гордился Юливее и тем, как открыта она была по отношению к королеве.

— Встань рядом с моим троном. Тебе нужно привыкнуть к этому месту.

Юливее сделала так, как велела ей королева. По лицу малышки было видно, как сильно впечатлил ее вид такого количества детей альвов. Когда королева взяла ее за руку, малышка удивилась. Должно быть, она чувствовала себя как в одной из сказок об Эмерелль.

Королева обратилась к Нурамону.

— Ты хорошо поступил, когда взял малышку. Она сильнее, чем ты думаешь. Поскольку вы выбрали друг друга в качестве брата и сестры, то я спрошу тебя, можно ли мне учить ее искусству магии.

— Кто же откажется от такого предложения? Однако не мне соглашаться или отказываться. Пусть решает сама Юливее. Я был бы счастлив, если бы ты учила ее магии, потому что я научить ее не могу почти ничему.

— Что скажешь, Юливее? Хочешь быть моей ученицей?

— Да, Эмерелль. Хочу… Но я хочу и с Нурамоном остаться.

— Я дам тебе время подумать. Выбор непрост. Однако что бы ты ни выбрала, ты не разочаруешь меня. — Эмерелль встала. — А теперь, дети альвов, готовьтесь к битве! Альвиас!

Мастер подошел к ней. Королева что-то прошептала ему на ухо, затем взяла Юливее за руку и покинула зал через боковую дверь. Воины, стоявшие вокруг ее трона, последовали за ней, осталась только Обилее. Она глядела на Фародина и Нурамона так, словно те были картинами, напоминавшими о славных былых днях.

Фародин вступил в разговор с одним из родственников, семья Нурамона тоже быстро собралась вокруг него, забросав его множеством вопросов. Большинство родственников были ему незнакомы. И только Элемона, сохранившего за все эти годы печать подозрительности, Нурамон узнал. Заговорившую с ним кузину звали Диама. Она спросила его, что произошло у детей темных альвов. Нурамон ответил уклончиво, при каждой возможности пытаясь поймать взгляд Обилее. Та не двигалась с места и, казалось, радовалась тому, что видит его в окружении семьи.

Когда к Нурамону подошел Элемон, целитель подумал, что теперь-то радости придет конец. У дяди еще ни разу не нашлось для него доброго слова. Остальные эльфы молча ждали.

— Нурамон, мы все происходим из рода Вельдарона, — начал он. — И ты знаешь, что я и остальные эльфы моего возраста всегда презирали тебя. За то время, когда ты был здесь и не имел права покидать Альвенмарк, мы зачали детей. А когда ты ушел, они родились, и мы были уверены в том, что они не несут в себе твою душу. Но эти дети и их потомки смотрели на тебя иными глазами. Они слышали истории о Нурамоне, любящем воине, об ищущем Нурамоне, о вечном скитальце. Во время тролльских войн они узнали, что когда-то ты был товарищем Альфадаса. — Он остановился и поглядел на Нурамона, словно ожидая от него ответа. А затем продолжал. — Нас, стариков, прощать не нужно. Многие из нас своего мнения не изменили, однако эти эльфы почитают тебя как величайшего в нашем роду. Пусть они не чувствуют твоего презрения по отношению к нам.

Нурамон никогда не любил Элемона, но эти слова были шагом навстречу, которого он никогда от родственника не ожидал. И, поглядев на лица окружавших его молодых эльфов, он понял, что дядя был прав.

— Если бы королева не захотела, чтобы в бою я был рядом с ней, я пошел бы в сражение с моей семьей. Спасибо тебе, Элемон.

— Надеюсь, ты сможешь простить меня, — глаза старика заблестели.

— Да, могу. Во имя Вельдарона!

Нурамон помнил все те годы, когда ему приходилось сносить насмешки рода. Если бы он не видел Элемона своими глазами, не чувствовал, что тот едва не плачет, он подумал бы, что родственники хотят вернуть его в свои ряды только из корыстных побуждений. Однако слова Элемона были искренни, в этом Нурамон сомневался столь же мало, как и в намерениях юных мужчин и женщин, большинство из которых были опоясаны короткими мечами, словно стараясь подражать ему. Его кузина Диама была одной из них. На ней даже был доспех, похожий на доспех Гаомее, только изготовленный не из драконьей кожи, а из металлических пластин. В этот миг Нурамон понял, как долго его не было. Он дважды стал жертвой времени. И каждый раз проходило более двухсот лет. За это время он из посмешища превратился в образец для подражания и даже восхищения.

Альвиас вместе с Фародином подошли ближе. Мастер вежливо кивнул.

— Нурамон, королева хочет видеть тебя и Фародина в боковой комнате. Следуй за мной, пожалуйста!

— Спасибо, что вы пришли, — неуверенно попрощался со своей семьей Нурамон. Ему потребуется время, чтобы привыкнуть к переменам.

Едва они оставили круг родственников позади, как Фародин прошептал:

— Похоже, твой род сильно вырос… Очевидно, теперь они видят в тебе не только рождающегося снова. — Похоже было, что Фародин по-своему радуется за него.

Нурамон хотел ответить, но тут они прошли мимо Обилее и остановились.

Альвиас проявлял нетерпение.

— Я пойду вперед и предупрежу королеву, что вы идете.

Никто из них ничего на это не ответил. Нурамон вспоминал последний раз, когда видел подругу Нороэлль. Она была у первых врат, которые он открыл своими силами. Она махала ему рукой с холма. Тогда она казалась скорее волшебницей, чем воительницей, а теперь на ней были доспехи воина из мягкой кожи гельгерока, на торсе, рукавах и ногах укрепленной твердой древесиной. Руны, изображенные на дереве, наверняка помогали Обилее в сражении. На шее у нее была цепочка, на которой она, как и Нурамон, носила камень Нороэлль. То был бриллиант.

Наконец Нурамон нарушил молчание.

— Ксерн рассказал мне, что во время тролльских войн ты стала героем.

— Да, — ответила Обилее так, словно жалела об этом.

— Нороэлль будет гордиться тобой, когда узнает об этом, — сказал Фародин.

— Я никогда не забывала Нороэлль. Не проходит и дня, чтобы я не вспоминала о ней и о вас. — Она поглядела в глаза Нурамону. — Хотелось бы мне пойти с вами, — в ее голосе было столько же горечи, как и в ее словах. Она вымученно улыбнулась. — Не обманывайтесь моим настроением. Я рада видеть вас, — и с этими словами она обняла Фародина и поцеловала его в щеку. Затем она обняла и Нурамона, но целовать не стала. — Я так рада за тебя. Нороэлль была права. Твой род оценил твою душу.

И прежде чем Нурамон успел что-либо ответить, Обилее сказала:

— Идемте! Не будем заставлять королеву ждать! Ей наверняка хочется узнать, что вы пережили. Мне тоже любопытно.

Они пошли в боковую комнату вслед за Обилее. Нурамон никак не мог забыть взгляд воительницы. В нем было столько боли и тоски!

Войдя в боковую комнату, Нурамон не поверил своим ушам. Маленькая Юливее стояла рядом с королевой, в окружении воинов, и рассказывала историю их путешествия по Фаргону.

— И когда я уже думала, что поплачусь жизнью, Нурамон домчался до меня и поднял в седло. Но слушайте же, что было дальше! Ну вот что бы ты сделал в этой ситуации? — она обернулась к Олловейну.

— Я повернул бы обратно как можно скорее, чтобы отвезти тебя в безопасное место, — ответил воин. — Потом вернулся бы назад и занялся бы людьми.

Юливее дерзко усмехнулась.

— Мудрый ответ. Но ничего из этого Нурамон не сделал. Потому что это означало бы нашу гибель. Он не стал поворачивать коня, потому что противники были близко. — Она сказала об этом Олловейну достаточно поздно, но воин Шалин Фалаха только улыбнулся словам Юливее. — Вместо этого он пронесся прямо через их строй, уходя от ударов, уколов и… — маленькая волшебница увидела Нурамона и запнулась. А затем быстро продолжила. — И спас маленькую Юливее от злых людей. И если маленькая Юливее будет осторожна, то будет жить и завтра.

Воины рассмеялись, даже на губах королевы появилась улыбка.

— Подойдите ближе! — велела она. И когда Фародин и Нурамон предстали перед ней, она объявила: — Я хочу поблагодарить вас обоих за то, что защитили Юливее. — Она взяла малышку за руку. — Вы даже не представляете, как сильно помогли мне и всему Альвенмарку.