Во власти девантара

Руины

Холодный мелкий дождь капал на лицо Мандреда. Голова у него кружилась, он прислонился к полуразрушенной стене. Там, где должен был подниматься красивый крестообразный свод, было только серое небо. Монастырь, через который они попали в Расколотый мир, лежал в развалинах. Пальцы Мандреда коснулись одного из швов кладки. Светло-коричневая известь раскрошилась от малейшего прикосновения. Этот монастырь давно покинут, что бы ни говорил Фародин.

Ярл поглядел на Нурамона. Его товарищ сидел на корточках перед нишей, куда они положили тело Лиондреда. Эльф изменился. В мгновение ока у него появились седые пряди. Казалось, Нурамон постарел на многие годы. Черты его лица казались резче, чем раньше. Но не это изменение было самым худшим. Нурамон раскачивался на пятках, негромко бормоча себе что-то под нос. Он пустым взглядом смотрел на кучку пепла у противоположной стены. Его руки все еще сжимали золотистый камень альвов. Дважды Мандред по просьбе Фародина пытался забрать камень. Но Нурамон сжимал его настолько крепко, что ему пришлось бы сломать товарищу руки, чтобы получить камень. С тех пор как Нурамон сплел заклинание, он был явно не в себе. Иногда казалось, он даже не узнает их. Мандред спрашивал себя, не одержим ли эльф.

Арка из золотистого света выросла среди руин. Фародин устало улыбнулся.

— Здесь врата они не разрушили. Не так, как в храмовых башнях.

Мандред подавил новый приступ тошноты. В голове пульсировала тупая боль. Вспомнились изображения, виденные в серебряном зеркале.

— Врата надежны? — недоверчиво спросил он. — Мы не можем сделать прыжок во времени. Ты же знаешь…

Фародин резким жестом оборвал его.

— Никогда нельзя быть уверенным. Забудь о том, что ты видел в зеркале. Он был Лжецом! Он хотел посеять страх в твоем сердце, и, похоже, ему это удалось.

— Все выглядело таким настоящим, — напомнил ему Мандред.

Фародин ничего не ответил. Он подошел к Нурамону, негромко обратился к нему и помог ему подняться.

— Мы идем домой? — услышал Мандред дрожащий голос эльфа.

Длинные волосы Фародина из-за дождя свисали прядями. Он убрал их с лица и поддержал Нурамона.

— Да, мы возвращаемся. Осталось совсем немного. Нас ждет Эмерелль.

Мандред едва не взвыл от ярости. Что стало с его другом? Что сотворило с ним заклятие? Он снова вспомнил о видениях в зеркале. Нужно надеяться, что Фародин был прав и все это только обман!

— Поспеши! — крикнул эльф.

Мандред поднял мертвого короля и положил его голову себе на плечо, словно нес спящего ребенка. Под его весом он едва не рухнул на колени. «Всего пару шагов», — напомнил себе Мандред. Спотыкаясь, он подошел к вратам. В последний раз с сомнением огляделся. Что здесь случилось? Почему разрушен монастырь? Разве это не был главный оплот священнослужителей Тьюреда?

Фародин и Нурамон исчезли в золотистом свете, и Мандред поспешно последовал за ними. Путь сквозь пустоту не изменился. Они шли по золотой тропе в полнейшей тишине. Единственным звуком было его свистящее дыхание.

Уголок нагрудника доспехов Фародина больно вонзился в плечо Мандреда. Он едва не споткнулся. Ярл не сводил взгляда со светящейся тропы. Не сходить с нее!

Переход произошел внезапно. Ледяной ветер подхватил тонкие косички Мандреда. Ничего не понимая, ярл смотрел на произошедшие изменения. Изображение в зеркале не было обманом.

— Вниз! — прошипел Фародин, потянув фьордландца за плащ.

Мандред устало рухнул на колени.

Боги всемогущие! Что же здесь произошло? Где его родина? Стояла глубокая зима. Они сидели в сугробе, неподалеку от фьорда. Воду покрывал толстый слой льда.

Перед ними простирался Фирнстайн. Город вырос многократно, точно так, как они видели это в убежище девантара. Крепостные стены из темного камня доходили почти до самой звезды альвов, которую когда-то создала Эмерелль почти в миле от города. В защитных валах зияли широкие бреши.

Но хуже всего было то, что находилось прямо у них перед глазами. Что-то выросло из звезды, через которую они прошли. Мандред не мог подобрать для этого нужных слов. Там было что-то, чего не должно было быть! Прямо через фьорд, к каменному кругу на утесе тянулось… изменение. Вид этот напомнил ему то, что он видел в библиотеке Искендрии. Однажды он зашел там в комнату, стены которой были украшены чудесными картинами. Но одна стена была повреждена, штукатурка осыпалась, кое-где полопалась. И можно было увидеть вторую картину, не менее прекрасную, чем новое изображение. Мандред не мог понять, почему ее просто не скрыли под слоем штукатурки.

Вот так было и здесь. Что-то лопнуло или порвалось. И за фьордом, знакомым Мандреду с детства, виднелось что-то другое. Воздух между наложившимися друг на друга картинками мерцал и, казалось, растекался, как бывает обычно в особенно жаркие дни. Картинка по ту сторону разрыва была нечеткой. И тем не менее Мандред с первого взгляда понял, что видит там. То был тот самый пейзаж… Он там очнулся после бегства от человека-кабана. Ярл видел цветущую весеннюю лужайку Альвенмарка. Там, на другом берегу фьорда, теперь виднелась разрушенная сторожевая башня. А неподалеку от нее устремлялись в небо раскидистые ветви Атты Айкъярто. Однако со старым дубом что-то произошло. В отличие от других деревьев на нем не было листвы! Мандред прищурился, чтобы видеть лучше. Могучий дуб четким силуэтом виднелся на фоне неба. Рядом с ним было что-то маленькое, белое, но что это, Мандред разглядеть не мог. Растекающийся воздух искажал все. Наконец фьордландец обернулся к Фародину, который был, казалось, не менее взволнован, чем он, в то время как Нурамон просто сидел в снегу и смотрел прямо перед собой.

— Что с Аттой Айкъярто? — спросил ярл. — Почему он не одет в зелень?

— Мертвые деревья не носят листвы.

Ответ поразил Мандреда, словно удар в живот. Этого не может быть! Как можно убить живое дерево, наделенное душой? Он ведь обладал магией и был так невообразимо стар.

— Ты ошибаешься!

— Хотелось бы мне, чтобы это было так, — подавленно ответил Фародин. — Должно быть, они разожгли вокруг него костер. Может быть, они даже использовали для этого огонь Бальбара из Искендрии. Ствол Айкъярто обуглился. Все маленькие ветви сожжены полностью. Наверное, они сделали его символом войны против Альвенмарка. Одно из их знамен воткнуто в землю рядом. Ты знаешь его. На нем изображен сожженный дуб!

— Но как он мог…

— А как может дерево убежать? — раздраженно перебил его Фародин. И добавил уже более примирительно. — И даже если бы у Атты Айкъярто были ноги, старый дуб никогда не побежал бы при виде врага.

Больше ничего Мандред не сказал. Невольно вспомнилась клятва, которую он принес Айкъярто в тот день, когда очнулся в Альвенмарке. Он поклялся, что его секира всегда будет стоять между дубом и его врагами. То, что он не смог помочь своему другу, еще больше усугубляло его отчаяние.

Он отвел взгляд и поглядел на Фирнстайн. На некоторых башнях развевались знамена церкви Тьюреда. Сожжены были целые кварталы. Вдоль причалов стояли корабли, наполовину погруженные в лед. Да и в самом фьорде из-под толстого слоя льда кое-где выступали мачты. Интересно, сколько людей было в городе? И где они все теперь? Неужели рыцари ордена убили их? Мандред вспомнил ночь в осажденной Искендрии. Неужели здесь была такая же жестокая битва?

— Пригнись! — прошипел Фародин.

С юга приближался по льду отряд из трех всадников. Они были авангардом длинной колонны запряженных конями саней. Рыцари мчались к городу. С одной из башен прозвучал сигнальный рог.

Трое скакали в двадцати шагах от берега. Доспехи их показались Мандреду странными. Они были воронеными, из накладывающихся друг на друга пластин, как латы Лиондреда. Тяжелые перчатки с манжетами закрывали их руки от холода. На всадниках были высокие, до колен, сапоги и длинные белые плащи с гербом черного дерева. Головы их покрывали шлемы с длинными нащечниками и металлическим гребнем, проходившим через всю голову. Широкая перевязь лежала поверх нагрудника их доспехов. С нее свисал необычайно узкий меч. Впереди на седлах были закреплены две странные кожаные сумки. Казалось, в них лежали короткие дубинки.

Из ноздрей у лошадей вырывались белые облачка пара. Они казались истощенными, а лица всадников были красны от холода. Мандред спросил себя, сколько времени он и его спутники провели в сокровищнице девантара. Эти всадники… Они были такими непохожими на тех рыцарей ордена, против которых они сражались на море. И щитов у них не было.

Он поглядел вниз, на разрушенный Фирнстайн. Сколько столетий потребовалось городу, чтобы так сильно разрастись? Ответа фьордландец не знал.

От отряда отделился один всадник и направился прямо к разрыву. От напряжения Мандред задержал дыхание. Конь и всадник просто проехали на другую сторону. На два или три удара сердца они исчезли из вида. А затем воин появился на широкой зеленой лужайке, проехал мимо разрушенной сторожевой башни и направился к лесной тропе.

Два других всадника вскоре после этого поднялись по платформе к волнолому и исчезли в переулках города.

Мандред обернулся и поглядел назад. Сани, доверху нагруженные припасами, сильно продвинулись вперед. Всадники, одетые так же, как и всадники авангарда, защищали фланги колонны. Наблюдательный пункт ярла и эльфов находился слишком низко, чтобы можно было хорошо разглядеть происходящее. Мандред не мог подсчитать, сколько саней приближалось к городу. Однако их было наверняка не меньше сотни. Он снова посмотрел на город. Несмотря на сумеречное время, только в некоторых домах горел свет. Тот, кто строил такие каменные дома, не страдал от нужды. Должно было гореть больше ламп… Может быть, огни горели только там, где вражеские священнослужители, офицеры и солдаты заняли дома?

— Нужно уходить отсюда, — тихо прошептал Фародин, указывая на расколотый ствол сосны, торчавшей из снега в прибрежном кустарнике.

Похоже, дерево вырвали с корнями последние осенние шторма и принесли сюда. Товарищи осторожно перебрались под его защиту. Мандред слишком обессилел, чтобы тащить тело Лиондреда. С тяжелым сердцем он оставил его. Ведь здесь всего пара шагов.

— Чувствуешь? — спросил Фародин, когда они присели за стволом дерева.

Мандред понюхал снег. В воздухе висел запах каминного огня и щей. Ничего особенного он не замечал. Он поглядел на лед и спросил себя, что может перевозиться в санях. Чего бы он ни отдал сейчас за яйца и пару ломтиков жареного сала! И мет там в бочонках наверняка есть. Мандред негромко вздохнул. Полный мета рог… Он вспомнил клятву, принесенную Луту во время битвы на море. Ярл ухмыльнулся. Он не нарушит эту клятву, но все равно выпьет!

— Пахнет серой, — сказал наконец Фародин, когда понял, что не дождется ответа. — Так пахло поблизости от девантара. Теперь им пахнет весь мир.

— Но ведь ты рассказывал, как победил его. Меч сломался. — Мандред указал на пустые ножны, висевшие на поясе у эльфа. — Он ведь убил девантара, да?

— Будем надеяться.

— Мне холодно, — тихо сказал Нурамон. Губы его посинели, он дрожал. — Почему бы нам не пойти на ту лужайку? Там весна.

— На льду не укрыться. — Фародин разговаривал с ним, словно с маленьким ребенком. — Те люди, что сзади, желают нам зла. Они нашли способ попасть в Альвенмарк. Мы пойдем на родину другим путем. Мы воспользуемся звездой, через которую попали сюда. Она изменилась. Там есть новая тропа, созданная не так давно. Узор в ней тот же, что и у остальных. Должно быть, Эмерелль протянула ее при помощи своего камня. Думаю, она ждала нас. Она знала, что мы придем сюда. Эта дорога — знак. Она отведет нас в безопасное место!

Над фьордом темнело. С запада, из-за гор, тянулись грозовые облака. А небо над Альвенмарком продолжало сиять ярко-голубым.

Из гавани послышались звуки флейты и барабанный бой. Когда сани въехали по платформе на причальный пирс, между кораблями появилась колонна марширующих солдат. Все они были одеты в нагрудники и высокие шлемы. Брюки и рукава курток у них были чем-то странно набиты. Еще более странным было их оружие. У всех были копья длиной более шести шагов.

Воины маршировали сомкнутой колонной. Первый ряд образовывали восемь свистунов. За ними следовали восемь барабанщиков. Сопровождали отряд конные офицеры. Они направлялись прямо к разрыву между мирами.

Мандред молча считал ряды марширующих. Почти тысяча воинов перешла в Альвенмарк. За ними следовали повозки с высокими колесами и ряды вьючных животных.

— Они с ума сошли, — заявил Мандред, когда колонна вступила на дорогу рядом с руинами башни. — С этими длинными копьями они только сами себе в бою мешать будут.

— Ну, если ты так считаешь, — пробормотал Фародин, пригибаясь и прячась за стволом дерева.

Свежий ветер дул над фьордом, вместе с тучами с запада пришел снег. Они сидели в укрытии и ждали ночи.

Замерзнув совершенно, они вернулись к звезде альвов на берегу. Тело Лиондреда исчезло под тонким снежным саваном. Мандред опустился на колени рядом с королем. По крайней мере, он не увидел, как Фирнстайн жгут и занимают вражеские воины.

Ярл поглядел на Фародина. Нужно надеяться, что они не совершат прыжка во времени. Эти проклятые врата! Равновесие нарушено! Войско, нападающее на Альвенмарк. Невероятно! Интересно, насколько далеко они сумели пройти? Кто же победит в этой борьбе?

Красно-золотистая арка выросла на снегу.

— Скорее! — крикнул Фародин, проталкивая Нурамона через врата впереди себя.

На городской стене прозвучал сигнальный горн. Мандред схватил мертвого короля за пояс и потянул через снег. «Лиондред должен был обрести последний приют в могильном холме под дубом», — с горечью подумал ярл. Там хоронили умерших членов королевской семьи на протяжении столетий. По крайней мере, Лиондред хотя бы в могиле был снова рядом со своей женой и сыном.

Мандред нырнул в свет. На этот раз нужно было сделать всего один шаг, и ярла приветствовал аромат свежей зелени Альвенмарка. Они вышли из врат на мокрой от росы поляне. Вдоль опушки двигались тени. Воздух был наполнен ароматами цветов и пением птиц.

Из-под пинии вышел молодой эльф. У него на бедрах тоже был один из этих странных узких мечей, которые бросились в глаза Мандреду еще когда он увидел всадников на фьорде. Ярл оглянулся. Врата за ними закрылись. Только что еще была ночь, и вот уже утро! Мандред выругался про себя. Опять оно! Они снова прыгнули во времени!

— Кто вошел в Сердце Альвенмарка? — крикнул эльф.

— Фародин, Нурамон и Мандред Айкъярто. При дворе королевы наши имена хорошо известны, и именно туда мы и направляемся, — самоуверенно ответил Фародин.