Воплощенный 3. Оплот рода

Глава 15

— Сашка! Подожди! Стой, не делай глупостей! — испуганный говор сестрёнки доносился до меня словно сквозь вату. Я слышал какие-то звуки, видел, как она что-то мне говорит, видел выражение её лица, но это всё проходило мимо моего сознания, — Тебе нельзя! Это всё специально! Не вздумай поддаваться! Держись, Сашка! Держись!

Я смотрел на бледное лицо сестрёнки, на губы, которые медленно двигались, выталкивая испуганные слова. Смотрел в её синие глаза. Смотрел и не видел.

Крыло мёртв? И Нудный тоже?

Нет! Этого не может быть!

Только не они!

Только не Крыло!

Первый человек, который протянул мне руку. Мой первый друг в этом мире. Что-то разглядевший во мне ещё тогда, когда ничего, кроме шрамов, инвалидности и страха от попадания в чужой мир, во мне и не было!

Что-то внутри меня надломилось. Хрустнуло. Резко. Мгновение незримая сеть, окутывающая душу, сопротивлялась, причиняя нестерпимую боль, а затем лопнула, разбрасывая в пространство ошмётки былого.

И стало легче.

Для чего я живу? Чтобы всякие твари убивали моих друзей? А я дрожал и боялся этому помешать? Слушал голос разума, шепчущий, что ничего уже нельзя поделать?

Можно! Как минимум, можно отомстить!

Как минимум!

Крыло искренне верил, что со смертью ничего не закончится. Верил, что я просто не дам ему окончательно умереть, вернув с того света, заставив и дальше быть своим другом.

Верил искренне, не позволяя ни капле сомнений бросить тень на чистое полотно веры.

А ведь оно именно так и работает. Каждый день, просыпаясь рано утром, ты сжимаешь в руке крохотную монетку веры. Ещё в полудрёме ощупываешь её пальцами и понимаешь, что аверс и реверс этой монетки чисты. Ты сам можешь нанести на них всё, что желаешь. Желания твои, в искреннем порыве, отпечатываются на аверсе, окрашивая его яркой краской. Вера в исполнимость этих желаний, отпечатывается на реверсе. Перед тем как начать новый день, ты вкладываешь в эту монетку частичку себя и бросаешь её в копилку собственной души, омываемой струями чистой магии.

Синий аверс — новый велосипед, с высоким рулём, толстыми колёсами и тонкими спицами.

Жёлтый аверс — чтобы родители сходили в магазин и купили тебе сестричку.

Красный аверс — чтобы родной папа с тёплой улыбкой погладил тебя по голове.

Каждый следующий прожитый день добавляет желаний-красок в твой внутренний мир и, засыпая, ты уже не знаешь, чего хочешь сильнее. Просыпаясь, ты просто красишь аверс монетки веры в новый цвет, заставляя собственную душу пестрить всё сильнее и сильнее.

Первые монетки, лежащие на дне копилки имеют белый реверс — цвет искренней веры в возможность исполнения желания и готовности горы свернуть, чтобы получить желаемое. Но, желания копятся быстрее, чем тебе удаётся добиться их исполнения. Далеко не все желания исполняются. Далеко не всегда тебе хватает упорства, любыми средствами добиться претворения своего желания в жизнь. От этого реверс следующих монет тускнеет. Сначала он ещё белый, но уже не такой яркий. Потом он серый. И когда ты сдался, отдав исполнение желаний на волю случая, и больше не веришь ни во что, реверс твоих монет окончательно чернеет.

Твоя душа, наполненная монетами, одна сторона которых чёрная, а вторая пестрит всеми мыслимыми и немыслимыми цветами, тоже чернеет, теряя веру и магию.

Душа Крыла сияла ярко. Она была многоцветной, но настолько яркой, что ощущалась даже с такого расстояния. Нить связи, лопнувшая и осыпавшаяся, больше нас не соединяла, но она была просто не нужна.

Нужно было лишь что-то, способное эту душу сохранить в себе, пока я не придумаю, как его воскресить. Нет, не его. Их. Душа Нудного на фоне яркого сияния души Крыла ощущалась слабее, но ощущалась. И вокруг них, там, на востоке, испуганно замерли ещё десяток сгустков чужих душ-сознаний, ощутивших моё внимание. Считайте, что вам повезло. Отсюда я вас достать не могу, ваши души принадлежат кому-то иному. Но если вы не успеете убраться оттуда, когда я до вас доберусь, вас уже ничто не спасёт!

Скоро я приду. Сделаю только кое-что…

Я плохо помнил те впечатляющие ветвящиеся связи, позволяющие Воплощать всё новые и новые строения Долины-Туманного-Предела. Тогда, осматривая глазами Лича это великолепие, я видел лишь колоссальные возможности, подмечая и запоминая лишь малую часть деталей. Мне нужна была «Тюрьма душ». Строение, способное захватить и удержать сознания всех противников, погибших при штурме замка. Но, она была способна удерживать не только сознания-души противников. Вот только я совершенно не помнил всю цепочку построек, которые позволяли Воплотить так необходимое мне сейчас здание.

К чёрту!

Потоки энергии «изнанки» дрогнули, когда я начал втягивать их в себя.

Долина-Туманного-Предела не отзывалась, настороженно отгородившись от моего внимания. Маришка трясла меня за плечи, буквально удерживая в воздухе моё тщедушное, по сравнению с ней в полном Воплощении, тело.

К чёрту!

Вернуть ребят и отомстить за их смерть!

Ещё, ещё, ещё! Глубже, ещё глубже!

Алекс, зачем ты это делаешь? Неужели кто-то для тебя важнее, чем ты сам? Ты же понимаешь, что можешь уже не вынырнуть?

К чёрту! Крыло и Нудный не смеют умирать! Никто не смеет убивать моих людей! Никому не позволено безнаказанно нападать ни них! На меня!

И границы Долины-Туманного-Предела дрогнули.

Я не видел, как миллионы дымных щупалец, вырываясь из-под земли, взламывали чёрный базальт основания Хранилища мудрости. Не видел, как они разрывали само пространство, словно стирая краски реальности, обнажая изнанку, на которой чёрным памятником безликой бездне высилась она. «Тюрьма душ». Фундамент дрожал и тёк, подчиняясь магии Воплощения, сращивая строения, в том виде, в котором они только и могут существовать в реальности.

Я ощущал её. «Тюрьму душ». Пристройку Хранилища мудрости, доступную для Воплощения, когда Хранилище достигнет третьего уровня, а Чёрная цитадель обзаведётся Склепом призраков, ведь именно способности Призраков и Духов и позволяют ловить сознания-души и заключать их в Тюрьму душ. Наше Хранилище мудрости было на уровень ниже требуемого, а до Воплощения Склепа призраков было ещё очень далеко. Всё это осталось за границей моего сознания, я просто нырял на изнанку всё глубже и глубже.

«Аэродинамика — это для тех, кто не умеет делать мощные моторы», — вспышкой выстрелила в сознании фраза, слышанная где-то в прошлой жизни. Вроде бы её говорил основатель автомобилестроительной компании Феррари. Кусочки памяти со звоном проворачивались, показывая мне давно забытые моменты прошлой жизни, и осыпались острыми осколками, стремясь насытить Бездну, пожирающую любого, кто обращается к её силе.

«Изнанка» жрала ту часть меня, что была ближе к ней. Меня-местнного. В то время как Я-не-местный кормил её своими воспоминаниями. Дробил их на мелкие осколки, делая края как можно острее и бросал сквозь Меня-местного в ненасытную пасть Бездны. Мы оба, слитые воедино, но на какое-то время снова будучи каждый самим собой, понимали, что здесь и сейчас нельзя терять над собой контроль. Здесь и сейчас нужно оставаться в сознании, с трезвой головой, способным вовремя остановить погружение.

А воспоминания? Хрен с ними! Когда я вернусь домой — а я верю, что вернусь — я создам новые воспоминания всего, что мне дорого! Обниму родителей, отвешу подзатыльник брату, а затем прижму его к себе крепко-крепко. Снова познакомлюсь со своими друзьями. Как в первый раз прочитаю про экспедицию на Марс и с гордостью посмотрю кадры подъёма флага России над первым марсианским городом-куполом. Шестнадцать лет — это только кажется, что мало. Это только кажется, что жизнь вот-вот началась, и ещё ничего не успел узнать и увидеть. Объём воспоминаний, зачастую мусорных, совершенно ненужных, всяких роликов, единожды увиденных в интернете, был настолько велик, что Бездна, пожирая этот мусор, кажется, замедлилась, давая нам время.

Я потянулся к Духу, уже однажды Воплощённому в этом мире. Создание третьего уровня силы охотно откликнулось на зов, привычно раскрывая себя и пряча моё тело в складку реальности. Привычно впитывая поток энергии, хлещущий из меня. Вот только энергия эта была не та, к которой привык Дух. Не холодный равнодушный туман, пронизанный маной Долины-Туманного-Предела, а энергия «изнанки», состоящая из моей воли, ярости и жажды мести.

Способности Вампира к смене формы и стремительному перемещению в бестелесности, были повторены Духом с пугающей лёгкостью. Желание двигаться быстро, нашло мгновенный отклик: окружающее пространство мигнуло чёрно-белой полосой, руки сестрёнки, закованные в латы Воплощения Рыцаря Смерти, лишь бессильно прошли сквозь мою фигуру, растворяющуюся в монохромном тумане, и вот я уже за границами города. Снова смазанное движение и меня окружает лес. Мгновение я заторможено наблюдаю ствол дерева, растущий сквозь меня, и снова рывок вперёд, в бестелесности. Отклик душ Крыла и Нудного всё ближе, но я ощущаю какие-то странные магические эманации рядом с ними. Кто это там что делает? Ярость вскипает волной, с трудом её давлю. Сначала вытащу парней. Месть немного подождёт.

Мирослава Сухарева ненавидела себя за слабость. Ей, выросшей в твёрдой уверенности, что она особенная, уникальная, самая лучшая, рождённая быть выше других, оказаться в ситуации изгоя, было особенно мерзко.

Предательство оставляет страшную рану. Раскалывает душу на части. Быть преданной — это больно. Особенно, когда предают близкие люди.

— Возьми, девочка моя, — говорил дед, протягивая в её десятилетие Катализатор третьей категории, — носи его не снимая. Этот артефакт тебя поддержит всегда! Через него сила рода Сухаревых будет доступна тебе везде, куда бы тебя ни занесла судьба! Где бы ты ни оказалась, все мы, все Сухаревы, будем стоять за твоей спиной и поддерживать тебя!

Говорил. Обещал. И предал!

Мирослава знала, что только по приказу деда, канал Катализатора можно оборвать. Только его личное распоряжение уничтожает связь артефакта с ядром Мастерской Артефакторов.

Первые дни в плену она гнала от себя эти мысли, пытаясь найти выход. Пытаясь не дать себе упасть в пучину беспросветной депрессии.

Перед ней была цель — выжить!

В какой-то момент, плетясь по очередным подземным коридорам за человеком, считавшим себя Вермайером, она вдруг ясно и отчётливо поняла, что цель достигнута. Она выжила. Пережила весь кошмар, наладила отношения с пленителями, выкупила свою жизнь знаниями. Мирослава осознала, что в данный момент ей ничего не угрожает и можно выдохнуть и подумать над тем, что и как делать дальше…

Вот тогда-то она и осознала всю глубину пропасти, в которой оказалась. И не видела выхода, пока однажды утром не услышала:

— Доброе утро, Ваше Императорское Высочество, — голос раздался прямо у неё в голове.

— Кто это? — тихо прошептала Мирослава, решившая, что она сошла с ума.

— Меня называют Аре’муа’кри, я очень хороший знакомый одного очень хорошего знакомого твоего старшего родственника. Отца одного из братьев твоего отца.

— Деда? — прошептала насторожившаяся Мирослава, — Императора?

— Это так! — в голосе, звучащим прямо в голове девушки проскользнули нотки раздражения, — Тра ’ур Алиарт называл его Императором. Да.

— Вас послал ко мне Император? — буквально сжалась в комок Мирослава, испугавшись, что дед отправил к ней убийцу.

— Меня никто не посылал, несмышлёное дитя, — недовольства в голосе изрядно прибавилось, — и можешь уже перестать говорить вслух. Этого не требуется. Ты знаешь мой титул. Тебе достаточно желать, чтобы я услышал твою мысль. Я услышу.

— Тогда зачем ты здесь? — тщательно «думая» мысль, обратилась Мирослава к голосу.

— Чтобы помочь тебе, дитя, — в голосе явно слышалось довольство.

С того момента Мирослава медленными шажками двигалась к тому, чтобы предать.

Это было больно, так как она уже знала, каково это, когда тебя предают. Это было вдвойне больно, потому что она собиралась нарушить своё слово. Да, это слово было вырвано у неё под угрозой смерти, но в тот момент у неё был выбор. Она выбрала жизнь.

Аре’муа’кри обещал, что никто не узнает о том, что она нарушила слово и предала тех, кто её лечил, кормил и обеспечивал безопасность.

Аре’муа’кри обещал Мирославе, что город, ставший свидетелем её позора, сгорит в магическом огне.

Этот змей-искуситель обещал, что именно она, Мирослава, станет править Империей по праву сильного, потому что её дед так и не Воплотил Арканного Мага, четвёрку Башни-из-Слоновой-Кости. Она же, если даст своё согласие, сможет сделать это с лёгкостью. Аре’муа’кри, Арканный Маг, четвёрка Башни-из-Слоновой-Кости ей это твёрдо пообещал. Он видит в ней силу, потенциал и огромные возможности. Если она захочет, она сможет и больше, чем просто Воплотить четвёрку. Намного больше.

Обычно в этот момент Арканный Маг замолкал, выдерживая загадочную паузу, и категорически не хотел отвечать на вопросы девушки о том, что именно «больше» она сможет?

Мирослава прекрасно знала, что для Воплощения созданий иного Плана высокого уровня силы, нужна особая с ними связь. Духовное сродство. А ещё нужно огромное количество энергии, которое неспособен пропустить через себя ни один человек. И чтобы уменьшить этот поток энергии, идут на разные хитрости.

Аре’муа’кри же обещал Мирославе, что она справится и так. Что Башня-из-Слоновой-Кости кровно заинтересована в том, чтобы во главе рода снова встал сильнейший, что мощь других Планов, которую они получили в этом мире, заставляет выбирать более достойного правителя Империи не откладывая, иначе первенство будет потеряно и грядёт новый передел, что снова зальёт кровью весь мир.

Мирослава понимала, что Аре’муа’кри лукавит и многое недоговаривает, преследуя свои интересы, но сколько ни размышляла, прямого обмана не видела. Воплотив четвёрку, она действительно станет сильнейшей в роду Сухаревых. После того, что сделал с ней Император, никакого пиетета она к нему не испытывала. Жалости к Апраксиным не испытывала тем более. Они её унизили, растоптали, уничтожили. Принудили к сотрудничеству, воспользовавшись состоянием в котором она в тот момент находилась.

Положа руку на сердце, Мирослава и сама поступила бы схожим образом, имея возможность, но от этого более тёплых чувств к Апраксиным и их прихвостню Вермайеру, не питала, даже наоборот, только сильнее их ненавидела.

Их и себя, за то, что теперь, чтобы шагнуть к величию и силе, она должна нарушить слово и предать.

— Поспеши с решением. Скоро одна из твоих сестёр будет здесь. С армией и вассалами. Если у неё всё получится, ты погибнешь. Приказ, отданный ей Императором, не может быть истолкован двояко. Башня-из-Слоновой-Кости не хочет потерять сильнейшую, но если это произойдёт, мы обратимся в той, что станет сильнейшей после тебя. Мы в любом случае получим сильнейшую из рода Сухаревых. Ты же — умрёшь.

Мирослава колебалась недолго. Она не хотела умирать. Она не хотела, чтобы её место заняла стерва Ольга. Она хотела швырнуть в лицо Императору сплавленный в бесформенный комок Катализатор, с которым последние дни не могла расстаться, хотела заглянуть ему в глаза и что-нибудь обязательно сказать. Она ещё не решила, что скажет. Это будет зависеть от того, что она увидит в его глазах. Но, в любом случае, чтобы швырнуть, посмотреть и сказать, нужно выжить.

А чтобы выжить, нужно настроить духовное сродство.

Уже первые попытки настроиться на разум Аре’муа’кри, показали Мирославе, что Арканный Маг прав. Именно она — сильнейшая в роду Сухаревых. Связь с существом четвёртого уровня силы установилась настолько легко и непринуждённо, что будь Мирослава ничего не знающей в Воплощении соплюшкой, решила бы, что их связь напитывается энергией со стороны Башни-из-Слоновой-Кости. Но она была первой наследницей Российской Империи и точно знала, что никогда ни один План не будет разбрасываться энергией просто так. Энергия — самое дорогое, что у них есть. Возможность Воплотиться — это работа, на которую идут эти создания, чтобы «заработать» немного энергии для своего Плана.

— Ты действительно сильна, дитя, — произнёс с улыбкой Арканный Маг, когда она смогла, наконец, увидеть его глазами.

Они находились на вершине башни, возвышающейся выше облаков. Арканный маг сидел на высоких красивых ступенях, ведущих к небольшой площадке, огороженной красивыми перилами. За перилами плыли облака, освещаемые невидимым светилом. У подножия ступеней возвышалась огромная скульптура. Золотая змея, свернувшаяся кольцами, положила голову поверх своих колец, смотрела огромными изумрудными глазами прямо в глаза Мирославе. На секунду девушке показалось, что змея живая, но золотые кольца не шевелились, скульптура была неподвижна.

Арканный маг, девушка чувствовала, был доволен успехом своей Воплотительницы. Он расслабленно смотрел на проплывающие облака и молчал, давая девушке время, обвыкнуться.

— Осталось совсем немного, дитя, — снова обратился к ней Аре’муа’кри, — Я чувствую твоё сознание. Ты действительно сильна, дитя. Я уже сейчас могу взглянуть на твой мир твоими глазами, но мы не будем спешить. Как только я вмешаюсь, Защитник Некроманта почувствует угрозу. Я не дам ему сразу нас увидеть, выгадав несколько минут на полноценное Воплощение. Но я не смогу заблокировать самого Некроманта. Дождись, когда его не будет в замке, сейчас ты легко сможешь ощутить его присутствие. Дождись и позови меня, когда он покинет замок. И тогда ты станешь сильнейшей!

Разорвав контакт, Мирослава с трудом смогла взять себя в руки. Арканный Маг не обманул. Она действительно начала ощущать присутствие сгустка чёрной злобы, называемое Некромантом. Его близость причиняла Мирославе буквально физическую боль. Как хорошо, что уже несколько дней никому не было до неё дела. Она была предоставлена сама себе. Вездесущие скелеты приносили ей поесть, выводили до ванной комнаты, не выпуская никуда за пределы тюремного блока. И если ещё вчера Мирославу это дико бесило, то сейчас она была рада, что никто её не видит.

В попытках отвлечься от ужасных ощущений, Мирослава пыталась анализировать всё, что увидела глазами Арканного Мага и всё, что ощущала, его органами чувств. Получалось плохо. Боль отвлекала. Тошнота, когда Некромант оказывался ближе ста метров, накатывала словно цунами.

А потом что-то случилось. Сгусток чёрной злобы словно взорвался, накрыв собою всё доступное девушке пространство, от чудовищного приступа боли Мирослава потеряла сознание.

Она не знала, сколько провалялась в отключке, но когда пришла в себя, несколько минут лежала в блаженстве и просто наслаждалась отсутствием боли и тошноты. И только когда сообразила, что это значит и поняла, что если не поспешит, то все эти ощущения вернутся с новой силой, потянулась разумом к Аре’муа’кри.

Арканный Маг так и сидел на ступенях напротив огромной змеи. За его спиной что-то происходило. Что-то потрескивало. Блики света отбрасывали причудливые тени.

Она попыталась заставить существо повернуть голову, но поняла, что не может ничего сделать.

— Не спеши, дитя, — с улыбкой, которую хорошо ощутила Мирослава, Арканный Маг поднялся на ноги, — скоро ты всё увидишь своими глазами.

Аре’муа’кри поднял руки и что-то произнёс. Девушка в ужасе ощутила, как им в спину ударил чудовищный поток энергии, и увидела, как золотая статуя змеи начала двигаться, раскручивая свои кольца.

Мирослава ощутила, как её тело, лежащее на кровати в одиночной камере, открыло глаза, и мир вокруг дрогнул, впуская в маленькую тесную камеру и Арканного Мага, и золотую змею, стремительным рывком бросившуюся вперёд и ещё кого-то, так и не показавшегося девушке на глаза.