Воплощенный 3. Оплот рода

Глава 1

Зимой солнце поднимается над горизонтом поздно. В обычный день, когда первые лучи освещают эту комнату в общежитии, она пуста. Две кровати, расположенные вдоль стены, идеально заправлены — ни морщинки на покрывале. Два рабочих стола, копирующих друг друга, словно это один стол и его отражение в зеркале. На столах только уставная подставка под ручки и карандаши с уставными же канцелярскими принадлежностями: двумя ручками — синей и чёрной, тремя простыми карандашами разной мягкости, циркулем, простой деревянной двадцатисантиметровой линейкой и двухцветным ластиком. Два стула. Два высоких шкафа. Вертикальный оружейный ящик, экранирующий магические проявления. Специальный постамент для Воплощённого создания.

Утренние лучи солнца редко могут поймать обитательниц этой комнаты лениво и праздно нежащихся в постелях даже в выходной день, так как первые пункты в распорядке дня обучающихся в Московской Магической Академии (ММА) всегда одинаковы. Подъём в шесть утра, утренняя зарядка в шесть с четвертью, завтрак в семь. А вот дальше уже возможны варианты. Либо это групповые занятия, если это будни, либо это практическая отработка или время для самостоятельной работы, если это выходные дни.

Сегодня всё было иначе. Особый день. Траур.

Занятия отменены, курсанты вольны блюсти скорбь, совмещая её с праздностью.

Не каждый день наследницу престола убивают.

Но и сегодня первые лучи Солнца не смогли застать обитательниц этой комнаты в постели. Курсантки последнего курса. Выпускницы. Одни из лучших. Где ещё их искать солнечным лучам, как не на полигонах?

Именно там, на закрытом полигоне для отработки особо опасных боевых заклинаний и воздействий, доступ на который осуществляется лишь по личному разрешению ректора и нашлись обитательницы той самой комнаты.

Высокая и рыжеволосая, одетая в кожаные доспехи, соблазнительно обтягивающие потрясающую фигуру, стреляла из монструозного лука в мишени, расположенные на самой границе видимости. Добрые пятьсот метров совершенно не смущали девушку и она совершенно спокойно выпускала стрелу за стрелой из огромного, почти в её рост, очень оригинального лука. Жуткая смесь магии и технологии. Металлические плечи, прицел, эргономичный пластиковый упор гармонично сочетались с чуть светящимися фервальтовыми блоками и полупрозрачными нематериальными нитями, пронизывающими всю конструкцию.

Рыжеволосая стреляла равномерно и методично. Небольшой поворот корпуса, натяжение тетивы «до щеки». Касание основанием большого пальца щеки, лёгкий выдох. Стрела, буквально сотканная из пара, в который обращается выдох девушки на морозном воздухе, возникает прямо в боевом положении. Выстрел.

— Хельга, ты же мне сама говорила, что твоя сучка-сестра рано или поздно нарвётся, её выпотрошат, и ты не будешь по этому поводу горевать, — лучница ещё чуть довернула корпус, оттянула тетиву к щеке, — неужели ты не была со мной честна?

Названная Хельгой сидела сразу за границей зоны стрельбища на тёплом плаще, небрежно брошенном прямо на снег. Утеплённая уставная униформа сидела на девушке великолепно, эффектно подчёркивая женственную фигуру. Форменные цвета — синий и золотой — удивительно сочетались с глазами и волосами девушки. Сама Хельга невидящим взглядом смотрела куда-то вдаль, за мишени, туда, где на границах полигона искрил избытком магии защитный барьер. Ни крупицы эмоции не отражалось на неподвижном, красивом, неживом, словно фарфоровая маска, лице. Ни отражения мысли не мелькало в необычайно чистых, холодных синих глазах. Как будто не к ней обращалась рыжеволосая лучница.

Короткий выдох. Выстрел.

Стрела с тихим шелестом ушла в дальнюю мишень и ещё до того, как достигла цели, вторая, а за ней и третья, сорвались с тетивы артефактного лука и отправились вдогонку за первой.

— Ваше Высочество, — обернулась к Хельге лучница и, не выпуская из руки лук, лишь опустив его к земле, сделала шутливый реверанс, — не соблаговолите ли Вы обратить внимание на Вашу недостойную Куар’ри, готовую на всё, чтобы только отвлечь Вас от Ваших тёмных мыслей?

И не видя никакой реакции, лучница тяжело вздохнула и резким движением руки сложила лук в более компактную форму и закинула его за спину, где специальное крепление, буквально живыми корешками, обхватило артефактное оружие. Демонстративно шумно сопя, девушка подошла к задумавшейся Хельге и села рядом с ней, довольно ощутимо ткнув ту плечом.

— Хельга! Уж мне-то можешь не говорить, что ты в печали по сестре! Давай делись, что тебя гложет. Совсем скоро сюда явится Орешников, что мне ему говорить? Или ты сама снизойдёшь до общения с ним?

Синие глаза моргнули раз, ещё раз, в них появились мысли. Светлые брови на красивом фарфоровом лице чуть дрогнули, буквально чуть-чуть, лишь наметив движение навстречу друг другу. Уголок идеально очерченного рта изобразил что-то, совсем отдалённо похожее на улыбку.

— Нет, моя Куар’ри, — голос Хельги, в противоположность её холодному образу, был мягким, тёплым, с нотками довольства и отголосками мурлычущих интонаций, — не стоит ломать жизнь малышу Орешникову. Он и его род ничем перед нами не провинились, поэтому говорить с ним всё-таки будешь ты.

Не стоило уточнять, что имелось в виду. Не так силён род Орешниковых и не так силён лично младший наследник рода, чтобы спокойно пережить то, что начнётся, если до разговора с ним снизойдёт Хельга лично. Куар’ри — это тоже почти она сама, но лишь почти. Мелкие шакалы, хватающие крошки благосклонности могут спустить такое внимание на тормозах. Но только такое. Прояви вторая наследница чуть больше благосклонности и младшего Орешникова просто сожрут.

Рыжеволосая лучница кивнула подобравшись. Наконец-то, инструктаж. Детали. Нюансы. Границы допустимого. Уже не так часто ей нужен этот инструктаж, но и ситуации, подобные тому, что происходит сейчас, бывают очень нечасто.

Она — Куар’ри, а если по-русски, как ей когда-то давно объяснили наставники, вторая половинка, «живой щит», друг-до-смерти Её Высочества Ольги Святославовны Сухаревой. Её Хельги, как они условились когда-то. Она — Куар’ри. Её судьба — идти по жизни рядом с Хельгой, выполняя любой приказ, любой каприз, как озвученный, так и нет. Скоро будет двадцать лет, как они вместе. Всего два года осталось до такого необычного юбилея. А ведь эти самые, почти двадцать лет назад, таких как она, трёхлетних крох из вассальных родов Сухаревых, имеющих отличный потенциал и совместимость со второй наследницей, было шесть. Все шесть проходили обучение и подготовку вместе с наследницей по одной программе. Вместе росли. И постепенно отсеивались. Кто-то не вытянул по силе. Кто-то по характеру. Выжила лишь она одна.

Вот уже скоро двадцать лет, как она единственная Куар’ри, второй наследницы.

И двое суток, как она Куар’ри, первой наследницы.

Всё произошло быстро. За сутки до официального объявления Ольгу вызвал Император и сообщил о смерти её младшей двоюродной сестры Мирославы. Гения рода Сухаревых, надежды старого Императора, Опоры Трона и Самой Большой Суки поколения.

— Апраксины восстали, внуча, — тусклым голосом заявил старый Император.

В этот раз, действительно Старый. Не одну сотню раз рыжая куар’ри видела Императора, везде и всегда сопровождая свою Хельгу. Стоя молчаливой тенью за её плечом. За те самые почти двадцать лет Император практически не менялся. Она знала, сколько ему лет, но он на них не выглядел никогда. Сейчас он изменился, но снова не выглядел на свои года. Он выглядел в полтора раза старше.

— Восстали, твари такие, — повторил Император и буквально вытолкнул из себя следующую фразу, — Миру убили!

Каким чудом она не показала свои эмоции, рыжая лучница не знала. Наверное, тем же чудом, каким Хельга смогла показать безопасные эмоции. Эмоции, ожидаемые Императором от второй наследницы по поводу известия о смерти первой наследницы. Шок, неверие, ужас. Чего стоило Хельге не рассмеяться в лицо деду, не хлопнуть себя рукой по колену и не воскликнуть что-то вроде: «Ну, наконец-то сучка допрыгалась!»

— Я не верю, деда! — дрожащим голосом смогла ответить теперь уже первая наследница, — это какая-то ошибка! Она же сильнее их всех!

Куар’ри первой наследницы стояла и слушала диалог двух родных, но совершенно чужих друг другу людей. Когда-то Император сделал ставку на Мирославу и всё время, отведённое на общение с роднёй, проводил только с ней. Учил ей, растил, воспитывал. В будущем году она должна была поступить в Академию сразу на второй курс. Ей пророчили окончание Академии досрочно, буквально за два-три года. Гений, же!

И пока Император растил себе смену, остальные его внуки и внучки, те, что послабее, те, что «не оправдали», росли сами по себе. Без его пригляда. И выросли чужими ему людьми.

— С этого момента ты, Ольга, надежда и опора Империи, — подвёл итог Император, — завтра об этом объявят, а сейчас — иди, мне нужно отдохнуть.

Выйдя от Императора, её Хельга буквально замкнулась в себе. Замолчала, помрачнела. Она периодически спотыкалась, глаза то и дело замирали, ничего не видя. И только добравшись до своего общежития, пронзив буквально всю Москву из центра до окраины, где и располагались основные корпуса и общежития ММА, Куар’ри наконец услышала свою Хельгу.

— Как же не вовремя Михайловские заперлись у себя в Челябинске! — сказано это было раздражённо, в сердцах.

Лучница кивнула. Челябинск. Да. Ближайший к Екатеринбургу сильный город с крепким родом-хранителем. Вот только… Пару лет назад случилась какая-то странная грязная история. Погиб старший наследник, за каким-то хаосом сопровождавший караван до Москвы. Патриарх Михайловских крепко поскандалил с Императором и закрыл город, разорвав все контракты и договорённости, уйдя в полную автономку. Все попытки Сухаревых вернуть один из сильнейших родов и промышленных центров в общую упряжку пока ни к чему не привели.

— Маш, к нам же в этом году Пермские Орешниковы сына отправили. Как он? Что про него говорят?

Рыжая лучница почувствовала, как тугой комок собирается в груди. Хельга звала её именем, данным в старой семье, очень и очень редко. В минуты сильнейшего напряжения и волнения.

— Обычный младший сын. Звёзд с неба не хватает, уверенный середняк, — чётко и быстро ответила наследнице Маша, — Первого своего болвана воплотил очень рано. Сразу двойку. Старший Орешников год на всех собраниях хвалился, что в его роду тоже появился гений, но с тех пор вот уже десять лет никаких изменений. Над ним теперь все посмеиваются.

— Аккуратно пригласи его на разговор.

— К какому времени?

— Послезавтра, на закрытый полигон, прямо с утра, — после короткого раздумья первая наследница Сухаревых определилась с деталями, — пусть приходит один.

Лучница легко справилась с этой пустяковой задачей. Найти первокурсника, намекнуть на желанность встречи. Обмолвится о месте и условиях. Пожелать сохранить всё в тайне.

И теперь ей нужно было знать, о чём хотела переговорить с младшим Орешниковым её Хельга.

— Если мне не изменяет память, — улыбнулась Ольга Святославовна Сухарева своей Куар’ри, — твою морф-матрицу делали совместно со спецами Орешниковых.

Маша резко кивнула. Рука непроизвольно дёрнулась к голове, поправить причёску, аккуратно и надёжно скрывающую изменённые уши, чуть более длинные, чем у простого человека. Всё так. Её морф-матрицу разрабатывала огромная команда, в которую, кроме Имперских маго-конструкторов, биологов и генетиков, входили специалисты Рода, наиболее тесно контактирующего с Планом обитания основы для морфинга. План Безжалостный-Лес. В качестве основы для морфинга специалистам досталась немного сырая, не совсем полная маго-генетическая карта самого распространённого обитателя этого Плана. Эльфа.

— Это значит, — продолжила наследница Императора, делая вид, что не замечет эмоциональной вспышки своей куар’ри, — что наследник Орешниковых будет относиться к тебе немного более лояльно, чем к кому бы то ни было. Как его зовут?

— Виктор.

— Вполне вероятно, что маленький Витя Орешников может не знать того, что мне нужно, с сентября он в академии на полном пансионе, — задумчиво прикусив уголок губы пробормотала Хельга, — но что-то он знает точно. Слухи, разговоры в замке, разные истории. Пермь — ближайший к Екатеринбургу город, с доступным для нас представителем рода-хранителя.

Именно в этот момент острый, изменённый магией слух лучницы уловил хруст снега под ногами приближающихся гостей. Двое. Первый — человек. Высокий, тяжёлый, ступает неуверенно. Второй — не человек. Походка странная, идёт легко, при этом шаг уверенный, тяжёлый. Знаменитый Виктор Орешников со своим ещё более знаменитым болваном.

— Приближается. Через пару минут будет здесь, — сообщила своей Хельге Маша.

— Ничего. Подождёт несколько минут, — отмахнулась от предупреждения наследница Сухаревых, — Маш, твоя задача вытащить из маленького Вити всё, что он знает или слышал, или даже думает, что слышал, по Апраксиным и Екатеринбургу. Всё! Копай лет на шесть назад, не меньше. То, что произошло на Урале, не могло взяться из ниоткуда. Невозможно просто так, спонтанно, взять и шлёпнуть первую наследницу Старика! Так не бывает!

Маша прекрасно видела, что её Хельга растеряна и, наверное, немного испугана.

— Старик до потери памяти любил эту сучку! Мирослава то! Мирослава это! А в семь лет она такая! А в десять она сякая! Он до икоты боялся её потерять! В охране Мирославки состояли лучшие. Там такие зубры! Они были способны вести бой в полной изоляции больше суток! Довелось наблюдать их тренировки… Бездна невежества, там был Палач Императора! Дядька один был в состоянии превратить весь Екатеринбург в тихий погост! И что они там делали вместе? Я знаю, что дядьку поставили руководить мясной школой, но даже это вызывает кучу вопросов! Маг его силы и опыта? На простую мясную школу? А что там делала Мирослава?! Неофициально?! С толпой боевых магов?!

— Тише, тише, — Маша положила руку на плечо Хельге и улыбнулась, заглядывая ей в глаза, — не накручивай себя, я всегда с тобой. Вместе мы справимся с любой проблемой!

Я верю в это, Маш, — тяжело вздохнула Ольга Сухарева.

— Чем я могу заинтересовать Орешникова? — поинтересовалась Маша у Хельги.

— Слишком важный вопрос, — наследница немного нервно поправила рукав форменного камзола, — я бы даже сказала, что вопрос жизни и смерти. Скорее всего, дед объявит кровную месть. Родителей он вывел за границы наследования, значит, мстить буду я. Одна ли, во главе родовой дружины или с родами-вассалами, всё одно. Справлюсь — дед оставит меня первой. Нет — сдохну и дед назначит нового наследника. Вот и думай, чем ты можешь заинтересовать Орешникова.

Рыжая лучница только кивнула, сглатывая густой ком. Об этой обязанности своей Хельги она совсем забыла.

Кровная месть. Гадство!

Совсем другими глазами девушка посмотрела в сторону молодого парня, замершего у пограничных столбиков закрытого полигона и спокойно ожидающего приглашения войти.

— Иди, Маш, вытряси из него всё, — наследница резко встала и, не оборачиваясь, шагнула в сторону стрельбища, — а я немного разомнусь.

Лучница, не мешкая, вскочила с мехового плаща, прекрасно зная, что сейчас будет. Ожидания её не обманули.

Как только Ольга Сухарева встала с плаща, из-под снега с резким визгом взвились четыре гремлина, сыпанув снежной шугой во все стороны. Зацепив плащ своей хозяйки, одним ловким прыжком запрыгнули ей на плечи, закрепили плащ на своём законном месте и, не менее ловко и быстро перебирая своими мелкими, но ужасно цепкими пальцами, перебрались на свои места. Двое — на поясе слева и справа, один за спиной, изображая капюшон, а последний, на левом плече хозяйки. Следом, с гулом и вибрацией ещё в трёх местах просел снег и из-под белого покрова показались гротескные головы каменных горгулий — личных Воплощённых её Хельги. Совсем непохожих на обычных горгулий Сухаревых. Эти — не летали, не годились для разведки и были совершенно бесполезны в атаке. Они были больше похоже на небольших каменных големов. Массивных, низких, неповоротливых, но ужасно прочных. Как и её личные гремлины, они годились только для защиты своей Воплотительницы. Но защита эта была практически абсолютна.

Рыжая лучница улыбнулась. Имперские специалисты не зря ели свой хлеб. Перекос таланта тогда ещё второй наследницы в сторону защиты обнаружили очень и очень рано. Оперативно подобрали шестёрку девочек для компенсации слабых сторон наследницы. Разработали морф-матрицу эльфийского рейнджера из Безжалостного-Леса. Маша была благодарна всем силам природы, богам знаний и вообще всем, кому молились в огромной Империи, что она оказалась достаточно сильна, чтобы принять в себя наследие Безжалостного-Леса и выжить. Ведь теперь она могла быть рядом со своей Хельгой. Дышать с ней одним воздухом. Исполнять её волю. Служить. Быть полезной.

Шагая в сторону входа на полигон, туда, где замер в ожидании младший Орешников, безымянная куар’ри, просто «четвёртая» на языке иного Плана, не знающая своего рода, не помнящая своей матери, шла исполнять волю той, что стала для неё важнее собственной жизни.