Воплощенный 3. Оплот рода

Глава 4

— Вы совсем с дуба рухнули, Август Пантелеевич? — я устало вздохнул, рассматривая промёрзший берег озера Мелкое, раскинувшегося совсем недалеко от границ города, — у нас не хватит сил, на то, что вы предлагаете! Город в руинах! Магов почти не осталось. Простых людей не хватает. Да блин, у нас жратва скоро кончится!

— Я всё понимаю, Найдёнов, — отзеркалил мой вздох Вермайер, — но пойми и ты. Замыкаться нельзя. Нужно развиваться, расти. Проблемы были, есть и будут всегда. То Вторжение, то дикие нагрянут, то вон, Император своих клевретов пришлёт. Если мы замкнёмся в границе города, мы вымрем! Твой дед это понимал и налаживал связи с соседями, торил караванные тропы, привлекал в город новых специалистов. Твой отец наплевал на заделы деда и пустил всё на самотёк и где теперь Апраксины, а, Найденов?

Вермайер до сих пор, когда мы наедине, звал меня так, как привык ещё с лазарета школы, фамилией, данной мне при оформлении на полный пансион. Смеялся и говорил, что этим не даёт мне забыть, откуда я пришёл и одёргивает, чтобы не загордился, мол, прыжок сразу в Патриархи рода — слишком головокружительная карьера. Голова от успехов закружится, сознание померкнет, и я что-нибудь не замечу. А сейчас очень опасно «что-нибудь» не заметить.

— Тем более, возможность организовать добычу фервальта и алатырь-камня, это не просто связи с соседями и караванные тропы! Ты вообще понимаешь, как это важно для рода?

Понимаю ли я? Мне захотелось грязно выругаться и наорать на Вермайера. Песня одна и та же, но Маришка и Вермайер поют её на два голоса. Мне в оба уха.

Лесопилка и Каменоломня.

— Делай что хочешь, но дай, — это суть требований Маришки.

— А знаете ли вы, Александр, как важно для рода иметь собственное производство фервальта и алатырь-камня, — это суть иезуитского подхода Вермайера.

Фервальт и алатырь-камень. О да!

Российской Империи жутко не повезло с этими простейшими для иных Планов и, как оказалось, для некоторых других стран ресурсами. Фервальт первыми добыли немцы. Воплотили, изучили и поставили себе на вооружение. От них по миру и расползлось это уникальное для нашего мира дерево. Сначала все покупали, потом уже, постепенно, зная, что искать, кто-то находил и Воплощал, а кто-то, если позволяли отношения с жителями иных Планов, сначала строил там, а потом уже Воплощал Лесопилки здесь.

Фервальт известен местным, как написано в учебниках, немногим больше сорока лет. Его исследования ведутся и по сей день, несмотря на то, что применений ему уже найдено масса.

С алатырь-камнем всё иначе. Хоть он известен дольше фервальта, но широко применяться начал гораздо позднее. Когда алатырь-камень только притащили в этот мир, не обладающий впечатляющими характеристиками материал, оказался никому не нужным. Диковина, выглядящая по-разному, в зависимости от мира, в котором добыта, безделушка для богатых родов, готовых инвестировать в будущее ценный сегодня потенциал. Добывался он не проще фервальта. Воплощённая каменоломня являлась тамбуром, стыком между мирами. В ней куски камня иного мира обрабатывались, им придавалась необходимые размер и форма. Единственным известным на тот момент особым свойством камня было то, что из двух кусков можно было сделать один, просто соединив их хорошо отполированным сторонами. Стык просто зарастал и за несколько часов из двух и более обломков получался единый монолит. Попадая же в наш мир, камень терял возможность прирастать новым объёмом. Объединять в Каменоломнях довольно крупные куски камня было бессмысленно, транспортировать такие гигантские глыбы было невозможно, а где такая возможность была — было проще выломать-вырезать кусок нужного размера сразу, не городить городьбу с промежуточными операциями.

Лет двадцать назад, совершенно случайно узнали, что камень, помещённый в Каменоломне в обычную воду нашего мира, не важно, морскую или пресную, сохраняет своё свойство столько, сколько будет находиться в воде.

Вот тогда-то и дзинькнуло у народа. Идеальный строительный материал, блоки которого просто прирастают друг к другу прямо на месте строительства, образуя крепкий монолит, знай только, смачивай вовремя или тряпкой мокрой накрывай нужную грань. Хоть прочность алатырь-камня была не запредельна, встречались на земле минералы и прочнее, но средних характеристик и открывшихся возможностей хватило, чтобы ценность добытого в иных мирах камня взлетела до небес.

Спустя ещё совсем немного времени выяснили, что алатырь-камень и фервальт влияют друг на друга. Камень делает зачарования, наложенные на иномировую древесину мощнее, а фервальт, зачарованный на укрепление, превращает алатырь-камень в неразрушимый монолит, совершенно не уязвимый для магии.

А ещё, фервальт, растёртый до опилок, тоже хорошо держит зачарования. Например, на плодородие земли, на всхожесть, на урожай. И если эти опилки перемешать с землёй, рассыпать в поле и засадить это поле чем-то полезным… Ну а уж если в центр такого поля установить монолит из алатырь-камня, то урожайность выходит за рамки того, что может объяснить современная наука. Вот тогда-то этот завозимый из-за границы чудо-минерал и прозвали алатырь-камнем.

И вроде бы, вот оно, счастье… Но, его цена…

Совершенно случайно выяснили, что алатырь-камень упрощает Воплощение строений иного Плана в нашем мире. Коэффициент никто не рассчитывал, так как обычно применение алатырь-камня делало это Воплощение вообще возможным, в то время как без него никакой маны не хватало на стабилизацию и синхронизацию буйства магических энергий, необходимых для Воплощения.

Именно последнее свойство алатырь-камня и является причиной, почему Маришка буквально выедает мне мозги чайной ложечкой, требуя Каменоломню. Она даже Вермайера чуть не сломала, буквально заставив постоянно капать мне на мозги с аналогичным требованием. Ведь сама Маришка не могла сопровождать меня за границами города. А Вермайер — мог.

Но, как бы я ни сопротивлялся, Вермайер и Маришка правы. Возможность производить фервальт и алатырь-камень значит для города и рода очень много. Вот только возможность не даст нам людей. На ту же Лесопилку нужна хорошая бригада. Очень и очень квалифицированные спецы. Если мы хотим выдавать нормальный продукт, а не переводить древесину иных Планов на мусор. С каменоломней не легче.

— Людей на Лесопилку где брать, Август Пантелеевич? Хорошо, вы меня уговорили, даже не вопрос, — киваю я Вермайеру, — вот беру и Воплощаю я эту Лесопилку.

— Лучше Каменоломню первой, — улыбнулся доктор, — тогда перед Воплощением Лесопилку мы из алатырь-камня сложим, будет у нас двойная польза.

— Какая? — я удивлённо покосился на Вермайера. Про двойную пользу алатырь-камня для Воплощения Лесопилки нигде не было написано ни полслова.

— Фервальт в такой Лесопилке будет иной структуры. Крепче, Чарку, зачарование в смысле, на круг поднимает, держит его лучше. Эти исследования нигде и никогда не публиковались. По долгу службы доводилось вот, — Вермайер замялся на секунду, потом скривился от отвращения, — с Паном разное подчищали. Такое вот тоже бывало.

— Каменоломню, значит, Каменоломню, — кивнул я, — вот Воплотил, а дальше что? Люди от этого появятся? Специалисты квалифицированные?

— Появятся, Найдёнов, — хмыкнул доктор, — ты даже не представляешь, кто и как появится. Нужно только всё правильно сделать. Ты, одно скажи, Воплотить сможешь? Или для авторитета языком чесанул? В городе-то пока не получается…

Раздражение, скрываемое глубоко внутри, от слов Вермайера сорвало удерживающие его скрепы и выплеснулось наружу, продавливая снег на несколько метров вокруг и впуская в эту реальность энергию Костяного Двора. Малыш, на котором мы с Вермайером сидели, присел на все лапы и пригнул голову, пряча её в снег.

В городе не получается! Естественно, мля!

Ведь в городе есть Маришка. Её присутствие, проявление её полного Воплощения забивает все мои возможности. В городе я буквально гость. Энергия Рыцаря Смерти, даже когда Воплощение находится в свёрнутом состоянии и сестра буквально давит в себе все его крохи, агрессивно разрушает любые попытки вмешательства в энергетику внутри городской границы. Многократные попытки что-то сделать, усилить существующие строения, Воплотить что-то новое, даже самую мелочь, однозначно дали нам понять, что если что-то в городе и можно Воплотить, то сделать это сможет только Маришка. Когда возьмёт своё Воплощёние под полный контроль.

Я, чёрт возьми, чтобы химер для разбора завалов и помощи по строительству в городе, для Крыла и Гороховой, воплотить, за город катался. Позорище… Крыло только скалился, но, честь ему и хвала, молчал, Горохова удивлённо глазами хлопала.

А вот за границами города мне проще. Энергии, конечно, намного меньше, чем даёт материально Воплощённый План, но мой личный канал, после Воплощения Рыцаря Смерти настолько вырос и окреп, что невозможного стало намного меньше.

Последняя проблема — исчезнувший Лич. Но тут у меня есть определённые задумки, которые мы с Катей уже даже немного отработали. Шансы Воплотить Лесопилку с Каменоломней есть вполне реальные. О чём я, давя раздражение, сквозь зубы и процедил Вермайеру, ожидая ответной информации по людям. Не зря же док заикнулся об этом.

Людей реально не хватает. Сколько народу погибло во время этого дурацкого ритуала смены главы рода, под огненным дождём, мы до сих пор не знаем. Местами только кучки пепла оставались от людей.

Самую тяжёлую и грязную работу в городе тянут скелеты, но Склеп нерезиновый и рекрутировать получается пока только три десятка костяков. Это тоже огромное подспорье, но всего три десятка скелетов для целого города — капля в море. Опять же, Маришка их использует в хвост и гриву на строительстве внешней стены.

— Что касается специалистов. Незадолго до своего списания, я смог выбить из Пана отпуск, — совсем издалека начал свой рассказ Вермайер, — семью не видел больше трёх лет. Отец, мама, брат. Племяшка росла без меня. Наплевал на всё, разосрался в хлам с командованием, но две недели выбил. Съездил.

Вермайер замолчал, без какой-либо системы скользя взглядом по лесу, раскинувшемуся на берегу небольшого, наполовину замёрзшего озера.

— Не буду тебя грузить уж совсем деталями, Найдёнов, — тихо вздохнул док и перешёл к сути, — ближе к концу отпуска отец с братом поделились со мной одним секретом. Отец сказал, что организовал на той стороне возможность установки и запуска Каменоломни. Не знаю, чего ему это стоило. Стихийная-Симфония, План необычный, а его обитатели весьма отличны разумом от людей и мыслят иными категориями. У них иные ценности и то, что важно для нас, для них прах под ногами. Тем не менее отец смог. И заручившись поддержкой с той стороны, начал готовиться к Воплощению. Брат же занимался поиском специалистов и мастеров. До своей смерти отец так и не успел Воплотить задуманное. Но брат справился раньше отца. Когда род был уничтожен, специалисты с семьями были расселены по ближайшим безопасным городам.

Я уже начал понимать, к чему ведёт свою речь Вермайер, но поверить в это было сложно. Невосприимчивость к энергетике иных Планов — это такой же дар, как и восприимчивость к ней. И если восприимчивость востребована: именно она позволяет рождаться магам и магическим родам, то вот с невосприимчивостью всё сложнее. Людей с таким даром и найти сложнее, до поры они ничем не отличаются от обычных людей, и приспособить, обучить профессии. Неужели брат Августа Пантелеевича смог найти именно таких?

— Мой брат давно приглядывал за одной семьёй, присматривался, — подтвердил мои мысли Вермайер, — от церковников их прикрывал, уж больно рьяно те пытались их завербовать в инквизицию. Но, семья оказалась мастеровая. Больше хотели руками работать. Брат договорился с главой семьи, выписал учителей из Москвы.

— Где они сейчас? — прервал я Вермайера, снова провалившегося в воспоминания.

— Вся семья в Челябинске, — вынырнул док из своих грёз, — их там двадцать семь человек, если всех считать. Младший из сыновей главы семьи, Гриня, где-то у нас живёт и работает. Приходил не так давно, кланялся. Сказал, если будет в них нужда — звать, они прибудут!

— И ты решил их позвать? В умирающий город?

— А ты Воплоти, что обещал, Найденов, — усмехнулся Вермайер, — и даже звать никого не будет нужно, они принесутся сами! И ты увидишь, что произойдёт, когда город начнёт обственную добычу стратегического ресурса!

Док глянул на меня странным взглядом, а в его эмоциях промелькнуло что-то мрачное, тяжёлое.

— Император держит рода за яйца своими артефактами, скупо раздавая лояльным имперскому роду вассалам крохи могущества. Но даже за такую плохонькую возможность оставаться магом вдали от мест силы, рода склоняются перед Сухаревыми! А как иначе, Найдёнов? Жить хотят все! Сидя по городам и весям — долго не протянешь! Сельское хозяйство без магии родит слишком мало зерна, охота без магии забирает слишком много жизней охотников! Дикие, изменённые звери, отголоски Вторжений. Города вымрут, если люди не смогут применять магию за их границами. Катализаторы, что как подачки раздают Сухаревы… Что я тебе говорю, ты сам прекрасно это знаешь, — в сердцах махнул рукой Вермайер и экспрессивно ткнул в сторону заросшего ельником берега озера, — но есть иной путь. Фервальт и алатырь-камень! И вот эти вот поля будут способны прокормить не один город! А форты, сложенные из алатырь-камня, позволят применять в них магию!

Я усмехнулся про себя. Ха! Путь простой, как палка. Ну да, не поспоришь. Вот, только дорогой, как не знаю что. Это если бы там, в моём прошлом мире, алмазами удобрять поля с картохой, а из сплава титана с золотом отливать строительный кирпич… Цена была бы примерна сопоставима.

— А если Дикие нагрянут, Август Пантелеевич? Особенно со своими новыми винтовками и гранатами?

— Давай решать проблемы по мере поступления, — ответил Вермайер, — подозреваю, что они долго не оправятся от последнего поражения. Такого оружия, уверен, у них немного. Слишком дорого держать большие запасы. И восстановить его будет непросто. Тут как-то замешана Москва. Не знаю как. Ещё и потому нам нужно наращивать потенциал и вес в глазах других родов. Москва нам не друг, Найдёнов! Пан, цепной пёс Императора, Мирослава, его первая наследница, Оружие диких, которое могло быть изготовлено только спецами Империи и на оборудовании Империи — в этой интриге городу не выжить сидя в защите. Мы должны стать сильнее, обрасти связями. Показать родам, что есть альтернатива! Испугать Императора! Он сделал слишком много ошибок. Пусть продолжает ошибаться!

Разрозненные факты, обрывки слухов и оговорки собрались в единое целое. С щелчком озарения я всё понял.

— Это ведь он уничтожил ваш род, Август Пантелеевич? Император?

Вермайер замолчал на половине фразы, сгорбился и крепко, до скрипа кожи, сжал ремни, которыми был зафиксирован в седле Малыша.

— Он, — на грани слышимости прошептал доктор, — я не сразу понял. Продал нас туркам! Лживая, трусливая тварь! Ненавижу его!

Ого! Яркие живые эмоции захлестнули сознание регента рода Морозовых, алая ярость, тесно переплетённая с сияющей белой ненавистью, сквозь которые просвечивали жёлтые языки отчаяния. Всё это вместе ревело и билось в тисках воли доктора, буквально испаряя и так невеликий ресурс его уже мёртвого тела.

— И ты хочешь отомстить, невзирая ни на что? Ставя под удар свою племянницу? Рискуя её жизнью? Последним, что осталось у рода Морозовых?

— Ты ничего не понимаешь! — буквально взвился Вермайер, его лицо перекосило ненавистью, а от крика с ближайших сосен сбило снег, — Катюша в безопасности! Никто в этом мире сейчас не способен ей навредить! Она под защитой Сильнейшего существа, что я видел и слышал! Твоя сестра не даст её обидеть никому!

— Разве это плохо? — я не понимал этой вспышки, но не спешил одёргивать Вермайера, давая ему выговориться, — Разве плохо, что мы все защищены?

— Нет! Да! Нет! — Док в ярости дёрнул кожаные ремни, удерживающие его в седле, вены на его худых руках вздулись, блеснули багровым пламенем. Ремни с сухим треском лопнули, освобождая долговязую фигуру. Одним ловким движением Док спрыгнул со спины костяной химеры и в бешенстве разбрасывая снег, двинулся в сторону озера.

Я дал ему пару минут прийти в себя, потом нашёл сидящего на буквально выжженной до твёрдой корочки земле, невидящим взглядом рассматривающего свои сцепленные в замок руки.

— Так всё-таки, док, — присел я рядом с ним, — объясни мне, что не так с защитой и чего ты боишься?

— Всё просто, Найдёнов, — оскалился в усмешке Док, — когда Император узнает, кто именно защищает город, когда Император узнает, что город превратился в центр силы Защитника-шестёрки, которая на одних инстинктах творит из него неприступный оплот, он никогда сюда не явится сам! Никогда!

— Если отбросить мысли о мести, Август Пантелеевич, — разве это плохо? Нас оставят в покое, мы восстановимся и спокойно заживём.

— Ты не понимаешь, Найдёнов? Никто не даст нам спокойно жить! Если не вытащить Императора из его скорлупы сейчас, если не воспользоваться ситуацией, то Апраксины окончательно падут. Нельзя воевать с империей, не будучи другой империей. Мы не переживём полноценную войну.

— И ты хочешь его выманить?

— Воплоти Каменоломню! Через сутки Гриня будет в Челябинске, оповестит семью, а заодно и полгорода! Ещё через три дня о том, что Апраксины добывают алатырь-камень, будут знать в Перми, Казани и Уфе. Ещё через неделю Императора заставят собрать совет родов!

— Чем это нам поможет?

— Если совет родов будет собран — Апраксины станут неприкосновенны! А значит, Император должен будет решить эту проблему до того, как на него начнут давить другие рода. И ошибиться тут уже нельзя. Тут всё нужно сделать хорошо. А если хочешь что-то сделать хорошо…

— Сделай всё сам, — закончил я фразу Вермайера.

— Сделай всё сам, — эхом повторил Док и продолжил, — и он придёт сам. Ему нужно будет спешить! Пока слухи не стали слишком опасными. Скорее всего, он придёт через Пермь. Пермские Орешниковы Императору доверяют, портал открыть помогут. Если не они, то есть ещё Уфа. Там подальше, но не для магов Империи. Зачарование полёта для них не проблема.

— А мы выстоим?

— Вы не будете вмешиваться в бой, — полыхнуло от Вермайера жаром, — я сам сожгу их всех! Это мой бой!

— Только сутки, и смерть, ты помнишь? — я не мог не спросить, хотя уже знал ответ.

— Это мой бой! За племяшку я спокоен, за род тоже, — он открыто улыбнулся и хлопнул меня по спине, — Морозовы — теперь твоя забота! Моя забота — месть! Чтобы любой, кто только задумается сделать зло роду Морозовых, был твёрдо уверен — кары не избежать!