Воплощенный 3. Оплот рода

Глава 7

Долина-Туманного-Предела была неожиданно неприветлива. Туман, стелящийся над поверхностью, густой словно кисель, ощутимо затруднял передвижение в сторону выхода с Костяного Двора. По территории броди сколько влезет, в сторону центральной Цитадели вообще как будто подталкивает, а если пытаешься двигаться за границу, обозначенную полуобвалившейся чёрной стеной, острыми зубцами теряющейся во мраке, то сопротивление сразу возрастает.

Бродить по Костяному Двору я не собирался. Активные бурления энергий, которые видны невооружённым глазом, проходящие в сердце Костяного Двора, не вызывают во мне любопытства. Что-то там происходит, какие-то перестройки, шевеления. Вот закончится, гляну. Сегодня же у меня тут есть чёткая цель, и она находится за стеной. Там, куда туман меня очень не хочет пускать. Естественно, в меру своих сил и возможностей.

Пока я добираюсь до места, там, в окрестностях Екатеринбурга, проходит от силы четверть часа. Тут же, по ощущениям, я убил на борьбу с туманом часа три. Но это мелочи, так как моя цель — вот она.

Каменный карьер — огромная глубокая яма, словно паутиной вся буквально затянутая деревянными лесенками, наклонными пандусами, стойками. Тут когда-то ломали камень. Если всё пойдёт хорошо, то этот камень снова пойдёт в дело, но уже в другом мире.

Тянусь сознанием к Кате, мягко и аккуратно прошу дать мне разрешение взглянуть на мир её глазами, приглашая её саму посмотреть на кусочек Долины-Туманного-Предела. И пока она борется с неприятными ощущениями, сопровождающими синхронизацию, осматриваюсь. Сейчас вся наша банда с усилением в виде Вермайера и группы инженеров разбила небольшой лагерь у развалин деревни Большое Седельниково, сожранного тварями Вторжения ещё на заре кровавых десятилетий. Сквозь заросли кустов с трудом угадываются остовы печей, где-то торчат из земли столбы, бывшие когда-то то ли воротами, то ли частью сруба. Недалеко овраг, по дну которого протекает речка Арамилка, Склоны оврага густо заросли кустами. Снег, укрывающий вот уже многие десятилетия не потревоженную человеком территорию, частично расчищен. Бригада рабочих была отправлена сюда накануне, как раз разбить лагерь и подготовить смежную территорию для упрощения работы.

Чувствую, как Катя с любопытством осматривает Долину-Туманного-Предела. Тут всё для неё в диковинку. Даю ей немного времени, кручусь по сторонам, осматривая окружающую Каменоломню территорию. В основном видно только туман, густым маревом затянувший всё вокруг.

— Внутрь не пойдёшь? — интересуется у меня Катя, с азартом пытающаяся заглянуть вглубь Каменоломни.

— Нет, оставлю это дело специалистам, — игнорирую интонацию, с которой она обычно пытается развести меня «на слабо», — не представляю в какое состояние пришли эти ступеньки за тысячи лет.

Катя внутренне со мной соглашается, но нотку лёгкого недовольства я ощущаю.

— Готова? — настраиваю девушку на рабочий лад.

Ощущаю в ответ волну собранного спокойствия с почти незаметными нотками волнения.

— Тогда начинаем! — запускаю я процедуру, заодно пытаясь поддержать свою девушку, отправляя в её направлении уверенность, которую не испытываю сам, — Ты справишься! У нас всё получится!

С нервным смешком Катя начинает тянуть энергию через каменный шар. Я помогаю, напитывая и шар и отправляя по нашей связи максимально допустимый поток. Дар Кати за последнее время изрядно окреп под присмотром Маришки и я не переживаю за её безопасность. Опасаюсь я лишь одного, хватит ли моей синхронизации с Долиной-Туманного-Предела. Из-за того, что моя душа, как химера, была собрана Личем из двух разных половинок, я был «своим» и в обычном мире, тем самым мог Воплощать здания, находясь на той стороне «канала», и «своим» в Долине-Туманного-Предела, что открывало мне возможность инициировать Воплощение с этой стороны. Но универсальность могла сыграть злую шутку, сделав меня своим вроде как везде, на деле же нигде. Но, судя по бурно стартовавшему процессу, моё опасение было напрасным.

Урок Маришки, Воплотившей у меня «на глазах» Цитадель Костяного Двора не прошёл даром, я ощущал весь процесс Воплощения, ускоряя процедуру до безопасного максимума. Два куска территории, не обладающие ничем магически насыщенным, довольно охотно переплетались, формируя этакий «тамбур», состоящий одновременно из двух пространств. Потоки энергии слушались как родные.

Так и хотелось заявить: «Легкотня!», успокоить нервничающую Катю.

То, что происходит что-то странное, я понял не сразу. Энергия всё так же послушно опутывала Каменоломню, синхронизируя всё новый и новый кубометр Долины-Туманного-Предела с пространством близ разрушенной деревни Большое Седельниково. Она всё так же вливалась в канал связи и уходила в иное пространство, формируя неразрушимую связь. Туман всё так же клубился, молочной вязкостью закрывая землю. Вот только у всего этого появился усиливающийся «привкус». Запах. Я не сразу его заметил, настолько это было неожиданно, в Долине-Туманного-Предела я до этого момента почти не ощущал запахи. Пахло мерзко. Отвратительно. Словно тухлятиной. Волна смрада становилась всё гуще, казалось, что я стою под водопадом гнилой горячей воды. Тухлятина ощущалась уже и на языке, хотя никакого тела у меня тут не было.

Сначала я впал в ступор, озирался, пытаясь найти источник запаха, и не находил. Не сразу, но вспомнил, индикатором чего именно являются запахи и «привкусы».

Стык Планов! Вторжение!

Любой стык Планов имеет свой «привкус». Где-то более яркий, где-то менее. Но синхронизация энергий не бывает без вот такого «индикатора». Огненные планы пахнут Пеплом и смертью. Пески пахнут Безумием. А вот гнилью и трупами пахнут Болота. В памяти крутилось что-то ещё, что-то важное, касаемое «привкуса» именно Болот, Но отвлекаться мне было не с руки, я старался ускорить Воплощение и удержать его в рамках, чтобы откатом Катю не разорвало на куски. Нужно было спешить!

Ведь стык планов невозможен с Долиной-Туманного-Предела. По уверениям Лича, никто добровольно не сунется сюда. Ни один План не будет добровольно кормить нежить. А если Вторжение не тут, то оно там!

В панике я совершенно не обращал внимания на то, как резко выросло потребление энергии, считая, что это вызвано увеличением скорости Воплощения. Не обратил внимания на застывший, словно водная гладь, туман и на незаметные волны, что скользили по его поверхности, словно что-то огромное шевелило своими щупальцами в глубинах Каменоломни.

Окончание процесса я почти не запомнил. Когда визуально различимые искажения пространства, похожие на россыпь битого цветного стекла, отсекли несколько сотен квадратных метров Каменоломни, я рванул обратно, в своё тело.

Открыв глаза, первое что я увидел, такие же цветные трещины в пространстве, словно битое стекло, огромным куполом накрывающие Воплощнную Каменоломню. Цветные искажения не закрывали обзор, мне были хорошо видны гигантские каменные ступени, облепленные деревянными «лесами», уходящие вниз и теряющиеся в туманном мареве.

Я аккуратно втянул носом воздух, облизал губы. Ничего…

Встал, оглянулся в сторону Екатеринбурга… Тоже ничего. Ни отсветов пламени, ни вспышек магии.

Мне что, показалось?

— Ты чего, Саш? — растерянно окликнула меня Ката.

Вермайер, увидев моё состояние и ощутив по связи страх, напрягся, приводя свою магию в боевую готовность. Крыло со Стержнем и Царёвым шагнули в сторону рабочих, прикрывая их от неизвестной угрозы. Рух сложила что-то из поисковых заклинаний

— К чему готовиться? — не предпринимая больше никакой активности, поинтересовался Вермайер.

Я ещё раз принюхался, попробовал воздух «на вкус» и растерянно осмотрелся по сторонам.

— Не знаю. Хрень какая-то. Пока был «там», — я ткнул указательным пальцем в землю, — ощутил запах Вторжения. Гниль, тухлятина.

— Болота, — кивнул Вермайер, — и?

— Да хрен его знает, — я дёрнул плечом, — воняло, как будто меня облили этим дерьмом, даже во рту вкус гнили был.

— Ссаный хаос, — тихонько ругнулся Крыло

Вермайер только скрипнул зубами, а я вспомнил, что именно так, по уверениям учителей, должна была ощущаться хаотическая мана при стыке с Планом Болот. И это было охренеть как плохо.

— Но там, — я снова ткнул рукой в землю, — ничего не происходило! Я решил, что Вторжение тут!

— Но и тут ничего не происходит, — задумчиво пробормотал Вермайер.

Мне оставалось лишь кивнуть. Никакого характерного запаха и привкуса, лишь свежий морозный воздух, спокойный лес вокруг. Тишина и покой.

Минут пятнадцать мы напряжённо ждали, вслушиваясь в окружающее пространство, сканируя его всеми возможными заклинаниями и усиленными органами чувств.

— Александр, тебе Малыша не жалко? — поинтересовался Вермайер, напряжённым взглядом всматриваясь в густой туман плотно висящий над Каменоломней и никак не желающий развеиваться.

— Конечно жалко, Август Пантелеевич! — возмутился было я.

— Тогда выбери кого не жалко и отправь в туман, пошуметь на краю Каменоломни.

— Нудный, Рух, что видите в Каменоломне? — обратился я к штатным «глазам» бригады. Всё, что касалось поиска и обнаружения с помощью магии, эта пара была лучше остальных.

— Ничего. Словно чёрная дыра, — напряжённо меняя заклинания поиска, отозвалась Рух.

Нудный лишь кивнул, соглашаясь с ней.

— Я тут плотно общаюсь с одной очень избалованной, но образованной и эрудированной девушкой, — шепнул мне Вермайер, — и, зная, что нам предстоит, поспрашивал немного в этом ключе. Узнал много интересного, чем Сухаревы предпочитают не делиться с вассалами.

Я понял, о чём говорит Вермайер. Уже несколько дней как очнулась блондинистая внучка императора, которая и заварила всю эту кашу. Мирослава, вроде бы. Вермайер выпросил её «в личное пользование» на пару недель, пока она долечивается и приходит в себя. Сказал, что вытащит из неё всё грязное бельё Сухаревых, благо первая наследница — это не индюк чихнул, знаний в её блондинистой головке должно быть много. А Сухаревы уж больно охочи до знаний и жуть как не любят ими делиться. Я прикинул, подумал, жалко ли мне эту Мирославу и решил, что нет. Заварила кашу, пусть теперь расхлёбывает.

— Сухаревым известны случаи, когда строения иных Планов воплощаются кишащие всякой злобной живностью, — продолжил пояснения Вермайер, — Для цивилизованных Планов с верхних слоёв Бездны это не частое явление, а вот для Планов, расположенных поглубже, где, как считают спецы Императора, плотно обосновалась наша Долина-Туманного-Предела, это норма. Чем дольше пустует строение, тем заковыристее там заводятся твари.

У меня нехорошо засосало под ложечкой. Ох, если Вермайер прав…

Как только начали распрягать Малыша, тут же к нам подскочил инженер с вопросами. Узнав, про риски, он замахали на Вермайера руками и потребовал сначала свернуть лагерь, со всем оборудованием оттянуться подальше, а уже потом совать палку в берлогу медведя.

Хоть у кого-то в нашей компании голова ещё работает.

Оттянулись километра на четыре, в мёрзлой земле магией вырыли укрытие, замаскировали, укрепили.

Малыш, освобождённый от всей ноши, рванул в сторону Каменоломни, словно гоночный болид. Минута, две, три и вот он по широкой дуге оббегает границу, словно очерченную туманом. Я удерживаю его от опрометчивого рывка сразу в центр, заставляя огибать туман, углубляясь в него понемногу. Метр, два, три… Десять, пятнадцать… Вот уже пересечена граница, миллионами граней битого стекла сверкающая в лучах солнца, вот уже мощные костяные лапы погрузились в молочный туман и острые когти заскрежетали о камень иного мира. Химера стремительным тараном, опустив морду к земле, рассекала туман и всё ближе и ближе приближалась к первым каменным поясам, ведущим во тьму. Уже казалось, что ничего не случится, Каменоломня мертва и пуста, как и положено строению, простоявшему в мёртвом мире заброшенным многие тысячелетия. Первые несмелые улыбки осветили наши лица. Напряжение, уже достигшее пика, стало медленно спадать.

Атака твари, затаившейся во тьме нижних ярусов каменоломни, была стремительной. Что-то гибкое, толстое и быстрое промелькнуло в тумане, Малыш резко отпрыгнул в сторону, и туда, где он только что был, с грохотом раскалывая камень, вонзилась огромная змея.

— У неё костяные лезвия! — испуганно пискнула Рух, наблюдая за Малышом с помощью магии, и тут же облегчённо вздохнула, — тварь застряла в камне!

Нам было видно всё намного хуже, чем Гороховой, поэтому приходилось пока довольствоваться тем, что нам озвучивает поддерживающая канальное заклинание «дальнего взора» Рух.

Костяные лезвия, позволяющее змее в рывке пробивать камень — это было опасно. Да и сила броска твари впечатляла. Но вот то, что она промахнулась и ещё и застряла в камне, делало ситуацию не столь однозначно плохой.

Нужно было увидеть больше. Погонять эту змею, посмотреть, что она может ещё. Может быть, полнее оценить состояние Каменоломни. Малыш, повинуясь моему желанию, продолжает стремительный бег в сторону спуска. Вот пробегает рядом с деревянным пандусом, идущим под уклоном вниз, на следующий каменный ярус. Вот он цепляет деревянные столбики хвостом, двумя лапами наступает на пандус.

— Столб выдержал! — рапортует довольная Рух, — спуск тоже!

Отлично! Значит, дерево не прогнило.

— Осторожно! — тут же кричит девушка, и я даже с такого расстояния вижу, как ещё одна змея, раза в два крупнее первой, атакует Малыша.

Реакции малышу хватает с трудом, он снова уворачивается от страшного удара, но в этот раз не чисто. Огромная пасть смыкается, успев зацепить кончик хвоста, напрочь откусывая несколько десятков сантиметров крепчайшей, пропитанной магией Долины-Туманного-Предела кости. Малыш рывком уходит в сторону, и я снова слышу крик Рух:

— Их три! Нет! Четыре! Там всё шевелится в глубине!

Всё хуже и хуже. Даже с такого расстояния я вижу этот клубок змей, длиной не менее тридцати метров, Более точно оценить не получается, хвосты змей теряются во тьме нижних ярусов, мы видим только морды, которыми они бьют в Малыша, пытаясь пришпилить его к камню. Решаю больше не испытывать судьбу и даю Малышу команду уходить. Я привык к своей Химере, будет жалко её потерять.

Третья змея вылетает из тьмы, изгибается в верхней точке траектории и снова бьёт в Малыша сверху. Химера, не снижая скорости, смещается в сторону и чуть не попадает под удар четвёртой змеи. В этот момент самая первая уже освободилась из каменного плена и стремительным рывком пытается подсечь химере лапы.

— Они действуют сообща! — кричит Рух, — и я не могу оценить их длину! По тому, как они двигаются, там ещё метров сто! Они слишком быстрые и ловкие!

— Оттягивай Малыша, — заявляет Вермайер, — попробую огнём отсечь. Змеи не любят огонь.

Чуйка предупреждает о проблемах, поэтому я заставляю Малыша двигаться по дуге, не рискуя вывести преследующих его змей прямо к нашей позиции. От Вермайера шарошит чем-то продирающим до потрохов, воздух перестаёт пахнуть морозной свежестью и буквально за обрезком хвоста Малыша в небеса вздымается огненная стена, пяти метров в высоту. Снег вокруг мгновенно испаряется, от жара земля покрывается коркой.

Даже с нашей позиции видно, как две змеи огибают стену бушующего пламени, а третья влетает в неё на всей скорости. Мы видим, как её лоснящаяся грязно-бурая шкура начинает дымиться и слышим яростный рёв, который почему-то доносится из Каменоломни.

— О, хаос! — только и успевает прошептать Рух, как у нас перехватывает дыхание от увиденного.

Огромный клубок змей забирается на край Каменоломни и как будто выстреливает в сторону Малыша ещё одной кучей змей. К тем трём, что уже тянутся за моей Химерой, с чудовищной скоростью летят ещё несколько, времени их пересчитывать нет. Клацают мощные челюсти, с гулом рассекают воздух костяные клинки, растущие слева и справа от голов тварей. Змеи мощными ударами лишают химеру манёвра, подсечками сбивают с лап, если попадают, гарантированно ломают кости. Я уже не питаю надежды, Малыша не спасти. Я могу призвать скелетов, если напрягусь, то штук двадцать, могу кинуть их на этих тварей, но что им мои скелеты…

Вермайер, крикнув: «Все вниз!», высовывается из-за укрытия, речетативом шепчет какое-то заклинание, вытянув руку и резким движением другой, ударяет по сгибу первой, словно пытаясь показать твари весьма характерный жест. С треском небеса над тем местом, откуда и лезут все эти змеи, раскалываются, материализуя огромный булыжник, который тут же начинает своё стремительное падение. За мгновения каменюка с гулом набирает огромную скорость, нагревается до малинового оттенка и ударяет в тварь, что уже спеленала своими щупальцами моего Малыша и теперь тащит его к себе.

Удар! Взрыв! Ударная волна больно бьёт нам по ушам, Но твари всяко должно достаться сильнее. В разные стороны летят осколки камня, плещет пламенем, тварь снова яростно ревёт, закрывая себя свободными щупальцами, сбрасывая горящие обломки и прикрываясь от других атак. Из редких порезов выступила зелёная кровь. В нос шибануло тухлятиной, во рту появился отвратительный привкус.

— Это не змеи! — хрипит Вермайер с трудом восстанавливая дыхание, — это какая-то грёбаная многоголовая Лернейская гидра!

Над Каменоломней раздался победный рёв многоголового чудовища, громкий, резкий. Мы в полглаза следили за тварью, которая раскрошила химеру в мелкую труху и теперь неуклюже переваливаясь, возвращалась в Каменоломню. Раны, нанесённые упавшим на неё метеором, зарастали прямо на глазах.

— Ссаный хаос! Какая она Лернейская! — нервно высказался Крыло, — где мы и где Греция?

— Учитывая, что от неё просто прёт хаосом, то пускай она будет… — пытается пошутить Рух.

— Наплевать, Лернейская она или Хаоса! — не сдержался я, — Нам теперь придумывать, как её убивать! А то так и останемся без Каменоломни! Видели, как у неё раны от заклинания четвёртого круга зажили? Есть мысли?

— Ага, только одна, — отозвался Царёв, аккуратно подглядывая за тем, как это чудовище неуклюже прячется в тумане, — где мы столько девственниц возьмём, её подкармливать, чтобы она к нам не лезла?

— Идиот! — ткнула его кулаком в плечо Рух.

Но задумались над вопросом все. Очень не хотелось, чтобы эта тварь приползла под стены Екатеринбурга.

— Кстати, как мы домой то будем добираться? — подал голос инженер, — костяной траспорт то тю-тю!

Я осмотрел кучу инструментов и амуниции, что сняли с Малыша перед разведкой, и мне захотелось выругаться.