Ворон

ГЛАВА 8 МАККЕНЗИ

Саша — женственное воплощение природной красоты. Это миниатюрная девушка с мягкими изгибами и телом, от которого, я уверена, большинству мужчин трудно оторваться. У нее темные волосы, а глаза такие же, как у меня — голубые. Кроме того, она милая и мягкая, чем я похвастать не могу. Она немного напоминает мне Талию, и должна признать, похоже она самом деле очень приятный человек. Девушка выросла в Дорчестере, поэтому почти моя соседка. Что, несомненно, автоматически делает нас друзьями, так как мы заботимся о своих в этих частях Бостона.

За двадцать минут, которые провожу с ней, разминаясь, я узнаю, что ей двадцать три года, и она танцует последние два года. Она ничего не говорит о том, кто затащил ее в клуб, и не распространяется о своих страхах относительно работы на ирландскую мафию. Не то, чтобы я ожидала, что она сразу проболтается, но решила, что, возможно, если мы немного сойдемся, позднее она что-нибудь мне выложит.

А пока что, надеваю свою лучшую улыбку и стараюсь вести себя соответственно возрасту. Когда другие танцовщицы наводняют раздевалку, я быстро понимаю, что обстановочка здесь не такая уж дружелюбная, как могло показаться поначалу. Скарлетт предупредила меня, насколько велика конкуренция в этой отрасли, и что большинство клубов практически не отличаются от старшей школы. Между убийственными взглядами и ехидными комментариями, становится вполне очевидным, что на данный момент меня считают врагом номер один. Это никоим образом не способствует моим шансам вызнать какую-либо информацию от девочек, но я стараюсь не заморачиваться на этом. Моя главная забота — сблизиться с русскими. Мне нужно знать и не понаслышке, что происходит с женщинами, которые их развлекают.

Я и Саша поправляем макияж, пока другие девушки болтают вокруг нас. Когда высокая брюнетка с бронзовой кожей и статной фигурой начинает говорить гадости, я стараюсь игнорировать ее. Я отираюсь здесь достаточно давно, чтобы понять, как работают эти игры. Сначала это просто небольшие комментарии. Она что-то говорит о том, что я не плачу долю с чаевых. Потом что-то еще о том, что я не занимаюсь приватными танцами, потому что думаю, будто лучше их. Но когда ее слова не вызывают у меня внешней реакции, она переходит в наступление — подпирает бедром туалетный столик и с презрением смотрит на меня.

— Только посмотрите на нее? — она хлопает жевательной резинкой. — Экзотическая танцовщица на мою задницу, как же. Скорее всего делала парням минеты в темных переулках за пять баксов.

Несколько девушек хихикают, а Саша прочищает горло:

— Мэнди…

Но Мэнди не останавливается. На самом деле, ее уже понесло еще дальше, так как она называет меня самым худшим, что одна девушка может сказать о другой:

— Лаклэн сидит на крэке или что? Нанимает эту чертову шваль.

О, черт, нет. Она только что называла меня чертовой швалью. Я оказываюсь на ногах и смотрю ей прямо в лицо, прежде чем могу остановиться.

— Какого хрена ты только что сказала?

— Ты меня прекрасно слышала. — Она усмехается и растягивает слова, драматично жестикулируя руками: — Ты - грязная шлюха.

— Господи, Мэнди. — Одна из других девушек пытается ее оттащить: — Ты сошла с ума? Это та девушка, что положила Донована в бою.

— Думаешь, мне не насрать? — выплевывает Мэнди. — Взгляните на нее. Что она мне сделает? Ну?

— Я убью тебя, если не заткнешься.

Прежде чем я получаю шанс исполнить свое намерение, Саша оттаскивает меня и уводит в другой конец комнаты, чтобы дать мне немного остыть. У меня всегда была горячей голова, но это вынужденная мера. На улицах нельзя никому спускать всякое дерьмо. И если бы такое произошло в каком-либо другом месте, я бы стояла на своем. Но мне нужна эта дурацкая работа, и нравится мне это или нет, мне нужно, чтобы эти девушки доверяли мне.

— Не беспокойся о них, милая, — говорит Саша.

— Чертова шваль, — бормочу я. — Она и есть шваль.

— Они просто завидуют, потому что ходят слухи, что ты девушка Лаклэна, — поясняет Саша.

— Это неправда, — я категорически все отрицаю. — И, кроме того, я уверена, он меня на дух не переносит.

Она удивленно приподнимает свои тонкие брови и наклоняется немного ближе, переходя на шепот:

— Он сказал всем своим ребятам, что в отношении тебя действует строгое правило неприкосновенности. Теперь эти парни не будут даже смотреть на тебя. Зачем еще ему это делать, если он не хочет получить тебя себе?

Я точно знаю причину. Потому что он не доверяет мне. Эти парни по природе своей собственники в отношении того, что касается их женщин, но я действительно не думаю, что это именно то, что здесь происходит. Они также чертовски защищают своих собратьев.

Оглядываюсь назад на других танцовщиц, которые все еще продолжают кидать взгляды в мою сторону:

— Так вот почему они все стервозничают со мной?

— Да. — Саша кивает. — Некоторые из этих девушек делали все возможное, чтобы получить то, чего тебе удалось добиться за каких-то пять минут.

— Это длилось вовсе не пять минут, — парирую я. — И я даже ничего не делала.

— Не убивай гонца, милая. — Она поднимает руки вверх, будто сдаваясь. — Я просто сказала. Тебе стоит опасаться Мэнди. Она по уши влюблена в него, и может быть настоящей стервой.

— Хорошо, буду знать. — Я бросаю взгляд через комнату и нахожу взглядом женщину, о которой идет речь. Моя внутренняя тигрица выпускает когти, когда та бросает в мою сторону еще один взгляд и одаривает фальшивой улыбкой. Могу точно сказать, она не облегчит мне задачу. Знает ли она, что я была бы рада позволить ей прибрать к рукам Лаклэна, чтобы самой сосредоточиться на том, что мне нужно сделать.

По крайней мере, это то, что я твержу себе, когда встаю и направляюсь к входу на сцену. Это всего лишь игра. И Лаклэн для меня пустое место. Абсолютный ноль.

Для моих двух танцев я выбрала песню «Closer» группы Nine Inch Nails, а следом за ней «Heart Shaped Glasses» Мерилина Мэнсона. Лаклэн может и дал мне добро лишь на две песни, но ничего не сказал о продолжительности треков. И чем больше сценического времени я получу, тем лучше. Может, он и пытается настроить всех против меня, но, в конце концов, мужчины есть мужчины.

Когда я выхожу на сцену, на мне кожаные шипованные монокини и черные сапоги до колена. В VIP-зоне всего около десяти посетителей, и это гораздо более интимная обстановка, чем я ожидала. Сегодня вечером в зале также несколько русских, как я и надеялась. Их довольно легко вычислить по татуировкам. Не говоря уже о том, что они не одеваются как ирландцы. Я буду пристально наблюдать за всеми ними во время моего выступления.

В течение двенадцати минут моего сценического времени я демонстрирую все свои лучшие трюки и выдаю им все, что знаю, чтобы усилить давление. Мне нужно заинтересовать этих парней и дать понять другим танцовщицам, что я никуда не уйду. Несколько девушек развлекают толпу и флиртуют с мужчинами, но ничего действительно из ряда вон пока не происходит, насколько я могу судить. Все эти ребята выглядят как типичные завсегдатаи клуба, но я знаю, что за фасадом скрыты темные делишки и мне придется подобраться к ним поближе, чтобы узнать, какие именно.

На протяжении всего моего выступления никто не просит меня снять мой наряд. Думаю, предсказание Саши было верным. Не то, чтобы я так уж хотела, чтобы другие чуваки лапали меня, но это осложнит мне задачу по сужению круга подозреваемых. Большое спасибо тебе, Лаклэн Кроу. С другой стороны, мне все же удалось отхватить чаевых к тому моменту, как я закончила свое выступление. Ведущий помогает мне собрать деньги, прежде чем я направляюсь за кулисы.

Я еще даже не полностью оказалась за занавесом, как чья-то пара сильных рук хватает меня и впечатывает в стену. Даже в темноте я чувствую его пронизывающий взгляд на себе.

— Бабочка, — рычит он мне в самое ухо.

Похоже, он немного разозлился, но я не совсем уверена в этом. Потому что он снова это делает. Приближается очень близко... заполняя собой все мое пространство, и я не знаю, как с этим справиться.

— Я вся потная, — пищу ему.

Он зарывается лицом в мои волосы, делая глубокий вдох... чем шокирует меня до чертиков.

— Тебе нравится быть на сцене?

В его голосе сквозит разочарование. Кстати, в это время он напирает на меня всем своим телом, и я ощущаю напряжение, исходящее от него самого, но знаю, что это вопрос с подвохом. Я вступаю в опасные воды, потому что, похоже, умудрилась как-то спровоцировать зверя.

— Мне нравится зарабатывать деньги, — говорю я со всей убежденностью, на которую только способна.

— Тебя заводит это? — говорит он обвинительно. — Танцевать там для парней?

— Что?

Я в полном замешательстве. Он сказал мне, что не хочет, чтобы я была здесь. Сказал, что не доверяет мне. Но прямо здесь и сейчас, его тело говорит мне нечто иное. В данный момент я понятия не имею, собирается ли он растерзать меня или заняться со мной любовью.

Его руки скользят по всему моему телу, но я сомневаюсь, что он сам понимает, что делает это. Его хватка грубая, притягательная, а на своей шее чувствую его горячее дыхание. Я пытаюсь придумать ответ, но когда он быстро проводит ладонью у меня между ног, все мои мысли в раз разбегаются. Один маленький кусочек ткани и он сам все поймет. Трение его пальцев о ткань в том месте творит со мной что-то невообразимое.

— Лаклэн, я...

— Господи боже! — Он делает шаг назад и качает головой. — Это не сработает.

— Что ты имеешь в виду? — требую у него ответа. — Я проделала там хорошую работу. Ты видел все мои чаевые?

— Я знаю, что ты хорошо поработала. — Он вышагивает из стороны в сторону и смотрит на меня. — Поработала слишком хорошо, милая. Мне это не нравится. Какого хрена?

Ясно, что он сомневается в своей логике так же, как и я. Похоже, он не может решить, задушить или овладеть мной прямо здесь и сейчас. Никто никогда не смотрел на меня так, как смотрит он в данный момент. Как будто я его собственность. Как будто если бы кто-то еще прикоснулся ко мне сейчас, он бы сломал ему обе ноги и руку в придачу. Это не должно заставить меня что-то чувствовать, но я чувствую. И хуже всего то, что это последнее, что мне нужно. Мне необходимо обрабатывать русских, чтобы выведать нужную мне информацию, по крайней мере, хотя бы какое-то время.

— Ты ведь уже дал свое согласие на то, чтобы я здесь танцевала, — говорю я без энтузиазма. — И я не собираюсь жертвовать хорошим источником дохода только потому, что ты, видите ли, решил со мной покувыркаться в постели.

Его глаза смотрят в мои, и он смеется своим мрачным и убийственным смехом, отчего у меня сжимается все в животе.

— Ты очень самоуверенна, не правда ли, милая?

Я просто пожимаю плечами. Мы оба знаем, что он хочет меня, какой смысл это отрицать? Полагаю, такой человек, как Лаклэн, ценит мою честность. Ценит, что я не хихикаю и не смеюсь над каждым его словом, как некоторые другие женщины. Кроме того, очевидно, что я не смогу пройти мимо него, как надеялась, поэтому резкость может помочь ситуации.

Он опять нарушает границы моего личного пространства. Он так близко ко мне, что приходится искривить шею, чтобы смотреть на него, а моя спина снова оказывается прижатой к стене.

— Ты права, — говорит он сдавленным голосом. — Я не доверяю тебе точно так же, как и хочу тебя, Мак.

Не произношу ни слова в ответ, но мне и не нужно. Его глаза бродят по моему лицу, улавливая каждую деталь, как будто он что-то доказывает самому себе. Мои зрачки, наверное, расширены. Биологическая реакция. Ничего больше. И моя грудь вздымается чуть быстрее, чем обычно. Что естественно, ведь я только что закончила танцевать. А скачущий в горле пульса? Ему особенно это нравится, судя по глазам. Но это ничего не значит. Я устала, здесьжарко, и мне просто нужно убраться отсюда. Подальше от его властного присутствия и этой удушающей атмосферы.

— Я больше не хочу, чтобы ты танцевала, — говорит он. — Найду для тебя другое занятие.

— Что, черт возьми, еще за другое занятие, — спорю я. — Я не хочу делать ничего другого. Просто хочу танцевать.

Тьма просачивается, заполняя его зрачки, как смертельный туман, стирая любые оттенки серого. Он, наверное, не привык, чтобы женщины с ним так разговаривали. Или кто угодно, если на то пошло. Меня это не волнует. Ему нужно понять, что я не собираюсь подчиняться его прихотям, независимо от его репутации и того факта, насколько он может быть опасным. Возможно, именно это случилось с Талией. Она по природе своей была кроткой, покорной, стремилась угождать людям. Кто-то с недобрыми намерениями мог увидеть это и легко воспользоваться ею.

— Мы разберемся с этим позже. — Лаклэн резко отстраняется и прячет руки в карманы. — У меня есть дела. Одевайся и отправляйся в бар. Парень по имени Ронан отвезет тебя домой.

— Меня не нужно подвозить до дома, — пытаюсь спорить с ним.

— Это не обсуждается, — говорит он, направляясь к двери. — Спокойной ночи, Маккензи.