Ворон

ГЛАВА 29 МАККЕНЗИ

Проведя еще одну неделю в постели и жизни Лаклэна, понимаю, что прошлое постепенно теряет свою четкость даже больше, чем я хочу это признавать. Когда захожу в ванную и вижу, как он бреется, это уже все так знакомо. Пар все еще клубится из душа, который он принимал до этого, заполняя окружающий воздух ароматом его тела. Куда бы я ни посмотрела, повсюду разбросаны и валяются наши вещи. Тюбик моей помады, его лосьон после бритья... корзина для белья, наполненная его джинсами и кружевным бельем.

Это наш повседневный порядок. Мы просыпаемся, и он погружается в меня, отчаянно пытаясь заглушить ненасытный голод, который мы тщетно пытаемся утолить в тепле наших тел. Но ничего не получается. То, что, как мне казалось, я смогу вытравить из себя, с каждым разом лишь набирает силу. Знаю, что и у него также. Иногда до того, как мы оказываемся вдвоем в душе, он берет меня дважды. Мы, не торопясь, обмываем друг друга, а потом я сажусь там и крашусь, пока он бреется.

Рядом со мной он теряет бдительность. Теперь, когда он смотрит на меня, в его взгляде сквозит уже не подозрение, а нечто совершенно иное. От чего чувствую себя комфортно, словно я дома.

Так ведь не должно быть.

Он проникает в мои мысли, в мою душу, в самое мое нутро... обхватывая их пальцами и сжимая. Каждый раз, когда я сомневаюсь в своих чувствах, мне кажется, что схожу с ума. То, чем занимается Лак... для меня не в новинку. Я знаю подобных ему людей. Я знаю их всю свою жизнь.

Эти люди похожи на моего отца. Мужчины, считающие себя неуязвимыми. Он был безрассудным, опасным и меня никогда особо не заботило, что в нашем доме постоянно было полно грубых парней. Потому что он был моим героем. А героям не свойственно умирать.

Но он умер.

И когда-нибудь, будь то завтра или через год... Лаклэн тоже умрет. А все из-за того, чем он занимается. Так прописано в их кредо.

Семья, верность, честь и кровь.

Я не обманываю себя. Ты живешь ради Синдиката, ты умираешь ради Синдиката. Вот так-то. Когда-нибудь Лаклэн отдаст свою жизнь за своих парней. Он исчезнет также, как и все в моей жизни. А где тогда буду я? Почему я так привязалась к человеку, который в итоге причинит мне одну лишь боль?

Наблюдаю за ним и знаю, что он чувствует это, но при этом ничего не говорит. Он просто делает свое дело, позволяя мне разглядывать его. В нем есть гораздо больше, чем я представляла. При этом я никогда не переставала рассматривать его как личность. Никогда не переставала думать о том, каково ему жить подобным образом.

Слова Шона, брошенные им ранее, то и дело всплывают в моей памяти. Лака подозревают. Его люди ему не доверяют. Я знала, что он переживает по поводу всего этих передряг с армянами, но не представляла насколько далеко все зашло. А теперь и я увязла во всем этом дерьме. Переживаю, что он уйдет и не вернется. Каждый раз, когда он выходит за дверь, я хочу умолять его остаться. Но эта привилегия, которой у меня нет, к тому же, она совсем нереалистичная.

В какой-то момент он поймет, что я предала его. В какой-то момент он поймет, что все было ложью. И он возненавидит меня за это. Возможно, он даже захочет, чтобы я умерла. Мой взгляд становится безжизненным даже при мысли об этом. Крошечная, слабая часть моего мозга, которая контролирует эмоции, готова сломаться и признаться во всем сейчас же. Молить его о прощении и верить, что он расскажет мне правду о Талии.

— Ты не сводишь с меня глаз, — говорит он наконец. На его лице расцветает еле заметная улыбка, и, несмотря на заполняющую мое сердце темноту, я улыбаюсь ему в ответ.

— Ничего не могу с собой поделать, — пожимаю плечами. — Ты чертовски красив.

Он что-то невнятно ворчит и раздвигает мои ноги, подтягивая меня к краю столешницы, прижимаясь как можно ближе своим телом к моему, насколько позволяет пространство.

— Не ходи сегодня на работу, — говорю я ему, поглаживая его по груди. — Раскалывание чужих черепов и вся эта криминальная активность могут немного подождать.

И я твердо намерена пустить в ход все известные мне женские штучки в качестве веского довода. И вот в доказательство весомости моих рассуждений, моя рука спускается все ниже и ниже. Но он хватает меня за запястье и останавливает.

— Сегодня я не собираюсь в «Слейнт», — говорит он. — И ты тоже.

Моргаю, смотря на него в недоумении.

— Вот как?

— Не-а. У нас с тобой сегодня другое дело.

Дело? Он нервничает, и я не знаю, почему. Впервые слышу от него о совместных планах на сегодняшний вечер.

— Какое дело?

— Сходка у Найла, — отвечает он. — У него сегодня день рождения.

— Ох.

Теперь я понимаю, почему он так нервничает. Это официальное мероприятие. И для него взять меня с собой означает своего рода заявление прав на меня. Из всего, что я поняла по его компании, знаю, что Найл очень избирательно относится к тем, кому он позволяет стать частью своей команды. Наверняка, я в этом уверена. Такой человек, как он, не доверяет кому попало.

Поэтому разрываюсь между чувством возбуждения от перспективы чуть глубже проникнуть в организацию и чувством вины, съедающим меня изнутри. У Лаклэна ведь нет никаких скрытых мотивов для этого, кроме единственного желания видеть меня подле себя. Он ручается за меня, и я не знаю, что ему грозит, если кто-нибудь прознает о моих истинных мотивах.

Он наклоняется и целует меня, превращая нарастающий вихрь эмоций внутри меня в бушующий торнадо. Я прижимаю его к себе и буквально пожираю. Лак не возражает против такого обращения. И когда я соскальзываю со стойки и опускаюсь перед ним на колени, его глаза горят пылающей страстью.

Я расстегиваю молнию на джинсах, высвобождая его естество, и его член тяжело падает в мою ладонь. Я всасываю его в рот, вцепляясь в его мускулистый зад.

— Боже, — стонет он, наклонившись вперед, чтобы опереться на стойку, а я как раз собираюсь подарить ему лучший минет в его жизни.

Это не занимает много времени: он с рычанием быстро кончает мне в рот, а затем снова откидывается обратно на стену слегка ошеломленный.

— Ни черта себе, милая, — выдыхает он. — Тебе кто-нибудь говорил, что ты особенная?

Я улыбаюсь ему в ответ. Он выглядит таким расслабленным. Таким непринужденным рядом со мной. Ни следа от того парня, который не хотел иметь ничего общего со мной в самом начале нашего знакомства. Прошу тебя, Лаклэн, не возненавидь меня.

Он помогает мне встать на ноги, быстро застегивает ширинку, а затем шлепает меня по заднице.

— Будь готова, — приказывает он. — Нам нужно подобрать тебе платье.

После обеда в шикарном винном кафе в Бэк Бэй Лак берет меня ни куда-нибудь, а на Ньюберри-Стрит. Здесь скупаются сливки общества, что обычно я себе не позволяю.

Но Лаклэн настаивает на дизайнерском наряде на сегодняшнее мероприятие, и я не могу ему отказать.

В конечном итоге я останавливаюсь на сексуальном черном вечернем платье с разрезом до бедра. Смотрится оно великолепно, особенно в паре с черными туфельками на шпильке. Как только Лаклэн увидел меня в нем, он отказался смотреть что-то еще.

Подправив макияж и потратив еще двадцать минут на укладку волос, нахожу его и Ронана одетыми в костюмы. Лаклэн выглядит невероятно красивым и слегка опасным, и какая-то сумасшедшинка внутри меня испытывает гордость за то, что сегодня я иду под руку с ним.

Он провожает меня до машины, которую водит Ронан — невзрачному БМВ черного цвета. Мы забираемся внутрь и почти сразу же Лак начинает снова барабанить пальцами по ноге.

Тянусь и хватаю его за руку, сцепляя свои пальцы с его.

— Тебе не нужно волноваться, — говорю я ему. — Сегодня я буду вести себя наилучшим образом. Никаких удушающих приемов или других забавных выходок.

Он кивает, но все равно не может расслабиться.

— Уверен, Мак, мне не стоит напоминать тебе, насколько все сложно сейчас. Найл не знает, кому доверять. Но для меня важно, чтобы он доверял тебе.

Я сглатываю и одаряю его неуверенной улыбкой.

— Я понимаю.

Оставшуюся часть пути мы молчим. Лаклэн, наверное, размышляет о назревших вопросах на вечер, пока я думаю, что мне делать дальше. Слишком много времени уходит. Чем дольше я нахожусь здесь, тем труднее мне будет выбраться. Тем больше вероятность, что Лак пострадает. Мне нужно придумать другой способ осуществления моего плана, но не уверена, как это сделать.

Когда мы подъезжаем, и Ронан паркует машину, я с удивлением обнаруживаю, что сегодняшняя вечеринка проводится в высококлассном лаундж-баре в отеле.

— В этом году Найл хотел отметить день рождения в каком-нибудь публичном месте, — поясняет Лак, беря меня за руку и провожая во внутрь.

Я прохожу через вестибюль с ним и Ронаном, идущих по бокам от меня как охранники. И естественно, многие присутствующие здесь провожают нас взглядом. Мужчины рядом со мной излучают мощь и опасность с некой примесью искушенности в такой одежде. Женщины бросают долгие взгляды в нашу сторону, в то время как парни вздыхают и мечтают поменяться с ними местами хотя бы на один вечер.

Мы преодолеваем несчетное число коридоров, оказываясь наконец в частном лаундж-баре, очевидно забронированном по случаю. Освещение мягкое и атмосферное, стены в приглушенных оттенках серого и багрового. Дубовые полы поблескивают в свете свечей, и половина столов в комнате уже занята. Осознание того, насколько большой Синдикат, а здесь, наверное, не менее пятидесяти человек, заставляет меня немного понервничать.

Лаклэн водит меня по комнате, представляя присутствующим. После десятого незнакомого мне лица в моей груди зарождается паника. Любой из этих парней мог прийти в клуб и встретиться с Талией. Я даже не понимала масштабности всей организации, или их альянса с русскими, если на то пошло. Осознание поражения давит тяжким грузом на мои плечи. Я ни за что не смогу узнать, кто все эти люди, и вычеркнуть их имена из своего списка. На это у меня уйдут годы.

— Каким ты стал большим, приятель? — спрашивает пожилой джентльмен.

Лаклэн хлопает его по плечу, и они какое-то время подшучивают друг над другом, пока взгляд мужчины не фокусируется на мне.

— Да вы только посмотрите на это!

Смотрю на Лаклэна, а он улыбается.

— На что посмотреть? — интересуюсь я.

— Черные волосы и голубые глаза, — говорит мужчина.

— Она лакомый кусочек, — соглашается Лак, собственнически поглаживая пальцами мою шею, не сводя с меня взгляда. — Моя девочка из Голуэй.

На мгновение я забываю обо всем, в том числе и где мы. В его голосе безошибочно сквозит гордость, а взгляд исполнен любви. Мое сердце сжимается, а затем взрывается в груди.

— Ты отхватил себе действительно хорошенькую девчушку, парень, — соглашается мужчина, но что-то в его голосе не так, и он кивает куда-то позади нас. — Но тебе лучше пойти к Найлу, он тебя ждет.

Мы оба — Лаклэн и я — оборачиваемся, и все его тело напрягается, когда наши глаза одновременно устремляются на стол в дальнем конце комнаты.

Найл сидит за столом с женщиной, которая, полагаю, является его женой. Но рядом с ним еще один человек. Несомненно, влиятельный мужчина с каштановыми волосами и холодным взглядом, направленным прямо на Лаклэна. Мои глаза блуждают в растерянности, отмечая трех красивых блондинок, сидящих рядом с мужчиной за столом, и падающих на стулья как раз между ними. Два свободных стула.

Я смотрю на Лаклэна, пытаясь понять, что происходит.

— Черт побери, — хрипит он, и его глаза находят мои.

Мне не нравится то, что я вижу там. Сожаление. Он сожалеет, что привел меня сюда, но я не понимаю, почему.

Прежде чем у нас выдается секунда, чтобы обсудить это, как из-под земли материализуется другой мужчина с серьезным выражением на лице.

— Дом... — приветствует его Лаклэн, и между ними происходит молчаливый мысленный диалог. Дом бросает на меня взгляд и жестом указывает на барную стойку в другом конце комнаты.

— Почему бы тебе не познакомиться с моей женой, Карой? — предлагает он. — Ей всегда скучно на подобных мероприятиях, и она была бы не против компании, если, конечно, ты не возражаешь.

Я снова смотрю на Лака, а он избегает встречаться со мной взглядом. Что-то в этом странное, но очевидно, по какой-то непонятной мне причине он хочет, чтобы я не мешала. Поэтому киваю и следую за Домом через всю комнату.

Кара выглядит так, будто она всего на пару лет старше меня. У нее длинные каштановые волосы и зеленые глаза. Она улыбается, когда я сажусь рядом с ней, а потом Дом просто исчезает.

— Привет, — говорит она. — Ты Маккензи, верно?

— Да, но ты можешь звать меня просто Мак.

Она кивает и делает знак бармену, и мы обе сначала заказываем выпивку, прежде чем она снова обращает на меня свое внимание.

— Могу понять, почему ты нравишься Лаклэну, — говорит она. — Похоже, ты ему подходишь.

— Спасибо. — Одаряю ее вымученной улыбкой, после чего бросаю взгляд на мужчину, о котором идет речь.

Теперь он сидит между двумя блондинками за столом Найла. И что-то внутри меня надламывается при виде этого зрелища.

— Они совсем не такие красивые, как ты, — торжественно говорит она. — Это так старомодно, разве нет? То, что Найл хочет от него. Я просто не понимаю этого.

Понятия не имею, о чем она говорит, но мне совсем не нравится то, как это звучит. И я знаю, что если скажу ей, что ничего не знаю, она наверняка заткнется. Поэтому мне нужно, чтобы она продолжала болтать. Я решила представить наши с Лаклэном отношения, как легкомысленные.

— Меня это не особо беспокоит, — говорю я ей. — Мы с Лаком просто дурачимся.

— Ясно, — говорит она. — Он бы не привел тебя, если бы знал, что они будут здесь сегодня вечером.

Отрывисто киваю на это.

— Правда меня распирает от любопытства. Чем это все обернётся?

Она поглядывает через комнату, а я скрепя сердцем слежу за ее взглядом. Шон сейчас сидит с другой стороны от девушек, но все они сосредоточены на Лаклэне. Словно он приз, который нужно обязательно выиграть. И мне это совсем не нравится. Мне это ни капельки не нравится.

— Думаю, что Найл совсем скоро выберет между Лаклэном и Шоном, — говорит Кара. — И тогда тот, кто станет замглаваря, выберет себе в жены одну из них. Как только они поженятся, будет заключен союз с русскими.

Комната вдруг начинает кружиться, и мне приходится схватиться за стойку, чтобы не упасть. Кара бросает на меня полный любопытства взгляд, а я пытаюсь улыбнуться.

Я была чертовски глупа. Последние несколько месяцев, я была так поглощена Лаклэном. Использовала Талию как оправдание, чтобы подобраться к нему поближе. Я позволила ему запасть мне в душу. В самое ее нутро. А он играл со мной все это время. Мое сердце — которого, как я клялась себе, у меня нет — как будто выпало из груди в этот момент. Я изо всех сил пытаюсь дышать, даже сидеть прямо. Слезы давят мне на глаза, но я не могу позволить себе разреветься.

Мне нужно взять себя в руки.

Когда я встречаюсь взглядом с Лаком, он стыдливо отводит глаза в сторону. И этот его жест дает мне силы, которые так мне нужны. Горькое напоминание о том, что я здесь делаю, и как мало он для меня значит. На самом деле я рада, что так произошло. Это именно то, о чем мой отец пытался меня предупредить. О том, как люди всегда тебя кидают. И он был прав.

Мне надоело играть с Лаклэном. Мать его! Я здесь, чтобы выяснить, что случилось с Талией. И мне все равно, кому я должна навредить, чтобы сделать это.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — тихо говорит Кара. — «Как же я так влипла во все это...», верно?

— Он ничего для меня не значит, — повторяю я ей снова.

Она бросает на меня взгляд, который красноречиво говорит о том, что она не совсем в это верит, поэтому я меняю тему. Единственное чему я научилась, это то, что люди, как правило, любят поговорить о себе, и Кара не исключение из этого правила. Когда я спрашиваю ее, как она познакомилась с Домиником, она болтает об этом следующие двадцать минут, пока я осушаю еще две стопки текилы.

— Значит, ты не против вести такую жизнь? — спрашиваю ее я, когда она делает паузу, чтобы перевести дух.

Она пожимает плечами и начинает рвать салфетку под своим коктейльным бокалом.

— Она не так уж и плоха. Я знаю, что большинство людей здесь с этим не согласится. Я выросла в семье итальянцев, так что этот мир мне прекрасно известен. Понимаю с чем он связан. Но знаешь что? Эти парни хорошие. Они не занимаются ничем таким, из-за чего я бы потеряла сон.

Убежденность в ее голосе почти заставила меня поверить в это на мгновение. Очевидно, она в это верит.

Так, что мне остается делать? Я хочу расспросить ее об этом побольше, но, думаю, сначала мне нужно хорошенько ее напоить. Я заказываю нам еще одну порцию напитков и продолжаю.

— Так у тебя никогда не было с ними проблем?

— Нет, — говорит она. — Они хорошо относятся к своим женщинам, пока ты играешь по их правилам.

Опять эти обязательства. Пока ты играешь по правилам.

— Я знаю, что поначалу это может быть довольно невыносимо, — говорит она. — Но через некоторое время к этому привыкаешь. Я не могла и просить о человеке лучшем, чем Дом. Эти парни защищают и берегут своих женщин, вот что я тебе скажу.

— Он кажется хорошим парнем, — соглашаюсь я. Но это полнейшая туфта, потому что прямо сейчас я решила для себя ненавидеть всех парней. Но мне нужно, чтобы Кара чувствовала, что я ей не враг, чтобы получить от нее больше информации.

Бармен приносит напитки, и мы болтаем с ней еще десять минут, прежде чем алкоголь начинает действовать на Кару.

— Уф, — стонет она. — Мне нужно в уборную.

— И мне.

Я помогаю ей встать на ноги и провожаю ее до туалета, учитывая, что женщины моего возраста все поголовно по непонятной мне причине любят проделывать такие штуки вместе. Когда я смотрю через комнату, вижу, что Лак поглощен разговором с одной симпатичной блондинкой. Пошел он! Пошли они оба.

Я никому не удосуживаюсь сказать, куда мы собираемся. Мы будем через несколько минут, а туалет рядом с коридором.

Оказавшись внутри, я иду справлять нужду и продолжаю говорить через стенку. Кара ведет себя очень тихо, и я боюсь, что, возможно, слишком ее напоила. Но когда я поправляю платье и выхожу наружу, я понимаю, почему она молчит.

В уборной помимо нас еще двое парней, и один приставил пистолет к ее виску, в то время как другой дулом указывает прямо на меня. У обеих пушек имеются глушители, и почему-то интуитивно я понимаю, что эти парни из армянской шайки. Я смотрю на Кару, ее бьет мелкая дрожь.

Вот дерьмо. Черт подери. Вот дерьмо. Я никак не смогу защититься, пока она у них на мушке.

Они всадили бы пулю ей в голову еще до того, как я разобралась бы с первым парнем. Если конечно меня не подстрелят в процессе.

— Ты идешь с нами, — рявкает мужчина, указывающий дулом в моем направлении. — Без резких движений, иначе твоей подружке не поздоровится.

Кара всхлипывает, а ее надзиратель влепляет ей пощечину. Черт побери. У меня нет выбора, придется следовать их указаниям, по крайней мере, пока они не потеряют бдительность.

— Все в порядке, Кара, — говорю я ей успокаивающим тоном. — Просто сохраняй спокойствие и делай, как они говорят.

Она бросает на меня умоляющий взгляд, и я одаряю ее обнадеживающей улыбкой, хотя внутри уже на грани нервного срыва. Я знаю, что вероятность того, что мы выживем, после того, как покинем это здание, не очень велика. Но на данный момент от нас мало что зависит. Подозреваю, что мы были в уборной не больше двух минут прежде чем они вломились сюда. Как будто они поджидали нас или кто-то предупредил их. Об этом я подумаю чуть позже.

Я делаю шаг вперед, а второй парень хватает меня за руку. Они ведут нас из уборной дальше по коридору к боковому выходу, буквально вонзая пушки нам в ребра.

— Закричишь, и ты труп, — угрожает один из них.

В этот момент я думаю о Лаклэне, который в самый разгар вечеринки сидит посреди прекрасных партий с радужными перспективами скорого брака. Он вообще заметит, что меня нет? Может и нет. Но Кара-то жена, а это что-нибудь да значит. Дом точно заметит. А потом что? Им придется искать нас. На это потребуется время. Я не могу на это рассчитывать. Я внимательно наблюдаю за обоими парнями, пока мы идем, пытаясь ухватиться за любую возможность. Но она так и не предоставляется.

В конце коридора двое из людей Найла повалены лицом вниз на ковре. Мне не нужно видеть пулевые отверстия, чтобы понять, что они оба уже мертвы. Эти парни, наверное, совсем выжили из ума, если приходят в отель и без разбора палят вот так запросто по людям. Паника медленно охватывает меня, но я ничего не могу поделать. Если раньше я в это не верила, то теперь знаю, что они без колебаний всадят и в нас пулю. Правда, во мне все еще теплится надежда, что они собираются использовать нас для выкупа или чего-то подобного. Все, что поможет нам выжить, пока я не решу, что делать.

В тот момент, когда мы выходим за дверь, нас бросают в фургон, который в следующую секунду во весь опор мчит нас вниз по прилегающей улочке. Кара чуть ли не задыхается и едва может держаться, пока они связывают нас. Я боюсь, что они застрелят ее, если она продолжит в том же духе.

— Кара, — шепчу я. — Тебе нужно оставаться спокойной, хорошо?

— Заткнись, — рявкает один из парней.

Затем он говорит что-то на незнакомом мне языке, а второй кивает. Я не понимаю, о чем речь, но в следующую секунду уже слишком поздно. Он подходит ко мне сзади и ударяет меня прикладом своей пушки в затылок.