Ворон

ГЛАВА 5 МАККЕНЗИ

Последующие шесть дней я провожу, делая заметки о Лаклэне и его команде, отрабатывая танцевальные движения. Между уроками танцев и занятиями со Скарлетт, я отработала несколько неплохих трюков, которые, насколько я знаю, могу выполнить достаточно хорошо. Но это не совсем те трюки, о которых мне стоит беспокоиться. Скарлетт танцевала в клубах, подобных этому, хотя и менее стильных, и она рассказывала мне о грязных деталях, которые они там проворачивают.

Не знаю, как с этим обстоят дела в «Слейнте», но знаю, что исполнять экзотические танцы — нелегкая задача. И дело здесь даже не в том, чтобы окучивать шест и сексуально трясти задницей. Вы должны дурачить собравшихся с непоколебимо уверенным видом. При этом некоторые мужики будут обращаться с вами как с дерьмом. К примеру, скажут валить со сцены, потому что у вас слишком маленькая грудь или огромная задница, и вообще вы не в их вкусе или распустить руки, будто так и надо. Может случиться все что угодно. Прибавьте к этому градус выпитого спиртного, и вы точно знаете, что возникнут проблемы. В некоторых клубах предусмотрены задние комнаты для тех клиентов, кто готов платить за продолжение. Чертовски надеюсь, что «Слейнт» отличается от таких мест. Как бы там ни было, я не буду в таком участвовать.

Из всего, что я узнала о этом клубе, он кажется намного высококласснее большинства. Но на самом деле это ничего не значит. Он может просто выглядеть красиво и презентабельно снаружи. Я не узнаю, пока не окажусь в эпицентре того, во что по сути ввязываюсь. Тем не менее, уверена, что смогу справиться с этим, даже если никогда прежде не работала танцовщицей экзотических танцев. Мне просто нужно быть сексуальной и уникальной, и дать этим парням причину, чтобы позволить мне остаться на некоторое время.

Легче сказать, чем сделать, учитывая, что у меня никогда не было парня. Но у меня есть тело, ради которого я надрывала задницу и природные данные. Мужчины пойдут на все ради моих голубых глаз и волос цвета воронова крыла. А если влезть в кожаную юбку и чулки, то они подумают: «Эта маленькая чертовка уже у меня в руках».

Если бы они только знали, какая я на самом деле.

Делаю глубокий вдох и бросаю на себя последний взгляд в зеркале. Все на месте. Мне потребовалось все мое терпение, чтобы выждать эти шесть дней, прежде чем войти в клуб. Но я знала, насколько это важно. Мне не хочется показаться слишком сильной, но определенно нужно начать свою игру. Я не сомневаюсь, что мой план сработает. Это не из-за моей непоколебимой уверенности, а потому что это единственный вариант, который у меня остался.

Подчеркивающая каждый изгиб черная кожаная куртка и мини-юбка из спандекса могут помочь делу. Под ними еще кожа в виде черного бюстгальтера на бретельках и трусиков-тонг. Ажурные чулки и дымчатый макияж глаз завершают образ. Бесспорно, я не намерена играть сегодня по правилам.

В последний раз разглаживаю волосы, хватаю ключи и сумочку и выхожу на улицу. Готовы вы или нет, но я уже иду, мальчики.

Когда я добираюсь до «Слейнта» на часах лишь 1:30 ночи. Времени хватит, чтобы выпить и поймать на крючок какого-нибудь ирландца. Вот как, по-моему, все пройдет. Один из сторожевых псов узнает меня по боям. Он подойдет и предложит купить мне чего-нибудь выпить, упомянет недавний бой, а я вскользь отмечу, что у меня туго с деньгами и что мне очень нужна работа. Ой, и к слову, я — танцовщица экзотических танцев.

Лампочка щелкнет, и следующее, что он скажет мне — что может мне помочь. Я буду флиртовать и рассыпаться в благодарностях, и бах ... я в деле.

Знаю, у этого плана немало переменных. Но это все, что у меня осталось после отказа Лаклэна на прошлой неделе. В конечном итоге для того, чтобы получить работу, мне потребуется его разрешение. Это та часть, в которой я не слишком уверена.

Вышибала останавливает меня у двери в клуб и окидывает беглым взглядом, прежде чем посчитать социально приемлемой кандидатурой, способной украсить их прекрасное заведение. Как только оказываюсь внутри, как камень с груди упал. Мне не доводилось бывать внутри «Слейнта», и надо сказать, изнутри он оказался совсем не таким, как я его себе представляла.

Передняя панель стойки бара выполнена из роскошного дуба и красного дерева. Стены насыщенного багрово-красного цвета, а полы из отполированной лиственницы. Аромат пива и ликера пронизывает воздух, дразня посетителей обещанием всего того, что можно пожелать прохладной Бостонской осенью. Здесь тепло и по-домашнему уютно. Но опять же, подозреваю, что Найл намеренно хочет, чтобы все здесь было именно так. Хотя на двери и не красуется табличка о том, что это вотчина Найла, но ведь это общеизвестный факт: Найл здесь хозяин. А это значит, что те, кто бывает здесь чаще всего делятся на две категории — партнеров по бизнесу, или тех, кто слишком наивен, чтобы знать, что здесь творится. Беглый осмотр окружающей обстановки лишь подтверждает мои подозрения: сегодня здесь в основном те, кто относится ко второй категории.

Со вздохом иду прямо к барной стойке и усаживаюсь на свободное место. Не то, чтобы я ожидала, что вся братия будет сидеть здесь на виду и ждать, пока кто-нибудь вроде меня не наведается сюда, чтобы подслушивать и вынюхивать. Хотя было бы неплохо. Машу бармену рукой, привлекая его внимание и заказываю текилу со льдом, солью и лаймом.

Напиток достигает самых недр моего нутра, даря толику храбрости и мужества, которые так нужны мне сегодня вечером. Поворачиваюсь на своем месте и сканирую окружение. В передней части здания находится очень уютный и безобидный маленький паб. Именно здесь невольные мирные жители впитывают и принимают активное участие по изучению основ ирландского гостеприимства. Снизу и позади, однако, творится совсем иная история.

Внешне кажется, что в этом месте следуют букве закона. И хотя я уверена, что все здесь не так гладко, как кажется, мне бы стоило задаться вопросом о том, какого именно рода криминальными делами они здесь промышляют. Общеизвестно, что ирландцы торгуют оружием и управляют парой-тройкой подпольных игорных заведений. Но меня беспокоит их связь с русскими, или, если быть более конкретной, с русским, который охаживал Талию. Мне нужно выяснить, торгуют ли они женщинами. Сколькие из этих молодых студенток рискуют исчезнуть после посещения этого места?

Есть только один способ узнать, а это значит, нужно как-то пробраться в заднюю часть здания. Ту его часть, которая скрыта за темными стенами и парой бархатных занавесок, вход в которую охраняет шкафообразного вида бугай. Именно там демонстрируются экзотические танцы, и в отличие от других клубов, туда допускаются только VIP-персоны и те, у кого есть при себе приглашение. Там-то и работала Талия, но она не была танцовщицей. Она клялась и божилась, что была просто официанткой, но у меня постоянно было плохое предчувствие на этот счет. Стоило мне высказать ей свои опасения, как она отмахнулась и сказала, что работает на славных ребят.

Одно можно сказать наверняка, они отлично скрывают то, что здесь происходит. Когда я подала заявление о пропаже человека, Талия у них даже в штате не числилась. Якобы у них в клубе нет никаких камер слежения, но они, похоже, чертовски хорошо скрытые, по крайней мере, мне так кажется. Однако все остальное оказалось законно и копы быстро умыли руки.

Не знаю, жива ли еще Талия. Отчасти опасаюсь, что нет. Прошел уже целый год. Год с тех пор, как я перебрала все прочие варианты. Я знала, что ввязываясь в это, возможно получаю билет в один конец в ад. Но просто не могу иначе. Талия не заслуживает того, чтобы к ней относились как к очередному нераскрытому делу в статистике, и не остановлюсь, пока не узнаю, что с ней случилось. Если не смогу сделать ничего другого, то хоть, буду уверена, что она нашла заслуженное упокоение, и заставлю виновных заплатить. Эти придурки думают, что могут хапать уязвимых женщин, и при этом оставаться безнаказанными. Но я здесь для того, чтобы показать им, насколько они ошибаются.

Бармен ставит передо мной очередную порцию текилы, а когда я открываю свой бумажник, чтобы расплатиться, качает головой.

— За счет заведения.

Вот дерьмо. Меня уже уделали. Как только собираюсь оглянуться по сторонам, кто же это сделал, как ощущаю спиной тепло его тела. Мне даже не нужно огладываться, чтобы понять, что это он. Его запах висит в воздухе между нами. Ноты кедра с примесью сладкого лайма и ароматом кожи его куртки. Тот же запах, что на прошлой неделе повис между нами на складе.

— Бабочка. — Его дыхание скользит по моему уху угрожающим шепотом. — Приятно видеть тебя здесь. Преследуешь меня, да?

Пуф-ф. Зацените этого парня. Преследую его? Вот оказывается чего он хочет. Я поворачиваюсь на стуле и оказываюсь лицом к лицу с самим дьяволом. Он намного ближе, чем я думала, и моя нога соприкасается с его ногой. Он смотрит на меня так, будто не может поверить, что это действительно я, сижу сейчас в его клубе. Надеюсь, это хорошо.

— Если я - бабочка, — говорю я, певуче сладко. — Кто тогда ты?

— Это зависит от ситуации. — Лаклэн наклоняется чуть ближе, чернильная темнота накрывает пеленой его серые глаза. — А кем ты меня считаешь?

— Как насчет того, чтобы называть вещи своими именами? — Одаряю его одной из своих улыбок. — Я бы назвала Кроу Вороном, не иначе.

Угроза в его взгляде превращается в нечто совершенно иное, в то время как он прижимает ладони к барной стоке, заключая меня в кольцо своих рук.

— Откуда тебе известно это имя?

— О, умоляю. Все в Бостоне знают кто такие Кроу. Этот маленький клуб, которым ты управляешь — эпицентр преступной деятельности для... Как же его называют? — Постукиваю пальцем по своим губам. — О да, верно... Синдиката МакКенны.

Прежде чем могу по-настоящему насладиться эффектом, который оказала на него моя насмешка, он хватает меня за руку и сдергивает со стула. Лаклэн тащит меня за собой вниз по темному коридору в офис, где грубо впечатывают в стенку.

Без притворства он начинает щупать мое тело в поисках прослушки. Его руки в этот момент совсем не нежные, но неожиданно для самой себя краснею до корней волос, когда его ладони двигаются у меня по груди. Каждый сантиметр моей кожи опаляет жаром желания, пока он бесстыдно шарит руками по моему телу. Мне определенно это не нравится, но я тем не менее реагирую. До тех пор, пока он не задирает мне юбку и не раздвигает мои ноги, лапая через тонги.

— Иисусе, — бормочу я. — Ты не найдешь его там, по крайней мере, если это то, о чем ты думаешь.

Его пристальный взгляд заставляет мое сердце биться где-то в горле, а его желваки нервно ходят, в то время как глаза впиваются в мои. Лаклэн ищет в них нечто совершенно иное, пытается вырвать из меня мои секреты. Мое дыхание поверхностное, и это не ускользает от его внимания. Кроу все еще не отпустил меня. Его ладонь покоится у меня между ног, а жар под ней только нарастает с каждым мгновением. Самая уязвимая часть меня, к которой никто никогда не прикасался, и все же он чувствует, что имеет на это полное право. Ситуация лишена для него всякого сексуального подтекста. Его глаза затуманены подозрением и гневом, и Кроу ждет, когда я велю ему остановиться. Отвалить от меня. Именно этого он хочет, и я не собираюсь идти у него на поводу.

— Кто ты такая, черт возьми? — Кроу, наконец, отстраняется, а я делаю глубокий вдох. Его акцент, когда он бесится, слышится отчетливее, но по какой-то неизвестной мне причине это заставляет меня улыбаться еще шире.

— Тебе известно, кто я, — лью я медовым голоском. — Мак Уайлдер. Приятно познакомиться, мистер Кроу. На сей раз официально.

Он отходит на шаг назад и смотрит на меня, будто не совсем уверен, как со мной быть. Я заарканила его, и мне это нравится. Я пользуюсь возможностью, чтобы проделать то же самое. Сегодня он выглядит вызывающе в своей черной кожаной куртке и джинсах, сидящих низко на узкой талии. Все в нем темное, могущественное, таинственное. Его аура излучает эдакую броню, пробить которую под силу не каждому. Это почти заставляет меня чувствовать странное влечение к его опасной персоне. Почти.

Я ведь еще не окончательно свихнулась.

— У тебя ровно пять секунд, чтобы поведать мне, что, черт возьми, ты делаешь в моем клубе, — говорит он невозмутимо. — До того, как ты пожалеешь, что вообще ступила за этот порог.

Снова расплываюсь в улыбке. Не сомневаюсь, что у него при себе пушка, и еще меньше сомневаюсь, что он не будет колебаться, решая выбросить мое еще не остывшее тело на какой-нибудь городской свалке. Вообще-то, прямо сейчас он смотрит на меня так, будто обмозговывает именно этот сценарий. Но мне больше нечего терять, и я хочу увидеть, как далеко смогу загнать его. Так что же я делаю?

Нагло использую четыре из пяти отведенных секунд, чтобы занять место в одном из его красивых кожаных кресел, элегантно скрестив ноги. Моя юбка приподнимается, оголяя бедро, а его взгляд даже не отрывается от моих глаз.

Да уж. Ну, это не внушает доверия. Тем не менее, я все равно продолжаю.

— Мне нужна работа, — говорю я ему. — Я слышала, у вас есть вакансия танцовщицы.

То, что происходит дальше, чертовски меня шокирует. Он разражается натуральным смехом. Таким раскатистым, из самых недр своего естества. Для парня, который хотел убить меня две секунды назад, он переключает передачи быстрее, чем я успеваю под него подстроиться.

— Боже, дорогуша..., — у него уже слезятся глаза от смеха. — Ты вроде как милая особа. Убийственно красивая вообще-то. Но ты ведь уже в курсе, что я не собираюсь брать тебя на работу.

Скрещиваю руки на груди и кидаю на него пронзительный взгляд.

— А почему нет, черт побери? — Ох, даже не знаю. — Веселье исчезает с его лица, в то время как он наклоняется ко мне и пристально смотрит прямо в глаза. — Может, потому что я тебе не доверяю.

— И насколько ты должен доверять мне, чтобы лицезреть, как я каждый вечер трясу задницей на сцене? — вступаю с ним в спор.

— Гораздо больше, чем ты могла бы себе представить.

Мои глаза бегают по его непрошибаемому выражению лица, и маленький кусочек моей надежды разбивается вдребезги. Вот дерьмо. Он на все сто процентов серьезен. Этого парня гораздо труднее расколоть, чем я ожидала. Почему именно он увидел меня сегодня? Почему это не мог быть один из тех идиотов, что не могли перестать пялиться на мои сиськи на прошлой неделе?

— Просто позволь мне пройти пробы, — дожимаю я. — Тогда и решишь.

Уверена, что он планирует закрыть эту тему прямо сейчас, но тут нас прерывает странно знакомая мелодия, прорвавшаяся из динамиков. Она звучит чертовски пронзительно в этой части здания, и так по-ирландски.

— Что за черт? — Я закрываю уши.

— Следи за языком, — говорит он мне. — Это государственный гимн моей страны. Значит, бар закрывается.

— Эй, я тоже ирландка, — протестую я.

Он наклоняет голову набок и сверлит меня взглядом.

— Ты почти такая же ирландка, как какой-нибудь пластиковый Пэдди [1].

После этих слов я теряю контроль, встаю с кресла и упираюсь ему указательным пальцем прямо в грудь.

— Эй, приятель, следи за своим гребанным языком. Моим отцом был Джек Уайлдер, сын Джозефа Уайлдера. Две величайшие легенды в мире бокса в свое время. Я гораздо больше, чем какая-нибудь проходная ирландочка.

— Ты типа смелая крошка. — Он хватает меня за руки и пригвождает на месте. — Не так ли?

В течение нескольких секунд что-то странное мелькает в его глазах. Что-то похожее на голод, но что бы это ни было, оно сразу же исчезает. Завеса вновь опускается, а глаза тускнеют. Его ладонь скользит вниз, обхватывая мое запястье — словно демонстрирует, как легко он мог бы сломать меня. Но вместо этого, его большой палец скользит по моему пульсу. Я моргаю, когда понимаю, что он либо проверяет меня на своеобразном детекторе лжи, либо пытается увидеть, реагирую ли я на него.

Конечно, от этого мое сердце начинает биться чаще. Его глаза сыплют искрами, когда я облизываю внезапно ставшие очень сухими губы. Я пытаюсь вырвать свою руку, но он не позволяет. Его кожа очень горячая на ощупь, и я не знаю почему. Это та интимная вещь, которая мне не нравится. Быть рядом с кем-то, допуская его в свое личное пространство. Дышать с ним одним воздухом, вдыхать его аромат. Это до чертиков меня пугает. Теперь он знает, что в любой момент мне может понадобиться дефибриллятор, и я ничего не могу сделать, чтобы скрыть этот факт от него.

Он смотрит на меня так, будто ненавидит. Будто не понимает, почему все еще стоит здесь и вообще имеет со мной дело. Но в то же время, уголки его рта слегка ползут вверх, оставляя маленький намек на мальчишескую улыбку, которую он, кажется не в состоянии сдержать.

Серьезное и уверенное выражение лица, Мак. Надевай свою чертову рабочую мину. Этот человек — убийца, помнишь? Низкопробный преступник. А я не такая девушка. Никогда не была ею. Так что, черт возьми, происходит?

Он молча смотрит как я томлюсь в его хватке, понимая, чтоя легко могу вырваться, но не сделаю этого. Теперь я осознаю, что такую броню пробить гораздо сложнее, чем я надеялась. Лаклэн настолько же подозрителен, насколько решителен в своих мыслях и действиях, поэтому представляется мне куда более сложной личностью, чем казался мне поначалу.

— Ну, так что..., — говорю я, всем видом показывая, что у меня есть дела куда поважнее. — Ты собираешься позволить мне танцевать на тебя или как?

Он протягивает руку и поднимает мой подбородок так, чтобы поймать взгляд. Теперь его губы всего в нескольких сантиметрах от моих, так близко, что его дыхание почти смешивается с моим.

— Давай подведем итог, милая, — говорит он мне. — Ты приперлась в мой клуб, вырядившись, как... — Его глаза блуждают по мне, как бы намекая. — Ты, похоже, знаешь, как меня зовут, однако я понятия не имею, кто ты такая. И ждешь, что я поверю, будто такая милая, маленькая симпотяжка не сможет пробиться в этом городе без каких-то там танцев? Может быть, я скажу очевидный факт, но должен признать, ты та еще засранка, Мак.

Мне требуется минута, чтобы опровергнуть его обвинения, потому что я пялюсь на его губы, силясь понять что он сказал. Иисусе. Что, черт возьми, со мной такое? Отстраняюсь и освобождаю личное пространство, после чего начинаю по пальцам перечислять причины, почему он должен взять на работу именно меня.

— Я хорошо танцую, — говорю ему. — И мне нужны деньги. Мой бывший меня преследует, так что где лучше спрятаться как не в улье ирландской мафии?

Последняя причина на самом деле полная чушь, и именно она заставляет его хмуриться, а я хватаюсь за соломинку.

— Ты хоть имеешь представление, с кем говоришь, милая? — он надвигается на меня, сокращая расстояние между нами. — Если продолжишь нести в этих стенах такую ересь, рискуешь примерить цементные ботинки.

— А не пошел бы ты, приятель. — Скрещиваю руки на груди и кидаю на него очередной пронзительный взгляд. — Я уже сказала, что знаю, кто ты такой. Чего еще тебе нужно? По твоему, я должна дрожать от страха, потому что могучий Лаклэн «Ворон» Кроу...

Он не дает мне закончить, сгребая в охапку мои волосы и дергая на себя, а потом резко впечатывает меня лицом в стену. Его тело прижимается ко мне сзади, возбужденный член упирается в мою пятую точку, а губы почти нависают у моего уха.

— Не удивлен, что тебя допекает сумасшедший бывший, — говорит мне. — Если предположить, что ты всегда такая дерзкая.

— Ничего не могу с этим поделать, — ухмыляюсь куда-то в стену. — Я ведь из Саути.

— Поделаешь, ошиваясь рядом со мной, — говорит он.

Я не отвечаю, а он сжимает мои волосы сильнее, заставляя посмотреть на него. Авторитетность его тона не оставляет никаких сомнений, он это серьезно. Но не остается никаких сомнений и в том жаре, что сейчас прижимается к моей заднице.

— Я управляю этим клубом. — Он сжимает мое лицо в своих пальцах, прежде чем перемещает их вниз по нежной коже горла. — И каждым в нем. Если у тебя есть какие-то возражения, то с радостью покажу, где выход.

Вот дерьмо.

— Не вопрос, — говорю ему по мере того, как он предупреждающе усиливает хватку на моем горле. — Твое слово - закон. Я поняла.

Не думала, что возможно прижаться еще ближе. Но он это сделал. Так близко, что спиной чувствую жар его тела. Он пригвоздил меня и я в шоке, как еще умудрилась не растаять перед ним от эмоционального перенапряжения.

— Я выверну твою жизнь наизнанку.

— Знаю, — шепчу ему в ответ.

— Здесь не то место, откуда можно запросто уйти. Ты закончишь, когда я скажу тебе это и не раньше.

— Понятно.

— Один танец, бабочка. Это все, что ты можешь сделать, чтобы произвести на меня впечатление. Но скажу сразу, что шансов у тебя почти нет.

И все начинается снова: он выволакивает меня за дверь и тащит вниз по коридору. Именно туда, где я хочу оказаться. Вышибала открывает нам дверь, и я получаю беглое представление о том, что такое VIP-зона. Это полумрак и интимная обстановка, красные кожаные диваны установлены по периметру сцены. Ничего похожего на стрип-клубы, в которых мне доводилось бывать со Скарлетт, когда занималась своим исследованием, но опять же, он предназначен не для этого. Приватное шоу — это место, куда мужчины из Синдиката МакКенны могут прийти и развеяться. Помимо них, единственными приглашенными здесь являются их деловые партнеры. Они же русские. А также, редкий политик, адвокат или какие-нибудь видные деятели, которым они приплачивают. Это именно то место, где мне нужно быть, чтобы найти того парня.

Сейчас никого из них здесь нет, так как клуб закрыт. Единственный, кто остался — это ди-джей, который гасит свет и отключает верхние колонки.

— Подожди, — говорит ему Лаклэн. — У меня прослушивание.

Человек за диджейским пультом смотрит на меня с нескрываемым любопытством и явным интересом.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Нет, — отвечает Лаклэн отрывисто.

Парень удрученно направляется к выходу, не говоря ни слова. Ухмыляюсь и достаю свой iPod.

— У меня все равно есть своя музыка, чтобы поставить фоном.

— Тогда тащи. — Лаклэн занимает место перед сценой и вытягивает ноги в ожидании.

На вид не похоже, что его будет так просто раскачать, поэтому понимаю, что мне придется сорвать все тормоза. Решаю отказаться от стандартной запланированной программы, заменив ее фристайлом. Полагаю, естественные движения будут выглядеть куда более сексуально, чем если бы я обдумывала каждое из них. В то время как я уверена в своих бойцовских навыках, в этом деле — совершенно иная игра. В этом деле я рассчитываю понравиться тому, кто сейчас на меня смотрит. Заставить возжелать меня.

Это те вещи, желать которые, у меня никогда не было времени. Когда каждый день моей жизни был игрой на выживание, я не хотела, чтобы кто-то обо мне заботился. Потому что, если бы они заботились, это означало бы, что я могу их тоже потерять. Я не очень хороша в таких делах. Не знаю, как быть нежной или соблазнительной. Но я знаю, чего хочу, и полна решимости. Надеюсь, это поможет мне пройти прослушивание.

Подключаю свой iPod и включаю выбранную песню. Роб Зомби «Живая мертвая девушка». Хочу, чтобы он продолжал гадать. Я должна быть загадкой. Вводящая в заблуждение двойственность — застенчивость в купе с сексуальностью, вперемешку с грубостью и жестокостью. Лаклэн живет в темном мире. Ему не нужна на сцене поп-принцесса. Никто из них этого не хочет.

Под его пристальным взором, я высвобождаюсь из юбки, отбрасывая кожаную куртку, оставив только кожаный комплект, обкручивающий ремешками изгибы моего тела. Украдкой бросаю взгляд на него, но не могу понять, о чем он сейчас думает. Его лицо — стальная маска безразличия, а в помещении слишком темно, чтобы понять, продолжает ли он все еще бороться с возбуждением. Успокаиваю нервы и закрываю глаза, как только начинаю размеренно двигаться под музыку.

Просто притворюсь, что его там нет. Это самый оптимальный способ. Делаю несколько привычных прогибов на сцене, медленно обхожу пилон, призывно вихляя бедрами... пара небольших трюков прежде, чем перейти к более серьезному. Уверена, что пока я делаю то, что делаю с полной отдачей и уверенностью, все получится. У меня достаточно силы и координации, чтобы проделать пару замысловатых пируэтов. Я делаю несколько пасов ногами в воздухе, китайский флагшток и бумеранг. И заканчиваю все это бабочкой для собственного удовольствия, прежде чем спланировать обратно на пол и встать на ноги.

Когда песня заканчивается, и я открываю глаза, Лаклэн все еще там, но на этот раз не может скрыть жар во взоре. Он прожигает взглядом каждый изгиб моего тела, любуясь мной, будто всерьез обдумывает: «А не отыметь ли мне ее прямо здесь».

— Так что ты думаешь? — робко интересуюсь его мнением.

— Думаю, ты проделала отличную работу, — признается он нехотя. — Продолжай.

Улыбаюсь и опускаюсь в стойку на коленях, принимаясь ползать по сцене. Следующая песня на моем iPod — это «Сладкие сны» Мэрилина Мэнсона. Я верчу волосами и делаю несколько трюков на полу так близко к нему, чтобы дать ему рассмотреть мои прелести с того ракурса и расстояния, с которого он на меня смотрит. Еще куча прогибов спины и нескончаемое виляние бедрами. То, от чего мужчины просто не могут отвести взгляд.

На ум приходит кое-что еще, чему меня научила Скарлетт. Мужчины любят потешить свое эго.

— Мне нравятся джинсы. — Я подползаю ближе к краю и опускаю глаза. — Они хорошо смотрятся на тебе.

Он снова смеется, но это на этот раз, не развлекаясь.

— О, ты льстишь мне, милая. Они тебе нравятся, правда? Хочешь, я нагну тебя так, чтобы ты могла разглядеть, что там у меня в них?

— Звучит заманчиво. — Плюхаюсь на живот и перехожу в эротичную стойку на плечах, а затем плавно в гимнастический мостик. — Очень заманчиво, мистер Кроу. Но дело в том, что бабочками нужно восхищаться издалека. Если дотронетесь до них, они могут умереть.

Мои слова возвращают мрак на его лицо. Я думала, что мы играем в игру, что это не что иное, как простое подтрунивание, но затем я замечаю за этим кое-что еще. Что-то, чего я не ожидала. Скорбь, такую неприкрытую и настоящую, что кажется будто я смотрю в зеркало.

В какой-то момент, я чувствую связь с ним. Его боль притягивает мою собственную подобно магниту, и наши взгляды переплетаются, соединяя нас неожиданным образом. На этот раз именно я разрываю контакт, подавляя все то, что пробудила эта странная энергия и запирая это наглухо у себя внутри.

Песня подходит к концу, но я не прекращаю двигаться. Я до сих пор не показала Лаклэну товар лицом, и часть меня гадает, вообще попросит ли он меня об этом. Он не стал.

— Этого достаточно, — говорит он наконец.

Я останавливаюсь и свешиваю ноги через край сцены, болтая ими в сторону в ожидании вердикта.

— Я не хочу видеть тебя в моем клубе, — говорит он.

Мой желудок скручивается в нервный клубок от надвигающегося чувства обреченности. Его подозрительность ко мне слишком сильна, и даже его неохотное влечение ко мне не помешает этому. Прямо сейчас, я не сомневаюсь, что вижу его настоящего. Он не хочет, чтобы я была здесь. Вообще.

Я пытаюсь придумать слова, чтобы поспорить с ним. Чтобы защитить свое предприятие. Но слова не идут на ум. Поражение тяжелым бременем тяготит мои плечи, и все о чем я могу думать в данный момент — я подвела Талию. Как, черт возьми, она вообще смогла получить здесь работу? Еще одна загадка, которую предстоит выяснить.

Я поднимаюсь на непослушных ногах, и делаю единственное, что могу на данный момент. Блефую.

Возвращаясь через сцену, я забираю ворох своей одежды, как будто собираюсь умчаться отсюда.

— Слушай, просто забудь. Ты видел, на что я способна, но если тебе не понравилось, я попытаю счастья где-нибудь еще. В городе много клубов…

— Маккензи.

Мое имя срывается с его губ, словно удар хлыстом и тут же завладевает моим вниманием. Он не сдвинулся ни на дюйм, но ему и не нужно. Это Лаклэн Кроу, о котором я много чего слышала на улицах. Человек, с которым никто не шутит. Он хмурится глядя на меня, и угроза очевидна. И все же, я ликую про себя. Потому что подловила его именно там, где хотела.

Я так думаю.

— Чтоб меня... а ты упрямая крошка.

Пожимаю плечами.

— Сколько денег тебе нужно? — спрашивает он.

— Столько сколько получу, танцуя каждый вечер в твоем клубе. — Мне нужно твердо стоять на своем. Именно здесь происходит все самое интересное, и это то место, где я должна быть.

— Ты можешь помогать за барной стойкой, — предлагает он.

— Я никогда не сделаю там столько денег, сколько заработаю, если буду танцевать, и тебе не внушить мне обратное.

Его глаза жестокие и холодные, как лед, напрочь лишены сострадания по отношению к моему бедственному положению. Если я думала, что смогу сыграть на струнах его сердца, то я убийственно заблуждалась. Но что-то все еще мешает ему отпустить меня. Не знаю, что именно, и это не важно. Я собираюсь схватиться за это обеими руками и потянуть за ту единственную нить, которую нащупала.

Перекидываю волосы себе за спину и тянусь за своими вещами. Он должен поверить, что я выйду за дверь и отправлюсь куда-нибудь еще.

— Я все еще не доверяю тебе, — говорит он.

Смотрю на него через плечо и ломлю, как он пялится на мою задницу. Я улыбаюсь, и он возвращает внимание на мое лицо.

— Знаю.

— Ты не хочешь мне перечить, — добавляет он.

— Это мне тоже известно.

Он откидывается назад, скрещивая руки за головой, пока с мгновение рассматривает меня.

— Подойди ко мне.

Его голос, а не слова, притягивает меня к себе. Сомневаюсь, что найдутся женщины, которые бы воспротивились приказу Лаклэна Кроу, если он в них заинтересован. Я бросаю свои вещи обратно на сцену и спускаюсь по лестнице. Стоя прямо перед ним, я с намеком на вызов встречаю его пристальный взгляд. Его глаза сужаются, и он указывает на место у себя между ног.

— Ближе.

Я делаю три маленьких шажка вперед, пока практически не ощущаю голой кожей жар его тела. Он протягивает руку, обхватывает меня за талию и тянет к себе на колени, как чертову тряпичную куклу. Мое раздражение быстро угасает от осознания того факта, как он пульсирует прямо под моей задницей. Это возбуждает нечто внутри меня. Что-то доселе мне незнакомое.

— Я не хочу видеть тебя на этой сцене. — Он проводит рукой по моим волосам, перебрасывает их мне за плечи и наматывает на кулак. — Вообще не хочу, чтобы ты была здесь, черт побери.

Мой пульс частит, отзываясь на его слова. Все в этом человеке меня пугает, хотя для этого нет повода. Я знаю, как это работает. Угрозы, чтобы держать меня и других девочек в узде. Но его слова звучат далеко не как пустая угроза. Всего минуту назад я думала, что он у меня на крючке, но теперь его ненависть почти настоящая. Даже персональная. Когда я начинаю говорить, мой голос теряет привычную язвительность.

— Тогда почему я у тебя на коленях?

Он притягивает мое лицо за подбородок пальцами, и с мгновение мы молча смотрим друг другу в глаза. Наши взгляды сцеплены, дыхание затаилось, и даже я чувствую, как сердце Лаклэна бьется о мою спину. Он хочет этого. Неистово. Даже если не может сам себе в этом признаться.

Я пытаюсь встать, но он крепко удерживает меня на месте. Если бы это был кто-то другой, я бы уже раскрасила ему физиономию локтем. Но мне нужно сохранять спокойствие. Оставаться невозмутимой.

— Я пришла сюда работать, — протестую я. — А не тискаться по углам.

Он отворачивает мою голову в сторону, и его пальцы снова направляются к моему горлу.

— Ты работаешь на копов?

От его обвинения с моего лица сползают краски.

— Нет.

— Так докажи это, — бросает он вызов.

Вздыхаю. Конечно, это проверка. Он хочет вывести меня из зоны комфорта, чтобы увидеть, как я реагирую.

— Я не собираюсь отсасывать у тебя ради работы. Я не настолько отчаялась.

Он выгибает бровь, уставившись на меня, а его пальцы прожигают мне кожу. Как один человек может источать столько тепла?

— Кажется, я и не говорил, что ты должна это делать.

— Так чего же ты хочешь? — требую ответа.

— Один поцелуй.

Поцелуй? Кажется, кого-то понесло не туда.

— И как, позволь узнать, это докажет, что я не работаю на копов?

— У меня свои методы.

Я могу справиться с поцелуем, если это то, что нужно. Один поцелуй. Это скользкая дорожка, знаю, но мне нужна эта работа. И есть что-то в любопытном выражении его лица, что заставляет меня немного волноваться. Он хочет посмотреть, смогу ли я пройти через это. Как будто сомневается в наличии этой странной химии, существующей между нами.

— Хорошо, — соглашаюсь я. — Пофиг. Один поцелуй. Так получи его.

Его глаза темнеют, когда он наклоняется ко мне, проникая в мое личное пространство, но он не просто идет на убийство. Он не торопится, тянет время. Его губы мазком касаются моих, а затем он захватывает мою нижнюю губу, прикусывая зубами. Рывок, и легкий привкус боли. Я шиплю и вонзаю пальцы в его плечи, когда чувствую на языке привкус крови. Он со стоном слизывает капельку крови.

Звук его удовольствия и осознание порочности данного действа заставляет мое сердце прокачивать кровь по венам с бешеной скоростью. Я никогда не чувствовала ничего подобного. Что бы это ни было, это чувство рикошетом отдается во всем моем теле, овладевая мной подобно демону. Мои руки притягивают его ближе, и следующее, что я осознаю — я целую его в ответ. Жестко. Не знаю, что делаю, но мне и не нужно этого знать. Мое тело знает лучше, чего оно жаждет.

Мои руки больно дергают его за волосы, пока его язык таранит мой рот. Чувствую себя одурманенной, но это не имеет ничего общего с выпитой ранее текилой. Он просто разбудил что-то, что жило глубоко внутри меня. Что-то, о существовании чего я никогда не подозревала. Его руки на моем теле оскверняют те места, которых раньше никто не касался. Лапают мою грудь, повторяя изгибы моей талии, гладят меня по ягодицам, стараясь насадить на эрекцию. О боже, как же это приятно. Почему мне так хорошо? Я совершенно недооценила силу химической реакции, возникшей между нами. Больше не могу мыслить здраво. Господи, помоги мне, я хочу его прямо сейчас.

Что он со мной делает?

Он шлепает меня по внутренней стороне бедра, и я тут же раздвигаю для него ноги шире. Его большая ладонь накрывает меня через тоненькую преграду моих тонгов и ласкает там, создавая трение, которое, я уверена, подожжет меня. Безумная потребность освободиться нарастает глубоко внутри меня и вырывается наружу низким горловым стоном. Это пугает меня до чертиков.

Господи, какого черта я тут делаю?

Это все, что он должен сделать, чтобы я изменила о нем свое мнение? Прикоснуться ко мне вот так? Я потеряла контроль. Не узнаю этих желаний, пронизывающих мое тело. Потребность быть желанной. Быть нужной. Быть слабой перед кем-то. Это пугает меня больше, чем осознания того, что за человек сейчас передо мной и чем он занимается. Я хочу... Боже, я не знаю, чего я хочу.

Инстинктивно я подношу руку к его руке и делаю то, чего никогда не делала.

Похлопываю сдаваясь.

Узнав жест, он отпрянул и с диким блеском в глазах смотрит на меня в недоумении.

В замешательстве от того, что тоже явно не понимает, что происходит между нами. Кроу отпускает меня и становится жестким, в то время как я словно пьяная отшатываюсь назад, пытаясь поправить на себе те остатки одежды, что пока еще есть на мне.

— Так, что? — пищу я. — Я доказала тебе, что я сама по себе?

Он отводит глаза и встает, потирая ладонью затылок. Его голос грубый и хриплый и из-за этого, когда он произносит слова, мне еще сложнее сосредоточиться на том, что он говорит.

— На разогреве.

— Что?

— Ты можешь выступать на разогреве, — повторяет он. — Открывать шоу. Две песни, без раздевания.

Я не знаю, что делать с его странными условиями, но на самом деле это лучше, чем все, о чем я могла бы у него попросить. Тем не менее, мне нужно продолжать притворяться, что я здесь из-за денег. Поэтому я скрещиваю руки на груди и смотрю на него с нескрываемым разочарованием.

— Как прикажешь выживать на две песни за ночь?

— Парни здесь дают хорошие чаевые, Мак. Это не стрип-клуб, если ты не заметила.

Провожу пальцами по губам, вновь привлекая к ним его внимание, пока претворяюсь, что спорю.

— А как насчет раскручивания клиентов на выпивку? Этого тоже не будет, учитывая, что я танцую всего по две песни за вечер?

Он кивает.

— Никакого раскручивания на выпивку. Никаких приватных танцев. Таковы мои условия, принимай или уходи.

— Думала, что уже говорила, я не играю по правилам, — продолжаю спорить с ним.

— Ты ошибаешься, — говорит он мне. — Ты ворвалась в мой мир непрошеной гостьей. Так что теперь будешь играть по правилам, Бабочка. Будешь играть по моим и только моим правилам.

Та толика самоконтроля, которую он потерял мгновения назад, теперь вернулась к нему в полной мере.

— Как скажешь, Лак.

Он приподнимает бровь, и его губы дергаются в ухмылке.

— Думаю, мы с тобой отлично поладим, милая.