Восстание эльфов

Глава 12. Путь к корням

Я повис в темноте, и, вдохнув толику воздуха, снова открыл глаза. Рядом со мной сидит Флори. Закрыв глаза, она держит мою руку. Её лицо покраснело от слёз и недосыпа. За её спиной стоит Кетлан и тихим голосом разговаривает со стражником.

– Дариан! – воскликнула Флори, заметив, как моя рука шелохнулась. – Ты жив!

Я прижал её к груди. Над нами на ветру колышутся ветви деревьев. Отблеск рассвета пробивается сквозь клубы листьев в лесную чащу.

Из-за плеча Флори я всмотрелся на лицо стражника. У него металлического цвета глаза, которые так напоминают глаза… Грея! Наконец удалось увидеть его лицо полностью. Лицо у него крупное, у носа и губ уже выступили морщины. Под глазами чёрные впадины. Его мощная челюсть покрыта серебристой щетиной. Чёрные волосы, что отдают сединой, зачёсаны назад. Грей стоит, внимательно рассматривая меня и сложив руки на груди. Он улыбается. Его губы подрагивают, но он не решается произнести ни слова.

– Это чудо, унтэрей! Мы были уверены, что ты погибнешь, но Флори приложила свои руки и твои раны сами собой затянулись! – восторженно произнёс Кетлан.

Флори от бессилия уткнулась лицом мне в плечо. Она тихо зарыдала.

– Вот мы и встретились, Дариан. – спокойно произнёс Грей. – У тебя получилось. Я знал, что получится. Хотя, когда я увидел твою рану…

Флори внезапно отлипла от меня и пронзила взглядом Грея:

– Какая тебе выгода в этом? Чего ты хочешь?

– Уже всё сделано, что я хотел. – ответил Грей, выдержав испепеляющий взгляд Флори.

– Флори… Почему ты думаешь, что он нас обманул? Он ведь не раз спасал меня, и он пожертвовал всем ради нашей свободы. Хотя бы сейчас, когда я чудом выжил, тебе надо поверить в добро.

Флори гладит меня по щеке.

– Когда тебя пронзили мечом, эльфы кое-как отбили стражу и пробились к городским воротам. Там и я подоспел. – рассказал Грей.

– Я… Я просто приложила руки к твоей ране и вокруг них появилось свечение… Не знаю, как это сработало, но твоя рана затянулась. Дариан… – её глаза увлажнились. – Я молилась всем богам, всему, чему только можно молиться, чтобы ты выжил!

– Это древняя эльфийская магия! Это дар Лотраэль! – удивлённо пробормотал Кетлан, тыча пальцем в небо.

– А что… что с архимагом Ги? Что с эльфийками? Их удалось найти?

– Нет. – ответил Грей и присел рядом со мной. Он взглянул вдаль. – Похоже, заранее почуял неладное и удрал. Время у него явно было – он вынес всё нужное из своих покоев. В том числе и эльфиек.

– Ясно… – тихо произнёс я. – Нам надо его найти и освободить эльфиек. Я поклялся Тинэю, что спасу его маму.

– Я тебе скажу. – произнёс Грей, раскручивая соломинку меж зубов. –Вероятно, архимаг отправился в город-колонию Визмор. Там есть порт, где швартуются торговые судна. Если он хочет улизнуть с острова, то самая дорога ему туда. Да и в целом на Гиэнтене ему больше некуда деваться. Одни только леса, да мелкие людские деревни.

– Тогда наша работа ещё не закончена. Много ли эльфов выжило?

– Мечтатель… – сказал Грей, ухмыльнувшись.

– Около двух дюжин. Когда твой друг-человек открыл ворота Арфена, они разбежались кто куда. Остальные полегли в самом Арфене. – ответила Флори и опустила глаза.

Грей поднялся на ноги и хлопнул меня по плечу:

– Для начала надо раздобыть припасов. До Визмора несколько дней пути.

Мы вышли на холм и оглядели округу. От ближайших к Арфену деревень остались лишь пепелища. Ни крестьян, ни их тел нигде не видно.

– Сотня стражников полегла в лесах. Люд говорит, что во всём виноваты эльфы. Могли ли они сделать подобное?.. – задумчиво произнёс Грей, разглядывая обугленные брёвна.

– Они бы пришли на помощь к своим братьям и сёстрам, а не занимались бы такой мелкотней, как крестьяне и стражники. – раздражённо ответила Флори.

«Друг друга они не возлюбили».

Мы начали путь. Нас четверо: я, Кетлан, Флори и Грей. Решено было держать путь к деревне, что отсюда в пяти часах пути и находится по дороге к Визмору.

«Вот она, свобода…» – подумал я, разглядывая широкие поля, которые упираются в стену леса. Повернулся и увидел массивные подножия гор, горные выступы, усеянные серо-чёрными вкраплениями и рельефными узорами извилистых жил. Среди выступов растут кустарники и деревья. Я сразу подумал о том, как сложно им было поселиться и вырасти в таких условиях. Но такова цена свободы – горные растения обдуваемы свежим ветром, они выделяются среди кучки деревьев в лесах, что волею судьбы выбрали безопасное общество собратьев.

Я подошёл к Грею. Он идёт, задумчиво уставившись себе под ноги, и крутит во рту травинку.

– Ты успел помочь своей семье?

Грей повернулся ко мне и снова опустил голову:

– Да… Вернее, не знаю. Я сказал отцу, что скоро в Арфене будет опасно, но он меня не послушал. Он вообще редко когда меня слушал всерьёз.

Спустя несколько часов мы прибыли. Среди зелёного поля стоит десяток домов с крышей из сена. Дома соединяют протоптанные землистые тропинки.

– Вряд ли нам тут будут рады. – произнёс я, разглядывая крестьян в поле. – У нас тут компания из двух эльфов и стражника.

– Останьтесь здесь. Мне они дадут провизию, и мы сможем продолжить путь. – ответил Грей.

– Нам бы остаться переночевать. – сказала Флори, косясь на меня. – Раны Дариана ещё не совсем зажили, да и после затяжного боя нам необходим отдых. Неизвестно, сколько мы будем на ногах.

Грей хмыкнул и потёр щетинистый подбородок рукой.

Кетлан покрутил головой в сторону крестьян, будто бы пытаясь их разглядеть через повязку:

– Это ведь обычные земледельцы, крестьяне. Они не воины и не захватчики. Такие же рабы, как и мы, с той лишь разницей, что им позволили владеть землей.

Грей засунул шлем под мышку и спустился с холма к деревне. Он вернулся через несколько минут. Его лицо стало расслабленным, на лице появилась улыбка:

– Крестьяне не прочь, чтобы мы у них остались. В хлеву хватит всем места. Переночуем на стогах сена. Немного припасов удалось выклянчить, но взамен они просят, чтобы они передали послание в Визмор. Они хотят, чтобы наместник отправил сюда солдат. – произнёс Грей.

– Солдат? Неужели и здесь пропадают крестьяне?.. – удивился я.

– Так точно. Похоже, высшие чины пытаются закрыть глаза на то, что происходит в деревнях. Они до сих пор уверены, что это проделки диких животных, и потому выделяют слишком малые отряды. А крестьяне вот уверены в обратном.

– Уже поздний вечер. Давайте не терять времени. – произнесла Флори, и первая среди нас спустилась с холма. Мы последовали за ней.

Солнце растворилось в гуще облаков, оставляя на небе алые мазки. Терпеливая крестьянская жизнь идёт своим чередом – они загнали живность в загоны, наконец собрали с грядок репу и картофель. Чуть поодаль медленно крутятся лопасти мельницы. С ближайшего леса вернулись пару крестьян. Они несут подмышками корзинки с ягодами. Вот они встретили по дороге к деревне старика и взволнованно о чём-то ему рассказывают, указывая руками в сторону леса.

Несколько крестьян, что развели скот по загонам, настороженно на нас взглянули. Они торопливо вышли из хлева и пошли по домам. Один из них забежал в хижину, потом в другую, потом ещё в одну. В руках он тащит несколько ящиков, набитых хлебными лепёшками и корзинку с ягодами. Вот второй крестьянин вышел из другой хижины. Он несёт ящик с куриными яйцами и тащит за собой мешок с зерном.

По дороге проезжает повозка и останавливается у самой деревни. Крестьяне кладут провизию в повозку. Один из них срывается, чуть ли не кричит:

– Сегодня опять какие-то звуки были в лесу!

– Да и не живность это, а что-то похлеще! Выйти в лес нынче подвиг! – подтвердил второй.

Кучер махнул рукой:

– Раз император сказал, что звери, значит – звери. Империи и так сейчас тяжело, а вы лодку раскачиваете. Смотрите, как под суд бы не попасть!

Кучер развернул лошадей. Повозка скрылась в полутьме уходящей дороги. Крестьяне ещё долго смотрели ей вслед, а потом разошлись по домам.

Мы разлеглись на пышных стогах сена. Постепенно стемнело и в свои владения вступила луна. Бледные лучи падают на нас через открытые ворота хлева. Слева от меня лежит Флори, которая постоянно ворочается и никак не может уснуть. Грей лежит на стоге сена, двигая лишь руками. Он оторвал соломинку от стога и начал ей щекотать свою щетину. В другой руке у него деревянная фигурка, которую он упорно разглядывает. Кетлан без лишних телодвижений улёгся спать.

– Скажи мне, Грей, – произнёс я, зачарованно глядя на луну. – Почему ты решился на такой отчаянный шаг? Ты потерял всё и ради чего? Ради горстки эльфов-рабов, восстание которых зависело лишь от удачного случая? Ты уже не раз рисковал шкурой ради меня. Так для чего?

Грей закрыл глаза, многозначительно покачал головой и сжал деревянную фигурку в кулаке.

– Глупо – это твои поверхностные суждения, Дариан. Ты легкомыслен, но оттого и добр к окружающим. – Грей тяжело вздохнул. – Помнишь эту фигурку? Я тогда удивился, что эльфы, которых все называют животными, могут что-то дарить людям. Для меня это казалось так необычно… Почему же ты сам сделал это? Я ведь из тех, кто охранял твою клетку.

Я задумался. А действительно, почему?

Флори поднялась на локтях и сдула рыжий локон со лба:

– Потому что Дариан и сам не эльф. Он не взращён там, где рабы, а потому и смотрит на людей шире. Я же эльфийка, и я видела разную жестокость. Эльфийкую, людскую… Нет разницы. Теперь-то я тоже вижу, что нет разницы в эльфах и людях. Разница есть в том, что кто-то принимает своё положение и остаётся рабом, а кто-то идёт другим, совсем иным путём. Свобода… Как много и как мало в этом слове! Кому-то она нужна, как воздух, а кто-то топчет об неё ноги! И ведь потому, человек, случаются все эти несчастья и войны, что часто мы боимся сделать шаг в сторону и противостоять толпе. Хотя бы за это я тебя уважаю. – Флори благодарно посмотрела на Грея. – Но если ты выкинешь какой фокус, то я тебя незамедлительно убью.

Тут же её лицо холодным. Она положила голову на стог. Грей ошарашенно на неё взглянул и улёгся набок.

– А вот мне кажется, что доброта живёт в каждом из нас. Даже в архимаге. – начал своё меланхоличное рассуждение Кетлан, когда мы уже собрались спать. – Все мы дети в этом огромном мире, и каждый лишь гадает, как поступить. Когда уже становится слишком поздно, когда повидал всякого, ты в отчаянии поднимаешь якорь и стремглав стремишься воплотить свои планы в жизнь, и плевать уже, ошибочны они или нет. Часто мы думаем только о себе и бежим по жизни, расталкивая прохожих. Разве не так рождаются войны?..

Но его вопрос остался без ответа. Я забылся в полусне. Глухой стук. Открываю глаза и вижу человека с заросшей гривой и густой спутанной бородой. Он стоит ко мне спиной и привязывает руки Флори к верёвке. Одет он как обыкновенный, но одичалый крестьянин – разодранная рубаха и грязные штаны. Перед ним на балке хлева висят привязанные Кетлан и Флори. С шеи Кетлана вниз спускается полоса крови. Одичалый приближает своё лицо к Флори, разглядывает её, вдыхая её аромат. Он подносит окровавленный кинжал и начинает разрезать кожаный доспех в районе её груди.

– Привязывай следующего! Я тут пока кое-чем займусь… – брякнул одичалый.

Слева я увидел другого человека. Тот седой, с вытянутым усталым лицом. Он бросил на меня резкий взгляд и удивлённо крикнул:

– О, смотри! Этому удара не хватило!

Одичалый обернулся, выставив лезвие перед собой.

– Вот ведь остроухая тварь! Давай быстрее, пока другие не очнулись!

Внезапно Грей, лежащий справа от меня, засунул руку под сено, вытащил оттуда меч, резко вскочил на ноги и подался вперёд. Лезвие меча пронзило грудь одичалого. Седой побежал в мою сторону. Я встал на ноги и увидел в его руке дубину. Он замахнулся. Я сделал шаг вперёд и крюком саданул ему в челюсть. Он повалился на землю. Ногой я отбросил дубинку подальше.

Грей подошёл к нам и поднёс лезвие меча к шее крестьянина:

– Кто тебя подослал?

– Никто! Никто, господин стражник! Мы просто решили избавиться от остроухих! Про резню в Арфене мы прослышали и сразу стало ясно, почему так много наших в лесах пропадает! Это всё остроухие ироды загоняют бедняг в ловушку и едят их плоть! Ослабла хватка императора Магнуса!

– Что за чушь… – произнесла Флори, очнувшись. – Ах-х-х, как голова болит!

Меж грудей Флори появился внушительный разрез. Они ещё не выпадают из кожаных бортов, но уже близки к этому. Она глянула вниз и покраснела:

– Кто это сделал?!

Я вновь взглянул тело Кетлана. Оно неподвижно висит. Кровь спустилась ниже и уже капает с башмаков.

– Идиот! Да как ты посмел! Ты ведь не знал его и ничего тебе неизвестно об эльфах! – крикнул я и припал к крестьянину, обхватил его шею руками.

Грей дёрнул меня за плечо:

– Глупость не убьешь. Хоть всю деревню вырежи.

Я встал на ноги и выдохнул.

«Дерьмо случается».

Кинжалом обрезал верёвки, что держат руки Флори. Она тут же нашла тряпку в хлеву и прикрыла грудь.

Крестьянин медленно отполз подальше и выбежал из хлева.

– На нас напали! На нас напали! – послышались выкрики крестьян снаружи. Грей, я и Флори выглянули наружу.

Из хлева и из деревни на нас обрушился шквал криков. В хлеву от страха заголосили животные. Они начали биться о ставни загонов. Снаружи крики крестьян и животный угрожающий рык, который окружил нас со всех сторон.

Над деревней поднялось пламя. В отблесках огня мелькают белые, как снег тела. Крестьяне разбегаются от них во все стороны.

– Это что, призраки? – спросил я, пытаясь рассмотреть нападающих получше. Пламя охватило уже все деревенские дома. Его продвижение оказалось настолько спешным, что оно почти добралось до хлева через лес.

Мы вышли к деревне, и теперь стало ясно: нападающие – человекоподобные существа с бледной кожей. На их телах совершенно нет волос, а рост их не превышает одного метра шестидесяти сантиметров. Они носят на себе шкуры и кожаные обмотки. Я присмотрелся получше. В руках они держат странного вида оружие. Их топоры будто сделано из нескольких скрепленных костей. Многие из бледнолицых нападают одними остроконечными костяными кусками.

– Призраки они или нет, но нам надо поскорее убираться. – произнёс Грей, забирая из хлева мешок с пожитками.

Бледнолицые яростно кидаются на крестьян, разгрызают их тела, крошат их кости и отрывают сухожилия.

Внезапно из кустов к нам выпрыгнули четверо бледнолицых. На их коже я заметил символы с завитками, нанесённые чёрной краской. Это похоже на татуировку с неясным значением.

Мне тут же пришло в голову – примерно такое существо я видел покоях архимага. Значит ли это, что архимаг знал о том, что это никакие не лесные эльфы виновны в нападениях?

– Никогда не видел подобных существ на Гиэнтене. – отозвался Грей. – Лучше нам обойти их стороной.

Вдруг сзади выпрыгнуло ещё четверо бледнолицых. Нас окружили. Четверо спереди. Четверо сзади. Они злобно скалятся, и продвигаются всё ближе.

Я вытащил из-за пояса клинок, Флори достала стрелу из колчана и натянула её на тетиву, Грей вытащил меч из ножен.

«Трое на восьмерых. Дело дрянь».

Один из белокожих, у которого большой шрам на всё лицо, бросился ко мне. Он махнул топором, да так сверхчеловечно быстро, что я успел отпрыгнуть слишком поздно. Топор поцарапал моё плечо.

«Какая скорость! Если так и дальше пойдет, то мы не продержимся и минуты!»

Я сделал ответный выпад, надеясь одним махом снести ему голову с плеч, но бледнолицый схватил рукоять костяного топора в обе руки и заблокировал мой удар. Внезапно он выпустил оружие из рук, схватил мою руку и впился в неё своими зубами.

– А-а-а-р! – я зарычал от боли и начал бить кулаком по его черепушке. От боли рука онемела. В моменте увидел, что у него нет зрачков. Глаза абсолютно белые, даже будто прозрачные.

Схватил свободной рукой клинок из раненой руки, и перерезал бледнолицему глотку. Его звериная морда совсем не изменилась. Она осталось столь же дикой и необузданной, как и при жизни.

Тем временем Флори выпустила уже шесть стрел в двоих бледнолицых, но они до сих пор держатся на ногах. Грей отражает молниеносные удары двоих и отпрыгивает назад, пытаясь контролировать ситуацию. Но сзади к нему подступают ещё трое. Один из них втыкает копьё в спину Грея. Грей оскаливается от боли и зажмуривается. Следом – удар костяным ножом в спину. Ещё следом – серпом.

Грей падает на живот. Я бегу к нему и как могу отражаю удары бледнолицых. Многие из них настигают меня – я переношу боль, но защищаю Грея. Флори сыплет стрелами во врагов, окруживших меня, а сама бежит от бледнолицых, что её преследуют. Она выбрасывает лук, хватает два кинжала, и, присев, уворачивается от острой кромки кости, которой в неё ударил бледнолицый. Она вспарывает ему брюхо, поднимает кинжалами его тело над собой, и её с головы до ног обдаёт водопадом из крови.

Даже у бледнолицых есть инстинкт самосохранения. Они отшатнулись, увидев жестокость Флори, но тут же взяли в себя в руки и продолжили наступление.

Внезапно со стороны леса полетел шквал стрел. Стрелки, что выпустили эти стрелы, искусны – острые наконечники попадают в шеи, в глазницы, и между рёбер, пробивая лёгкие и останавливая стук сердец. Однако тела бледнолицых отличаются выносливостью. Даже смертельные выстрели останавливают их не сразу.

Тем временем я оттолкнул бледнолицего, что пытался загрызть Грея, и, сделав выпад вперёд, оттолкнул ногой другого.

Из леса послышался громкий свист. Животные в хлеву забились в истерике. Грохот ломающихся ставен. Из хлева выбегают разъярённые коровы и несколько быков. Они тут же откидывают бледнолицых и начинают их топтать. Потом из хлева вываливает целое облако кур. Они щиплют бледнолицых, отвлекают их.

Но проходит какая-то минута, и тела бледнолицых попадали штабелями у наших ног. Будто их почти одновременно сразила чума.

– Похоже на яд. – сказала Флори, подойдя ближе. Она тыкнула кинжалом в тело бледнолицего. – Ещё живой, но скоро умрёт. Значит, яд сначала парализует, а потом убивает.

Из зарослей вышли эльфы, немногим отличающиеся от нас: они практически вдвое выше. Лесные жители держатся так гордо и уверенно, что их нельзя сравнить с городскими эльфами, прожившими столько лет в рабстве. В руках они держат большие луки.

Из ряда лучников выходит безоружная беловолосая эльфийка. В её прищуренных бирюзовых глазах читается любопытство. Она худа и грациозна. Бела, как облако, и столь же невесома. Два белых водопада волос спадают ей на груди. Коричнево-зелёные лозы сплетены на ней так, словно они опутали какое-нибудь дерево, при этом не забывая прикрыть интимные места эльфийки. На ногах у неё плетёные из тех же лоз сандалии, которые обвивают её длинные голени. Лучники позади неё продвинулись к нам на пару шагов и остановились, прицелившись.