Восстание эльфов

Глава 8. Сизифов труд

– Что?.. Она твоя подруга. Тебе решать её судьбу.

Молчание. Синтизара широко улыбнулась. Она сдержала безумную улыбку несколько секунд, не сводя глаз с Флори, а потом из её глаз хлынули слёзы.

– Скоро сюда явится остальная часть истинных. Вам не спастись, если вы не оставите меня в живых. – сказала Синтизара, хлюпая носом.

Флори махнула кинжалом. Синтизара описала пируэт, и, удержавшись на ногах всего секунду, повалилась грудью на пол. Слёзы, смешанные с кровью, потекли в щели дощатого пола.

Флори обессилила, упала на колени. Я подхватил её на руки, и тут же моя ключица заныла от боли.

– Потерпи, Флори… Уже всё кончено.

Сжал зубы, выдерживая боль, и вынес Флори из убежища. Небо над Эльфимом уже прояснилось, наступило утро, и первый блеск солнца среди облаков вызвал во мне желание жить.

Синтизара не обманула. У хижины убежища столпилось не меньше тридцати Иори. Убитые в прошлом бою уже накрыты большими тряпками, а живые держат в руках оружие – дубины, клинки, луки.

Я глянул на Флори. Она лежит в моих руках с закрытыми глазами. На её лице видны высохшие реки крови.

Вышел из хижины. Слева лежит Инуэй, облокотившись на стенку. Он смотрит на меня с улыбкой:

– Мы смогли им объяснить, что Синтизара оказалась предательницей. Теперь вы герои. Весь клан истинных обязан вам.

Я глянул на толпу истинных и выдохнул. Они бросают оружие на землю и кричат:

– Молодцы!

– Долой Синтизару! Долой обман!

– Теперь мы всё знаем! Она высасывала кровь нашего клана! Поделом ей!

Но таковы не все. Краем глаза я заметил, что группа истинных стоит поодаль в тени хижины и пристально меня изучает.

Кетлан подошёл ближе:

– Флори меня не послушалась. Я поменял ей бинт и обработал рану, но ей нужно ещё неделю восстанавливаться. Есть в храмовом квартале подходящая хижина, где я смогу оказать помощь. Там её никто не найдет и не достанет.

Я пронёс Флори за Кетланом и уложил её в постель.

– Пожалуй, я останусь здесь. – сказал я Кетлану.

– Оставайся. Тебе и самому не помешает подлечиться.

«Как он узнал, что я ранен?..»

Из сундука Синтизары я взял пару золотых, чтобы купить нужные травы и настои для лечения. Кетлан обработал мою рану и сделал Флори перевязку. Через пару дней к нам явился Мартинэй:

– Дариан, отверженные нападают с новой силой. Псы почуяли нашу слабость. Наш клан обезглавлен.

– Нужно дать им отпор. В чем же проблема?

– Я не могу принимать решения. Я простой солдат. А вот ты… Благодаря тебе раскрылся обман Синтизары и истинные об этом знают. Они благодарны тебе и ждут твоих приказов.

– Моих приказов?! Да я ведь здесь всего пару дней!

Мартинэй опустил взгляд в пол:

– Они рассчитывают на тебя… Многие из клана верят в то, что ты унтэрей. Да и я тоже верю.

– Унтэрей?.. А это что такое?

– На языке иисканэй, коим пользовались наши предки, это означает избранный богини. По легенде, унтэрей является в самый тёмный для эльфов час и с его приходом эльфийский народ обретают силу.

– Но ты ведь понимаешь, что я даже не эльф? Как я могу быть избранным Лотраэль?..

– В этом мире ты эльф. Дариан, мы рассчитываем на тебя.

«Он хочет взвалить на мою шею ответственность?..» – я перевёл взгляд на Флори, что лежит за закрытыми глазами на постели. – «Эльфим ждёт перемен. Я вернулся сюда, чтобы всё изменить».

– Что от меня требуется? – решительно спросил я.

– Возьми в свои руки командование кланом.

– Ну… тогда собери эльфов и дайте отпор отверженным. Что я ещё могу сказать?

– Наш клан ослаб. Не все поверили в обман Синтизары. Десяток истинных покинул нас, и теперь в клане Иори нехватка бойцов.

– Ну отлично!..

«В таком положении отверженные легко нас раздавят. Что же делать?.. Думай, Даня, думай!»

– Какие будут указания?

В голову мне врезалась мысль о сундуке Синтизары. Теперь у нас есть куча золота… Эльфы долго страдали от гнёта. Они стирают руки в шахте и дохнут от голода.

– Сундук Синтизары. – сказал я. – Возьми с собой пару верных эльфов и раздайте золото обычным эльфам.

Мартинэй непонимающе на меня уставился:

– Но… Как это поможет?

– Не знаю. Даже если мы не одолеем отверженных, то хотя бы дадим эльфийским семьям надежду на лучшее.

Мартинэй склонил голову:

– Сделаю.

– И ещё… надо ослабить отверженных. Устраивай тайные вылазки на места, где они собирают дань. В открытый бой не вступай, нам сейчас нельзя терять эльфов. Остатки распредели на охрану храмового квартала. Возможно, отверженные одним ударом захотят повалить нас на лопатки.

Мартинэй кивнул:

– Моя вера в тебя крепнет, унтэрей.

Развернулся и ушёл.

«Да уж… От вора до дона Корлеоне один шаг».

Тёплый солнечный день. Кажется, от кровопролития, случившегося неделю назад, не осталось и следа – стражники утащили трупы, а земля впитала в себя лужи крови. Флори оправилась от ранения.

– Давно я здесь валяюсь?.. – спросила она, лёжа в кровати.

Я сижу рядом с ней, держу её за руку.

– Пару дней. Мы справились, Флори. С Синтизарой покончено.

– Отлично… Но теперь наш клан уязвим. У него нет главы.

– Похоже, истинные поверили в то, что я унтэрей. Они ошибаются конечно, но…

– Ты заставишь эльфов действовать, как заставил меня. Нет сомнений, Дариан, ты избранный. Разве мог бы обычный смертный противостоять архимагу? Разве мог бы эльф избежать виселицы сидя здесь, в западне?

Слова Флори заставили меня вспомнить о Тинэе. Это ведь он первый поверил в меня. Перед своей смертью он предвидел, что огромная ноша ляжет на мои плечи.

– Я поддерживаю. – внезапно отозвался Кетлан, зайдя в нашу комнату. – Даже сейчас твои решения оказались успешны. Иори не ослабили хватку благодаря нападениям из тени. Количество истинных день изо дня растёт. То золото, что ты подарил народу, заставило эльфов поверить в тебя и присоединиться к клану. Надежда, наверное, самая великая вещь в мире!

– Так дела настолько хороши? Я и не думал, что у меня что-то выйдет… – удивился я.

Кетлан подошёл ближе и положил руку мне на плечо:

– Верь в себя, унтэрей. Лотраэль не ошибается.

Флори улыбнулась:

– Но не расслабляйся, воевода. Не забывай, что главное оружие архимага – тика, всё ещё находится в Эльфиме.

– Да, от неё нужно избавиться.

– Я займусь этим. – решительно сказал Кетлан.

В хижину зашёл Инуэй:

– Дариан! Тебя на улице спрашивает какой-то мальчишка.

– Мальчишка?..

Я вышел и увидел у стены того самого мальчугана, из-за которого меня отправили в темницу.

– А, так это ты… Что такое?

– Там… там!.. – взволновано пролепетал мальчуган.

Я присел на колено и положил руку ему на плечо:

– Не волнуйся. Говори, что там.

– Ты был так добр к нам… Вчера мне и маме наконец удалось наесться.

– Ну… Я рад, что смог помочь.

– Просветитель Стек сказал, что заплатит два медяка любому учащемуся, который скажет, где ты находишься… Я просто хотел тебе это сказать. Просветитель был так зол на тебя!

– Так вот оно что… – я поднялся на ноги, раздумывая.

«С помощью просветителя архимаг решил добраться до меня. И они используют для этого грязного дела детей… Что-ж, пора показать архимагу, что мои намерения серьёзны».

– Спасибо, малой. – я потрепал сорванца по голове и сунул ему золотой из кармана.

Зашёл обратно в хижину и сказал:

– Сегодня нам придётся сделать решительный шаг.

Флори и Инуэй удивлённо уставились на меня.

Время близилось к вечеру. Я собрал десяток истинных, среди них Флори, Инуэй и Мартинэй. Мы направились к просветительской.

На ветру развивается флаг империи Демедас. Как и обычно, просветительскую сторожат стражники. Завидев нас, они вынули мечи из ножен.

Флори тут же выпустила две стрелы. Одна залетела стражнику в шею. Он попытался сделать вдох, но захлебнулся кровью. Другая прилетела второму стражнику в плечо. Он зарычал от боли. Инуэй выбежал вперёд, и подпрыгнув с шипастой дубиной, со всей дури долбанул по шлему. Металл изогнулся, челюсть стражника отвисла и его тело медленно расплылось на земле.

Из-за угла выходит третий стражник, застёгивая ширинку:

– Эх, вчера так славно в таверне надрались!

Увидев наш отряд, он пару раз моргнул и встал на месте.

– Если мозги не все пропил, драпай отсюда. Ещё раз увижу – отдам на растерзание народу, который ты «охраняешь». – сказал я.

Стражник кивнул, развернулся и побежал, высоко задирая колени.

Мы подошли к просветительской. Флори я предусмотрительно послал ко второму выходу.

– Какие же вы тупые негодники! Всё время талдычите об унтэрее, о каком-то нелепом дикаре! Ну и что может этот ваш унтэрей?! Не помните, как я его приструнил?! Забудьте о своих языческих бреднях! Порций Аврельский и Магнус Прочный – вот на кого нужно равняться! – срываясь, кричит просветитель.

Наш отряд зашёл в класс. Просветитель поднял брови и неотрывно уставился на меня.

– Эй, просветитель! Оставь детей в покое! – сказал я.

Дети повернулись к нам и один из них радостно крикнул:

– Унтэрей! Это он!

– Вау! – крикнул другой ученик и забил ладонями по парте.

– Что?.. Что ты здесь делаешь?! Стража! – воскликнул просветитель, выходя из ступора.

Дети тут же вскинули листки и книги, что лежали у них на партах, вверх. Они начали громить всё вокруг, выбрасывать парты и столы на улицу. Кой-какой посмелее подобрался к просветителю сзади и дал ему пинка.

Просветитель злобно на него обернулся и хотел уже схватить сорванца, но сзади на него напрыгнула добрая орава учеников.

– Так его! – кричу я.

Рядом с просветительской вверх взвилось пламя – ученики побросали парты и книги в кучу и подожгли их. Костёр разгорелся сильный и я увидел на себе внимательный взгляд арбалетчика на стене.

Он выжидает, смотрит, а потом бежит к лестнице стены.

«Иди-иди, докладывай своим господам. Пусть знают, что эльфы просыпаются».

Ученики выволокли из просветительской Стека. Они подняли его на руках и понесли к костру.

– Стойте! – крикнул я, оттягивая рукав Стека на себя. Он свалился с рук детей на землю. – Вали отсюда, да поскорее. Не хочу грех на душу брать за такое ничтожество.

Щёки просветителя задрожали. Он поднялся на ноги и побежал прочь, спотыкаясь.

– Зачем ты оставляешь в живых этих тварей? – спросила Флори, сложив руки на груди.

– Такими мерами мир не построишь. Если мы будем подобны людям, то займем их место.

– Мир… – усмехнулся Инуэй. – Надеюсь ты знаешь, что делаешь, унтэрей.

Я подошёл к просветительской, сорвал флаг империи и бросил в пылающий костёр. Вокруг кричат дети, радостно размахивают руками, резвятся.

Эльфы из ближайших хижин вышли на улицу и с ужасом смотрят на костёр. Я даже могу прочитать их мысли: «Что же теперь будет с Эльфимом, со мной, с моими детьми?».

Тут же из переулка вышел Кетлан в сопровождении нескольких истинных. Они несут с собой ящики с тикой и бросают их в костёр.

Услышав радостные крики детей, Кетлан улыбнулся:

– Теперь они могут вздохнуть с облегчением. В храмовом квартале я создам свою «просветительскую». Надо отучить наших детей от грязи, что долгие годы лила им в уши империя Демедас.

Кетлан прильнул к моему уху:

– Знай, что в клане не все отказались от тики. Я услышал, многие прячут запасы.

Костёр догорел. Дети отправились по своим домам, а истинные по своим. Наступил новый день. Люди не торопятся принимать контрмеры.

«Архимаг не допустит уничтожения всех эльфов. Это слишком невыгодно. Но я обязан сказать своему клану, на что мы должны пойти».

Я собрал всех Иори на складе Эльфима. Основная комната склада достаточно велика, оборудована лавками. Истинные расселись по местам. Я запрыгнул на ящик, что стоит напротив лавок:

– Я собрал вас не просто так. Работая в шахте до изнеможения, я недоумевал от несправедливости: работающие в шахте получают лишь треть заработанного, остальное забирают отверженные, которые и без того терроризируют обычных эльфов рэкетом и разбоем. Собрание на складе должно показать, что истинные теперь никого не боятся. Я собираюсь приставить охрану к Валарану и его дочери для того, чтобы его не шантажировали. Много лет назад отверженные пришли к нему для того, чтобы он распределял ресурсы в их пользу. Теперь же, если мы обеспечим ему безопасность, то поставки вновь будут распределяться равномерно.

Истинные согласились. Я продолжил:

– Хочу прояснить. Многие из вас до сих пор считают, что тика – священный фрукт эльфов. Это не так. Тика – обычные человеческие яблоки, которые обработал архимаг. Именно Синтизара стала посредником в этом отвратительном деле. Она променяла жизни эльфов на звонкую монету, как это делают отверженные. Тика должна была сделать эльфов слабее, сделать нас более контролируемыми. Каждый из вас уже видел Кетлана. Вы знаете, к чему это может привести.

Истинные посмотрели в сторону Кетлана, что сидит у стены и опустили головы. Кто-то из самой гущи толпы выкрикнул:

– Быть истинным – значит чтить традиции! Мы не должны забывать обычаев своих предков!

Начались прения. Словесный шквал смёл каждого, утащил за собой и заставил поучаствовать в горячем споре. Многие настояли на том, что тика – это наш священный обычай и что я чужак, который просто не понимает мирских забот эльфов. Другие же вступились за меня, доказывая, что вывести эльфов из рабства может только унтэрей. Я попытался успокоить толпу:

– Постойте! Послушайте! – выкрикнул я, разводя руками. Толпа никак не унимается. – Подумайте о том, как Синтизара доставала эту тику! Это стражники снабжали нас этой дрянью!

Продолжил тот же самый эльф, разжигатель конфликта:

– Ага! Мы знаем, что у Синтизары были доверенные среди крестьян! Это они собирали тику в Гиэнтене и перебрасывали через стены, чтобы мы не падали духом! Хватит нам мозги пудрить!

«Ну и пошли вы…» – со злостью в сердце подумал я.

Я опустил руки и уже хотел уйти, забыть об этих истинных и о том, что все эти эльфы погибают под ярмом рабства. Если они не хотят, то кто им поможет? В конце концов, они сами обрекли себя на такую судьбу.

Но внезапно на склад зашёл Валарин, старик, который однажды принял меня в Эльфиме. Прения прекратились. В традициях эльфов также было безграничное почитание к старшим, кроме того, Валарин обладал немалой мудростью и авторитетом.

Он начал говорить не сразу. Сначала оглядел толпу, сжав тонкие губы и прищурив полуслепые глаза:

– Дариан говорит правду. Не знаю, унтэрей ли он или нет, и достоит ли он стать вашим лидером, но тика действительно не священный фрукт эльфов. В этом вы должны ему поверить. Да, действительно, вкусив тику, каждый из нас видел то, что страстно желал – родной дом, леса, свободных эльфов, прекрасных девиц, плетущих венки, свежие поля, которые колышутся под ветром и поют свою песнь. Но поймите, дети мои, это обман! Люди нас обманули!

– Но ведь не все люди! Лишь архимаг и подобные ему! – крикнул я, но меня уже никто не слушал. Истинные без вопросов приняли слова Валарина. Они повскакивали со своих мест и начали кричать:

– Смерть людям! Смерть! И их прихвостням смерть!

Истинные забили кулаками вверх. Я смотрю на их лица и понимаю: они долго ждали чего-то подобного. Боль в их сердцах росла, но они до сих пор оставались беззащитны. Однако правильно ли замещать боль ненавистью?..

Внезапно через несколько входов на склад повалили отверженные. Их чёрные плащи окружили склад. В руках каждого оказалось продвинутое оружие – длинные клинки, алебарды, арбалеты.

«Засада?.. Но как они узнали, что мы будем здесь?!»

Из потока отверженных выходит Лаэрт – тот самый, которого мы с Инуэем упустили на задании. Он странно улыбается и показывает рукой на двух эльфов-детей, что вышли из потока рядом с ним. Их уши обрезаны на манер ушей Лаэрта. На перетянутой нитками коже до сих пор видна запёкшаяся кровь.

– Вот так встреча! – крикнул он, разводя руками в стороны и глядя на меня. – Совсем недавно ты и твой дружок-бычок загнали меня в ловушку. А теперь всё перевернулось с ног на голову! Ах-х, как переменчива жизнь, мой друг! Видишь этих детишек?.. Они сделали правильный выбор. Они – настоящее будущее грязного эльфийского народа!

«Лаэрт – лидер отверженных? Так тогда… он специально притворялся безумным?! Но только безумец может сотворить такое с детьми!»

Я взглянул на детей. На их щеках видны красные полосы от слёз.

– Чего тебе надо? – серьёзно спросил я. – Если сделаешь сейчас ошибку, то рано или поздно до тебя доберутся. Эльфы не будут спать вечно.

Он едко зашипел, словно змея:

– Должен признать, ты расстроил планы людей. Капитан Марк долгое время пытался регулировать силы между кланами. Ведь даже тогда, когда вы сорвали поставку нам оружия, это был спланированный шаг. Понимаешь, дружище… – он почесал свою бородку, улыбнулся. – Люди очень умны. Они понимают, что если мы перебьём друг друга, то работать будет некому. А если мы перестанем бороться с друг другом, то будем представлять цельную угрозу. Разве мог бы до такого додуматься эльф? Остроухие находятся здесь, как во сне, уже не одну сотню лет. Но пришёл ты, человек в обличье эльфа, и начал всё ломать. Нужно ли? Ведь всё вернётся на круги своя. Ты можешь получить хорошую прибыль, никогда не работать, может, даже получишь свободу! Давай кончим эти детские игры, Даня. Настоящие господа всегда найдут компромисс.

Лица истинных озарились удивлением. Они остановили свои взгляды на мне. Моя злость вышла наружу:

– Ты жалкая пародия на эльфа! Пресмыкающаяся тварь, которая лижет пятки палачам!

Лица истинных озарились решительностью. Отверженные начали переглядываться между собой.

– Зададим этим продажным крысам трёпку! В атаку! – крикнул я и обнажил клинок, который позаимствовал у мёртвой Синтизары. Флори довольно улыбнулась. Она того и ждала.

Лаэрт подскочил ко мне. Он вытащил из-за спины два длинных рубила с продольными засечками на лезвиях.

– Очень большая ошибка, дикарь! Теперь мы перебьём весь твой клан и будем держать эльфов в подчинении! Люди будут мне благодарны!

– Для людей ты разменная монета! Как только выгода от тебя поубавится, так твоя шея будет сдавлена виселицей!

Он оскалился, развёл клинки в стороны, и начал кружиться в смертельном танце. Он меняет положение рук так, что бреши в его нападении не найти. Я не смогу присесть, не могу подпрыгнуть, чтобы нанести удар, ведь лезвие его клинков в любую секунду могут сменить своё положение.

Я занял оборону, начал отражать удары. Они оказались настолько сильны, что я с трудом удерживаю меч, и с каждой атакой, обрушивающейся на меня, мне приходится отступать на шаг назад.

На складе началась кровавая бойня. Замкнутое пространство, куча вооружённых эльфов, пытающихся перерезать друг другу глотки. Но истинные хорошо себя показывают в бою – им есть за что бороться. В окружении врага они прижались спинами к друг другу. Они защищаются и делают ответные выпады на отверженных.

Моё же дело плохо. Лаэрт настолько задавил меня своими атаками, что я прижался спиной к стене склада. Я не могу двинуться ни влево, ни вправо. Он достанет меня любым клинком.

Тогда я махнул мечом напрямик, и Лаэрт отразил мой удар одним своим клинком и уже было хотел нанести ответный удар вторым, но я сделал шаг вперёд, впритык к нему, и успел схватить его за запястье. Мы находимся слишком близко друг к другу. Началась борьба характеров.

Давка рук, скрежет лезвий в пылу сражения. Лаэрт мерзко ухмыляется и бьёт меня коленом между ног.

«Да что-ж вы так любите это место?!»

Я сомкнул колени, пытаясь унять боль.

Тогда Лаэрт отступил на шаг назад, завёл оба клинка в сторону, чтобы покромсать моё тело на полоски, но тут же в его плечо прилетела стрела. Я увидел Флори, которая стоит поодаль с луком.

Лаэрта это замедлило. Теперь он атакует одной рукой. Внезапно из толпы сражающихся выскочил Инуэй. Он несётся, как и всегда: грозно, безрассудно, с яростным лицом. Накидывается на Лаэрта, но сбить его с ног не получается. Он слишком проворен. Лаэрт упирается спиной в стену, превозмогая напор Инуэя. Со всей силы Лаэрт бьёт рукоятками клинков Инуэя по спине. Инуэй ослаб, челюсть его отвисла, и он осел на пол, словно бы Лаэрт нашёл кнопку выключения на его спине.

Из толпы выскакивает другой отверженный. Он бежит ко мне, и я даю ему бой. Лаэрт в это время ломает стрелу, торчащую в его плече, хватает свои оба клинка и пытается удрать. Флори посылает ему вдогонку шквал стрел, но тот ловок, как лиса, и предугадывает, куда они летят.

Битва развернулась нешуточная: склад уже завален телами. Столы и лавки обрызганы кровью, на полу разлилось красное озеро, где сели на мель трупы истинных и отверженных.

Отверженный дерётся со мной мечом и щитом, как это делают люди. Он наносит короткий удар и уходит в оборону. После начинает атаку быстрыми тычковыми ударами, от чего у меня едва получается уворачиваться.

Это я приметил, выждал момент, отпрыгнул назад и встретил отверженного ударом ноги. Пускай он успел спохватиться – выставить щит, однако на этот удар я сделал большую ставку. Перенеся весь вес своего тела, я сделал крутой рывок, и треснул по щиту так, что рука отверженного моментально отсохла, и металлический щит со звоном упал на пол. Потеряв равновесие, отверженный зашатался на одной ноге. Я не стал медлить – голова его сорвалась с плеч.

Отверженные отступают. Они разбегаются кто куда, спасают свои шкуры, наплевав друг на друга. Кое-кого ещё добивают истинные, кое-кто стонет, лёжа в луже крови. Я осмотрел склад и понял – полегло десяток отверженных и всего пятеро истинных. Пускай мы и отделались малой кровью, но семьям погибших от этого легче не станет.

Вскоре из-за закрытой двери склада осторожно вышел Валарин. Он выглядит испуганным и с ужасом смотрит на гору трупов:

– Лотраэль, утешь своих детей и принеси нам свет истины! До чего мы докатились!

– Разве был у нас другой выбор? – спросил я, но тот лишь одарил меня гневным взглядом.

– И они называют тебя любимцем Лотраэль? Видишь, к чему привело твоё появление здесь? Гора трупов! Наш народ потерял сон, матери не позволяют детям играть на улице!

Я промолчал. Валарин цокнул языков и попытался уйти, но я схватил его за плечо.

– С этих пор ты будешь под нашей защитой. Впредь распределяй поставки честно, нет больше нужды прогибаться под отверженных. Бедные дети, о которых ты сказал, получат свой кусок хлеба.

Но Валарин, похоже, наполнился скорбными чувствами и совсем перестал меня слушать. Он только кивнул головой, глядя на результат побоища.