Война

Глава первая Снова в пути

С постоялого двора нужно было уезжать. Правильнее сказать — рвать когти. Почему? Даже глупый поймет, почему. Во-первых, хозяин этого нескучного заведения куда-то ускакал. Хорошо, если решил переждать заваруху где-нибудь в тихом месте. Вряд ли поехал страже будет жаловаться, это с его-то темными делишками! Но опять же, не гарантировано. У нас на Земле есть такое понятие — крышевать. Если сбежавший хозяин делится своими левыми заработками с кем-то из имеющих отношение к властным структурам, то скоро можно ожидать появления здесь серьезных людей, обретающихся при местной власти. Нам это надо? Нет, конечно.

А еще хозяин мог пожаловаться и поплакаться бандитам, с которыми имел преступный бизнес. Правда, четверых налетчиков мы с Эрве повалили, но пятый-то ушел. И улизнувший тоже мог позвать кого-нибудь на помощь. Магический, точнее, антимагический сосуд Нейрана бандиты где-то достали, так ведь? Грасс, что был в корчме, сказал, что сосуд стоит десять тулатов, деньги слишком большие для бандитов, промышляющих похищениями.

Кстати, а откуда у них сосуд? Тут, я думаю, без грасса Трастена не обошлось. Вопрос только в том, где сейчас этот Трастен, о котором в последние несколько недель только и слышно? Грасс ныне мог быть на свободных землях, а мог и появиться где-нибудь в Брестоне, приехав туда вместе с бандитами, рассказавшими ему о конфузе, произошедшем с ними. А с Трастеном встречаться что-то желания у меня не возникало. Не мне с ним тягаться. Слишком сильным магом тот был, а я из-за постоянной спешки (всё в бегах и бегах!) всерьез так и не сумел разобраться в своих способностях.

А раз так, то нужно быстрее седлать коней и двигаться дальше. На запад или на север. Но с таким табуном, пусть и маленьким, не так легко управиться. У нас теперь уже восемь коняшек — это с четырьмя, что достались нам от бандитов. Кстати, Дири остался верен себе. Еще до того, как я вместе с Эрве вернулся в зал, он обчистил бандитские кошельки, но об этом мне сообщил только на привале.

Но покидал постоялый двор я без особого желания. И все из-за Аркиты. Понимал, что обманщица, а вот запала она мне в душу, хоть с собой бери. Я ведь тоже человек со всеми слабостями и желаниями, тем более такими. Но — нельзя. Боясь, что могу сорваться, я почти сразу же во двор вышел, смотрел, как конюх седлает лошадей, а пацаны наводят порядок на кухне. В смысле, продуктами затариваются. А потом забрался в седло и вместе с друзьями, не оглядываясь назад, направился дальше по западному тракту. Там последнее перед Силетией таретство — Дренден.

А пока ехал рысцой, думал, что же делать дальше. Точнее, я примерно знал, что мне нужно сделать в обозримом будущем. Вот только, что в первую очередь, а что потом?

Прежде всего надо решить две главные задачи. Разобраться в своих магических способностях и, по возможности, их развить. И выяснить, куда мы едем. Не хотелось бы по наивности оказаться в пасти льва, или какие тут хищники водятся? И если решение первого задания предполагало наличие спокойного уединенного места, где не надо ни скрываться, ни быть на виду у всяких там посторонних и любопытных глаз, то вторая полагала совершенно обратное для своего решения. Обитая на отшибе не узнаешь, что за страна такая — Силетия, кто там правит, кто с кем дружит или враждует. И еще эти вересковые пустоши — их-то с чем едят? Такую информацию можно узнать только в людном месте, в том же Дрендене. Но там спокойно не поволхвуешь.

И еще вопрос: если будет погоня, а она вполне возможна, то где лучше от нее спрятаться? Забраться в глушь, недельку-другую отлежаться, или попробовать затеряться в столичном городке? Но все эти таретства, расположенные между Миртерией и Силетией, небольшие, и их центральные города величиной не отличаются. Каждый из них можно за полчаса объехать вдоль и поперек. И гостиных дворов тоже раз, два и обчелся. Вмиг вычислят.

Можно, конечно, снять домик или несколько комнат, но и это не решение проблемы. Хотя с деньгами у нас полный порядок. На привале Дири чуть ли не торжественно выложил передо мной четыре бандитских кошелька.

— Сколько там? — поинтересовался я.

— Еще не глядел, — чуток оправдываясь, ответил Дири и стал развязывать первый кошелек.

Я ничуть не сомневался, что Дири не смотрел, что за добычу он срезал с поясов бандитов, а вот Эрве недоверчиво хмыкнул. Или я не так понял хмыканье нашего грасса? Впрочем, Дири на Эрве внимания не обратил, целиком занявшись таинством извлечения богатств. А денег, действительно, оказалось много. Почти двадцать тулатов, причем почти все золотые монеты очутились в трех кошельках, а вот последний оказался беден на добычу.

Когда я обратил на это внимание, то Эрве снова хмыкнул и с недовольным видом сообщил, что в трех кошельках были его деньги, которые бандиты забрали при похищении. Шестнадцать тулатов. А остальные три с половиной тулата, видимо, являлись деньгами самих похитителей.

Дири взглянул на меня с немым вопросом, я понял, что он имел в виду, и кивнул ему в ответ. Дири пододвинул деньги Эрве.

— Это твои.

Грассенок уставился на кучку золота, видимо, не зная, что делать. А мне стало интересно, как он поступит. С одной стороны, это его деньги (ну, почти все его), с другой же стороны, Дири с ним поделился содержимым своего кошелька, отдав его половину — девять тулатов. Да, ситуация…

Эрве думал, наверное, с минуту, а мы с Дири молчаливо ждали. Надо же, нахаленок, выкрутился! И себя не обидел, и поступил, в общем-то, правильно. Эрве взял пустой кошелек, в котором до этого было больше всех денег, отсчитал из денежной горки восемь тулатов с мелочью…

— Этот кошелек принадлежал, наверное, тому главарю, кого я убил. А это в нем лежало. Он по праву мой, так? А остальное твое, Волчонок. Тех троих ты побил.

В принципе он прав. Все по закону, если такой закон существует. И к тому же в итоге Эрве остался при своих деньгах, учитывая тулаты, что ему отдал Дири. Конечно, надо бы из оставшейся кучки денег вернуть Дири его девять тулатов, но я этого не сделал. Нет, не из жадности, совсем не из-за этого я пересыпал оставшиеся деньги в свой кошелек. Иначе просто получится, что бескорыстный поступок Дири материализуется в обычные денежные отношения, которые я не хотел бы видеть в нашей компании. Эрве, конечно, не такой, а вот с Дири легко — деньги для него не главное. Как и для меня. Вот только правильно ли меня понял Эрве? Не уверен.

На следующий день, проезжая мимо придорожной таверны, мы решили избавиться от лишних коней, которые замедляли наш путь, да и табун приметен был. Торговаться я не умею, к тому же, опасаясь возможной погони, продал четырех бандитских лошадей всего за два тулата (это вместе с седлами!). Продешевил изрядно, но время дороже, надо спешить выбраться из этого таретства.

К концу дня добрались до границы. Уплатив за въезд четырнадцать (ого!) тигримов, мы, проехав несколько верст, свернули в сторону и, укрывшись за высоким холмом, остановились на привал. Только сейчас я смог облегченно вздохнуть. Честно говоря, больше всего опасался появления тех трех бандитов, что мы оставили связанными на постоялом дворе.

Сбежавшим хозяину и уцелевшему пятому бандиту еще надо потратить время, чтобы добраться до города, а там или пожаловаться властям, или сообщить подельникам о случившейся с ними неудаче, а вот троим бандитам, что остались в живых, времени для погони за нами требовалось меньше. Ну и что с того, что их коней мы экспроприировали? Найдут других, даже без отобранных нами денег, хозяин-то с ними был в доле. А найдя коней, они, в отличие от нас, уверенно держащиеся в седле, имеют все шансы догнать, а то и перегнать нас, сообщив таможенной страже о нежелательных путниках. Конечно, все это немного притянуто, но я уже давно убедился, что в жизни и не такое случается.

Перейдя границу, я уже немного успокоился, даже повеселел, и о причинах этого поделился со своими спутниками. А в ответ меня окатили ушатом холодной воды. Фигурально, конечно. Эрве спокойненько так заявил, что трое оставленных нами бандитов никакой пакости сделать не могли. Потому что перед выездом с постоялого двора он перерезал им горло.

— Что?! Как?! — я только и смог вымолвить.

Когда он успел-то? И тут до меня дошло, что я же сам не захотел возвращаться в обеденную залу, оставшись во дворе с седлавшим коней конюхом, сам же послал пацанов внутрь дома. За провизией в дорогу. Вот тогда, полагаю, Эрве их и…

Тогда, получается, Дири тоже знал? Знал и молчал! Я с возмущением повернулся к Дири, намереваясь его отругать, только пацан меня опередил.

— Волчонок, я не стал говорить, решил, что тебе не понравится. Доносительство же!

Стебается надо мной, что ли? Да нет, говорит на полном серьезе. Я ведь и в самом деле позавчера его отругал, сказав, что доносчиков и стукачей терпеть не могу. Вот и попал, что называется, в свою же собственную ловушку. И как теперь обратно переиграть? Да никак. Тем более, Дири, действительно, молодец, все осознал, не стал наушничать. К тому же, честно говоря, бандитов мне совсем не жалко, в принципе, они заслужили. Поэтому я, хоть и не выкинул известие из своей головы, но отнесся к произошедшему как-то терпимее.

А маленький убийца Эрве… Он дитя этого времени, и, боюсь мне его не исправить. Как бы меня не исправили! Кстати, после того, как перекусили, Эрве задал вопрос о деньгах, что мы получили за проданных бандитских коней. Один конь, которым владел убитый Эрве бандит, по праву принадлежал нашему грассенку. Он так и сказал!

Надо же, подумал я, какой он мелочный! И развязав кошелек, достал десять балеров (четверть от вырученной суммы). Но оказалось, что я еще плохо знаю Эрве. Он лишь покачал головой, заявив, что доставшийся ему конь принадлежал бандитскому главарю и реально стоил больше тулата, в отличие от трех остальных коняшек. А значит, его доля не половина тулата, а явно больше.

— Сколько? — недовольно спросил я.

— Пятнадцать балеров, — на полном серьезе ответил Эрве, и вся эта торговля мне очень не понравилась.

В какой-то момент мне почему-то захотелось заручиться поддержкой Дири, настолько во мне разгорелось негодование на мелочного Эрве. Вот потому и спросил Дири, что тот думает.

Нет, видимо, мне весь вечер уготовано получать ушаты холодной воды. Дири вместо того, чтобы меня поддержать, да возмутиться мелочностью нашего спутника, неожиданно его поддержал, заявив, что конь главаря и в самом деле стоил явно дороже, чем любой из остальных трех проданных. Я только быстро успел разинутый от удивления рот прикрыть, да отсчитать Эрве требуемые им пятнадцать балеров. Отсчитать-то отсчитал, но зарубочку на память оставил. Так друзья не поступают. Хотя, может быть, это я не прав? Сам жлобом оказался, решив все деньги себе заграбастать, так?

Кстати, о деньгах. За въезд с нас взяли четырнадцать тигримов — по два за людей и коней. А на таможенном посту Брестона (это там, в форте у наших «знакомцев», на дороге, ведущей со свободных земель) расценки были в два раза меньше. Интересно, почему так? Ответил мне Эрве.

— Дренден — пограничное таретство. И его почти не объехать. Можно, конечно, его обогнуть, направившись через свободные земли, но жадность боком выйдет, там грабят. Дороги в Дрендене намного спокойнее. Есть еще путь через северный тракт, но там, чтобы выехать к Брестону, нужно ехать через два таретства. То есть в деньгах выйдет так же, как проехать через Дренден. Но тогда путь сильно удлинится и через реку труднее перебраться. Здесь легче. Тарет Дрендена это знает, вот потому и цены за проезд здесь в два раза выше, чем в других таретствах.

— Понятно, — протянул я. — Богатый, значит, местный тарет…

— Богатый, — согласился Эрве.

— Тогда почему такое выгодное таретство не завоевано Силетией? Они же соседи, и Силетия намного сильнее.

— Таретства независимы, друг с другом не всегда ладят и не откажутся от соседского куска, но все соображают, что поодиночке их проглотят. И Силетия, и Миртерия. Поэтому, чуть что, единой силой выступают. А тарет Дрендена очень неглупый человек. Он же понимает, что пока соседи на помощь придут, Силетия его запросто съесть успеет. Половину проездного сбора тарет себе забирает, а половину отдает своим грассам. Те на эти деньги замки укрепляют, солдат нанимают. Легко таретство не взять, Силетия это знает. Грассы в Дрендене самые богатые и сильные. В Миртерии я не раз слышал, что дренденские грассы посильнее будут, чем их эрграссы. А эрграссов в Миртерии всего с десяток наберется. Вот и считай, какая сила этот Дренден. Даже охотники из свободных земель не решаются здесь шалить. Вот как те бандиты, что на нас напали.

Переночевав на выбранной полянке, следующие полдня мы углублялись внутрь таретства, а затем, по какому-то наитию, свернули резко на север и уже через пару часов выбрали место для более основательной стоянки — широкую лесную поляну, вокруг ни души, самое то для неспешного отдыха ребятам, а мне — идеальное место для углубленного изучения своих способностей.

А выяснить предстояло многое, тем более лето, если еще и не на исходе, то давно перевалило за свой экватор. Скоро спадет жара, осенью и вовсе пойдут дожди, похолодает. К чему это я? К тому, что моя волшба основывалась на использовании тепловой энергии, которую я извлекал из окружающей среды, превращая ее в сгустки силы.

Каково мне зимой будет? Правда, пацаны сообщили, что в зимние месяцы хоть и холодно, но снег редко когда бывает. Климат здесь мягкий. То есть минусовой температуры почти не бывает. И это они называют холодными временами! Неженки здесь живут. Их бы в зимнее время в Россию. И не в теплый край Приазовья, а севернее, где зимой нередко за двадцать градусов переваливает. Я несколько раз попадал в такой холод, знаю.

Впрочем, я отвлекся. Сейчас главное — разобраться в новой волшбе. Вот, к примеру, сосуд Нейрана. Его использование лишило меня всей моей силы. А у грасса был амулет, который нейтрализовал действие сосуда. Значит, есть способы обойти воздействие этой антимагической штуки. И как это сделать, нужно думать. А еще требовалось научиться создавать объемные щиты силовой защиты.

И раз речь зашла о защите, то неплохо бы понять, почему это я такой стойкий к чужой волшбе. Эрве на меня дважды наводил свои заклятья, и оба раза, пусть и на пределе сил, скрюченный, я все-таки в отличие от других не падал, извиваясь от боли. Это организм у меня такой выносливый или магия как-то помогала, уменьшая воздействие чужого заклятья? Вот в этом тоже нужно разобраться.

Вот я и стал выяснять… Не самые приятные это были часы в изучении собственных способностей. Все на практике постигается, значит, придется попросить Эрве воздействовать на меня своими болезнетворными заклятиями. Хорошо хоть не в полную силу. Конечно, можно и помучиться, если удастся разобраться в действии местной волшбы. Ведь амулеты от нее хорошо помогают. Значит, есть способ такие заклятья экранировать.

А еще я практиковался в телекинезе. Времени, чтобы разобраться в такой волшбе, у меня раньше совсем не было, а дело более чем нужное. Полезное для сохранения жизни. К примеру, взять да послать булыжничек в стрелка, готового пустить в тебя арбалетный болт.

Что-то у меня получалось лучше, что-то похуже, Эрве глядя на мои успехи хмурился — у него прогресса в магии и вовсе не было. И я никак не могу ему помочь, местная магия имеет несколько иные принципы действия, в которых я так и не смог разобраться. И, как следствие, я, к примеру, не смог понять, как Эрве удается заложить заклятья на узы. Снимать их я немного научился — Эрве связывал Дири, а я практиковался в развязывании магических пут. Немного получилось. Почему немного? Потому что развязать путы я все же не смог, но зато под конец моих упражнений мне удалось разрезать кинжалом заговоренные веревки.

А вот принцип действия сигнальных систем, что разбросал возле поселений грасс Трастен, действие той же сети, я так и не понял. Видимо, не мое. Пока не мое. Впрочем, здесь я даже не заморачивался раскрытием секретов — пока не пойму как действует местная магия, разобраться в ее фокусах не смогу.

Жалко, конечно, но, к счастью, я понял, что особо расстраиваться не надо. Ну, не получаются местные магические фокусы, либо получаются, но как-то коряво, так не беда. Взамен у меня есть нечто другое, на что не способны местные маги. Как сказал тот силетский грасс на постоялом дворе, моя волшба их очень удивила, потому как ее секрет был давным-давно утерян. Значит, я умею делать то, что никто из местных повторить не сможет. А раз так, то расстраиваться, что местную волшбу пока понять не могу, не стоит. Буду в своей собственной, особенной для этого мира, разбираться. И учиться, пусть и самостоятельно.

Главное сейчас — научиться быстро и эффективно извлекать энергию и превращать ее в сгустки силы. Тогда и местная волшба мне будет не так страшна. Уже через неделю, замучившись сам и измучив Эрве, я научился мастерить такой силовой щит, что болезнетворные заклятья на меня почти не действовали. Даже от самых сильных, которые швырял в мою сторону Эрве, щит спасал. Меня уже не крутило от боли, просто появлялось неприятное ощущение в желудке, такое, как будто немного подташнивает. Но это уже совсем не страшно.

И, как мне показалось, вовремя сооруженный силовой купол должен был меня защитить от воздействия магии сосуда Нейрана. Видимо, амулет, что был на силетском грассе, имел примерно те же принципы действия. Висит амулетик на шее, его владелец находится как бы в защищенном куполе. Вот и я, кажется, понял, как такой купол создать. Но плохо одно — его надо соорудить, чтобы отгородиться от действия магии, до того, как эта самая магия начнет действовать. Не успеешь сделать такой купол-щит, то пиши пропало — магические способности блокируются и купол уже не сотворить.

Одно здесь чуток успокаивало — вспоминая, как бандиты активировали действие сосуда, я рассчитывал, что у меня будет в запасе пара секунд для создания купола, пока дымок, вылетевший из разбитого сосуда, не успеет до меня дотянуться. Две секунды — это и мало, и много. Если вовремя сориентироваться, то можно попытаться успеть создать защитный купол. Здесь главное — моя скорость реакции и умение быстро извлечь энергию из воздуха и окружающих предметов, превратив ее в силовые сгустки.

Но выяснить, насколько я всё правильно понял и рассчитал можно только на практике, а для этого требовался сосуд Нейрана, которого у нас как раз и не было. И в лесу его не купить. Впрочем, самый простенький стоил десять тулатов, а это цена не для наших карманов. У нас, конечно, золота в кошельках побольше в несколько раз будет, но тратить все деньги на непонятные одноразовые (разбил сосуд — и всё, деньги потеряны) эксперименты было бы глупо.

Так что, как видите, скучать мне не пришлось. А еще на мне была обязанность добычи дичи. Раньше, в первые дни моего путешествия вместе с Эрве, мне тоже приходилось этим заниматься. Тогда я применял магический удар, сбивая зазевавшихся птиц с деревьев или даже в полете. Сейчас же я решил попрактиковаться в добыче пропитания с помощью Зова. А почему и нет? Птицы и звери тоже существа живые. И вот здесь я обнаружил интересную вещь, которая могла мне помочь понять некоторые секреты создания Зова.

Я ведь не только несколько раз применял Зов к людям, но и сам попал под него, когда нашу квартиру посетили ральетяне. Поэтому помнил все ощущения, что со мной происходили. Ноги мои шли, как завороженные (впрочем, меня тогда и в самом деле заворожили), а мозг все понимал. Но птицы и звери — существа, живущие больше за счет инстинктов, чем мыслей. Да и имеются ли мысли у того же, к примеру, зайца? Не знаю.

Но раз решил попробовать Зов на местной фауне — сделал это. И ведь стало получаться. Удирающий заяц вдруг кувырком падал на траву беспомощной фигурой, птицы камнем летели вниз. Этот способ оказался проще, чем магические удары по цели. По ней еще надо попасть, а это часто не удавалось. А вот Зов сбоев не давал. Значит, я тем самым убивал двух зайцев: быстрее и легче была моя охота, а попутно я практиковался в быстром и непредвиденном создании Зова. Чувствую, это мне еще пригодится, когда вопросы жизни и смерти будут решаться за доли секунды.

Такое довольно безоблачное существование продолжалась полторы недели, а потом на краю поляны появились гости. Трое солдат в добротных кольчугах. Один из них, видимо, старший, направил коня прямиком к нам, а двое других, держа в руках заряженные арбалеты, разошлись в стороны.

Первый, подъехав поближе, внимательно, но с несколько пренебрежительным выражением лица оглядел нашу троицу и остановил свой взгляд на Эрве, посчитав его за главного в компании. Как известно, по одежке встречают. А Эрве был одет как самый заправский грасс — специально такую одежду парень покупал в Брестоне.

Мы с Дири смотрелись не так хорошо. Дири — как горожанин, пусть и из зажиточных, я же… Вот про себя не скажу, со стороны виднее. Одежда в принципе неплохая, хоть и малость потрепанная. Зато на ногах у меня уже вместо побитых от дальней дороги кроссовок были сапоги. Хорошие сапоги, которые я прихватил из поселка степняков. Я их как раз начал разнашивать.

— Кто такие? — грозно вопросил старший солдат.

Эрве, смотрю, чего-то растерялся, на меня оглянулся. Да и Дири тоже голову повернул в мою сторону. Старший солдат это заметил и немного удивился. А на меня напала некоторая бесшабашность. Скажете, зря? Трое взрослых, явно умелых солдат, двое из которых направили арбалеты в нашу сторону…

Только я уже щит сооружаю. Широкий — такой, чтобы не только себя, но и ребят мог укрыть от солдатских болтов.

— А ты кто такой, — я не менее грозно (скорее высокомерно) у старшего солдата спрашиваю. — И почему ты в седле? Благородный?

— Что? — удивился от моей наглости старший.

— Если не благородный, то обязан слезть, представиться и вести себя со мной учтиво. Перед тобой грасс Кортании.

Здесь я вспомнил мой блеф, разыгранный в таможенном форте. Ведь тогда он удался. Значит, и сейчас сработает… Фикушки…

— Щенок… — старший солдат быстро пришел в себя от моей наглости.

Кстати, а почему какой-то солдат грасса щенком называет? Непорядок. Надо будет его исправить. Но вначале диспозиция. Прежде всего, двое солдат с взведенными арбалетами. Опытные, гады. Разъехались в стороны — это они специально, если кто-то из нас заклятьем в них двинет, то обоих одновременно не заденет. Можно приветить их Зовом. Я такое уже пробовал, когда мы из степи вышли и нарвались на разъезд охотников. Но теперь мы под защитой щита, который я уже основательно силой накачал. Потому и решил попробовать применить против арбалетчиков магический удар. Одновременно по обоим. Ранить, а тем более убивать, конечно, нельзя. Мы здесь гости, а они люди служивые. Но урок преподнести стоит. Сконцентрировался, накачал энергии, разделил ее на два потока и швырнул их по арбалетчикам.

Попал. Оба с коней скувырнулись. Но один все-таки успел выстрелить. Как я и предполагал, щит прекрасно выдержал вражеский болт, который даже почти не прогнул участок щита, куда ударил — настолько много силы накачано. Я же, нагло ухмыляясь, ткнул раскрытой ладонью по старшему солдату. Тот тоже полетел на землю.

Один из двух арбалетчиков собрался было подняться с арбалетом в руках. Дал я по нему хорошей оплеухой — тот полетел на несколько метров в сторону. Второй арбалетчик повторить действие своего напарника не решился. Впрочем, это его болт был отбит щитом, а значит, арбалет сейчас уже разряжен. Видя, что произошло с его соратником, заряжать оружие он не рискнул.

Старший солдат уже стоял на ногах и был обескуражен. Недаром за грудь держался. Там, видимо, у него защитный амулет, который мою волшбу остановить не смог. Чем старшего и изумил. А я продолжил воспитательную беседу.

— Ну! Кто таков?

— Десятник Репс на службе грасса Витанте, владельца этих мест.

— Да? И что же?

— Господин грасс (вот уже и вежливость появилась!), вы находитесь на чужой земле, охотитесь, — десятник скосил глаза в сторону костра, рядом с которым лежала ощипанная птичья тушка, которую Дири приготовил пожарить на костре.

— От пары птичек дичи в лесу не убудет. Так и передай своему грассу. И в следующий раз веди себя вежливо, как полагает общение с благородными. Ступай прочь!

Десятник, зло сверкнув глазами, взял под уздцы коня и стал удаляться. К нему присоединились и оба солдата. Когда они покинули поляну, я, не разрушая щита (кто их знает, вдруг с опушки чем-нибудь стрельнут), повернулся к пацанам. Дири стоял с улыбкой во все лицо, а вот Эрве, наоборот, хмурился.

— Надо срочно уезжать, — сказал он.

— Наверное, стоит, — ответил я ему, на что Эрве вспыхнул:

— Не наверное, а немедленно. Он в замок поехал, грассу жаловаться, тот пошлет солдат с приказом нас схватить и к нему привести. Мы же браконьеры, ущерб наносим. А теперь еще и солдат обидели. Просто так он не оставит. Это в Миртерии по разному все могло быть. Могли солдат послать, а могли обиду и проглотить. Здесь не так. Грассы богатые, сильные, порядок любят наводить. Обязательно солдат направит. А их у местных грассов много.

— Да? Сколько их может быть у местного грасса?

— Не знаю. Может быть, пятьдесят. А то и сотня. Ты теперь понимаешь, что грасс запросто несколько десятков солдат по наши души пошлет?

— Даже так? Тогда давай собираться. Пообедаем в другом месте. На тракт возвращаться, наверное, не стоит?

— Нет, надо лесами пройти.

Лесами, так лесами. Нам уже не привыкать. Только лесов здесь не очень-то много, распаханные поля встречаются, есть луга, на которых скотинка пасется. Не сама по себе, а с пастухами. Деревни видны, которые нам сейчас никак не нужны. Вот и пришлось идти зигзагами, ведя в поводу коней. По лесу верхом не очень поездишь.

Часто шли вдоль лесных опушек, но к самому краю леса старались не приближаться — чтобы ненароком не заметили. Хотя, конечно, все равно заметят, не пустыня же, но хоть не сразу увидят, нам и это на пользу.

Через несколько часов нашего плутания мы заметили в полукилометре от лесных пределов большую группу всадников, скачущую по равнине немного наискосок от нас. Передав повод Дири, я, стараясь остаться незаметным, бросился к краю лесной опушки, стремясь получше рассмотреть странную группу.

Почему странную? Слишком большая она. Примерно шесть десятков всадников, хорошо вооруженных, скакало в том направлении, откуда мы начали свой путь. Во главе группы ехал представительный мужчина в окружении нескольких богато одетых людей. А среди его свиты я заметил знакомого десятника.

Мне стало все ясно. По нашу душу едут. И как бы не во главе их сам грасс Витанте. А это серьезно. Видимо, мое нападение на его солдат благородного владельца окружных земель столь рассердило, что грасс решил лично захватить наглого парня. Если бы мы остались на прежнем месте, не видать нам свободы. Или еще что похуже могло произойти. С этих благородных станется.

После того, как группа захвата (это правильное определение) исчезла из поля зрения, мы приняли решение не тратить время зря, особо не пытаться остаться незамеченными, а просто быстрее убраться подальше от этих мест. Вряд ли владения грасса Витанте могли быть обширными, в Дрендене есть и другие грассы. Вот на их территорию мы и погнали наших скакунов. Хотя прекрасно понимали, что существует грасская солидарность, и на других территориях тоже не следует слишком светиться.

Для ночлега выбрали тихую полянку на краю лесного массива, где следов жизнедеятельности людей не обнаружилось. Понятно, что костер открыто развести побоялись, для этих целей мы не поленились выкопать поглубже ямку, где, наконец, и зажарили несостоявшийся обед, ставший для нас поздним ужином.

Утром, проснувшись пораньше, мы быстро собрались и направились дальше на запад, по-прежнему старательно обходя человеческое жилье. Впрочем, деревушек вдали мы заметили только две, зато, ведя в поводу коней через очередной лесной участок, услышали шум, звон мечей и какие-то крики.

Оставив коня под присмотром Дири, я быстренько шмыгнул к опушке, откуда и доносились эти звуки. Отдать-то коня я отдал, только забыл приказать пацанам оставаться на месте и за мной не лезть. Отчего и получил соответствующий результат — парни двинулись следом за мной. Хорошо хоть немного приотстали, потому как то, что я увидел, мне сильно не понравилось.

У лесной опушки шел бой, хотя это уже трудно было назвать боем, скорее избиением. Мужчина в кольчуге со щитом в одной руке и мечом в другой отбивался от наседающих на него трех всадников, а еще двое людей, расположившись чуть поодаль, стреляли в него из арбалетов. Эти двое были пешими. Ну, это и понятно — сидя верхом трудно зарядить арбалет. Точнее, наверное, невозможно.

Неподалеку на земле лежало двое одетых в кольчуги людей, и в теле каждого из них торчали оперения болтов. Да не по одному! Видать, валили их с гарантией. У всё еще державшегося всадника в щите торчали три болта, причем, как можно было заметить, два из них щит пробили, выйдя наполовину, а полностью им вылезти помешала спина всадника. Точнее, его кольчуга. Щит, видимо, погасил энергию удара, вот кольчуга и выдержала. Или здесь помог какой-то защитный амулет? Не понятно, впрочем, сейчас не до выяснения причин.

Что делать-то? Еще несколько выстрелов, и либо щит не выдержит, либо трое всадников заставят окруженного развернуться лицом к одному из арбалетчиков и тогда болт найдет свою цель.

Вмешаться или нет? И на чьей стороне выступить? Пятеро нападавших, если судить по их одежде, какие-то солдаты, последний из трех оставшихся в живых одет чуть получше. Но не очень богато. Благородный? Если и благородный, то не из богатых, это точно. Местные грассы, по словам Эрве, как раз были весьма состоятельны. Получается, что этот человек не из таретства. Пришлый?

А эти пятеро? Они могли быть людьми одного из местных грассов. С такими мы вчера столкнулись. Бесцеремонные, даже наглые. Подобным наглецам помогать желания у меня нет. Грассам, пусть и не местным, кстати, тоже. Я уже собрался повернуть обратно, оставив всё, как есть, да только появившиеся сзади пацаны, приведшие с собой четырех коней, испортили всю обедню. Меня самого сражающиеся не заметили, зато моих парней не заметить — для этого надо быть слепым. Один из арбалетчиков как раз закончил заряжать свое оружие и направил арбалет в нашу сторону.